***
День выдался пасмурным: слоистые грязные облака закрывали небо и солнце. Мир сам по себе казался Лео серым и блеклым. Сегодня прошло 10 лет, как его дедушка бесследно исчез, отчего его после бессмысленных и неудачных поисков похоронили. Лео помнит, как пустой гроб опускали в землю и закапывали.…«Ваш отец без вести пропал»…
Именно эти слова он услышал в тот день, когда полиция пришла к его матери и выдала такую душераздирающую новость. Мальчик долго прижимался к матери и плакал вместе с ней, а Луиза поглаживала его, успокаивала, хотя самой требовалось накачать себя успокоительным и поспать, иначе бы произошел настоящий нервный срыв, хотя он случился, и мама долго отходила в больнице, пока мальчик был под присмотром сварливой бабки. Верить в пасмурное небо над Мальчезине не хотелось, поэтому Лео решил, наконец, встать с кровати и выйти на балкон. Шатаясь, он отбросил в сторону свою черную куртку и вышел на маленький балкончик, где оперся руками в оградку и посмотрел вперед. И впрямь, пасмурно. Посмотришь на фото туристов — красота, но каково будет, когда ты тут с самого рождения живешь? Глаза раскрываются в эту же секунду и неудивительно. Лео на ватных ногах усаживается аккуратно на пол и достает дрожащими руками сигареты. Он поджигает худощавыми и дрожащими пальцами с желтизной с третьей попытки сигарету и делает затяжку. Под давлением зубов разрывается фиолетовая кнопочка и возникает приятный виноградный привкус и запах. Парню уже 18. Скоро уезжать учиться в Верону, ближайший крупный город, и жить самостоятельной жизнью. Он хочет стать архитектором. Спорт это больше не его, это он понял после травмы в 15 лет. Соперник переборщил с ударом в корпус настолько сильно, что Лео упал в сторону болельщиков и получил как сотрясение, так и перелом. Последний-то сросся, но тренироваться было невозможно, поэтому однажды тренер ему так и сказал: «Забывай о карьере спортсмена, с этими травмами тебе только проводить для пенсионеров оздоровительную ходьбу». Он понимал, что тренер не смеется над его бесполезностью, скорее волнуется, чтобы травмы не давали о себе знать, или груз ответственности за него не хочет нести, неизвестно. Зато Лео помнит, как его бывшая команда гоготала во все горло, а он, раскрасневшийся, смотрел в пол и кусал губы, чтобы не расплакаться. Судьба перечеркнула карьеру спортсмена. Под глазами синяки от долгого плача и желтые огромные пятна, — все в стиле курильщика, в горле застрял ком, что не сглотнуть из-за пересохшей полости рта, плюсом тут эти сигареты, ещё лучше. Злоупотребление табаком давало о себе знать, поэтому он выглядел ну не ахти. Да и форму он подрастерял, конечно, что поделаешь. Ему дай разочек под ребра — улетит к деду на тот свет. Может, стоит немного повысить свою форму? Как бы среди спортсменов есть паралимпийцы, так что протез — это не беда. — Пора забрасывать с этим, — говорит он шепотом себе и тут же зажмуривается от попавшей ему на нос капли дождя. — Может, пройтись по музею? — он хотел туда не из развлечения, а чтобы пройтись по пути, который прошел в последние минуты дед. Лео тушит о бетонный пол сигарету, кидает в рядом стоявшую пепельницу окурок и поспешно идет, поднимая с пола по пути куртку. Он надевает её, спускаясь поспешно по лестнице, и бросает фразу матери, что сидела за столом и помешивала чай ложкой, не успокоилась… Тоби и Джульетта в гараже у отчима, ей все равно надо было посидеть одной. — Мам, я в музей, приду поздно, так что не переживай. Телефон у меня полуразряжен, так что может разрядиться и я не смогу позвонить, бай-бай, — и за ним захлопнулась дверь. Женщина слегка вздрогнула и помотала головой, вздохнув. Всё же сын, с какими трудностями он бы не сталкивался, всё равно самый активный и умный ребёнок. Лео вздохнул запах дождя, нахлынувшего так неожиданно, и побежал к ближайшей остановке, ведь прогуливаться и мокнуть одновременно ему не понравилось бы. К счастью, он добежал быстро и сильно не промок, зато как раз вовремя подоспела маршрутка, в которую он благополучно уселся и направился к музею. Походу, кто-то решил сжалиться и скрасить немножко его горе парочкой радостей. Людей было немного, но они были какие-то всклокоченные, хмурые, никто из них не радовался дождю: ни мама с ребёнком, ни мужчина в деловом костюме, ни старушки на инвалидных местах. Лео же стоял в стороне и погружался в свои мысли, но не полностью, дабы не пропустить конец своего пути. Маршрутка покачивалась на поворотах и бухтела, рычала, а её скрип при остановках глушил уши, так что Лео не выдержал и вылез за две остановки до назначенного пункта. Усевшись на скамью остановки, Лео напыжился и уже пожалел о том, что собрался выехать. Вдруг он посмотрел на зонтик, что лежал в углу остановки, и решил его «одолжить». Естественно, это было неправильно, но камер, как и хозяина, нет, а это ну позарез нужно. Прождав несколько минут, он резко хватает зонт и, открыв его, уходит в сторону музея. На улице было холодно, поэтому здание музея его встретило душным теплом, которое заставило уже давно не набиравшие нагрузки легкие сделать глоток и получить давление от ребер. Пометка на то, что легкие не болят. Встряхнув и сложив зонт, он осматривается и следует в египетский зал. Дед был его египтологом, да и нередко сюда водил маленького мальчика, отчего тот какой-то промежуток времени увлекался всерьез Египтом, его мифологией. Книжный стеллаж докажет это. Он полностью напичкан ими, все остальные детские книжки принадлежат 10-летним Тоби и Джульетте. Лео завернул за угол и через какое-то мгновение оказался в самом помещении, посвященном Древнему Египту. Уолкер медленно последовал по залу, проводя пальцами по столбикам и стирая с них небольшой слой пыли. Где-то вдалеке рабочие аккуратно загружали в ящики некоторые достояния древних египтян, по новостям передавали, что двое людей уничтожили небольшую часть экспонатов и убили в ходе своей схватки охранника. Так как зал был из двух частей, то первая, где ничего не успело пострадать, была открыта для посетителей, а другая — забаррикадирована полицейскими и рабочими. Лео видел, как криминолог осматривал незаметно для других, вероятно, изуродованный труп охранника, потому что другого тела под черным покрывало быть не может. Но Лео не хочет смотреть туда. Там реальный мертвец, а Уолкер и так