Top Secret: Instrumental

Фото+песня: http://vk.com/matt_berry?w=wall136866371_7582

...Я всегда был с тобой Так честен. Поэтому ты сделала вид, что не замечаешь? Ты всегда так нежно Ранишь меня И не отпускаешь мое сердце. ...И причиной тому – не то, что я отводил глаза, Когда наше тепло не сливалось - Мне всегда казалось, что мы далеко друг от друга, И каждый раз, когда я пытался заполнить эти трещины – было так больно. Не нужно слов... "REDO". The GazettE (музыка - Kai)

*** - Аой-сан? Я нехотя поднимаю взгляд на Матсумото, внимательно оглядывающего меня, сидя на краю стола перед диваном, на котором я и устроился. Я бы не услышал его, если бы его пальцы не коснулись моего плеча, обжигая сквозь легкую футболку кожу, и мне пришлось открыть глаза и вынуть крошечный динамик наушника из уха, оставив второй вливать музыку в уставший от всего мозг. - Что такое? - В последнее время ты тихий. Ничего не стряслось? Отрицательно качаю головой, опустив взгляд на экран плеера. На повторе одна и та же композиция, бессменно, вот уже две недели подряд. Несвойственно мне, но все равно - не могу иначе. - Все хорошо, - отвечаю, когда понимаю, что Таканори не отвяжется, пока не услышит ответ, а мое молчание нисколько не смущало его, ожидающего. - Хочешь сказать, что нет ничего, что бы беспокоило тебя? - О чем ты? - начинаю медленно закипать. Он слишком настойчив. А ведь сам никогда ни о чем не рассказывает. Скрытный. Зато лезть в чужую жизнь любит, стараясь устроить все в лучшем виде, не скупясь на помощь. Только вот в данном вопросе бессилен даже он. - Ни о чем, - медленно проговаривает, продолжая внимательно осматривать. - Что ты