боится жутких сцен насилия в тех же «Simpson's». Уолкер посмотрел в сторону «подсобки» и последовал туда, пока все заняты местом преступления в плане как убийства, так и нанесения ущерба экспонатам. Тихо подкравшись, он хватается за ручку, вздыхает и резко заскакивает внутрь; дверь он резко прикрывает, но в миллиметрах от закрытия останавливается и тихо закрывает с характерным щелчком. На самом деле это была не прям подсобка-подсобка, это был дополнительный зал с экспонатами, но его редко открывали из-за того, что именно тут часто происходили мелкие преступления: мамкины гопники оставляли «Boom», «Blood», прочие граффити на статуях, лапали стёкла и иногда даже что-то разбивали. И это могли делать не только малые дети, но и даже взрослые: там не зависело от возраста. В расчет попадали и старички с деменцией, которые считали голого египтянина неприемлемой картиной для младшего поколения и «воспитывают они из них проституток и проститутов». Лео был не из таких. Он трепетно относился к каждой мелочи и не хотел доставлять никаких неприятностей для посланий предков. Парень просто прогуливался по музею и осматривал в полутьме всё то, что окружало его, заставляло вспоминать те моменты, когда Лео был маленьким мальчиком и, держа дедушку за руку, завороженно осматривал экспонаты, даже если это была обычная ваза, которая не могла сравниться с тем же хопешом или браслетом. Как раз к этому оружию на стенде он подошел и стал его осматривать, как будто норовился найти что-то новое для себя. Вдруг на его плечо легла чья-то крепкая мужская рука. Он обернулся и увидел сзади себя мужчину крепкого телосложения. Он был брюнетом с зелеными волосами на макушке, собранными в хвост, бока были выбриты, одетым в черную рубашку брюки, поверх которых был плащ. Карие глаза были пропитаны холодом и серьезностью. — Я капитан полиции, направленный сюда из Вероновского полицейского участка, — Энрико Гирландайо, — представился этот суровый полицейский, от которого несло сильным запахом сигарет и, вероятно, даже благовоний. — Я ничего здесь не трогал, я — добропорядочный среднестатистический гражданин Италии и житель Мальчезине, который окончил общеобразовательную школу, учился с отличием на поступление в архитектурный факультет и не состоял ни разу на учёте, — на страхе за свою шкурку выдал Лео, но капитан всего лишь мимолетно улыбнулся и похлопал по плечу: — Нет, не беспокойся, я вижу, что всё в норме, ты не трогаешь так же бессовестно, как некоторые вандалы. Я просто хотел спросить: ты не видел никого подозрительного в это время суток? — Ну вот охранница на входе кажется мне подозрительной. Возьмите у неё анализ на вчерашний ужин, вдруг эти вандалы уже переварились, — решил отшутиться Лео, когда понял, что его жизни ничего не угрожает. — Хорошая шутка, засчитаю, как попытка расслабить мою бдительность и быть хорошим собеседником, но я серьёзно: видел? — да, полицейский посмеялся, но тут же стал серьезным, и ничего тут удивительного нет, все же в ходе этого случая погиб человек. — Нет. Да и с чего Вы решили, что преступник придет на место своего же преступления? — поинтересовался Лео и оперся слегка о статую, но его оттащил мужчина со словами: «Не трогай экспонат». — Понимаешь, парень, дело в том, что тут рядом кое-кто бродит, я видел его, когда стоял рядом с коллегами, поэтому попрошу поскорее ретироваться куда-нибудь далеко-далеко отсюда. Этот человек может тебе навредить, — после чего он наклонился к нему и прошептал: — Беги домой и закройся хорошенько в своей комнате, потому что твоя семья сегодня уедет и ты останешься один, а с твоей травмой ноги ты ему отпор не дашь. Только не прими мои слова в шутку, иначе пожалеешь о том, что не предпринял попыток спастись, — после чего толкнул его в сторону выхода и проводил взглядом убежавшего из недоподсобки Лео. — А мне пора поговорить с тобой, Рамзес… Семья и вправду уехала, Лео не было на тот момент дома, так что его ждать не стали. Бабушке, матери Луизы, нужна была вновь помощь, да и младших внуков она хотела увидеть. Лео она особо не любила, потому что он был ребенком от первого брака. Первого мужа Луизы она всем сердцем не любила, да и ребенку досталось такая ненависть. За что только? А вот второго мужа она уважала и детей от него тоже, так что Роберто был в более хороших отношениях с тещей, чем Макс, сваливший с любовницей и напоминавший о себе лишь алиментами. Уолкер это и ненавидел. Больше всего он ненавидел своего отца, отчима и подавно. Во взаимоотношениях с мужчинами матери он никогда не выигрывал. Роберто, наверное, так и надеется, что Лео завтра, наконец, уедет в Верону и больше не будет мозолить ему глаза и тратить их деньги, потому что льготы, да и оценки уже открыли ему дорожку на бюджетные места, а на квартиру и пропитание со счетами он должен сам заработать, потому что «сидеть на мамкиной шее всю жизнь и потом в лет 40 спохватиться и не знать, как жить без своей мамки» это было сюром и как-то не по-мужски. Ударив кулаком по лестничной оградке, он усаживается на ступеньки и просто ложится на них. Позвоночнику должно быть полезно. Как же это выглядит ущербно со стороны, но его же никто не видит, кроме кота, что с мурлыканьем, децибелы которого сравнимы с паровозом, подходит сбоку, получает поглаживание по голове и одаривает хозяина кошачьим поцелуем — облизыванием — в щечку. — Да-да, Кристи, мы сами в одном доме и нам никто не помешает купить на последние карманные деньги пиццу, а потом съесть её под какой-нибудь фильмец. Может «Мстители: Война бесконечности»? — кошка отвернулась от хозяина, а потом уселась ему на живот. Одним лишь видом она отказывалась от этого варианта. — Ну тогда что-то из… Последнего? Слышала о «Повести о конце света»? — кошка удовлетворительно уркнула и улеглась окончательно на него. — На этом и порешали. Парень сел, спустил с себя кошку и встал со ступеней. На последних процентах телефона он успел заказать пиццу, а потом, как и бывает у большинства подростков, со скоростью света до того момента, пока телефон не сел, вставил зарядное устройство и уселся рядышком с ним, выдохнув. А потом на стол запрыгнула кошка и чуть не уронила телефон, благо Лео его поймал, а потом, взяв кошку, направился вниз. Заглянув в холодильник, он увидел свои две холодные бутылочки энергетика. Дело в том, что Лео не разрешают пока что пить этот напиток («Ты живешь в моем доме и будешь выполнять мои условия!» — сказал Роберто), но так как он похож на лимонад, то Лео замаскировал его под газированную безалкогольную водичку, никак не энергетик. А в семье царит устав: если куплено для одного им же, то никто не смеет трогать, так что до сих пор не спалили, что это такое. В тарелочке лежал попкорн с карамелью и последние его бутербродики с майонезом, колбаской и свежим огурчиком. Всё это он взял с собой и поставил на стулья перед диваном. Осталось только дождаться курьера с двумя сочными горячими пиццами, в которых будет тянуться сыыыыр. Уолкер заглянул под диван и увидел свою запрятанную шоколадку с фундуком. Вот её, кстати, обязательно нужно сегодня потратить. Срок годности истекает. Вдруг в дверь позвонили. Лео открыл дверь, забрал пиццу и ушел. Без чаевых сегодня, курьерчик, денег нема. Облизываясь, Лео открыл первый коробочек и упал вместе с ними на пол из-за Кристи, что терлась у ног. — Ептвоюмать, Кристи! — сказал Лео и тут же, забыв о всякой пицце, задрал штанину и посмотрел на свой протез ступни, мало ли сломался, а он большущих денег стоит. Это ещё одна причина с законченной карьерой баскетболиста. Зимой Лео ещё с переломанной ногой был сброшен Колином, своим бывшим одноклассником, который за убийство другого ученика их школы сидит в тюрьме, в овраг, из него было тяжело выбраться, так что, потеряв силы на то, чтобы вылезти оттуда, он стал искать выход из ситуации. Парень стал искать в сугробах телефон, но, не найдя, он стал пытаться согреться, особенно левую ногу, которая осталась в тонком носке без ботинка, потерянного в ходе столкновения с тем ублюдком. Спустя некоторое время он вновь стал искать телефон, но его нашла одна старушенция в том овраге, которая прогуливалась мимо. Она тут же набрала спасателей и скинула ему вниз новенький пледик, который купила буквально сегодня. Со всех ног она сбегала в первую попавшуюся пекарню и спустила ему горячего чая. Стаканчик ему помог слегка согреться. Затем он помнит, как скорая увезла его и в карете скорой помощи его поставили перед фактом: будем ампутировать левую ступню. Первое время вечно сидел в комнате, долго смириться не смог, а потом, получив по пособиям, как инвалид, от государства протез, пошел в школу, где его встретили кучей новостями, одна из которых — Колин попал в тюрьму. Убедившись в том, что протез не слетел, он встал и понес пиццу к дивану. Настроение немного ухудшилось, потому он и похмурел и лениво стал поедать все свои запасы, хотя норовился закрыть дверь. Кошка спустя время, слопав кусок пиццы, ушла куда-то наверх, а через некоторое время послышались громкие мяуканья с шипением и глухой удар, будто что-то упало. — Если ты посягнулась на мой телефон, я тебе уши надеру, — сказал Лео, идя за кошкой, но голос сзади его остановил: — Этому шакалу, как раз уже давно нужно надрать уши, — Лео обернулся и увидел какого-то полуседого профессора. Он был одет а коричневый костюм, волосы по были зализаны назад, сам он был худощав и до жути страшный. — Ты собираешься драться со мной, болван? Ну попробуй, давай… — Лео принял боевую стойку, готовый был надирать зад противнику и получать сам, но тут же перед ним возникла фигура того самого полицейского. — Только посмей его тронуть, Рамзес, и я вырву твои кишки и сделаю гирлянду к себе в покои, — угрожал он Рамзесу. — Капитан? — удивился Лео. — Лео, беги к себе в комнату и запрись. В этот раз без глупостей, — сказал раздраженный капитан полиции, и Уолкер побежал наверх, как вдруг сзади послышался удар тела об стену. Рамзес впечатал капитана полиции туда и тут же побежал за мальчишкой. Брюнет закрыл дверь, но она была тут же открыта, он даже не успел замкнуться! — Я и не думал, что им окажешься именно ты. Кефер будет доволен мной, — сказал этот самый Рамзес, который держал крепко за плечи Лео и безумно смотрел ему в глаза, но тут же его тело было выброшенной на балкон. — Лео! Ты в порядке? — спросил полицейский. — Да что тут происходит?! Откуда вы меня знаете?! — перешел на крик Лео, зажмурившись и закрывшись руками. Соседи явно вызовут полицию. Убрав руки, он увидел перед собой взявшийся из ниоткуда щит. — Ты Последний фараон Земли, а я тот, кто, к сожалению, должен спасти тебя от того ублюдка, так что старайся не оказываться под горячей рукой, — сказал мужчина, поковырявшись мизинцем в зубах, те, кстати, оказались далеко не человеческими, а скорее клыками какого-то волка что ли. — Кто Вы? — Анубис, Бог Мертвых, воин Золотого войска и твой личный телохранитель, запомни это имя, щенок, ибо оно тебе пригодится, — сказал этот Анубис и выпрыгнул на балкон, парень выглянул и тут же был зажат между телом Рамзеса и ножом у горла. — Поймалась, птичка, — сказал он, но тут же лишился мальчика, который сгруппировался, но не учёл, что его браслет перенесет в…… ЕГИПТУС…
Перед глазами парня показалась бескрайняя пустыня, вдалеке которой был золотой цветущий город. Лео встал и не мог поверить своим глазам, что он тут. Ударив себя по щеке, он понял, что это не сон, отчего стало очень страшно. Лео схватился за голову и стал учащенно дышать, накатывалась истерика, но парень старался сказать этому «нет» и уничтожить к хуям панику, но всё было не так легко. Неожиданно земля под ногами стала трястись, будто землетрясение началось, но вместо него из недр вылез огромный опарыш, червь, неизвестно. Никакой безопасности он не внушал, да и внушать ему ничего не хотелось. Пронзительный писклявый рев ударил по ушам и сознанию, отчего Уолкер побежал со всех ног прочь, а, когда он обернулся, увидел уже двух опарышей, которые приняли его за пищу. Ох, не стоило Лео ходит на рыбалку. Кто же знал, что эти сородичи могут мстить. Лео споткнулся и прокатился по песку, глотая его, а ведь в детстве он был вкуснее. Может, это не тот песок, что раньше, или вкусовые предпочтения у детей деликатнее. Обернувшись, парень вытянул руку вперед перед существом и неожиданно для себя во второй раз выстрелил мощным потоком голубой энергии. Что за чертовщина тут творится?! Вскочив на ноги, Уолкер побежал дальше, заставляя этих мутантов глотать пыль его ботинок, но оторваться не получилось бы не при каких обстоятельствах, ведь те набрали хорошую скорость, а Лео только с божьей помощью еще не посетил их пасть. Но ещё хуже стало, когда на этих опарышей напала ещё большая тварь в виде скорпиона. Лео начал молиться и благодарить мать, что водила его по воскресеньям в церковь, когда тот был маленьким. Он даже все молитвы помнит. — Аминь! — крикнул Лео, когда прыгнул с холма и прижался к склону, чтобы его не заметили, но парень, видимо, забыл то, что у него есть другие потенциальные враги. — Нашел, — Лео обернулся на голос и увидел того самого Рамзеса. Теперь он видел его в истинном виде: воин был в характерной темно-коричневой броне с отливами серебра, на темном немесе был алый камень; лицо его было острым, губы пересекал наискось шрам, а бирюзовые глаза светились гневом и падшими чувствами. Бирюзовые дуги обрамляли его скулы. — Пошел нахер! — Лео кинул камень и попал ему в плечо, но мужчине было хоть бы хны. Он поднял бровь, посмотрев на место удара. Вдруг из ножен сзади была достана азиатская сабля из серебра и с алыми полосами. — Еще одно движение — и я применю силу. Повелитель не разрешает, но я сделаю для профилактики. Лео сильнее вжался в песочную баррикаду, как вдруг сзади Рамзеса спрыгнул скорпион. Существо хотело нанести удар своим мощным хвостом, но воин обладал быстрой реакцией, он обернулся и отрубил ему хвост. Жало с частью плоти, истекая кровью, упало на песок, который тут же стал дымиться из-за температуры жидкости. Уолкер время не терял, он шепнул браслету: «Давай, братец, выручай», — и выстрелил в спину Рамзеса, который одним ударом разрубил сверху вниз голову членистоногого пополам и успел обернуться и отразить атаку в сторону. Тогда тут-то Лео понес свои ноги, куда глаза глядят, лишь бы от этого воина подальше. Петляя и выкручиваясь из цепляющихся за его толстовку рук, Последний фараон держался как мог, иногда выстреливая из браслета. Успел освоиться. Но зигзаги работали недолго, Рамзес уже хотел схватить его за капюшон, но Лео успел пригнуться, проскользнуть рядом и убежать назад, но впереди летели кто-то в золотом. Ещё и их не хватало. Лео свернул в сторону, как вдруг уши заложило от взрыва в миллиметрах от него. Остался небольшой кратер, но это было не так важно, ведь в эту же секунду его схватили за шкирку как котенка и подняли над землей. Лео судорожно схватился за ворот, оттягивая, для вдоха, который перекрыл ему незнакомец. Посмотрев в сторону, он увидел Кефера в серебряных доспехах. Тот безразлично и оценивающе посмотрел на парня, пугая алым взглядом и бросил назад от себя. — И только посмей двинуться на миллиметр, — сказал Кефер, грозно и злобно, отчего Лео покрылся мурашками и сжался. От него была такая холодная и страшная аура, один лишь звериный взгляд в его глазах был какой-то до боли жуткий. Недалеко от них приземлились двое человек: один был похож на Анубиса, а второй был слегка похож на Кефера, но у обоих были другие латы. У более высокого и одноглазого были голубо-золотые латы с бледно-голубым плащом, а у Анубиса — просто золотые с примесью серебра, которые располагались на браслетах. — Не смей к нему подходить, это теперь моё, — шипел Кефер, закрывая проход к Лео. Он обнажил свои когти и из спины с противным хрустом стали вылезать костяные щупальца, напоминавшие осьминожьи щупальца, но они были коротки и лишь предупреждали, что Кефер может напасть. — Посмотри на себя, Кефер. Ты как животное! Успокойся и иди в свое логово, — сказал одноглазый и оттолкнул серебряного в сторону и пошел к Лео. — Отошел от мальчишки, иначе второй вырву! — воскликнул Кефер, но на него посмотрел грозно Анубис. Казалось, что даже простой воин выше этого мужчины. Кефер почему-то присмирился и посмотрел в сторону, выдохнув с обидой. — Только через мой труп, упырь, — рыкнул мужчина и присел перед Лео. — Ты можешь доверять мне. Я не наврежу тебе, я не тот упырь, — он протянул руку вперед и погладил его по макушке. Все это было, будто вместо Лео был напуганный хищник. Лео прикрыл от такого приятного и забытого ощущения глаза и улыбнулся. Настолько долго он не чувствовал любви, что готов был довериться первому встречному, решившему приголубить его. — На львенка похож. Пошли за мной, ты будешь жить хорошо, — он помог встать Лео и придерживая его за плечо повел к летающему аппарату. Он усадил его на него, а потом обратился к Кеферу. — Я забираю его с собой, в твоих лапах ему будет только плохо. — Я первый его схватил, Эксатон! Ты же знаешь, кто первый, того добыча, — напомнил какие-то права Кефер и направился к Эксатону. В голове было множество бурлящих эмоций, от которых ходила ходуном башка, а бурлило так, что хотелось убить Эксатона, но Кефер понимал, где его место и что не сможет победить сейчас Эксатона. — Я живу не в доисторическом обществе австралопитеков и не в колонии, Кефер. Мне плевать на твои истерики, — сказал Эксатон и тут же вытащил меч, ведь в это же мгновение Рамзес кинул в него бомбу по тайному приказу Кефера. Лезвие разрубило оружие пополам, но не спасло от сильной волны от взрыва. Лео улетел с транспорта на песок за него. Помимо рёва механизма он слышал то, как ругались оба фараона и даже послышался взрыв с синим светом. Он выглянул и увидел, как Кефер поднимается с помощью Рамзеса и, посмотрев на Эксатона, резко оборачивается, бросая что-то весьма оскорбительное, но Эксатон не промах и кидает кое-что похлеще и более матерно. А что делать, если эти двое обматерили друг друга, использовав общеупотребительных слов столько, сколько пальцев на руке? — Вставай, мелочь, мы летим в Золотую пирамиду, — сказал Эксатон, в ту же минуту Лео поспешно залезает на летательный аппарат. — Держись за меня крепче, отдача у этого чудовища сильная, — и он был прав, ведь в эту же минуту Уолкер чуть не упал назад, схватился крепче за Эксатона и стал с ужасом смотреть вниз. Он никогда не ездил на мотоциклах, причем под небесами, а тут даже необычно, так круто и так страшно одновременно. — Меня, кстати, зовут Эксатон, я правитель вон той пирамиды, ну и по факту той, — сказал через пару минут полета фараон, указывая сначала на Золотую пирамиду, а потом на Темную. — А ты, получается, Последний фараон? — С чего Вы взяли? — удивленно посмотрел на него Лео, чуть выглядывая, но Эксатон аккуратно вернул его мордаху за спину. — Браслет на твой руке явно сделан в Египтусе, и причем не абы какой. Ты вообще в порядке? Извиняюсь за упыря, ему нужно полечиться, — Эксатон ухмыльнулся и чуть ускорился. — Да нет, в порядке… — нет, все не в порядке. Не может быть все нормально, когда какой-то бледный мутант и его пособник пытаются тебя похитить, но теперь его везут какие-то их ваги, возможно, они будут друзьями Лео. — Отлично. Осталось только представить тебя сборищу клоунов, — сказал Эксатон и ускорился. Под словом цирк Эксатон имел ввиду Совет. Именно это имел ввиду сам Золотой фараон, хотя золотым его внешне не назовешь, если смотреть на то, что его немес, схенти, топ, сапоги были сине-золотых цветов, а правый глаз его закрывала золотая пластина. Был ли там шрам или пустая глазница, для Лео было неизвестно, но точно никакого сверхглаза не было, исходя из разговора двух фараонов. Анубис рядом с Лео шел сзади Эксатона и был явно недоволен тем, что они идут к Совету. Что его так раздражало в нем, Уолкер не знал, но в какой-то степени понимал, что вряд ли бы кому-то нравилось, что ты с огромной властью по факту зависишь от каких-то личностей. Это бесило и Лео, который всю жизнь жил, завися от Роберто. Наверное, они такие же суки, раз Эксатона они не устраивают. — Что это за Совет? — наконец-то нашел в себе силы спросить парень. — Сборище тупых клоунов, которые то и дело заблуждают тебя и тыкают в кнопочки «за-против-воздержаться», — послышалось гневное от повернутого к ним спиной Эксатона. — Иногда мне кажется, что абсолютная монархия была бы лучше, чем конституционная, — подытожил он и умолк, но на смену ему пришел Анубис. — Верховный Совет — это собрание из 520 министров, Верховного Судьи и высших членов правления, которые могут как принять, так и отклонить решение фараона, но, к своему сожалению, фараон может его распустить и собрать заново. — Так в чем проблема распустить его? — поинтересовался Лео. Если бы у него была возможность выгнать Роберто, он бы давно его выпер и близнецов с бабкой. — Этот Совет был принят моим отцом и распустить его может только он или сам этот Совет. Но Совет может разойтись либо добровольно, либо получив три нарушения. Отец позаботился об этом, — сказал Эксатон, который злился на это с самого усаждения на трон. — Совет вообще был собран? — Да, я послал сигнал, так что должны были уже давно собраться, — ответил ему Анубис. — Боже, клоунада какая-то… — сказал Эксатон и вздохнул, помассировав переносицу. — В общем, держись спокойно, я защищу тебя от них, что бы не случилось, понял? — Да, — ответил Лео. Он до сих пор не мог поверить в то, что находится в Египтусе и чуть не умер от лап какого-то Кефера. Кто он вообще такой? Пора бы спросить об этом Эксатона, чтобы на собрании он не лупатился и не смотрел на всех и не вникал в речь медленнее, чем скорость улитки. — Синьор Эксатон, — да-да, именно синьор. А что вы ожидали от итальянца? Пусть Лео и не подходил под критерии «типичных» итальянцев (да-да, не все итальянцы жестикулируют и эмоциональны, это стереотип), но этикет он соблюдал чисто итальянский. — Синьор? — Эксатон вопросительно посмотрел на него, ведь довольно-таки сильно его удивило это. — Я кем только не был, но синьором… Но не об этом. Ты что-то хотел? — Да. Введите меня в курс дела этого мира, а то я буду самым отсталым в Совете. — Хорошо. Наш отец Ра, — вот тут у Лео глаза на лоб полезли: Ра их отец?! Что-что, а это его удивило, — решил оставить после себя потомство. Я родился бастардом, мой брат, Кефер, — язык назвать братом Кефера у Эксатона не поворачивался, — был уже законнорожденным в браке с богиней ребенком. В отличие от меня, Кефера жизнь не наделила достойной для правления силой, пусть у того были 100%-ные шансы стать следующим богом. Ра не отказался от него, от меня тоже, потому что я был лучшим среди его бастардов, остальные 11 остались в запасе. Но речь не о них, а о Кефере. Этот мудак не только лишился достоинства и чести, но еще и пытался достать трон себе, пусть и после многочисленных провалов в плане своего будущего деспотизма, нежели его ума, был он тогда гением. Последней каплей для Ра стало то, что он стал демоном, кровососущим «потомком» Апофиса. Его, вместе с его верным дружком, изгнали из царства, потом этот урод возвёл свое и лишился независимости после Второй Темно-Золотой войны. Сейчас идет Гражданская война, и мы одержим победу, даже им созданные «потомки» Апофиса не помеха нам, ведь у нас есть ты, Лео, — сказал Эксатон и хлопнул Лео по спине. — У него есть демоны? — Лео испуганно покосился на фараона. Не хватало ему встретиться с ними. Хотя… Он уже встретился с двумя. — Да, шестеро. Все они по-своему сильны. У тебя, Лео, есть сила, которая поможет их убить, подобно моему, Анубисову и Тотовскому оружиям, божественному огню и солнцу. Осталось только найти их сосуд, что оснащает уязвимость от этих факторов. — Боже, на что я подписался? — поинтересовался вслух Лео. — На что тебя подписали. Ты и не выбирал свою судьбу, Лео, просто тебе не повезло родиться потомком фараонов, — трое подошли к высокой двери, и фараон вздохнул, сказав: — Вот мы и на месте. Пора бы тебе познакомиться с ними поближе. Эксатон раскрыл двери перед ними, и весь гам и шум умолк. Важно Эксатон пошел к своему месту, а Анубис положил руку Лео на спину и повел за фараоном, ведь видел, что Последний фараон Земли был весьма напуган и смущен таким огромным вниманием. Послышался шепот меж людей, который казался змеиным шипением. Может быть, они и были змеями, которые сначала предупредительно шипят, а потом резко бросаются прямо на жертву, то есть Лео. Эксатон сел на самый большой трон за огромный круглый стол, находящийся спиной к двери. Как в университетах, за столами сидели министры и прочие, которые сместились на стульчиках с дорогой обивкой. Стояли эти столы так, чтобы Эксатон видел всех своих подчинённых. Стол с правителем разделяли четверо человек со средними трончиками. Рядом по левую сторону сидела строгая женщина лет 40-50, которая хорошо сохранилась для своих лет. Её голубые глаза обжигали холодом Лео, что стоял рядом с Эксатоном по правую сторону. Она была одета слегка вульгарно, но это её не уродовало, женщина еще могла посоревноваться в красоте с молодыми девушками. Справа сидел высокий загорелый мужчина, одетый по традициям Египта. Он был таким же серьезным и строгим, как и та женщина. Рядом с ним сидел старичок низкого роста. Он был не пухлым, просто иссохшимся и стареньким. На все лицо у него был длинный шрам, а сам он смотрел на Лео узенькими и веселыми глазками. Рядом с женщиной сидела молодая девушка с карими глазами и каштановым каре. Она была вполне прекрасно одета в плащ на одно плечо, топ и длинную юбку, но судя по потупленному взгляду она не имела твёрдый характер от слова «совсем». А вот рядом с троном Эксатона помимо Лео стояли всем знакомый Анубис и какой-то мужчина со смуглой кожей в красном топе, схенти, немесе, только сверху он был прикрыт длинным обшитым золотом плащом с широкими рукавами. Остальные 520 человек сидели за своими местами и глазели на фараона. — Сегодня я хочу представить вам Лео — Последнего фараона Земли, — строго сказал Эксатон, а потом преспокойно обратился к Лео. — А это, помимо 520 человек, — главы Совета и два моих советника. Исида, — он указал на женщину, — Маат, — на девушку, — Сет, — на старичка с шрамом, — и Бес, — на последнего строгого мужчину. — С Анубисом ты знаком, а это Тот. — Приятно познакомиться, — сказал Лео, нервно почесывая затылок. Очень смущающе, когда за ним наблюдают около пятисот двадцать шесть лиц и все слишком заинтересованы им. — Тот, сможешь вкратце объяснить всё мальчику? Я не успел полностью посвятить. Только-только вырвал из лап Кефера, — сказал Эксатон, на что Тот кивнул и перешел на другую сторону стола, откуда поднял панель управления. Она была незаметна за счёт своего наклоненного и низкого положения. Тот быстро-быстро набрал специальный код, и из самого стола показалась карта, вероятно, всего их мира под названием Египтус. — Перед Вами, Последний Фараон, карта Египтуса. Особым золотым цветом выделены основное Золотое царство и принадлежащие ей колонии. Их всего 22, с правителем Темного царства вы знакомы, он управляет 22ой колонией. В течение тысяч лет, начиная с появления Египтуса, ваш аналог Египет, наша цивилизация после примерно пару тысяч лет из мирного положения вошла в военное. Сводный младший брат, законный наследник престола, Кефер Хепри II, был отвергнут самим Солнечным владыкой Амон-Ра, так как он не обладал никакими божественными силами, как его старший внебрачный брат — Эксатон Атон IV, после чего опробовал культ Вечной Жизни, запрещенный ритуал. Вместе с его пособником он был отправлен в изгнание, но длилось оно недолго, почему и была основана 22ая колония, а, набрав мощи с помощью подобных ритуалов, позже набрала пособников из Золотого воинства. В данный момент ведется Третья Гражданская война. В этом мире, господин Последний Фараон, Вам стоит опасаться только семерых людей, потому что другие либо ваши друзья, либо не стоят сил, чтобы оказаться под вашими ногами. И эти семеро людей: Кефер, Гор, Рамзес, Апис, Нейт, Ка и Гиксос. Все они — отреченные от единой для всех в этом царстве веры, дарующая вторые имена, поэтому лишены вторых имен, священного дара Ра, а значит и шанса на перерождение. — Спасибо, Тот, ты, как всегда, на высоте в краткости, — бросил Эксатон, сосредотачиваясь на чем-то, а потом отвлекся от размышлений, когда его спросил Бес: — Вы уверены в том, что он — наша последняя надежда? — Надежда умирает последней, — сказал Сет, славившийся острым черным юмором, с которого смеялся лишь Кефер. — Интересно, угрохает ли нас молодой господин Последний фараон? — Не угрохает, Сет, побереги свой дрянной юмор для Кефера, чтобы было чем прояснять жизнь в тюрьме, — сказал Эксатон. — Мне хватит сил воспитать из него Последнего фараона и сделать тем, кто раз и навсегда положит конец войне, — и он ударил кулаком по ладони. — С чем-то, исходя из слов Беса, я согласна. Мы же не хотим вновь повторить нашу ошибку? Какая это будет смерть? 101? В прошлой половине столетия мы отмечали юбилей, — вставила свою точку зрения Исида. — Не знаю, как вы, но я и думать о пиршестве в честь сотого умершего фараона — несовместимо. А что насчёт числа, то это так, да. Но я вас уверяю, больше никакой Последний фараон не умрет. И вот тут Лео слегка передёрнуло. Неужели до него были фараоны, которые, исходя из их разговора, умерли, сражаясь против Кефера? Насколько ужасен этот кровосос? Неужели он тоже будет лежать с ними рядом в могиле, а его плоть медленно сожрут скарабеи в чертовом саркофаге. Ну зато отчим «неблагодарного пасынка» не затратится на его поминки. — Эй, господа, я на это не подписывался. Может, вы найдёте другого? — возмутился Лео, не желая скорейшей смерти. — Другой будет только в том случае, если ты умрёшь, — как отрезала Исида. — Сейчас ты обязан прийти и победить. — Ни черта он никому не обязан, Исида! Никто из этой сотни не был обязан нас спасти или тому подобное, они это делали по собственному согласию и без твоих затычек в каждой дырке бочек! — возмутился Эксатон, защищая Лео от стервозности и деменции старухи. Потом правитель вскочил из-за своего места и кинул первое попавшееся в женщину, которая успела увернуться. Это был пульт, который активировал проектор, если панель не работает. Женщина одарила его хищным взглядом, после чего от обоих полилась сильная аура, что могла и снести от энергетического поля, что и сделала с Маат и Лео, но вот только Маат поднимал Тот, а Анубис успел спасти от падения Уолкера. — Бастарду не место на троне! — шикнула женщина, что заставило Эксатона в сопровождении Анубиса, Тота и Лео уйти. Как только они оказались вне всей этой перепалки, Эксатон вздохнул и достал пачку сигарет. — Лео, не серчай на Исиду. Она из личных побуждений придерживается правил, что внес господин Ра и не смеет не повиноваться им. — Она — уёбище, раз так поступает. Это даже не придерживание правил, это — деменция! — Хорошо быть критиком, лежа на диване… — остановил от критики Лео Анубис. — Никакой благородный поступок не оправдывает её тем, что она перечит Эксатону, — отрезал Уолкер и стал рыться в карманах в поисках своих сигарет. — Успокойся, пока не накликал беду, — сказал Анубис, после чего сделал затяжку и выдохнул дым. — Анубис, отведи мальчика домой, ему пора бы, — сказал Эксатон, потирая виски. — Да, конечно, господин, — сказал Анубис и обратился к Лео. — Пошли, провожу тебя домой, а то заблудишься. Перед ними возник голубой портал, в который вошли Лео и перевоплотившийся в капитана полиции Анубис. Эксатон проводил их взглядом и посмотрел на Тота, который кивнул и удалился. Вы может быть спросите: а что такого произошло за секунду с Тотом и Эксатоном? Ответ прост: Тот, помимо своих обязанностей советника, работает над поиском источника сил Кефера и его приспешников, потому что это очень важно для них. Если срубить корни, дерево погибнет, так и тут: если уничтожить источник, демоны будут нападать по ночам, но и это плюс, потому что стена по ночам ограждается святым огнем, который отпугивает их. Эксатон остался один в коридоре и вздохнул, смотря на стену, где была высечена общая картина Кефера и его. Это то время, когда они были ещё в ладах и никто не хотел никого убить. А сейчас… Сейчас Эксатон готов пожертвовать жизнью брата ради народа, он не струсит убить его, но он же обещал отцу, что Кефер предастся Божественному суду, а не самосуду Эксатона, которого повяжут за это, ведь Эксатон — бастард, его жизнь не так дорога, как жизнь Кефера, законного наследника. Отвернувшись, Эксатон последовал по своим делам. Не хватало завала в работе и кризиса в стране. Колонии колониями, а основное царство должно процветать и без них. Колонии его неотъемлемая часть, но 22ая колония, она же Тёмное царство, как паршивая овца в стаде, которая только и несет смерть за собой, нежели пользу. Все колонии в экземпляре 21ой штуки связаны прочными путами и поставляют товары внутрь страны, из них можно собрать пользу, потому что живые и цветут, нежели они. Они мертвы и состоят из мертвецов, живые люди и после смерти не получают покоя. Идут в армию или в рабство, так что все будучи живыми довольствуются жизнью, пока Смерть не отправит их в рабство. А тем временем Темное царство не дремало. Кефер, прикрыв глаза, развалился на троне и постукивал острыми ногтями по каменной ручке трона, попутно размышляя о том, как бы захапать себе Последнего фараона по имени… — … Лео Уолкер… — произнес его имя Кефер и сжал ручку до такого состояния, что она треснула. — Рамзес! — стоявший в поклоне мужчина поднялся. Он был одет в коричневый топ, схенти, немес с зелеными краями, серебряный холодный металл был подобен их коже, так что в темноте и не различишь их. На щеках и плечах были темно-бирюзовые дуги, а желтые глаза напоминали змеиные. — Подойди ко мне, — Рамзес послушно подсел на колени к нему в ноги и стал слушать своего правителя. — Вот я тебя отправил за этим мальчиком, верно? — Верно, — ответил покорно Рамзес. — И что же ты сделал? Провалился! — и кулак прошелся по макушке воина, заставляя его чуть ли не квакнуть и прикусить язык, который потом вывалился. Он был раздвоенным и с пирсингом. — И что нам нужно сделать? Кого послать, чтобы точно не провалиться? — Гора? Он же Первый демон, а я Второй. — Первый первым, а его нужно приберечь, ибо наш братец имеет при себе солнечный клинок Ра, а в случае чего отрубит ему башку и поминай, как звали. — Ну и хорошо, я стану Первым, — и зря он сказал это, ведь в этот момент когтистая рука снесла ему пол черепа, оставляя его лишь с половиной лица и одним глазом. Пульсирующие венки шевелились, вылезши из плоти. Кефер дернул его за подбородок и повернул в свою сторону. Глаза теперь были четко алые, светились самым чистым гневом, на лице появились желваки и пульсирующие бешено вены. — Ты понимаешь, что тогда мы придем в упадок?! Мы все умрем, идиот! — а потом оттолкнул от себя так сильно, что тело пролетелось по трем ступенькам и ударилось об пол. Кефер не переживал за отсутствие половины лица, ведь в эту минуту голова стала покрываться мышцами и органами, потом кожей и одеждой. Да, он был способен регенерировать не только плоть, но и одежду. — Иди и отправь Гиксоса и Аписа. Они хорошо срабатываются, когда оба возбуждены. — Бедный наш блондинчик, дожил, будет трахаться с быком и шизофреником, — съязвить удачно фараону Рамзес смог, но тут же был ударен частью ручки трона за такое. — Эмоционально, идиот! Рамзес вышел из помещения и шикнул, смотря на охранявшую тронный зал Кефера мумию, что сжалась от страха. — Что лупатишься? Делай свою работу, — и он встал на своеобразный лифт, который спустил его вниз. Он слез с пластины и пошел величественно и важно к особо охраняемой камере. Подойдя к ней, он увидел, как дверь толкнулась, и из-за маленького отверстия с решеткой, выглядывают чьи-то два бирюзовых светящихся глаза и рука со спиральками такого же цвета на подушечках пальцев. — Ты пришел дать мне задание, да? — голос был как у сумасшедшего или жаждущего воды. — Да. Ты отправляешься с Аписом за Последним фараоном. — А с Ка нельзя? — Таков приказ. Завтра тебя соберут мумии и ты как послушный мальчик отправишься бить жалких людишек из Золотого царства. — Да, я послушный мальчик, — сказал Шестой демон, Гиксос. Он был самым слабым из Высших демонов только потому, что страдал от шизофрении, которая разрывала его изнутри. Если бы он контролировал себя, то сместил Ка, Аписа и, возможно, Нейт. — Вот и умничка, а теперь брысь! Иди пей свои таблеточки, — в голосе Рамзеса играл нарциссизм и гордыня. Поговорив, Второй ушел от него, направляясь к большому и неуклюжему, но до боли сильному старому другу — Апису.***
Поздно вечером прогуливающиеся по улице, где жил Лео, сам Уолкер и его подручный Анубис не заметили, как дотопали до дома, после чего у входа во дворик, Анубис хлопнул ему по плечу и посоветовал выключить телефон. На этом курящий полицейский отправился восвояси по своим делам, а Лео, последовавший его совету и попрощавшийся в ответ с ним, — к себе домой. Он подошел к двери и открыл её. В эту же минуту к нему подбежала мама и со слезами обняла его, целуя и беспокоясь. — Мне вот интересно, где ты был, что мы не смогли до тебя дозвониться? — спросил злобно отчим, сверля пасынка недовольным взглядом. — Твоя мать с ума сошла, названивая тебе. — Я ездил в Верону, консультировался с директором университета, чтобы поступить без проблем. Телефон я забыл зарядить, он отключился, я не видел ваших звонков. Да и мне было не до этого. — И ты целый день консультировался? — Начнем с того, что я сначала поехал на автобусе до вокзала, поймал уже там такси, час ехал туда, потом добирался до университета в незнакомом городе, но, так как оставалось огромное количество времени до встречи, я немного прогулялся, затем уже дождался наконец его, найдя через силу его кабинет, консультировался и потом таким же маршрутом добирался до дома, но у нашего таксиста случились проблемы, почему мне и пришлось до него добираться. Думаешь, это заняло три часика?! — Телефон тебе на что дан? — Мне его никто не давал, я сам его купил, не придирайся мне тут. — Как ты разговариваешь со мной?! Молоко на губах уже обсохло, да? — У меня то молоко на губах, а у тебя конча! — Ты мне еще тут пошути на такие темы. Еще не дорос, чтобы так со мной общаться. — И не дорасту, потому что разница в возрасте не меняется, дурья ты башка. — Вот именно. — Вот именно, — передразнил его Лео, закатывая глаза. — Пошел вон из моего дома! — Это дом моей матери! Слышишь?! Только она вправе меня выгнать отсюда! — Луиза! — женщина дрожаще оторвалась от сына и посмотрела на обоих: сначала на мужа, а потом на свое дитя. Она пыталась и металась. Не хотелось терять мужа, но и сына тоже, пока она не схватила сына за одежду и шепотом дрожащими и иссохшимися губами не попросила. — Лео, переночуй сегодня у друзей. — Так вот ты как со мной, мама, — сказал Лео, смотря на то, как мама предает его. — Вот так вот ты все, суки… Ублюдки вы все тут ебаные! Я сейчас же собираю вещи и, сука, ноги моей тут не будет! — закричал Лео, не сдерживающий весь гнев, и направился наверх. В сумки летели все вещи, вся канцелярия, все документы и деньги наличными, карточка была в чехле. Также следом полетела зарядка, во внешний маленький кармашек вместился повербанк. А когда все вещи были собраны, Лео кинул беспроводные наушники в карман, взял сумки и пошел к выходу, где за него схватилась мать, но он толкнул её в сторону мужа и сказал, не боясь больше причинять ей боли: — Такое бесхарактерное отродье червя никогда не будет моей матерью. Мать не променяет ребенка на мужлана, думающий о том, куда присунуть хуй и как избавиться от её ребенка, — сказал Лео и захлопнул за собой дверь, уходя поспешно прочь и не обращая внимание на мольбы матери под уверения Роберто, что Лео побесится и вернется. Но Лео больше не вернется. Никогда не вернется. Лео больше никогда не простит, не обнимается. Она избавилась вот так вот пятью словами от первенца, от ее старшего сына. Как бы она смотрела в глаза дедушке, если бы он был жив? Он же любил Лео больше всех, ни один близнец не был так любим, ни один внук не был так близок к нему, как Лео, который хвостиком бегал и интересовался всем. И вот так она пятью словами опорочила память отца. Так пусть ее до конца жизни ее убивает это чувство вины. Пока он шел к остановке, чтобы размыслить там и, если что, поехать куда-то, он думал о том, куда бы заселиться после того, как справился с собственным гневом и сказал: «Лео, харе. Потом побесишься, у тебя ещё есть проблемы». Съёмная квартира, предлагаемая другом, была уже полностью заселена, таких уж верных товарищей у него нет, девушки — тоже. А надо было находить таких вот. Астрид? Она сейчас на соревнованиях. Дейл? Развлекается. Берни? В больнице валяется. Кей? Давно учится. Но вдруг в его голову взбрела одна безумная идея, до такой степени безумная, что хотелось дать себе же самому пощечину. Он включил телефон и, дождавшись нервно включения, набрал номер, на который он звонил в последний раз в 10 лет. И назывался он: «Papà(nativo)», он же «Папа (родной). Роберто у него раньше именовался: «Papà(non nativo)», — но потом был переименован: «Jizzed cazzo», что в переводе «конченный уебан». Поняв всю иронию, он не стал ждать на зеленую трубку и просто выключил телефон. Неужели он докатился до жизни такой, что будет спать на остановке. Что может быть хуже? И тут нахлынул дождь. Вздохнув, Лео оперся спиной о стенку прозрачной и освещенной фонарем остановки и стал смотреть в потолок. Мда уж… и как тут уснешь? Это тебе не кроватка. Домой возвращаться… Ну разве ж он позволит себе унижаться? Кто-то подошел. Лео поднял голову и тут же напрягся. За ним все это время в одном халате и куртке бежала мать. Но он ее пожалеет ее, не скажет: ты заболеешь, возвращайся домой. Он больше не тот ребёнок, что беспокоился о беспечной матери. — Сынок, возвращайся домой. Роберто пустит, он разрешил, — говорит Луиза. — А мне-то что? Я не вернусь больше. И в Вероне не ищите. Вообще в Италии меня не будет. Я больше не твой сын. Мне плевать на тебя, на твоего хахаля, на тех выблядков малолетних. Живи теперь без меня. Давай. У тебя теперь нормальная семья, нет больше такого напоминания о прошлом, как я. У тебя хороший шанс жить в нормальном браке с детьми только от супруга. Зачем же тебе нужен ребенок, отец которого где-то там, в Вероне? — он взял сумку и пошел от остановки, а Луиза ухватилась за него, но тут же от толчка упала в лужу. Лео повернул голову в ее сторону и тело в полуобороте и произнес надменно и озлобленно. — Не смей ко мне прикасаться, женщина. Лео твердо направился прочь. Его облик пропал в темноте ночных улиц и днем он не будет виден. Уже больше никогда. И Луиза навсегда запомнит, как ее дитя, любившее и заботившееся о нем всегда, уходит туда, а она сидит в луже мокрая и разбитая. Лео шел вперед, не обращая на дождь и даже на фигуру, что стояла в тени дерева. Она скользнула вперед и встала рядом с Лео. Уолкер посмотрел на этого человека и вздрогнул, но тут же расслабился. — Фух… Анубис, это ты… — произнёс он и вытер якобы холодный пот со лба. — Думаешь, правильно поступил? — спросил полицейский, намекая на ту сцену с матерью. — А ты бы простил свою маму, если бы она предпочла мужчину нежели тебя? — Анубис замолк, смотря в точку. Его глаза расширились, а перед ними возник какой-то смутный образ черноволосой женщины. — Не знаю… Возможно, ребенком я бы не понимал, подростком бы злился… А так мне фиолетово… — произнес Анубис. — …Было бы. — Всю мою жизнь она всегда пресмыкалась ему… — начал заново свою тираду Лео, но Анубис толком его не слушал, лишь смотрел на него с еле заметной улыбкой, а потом с серьезным выражением лица обернулся вперед. «Лео, однажды ты к ней придёшь, несмотря на свои обиды и злобу. Ты придёшь к ней и вновь назовешь ее мамой. Мне это знакомо», — подумал Анубис м потрепал его по голове, чтобы остановить взрывы Лео. — А пошли-ка, мой юный друг, в круглосуточную пиццерию. Я слышал, тут вкусно готовят пиццу с ананасами. — Фу! Какая пицца с ананасами?! В тебе нет ничего итальянского, кроме имени и то надуманного. — Ну если они это вкусно делают, то что с Пеперони? — Вот это другое дело.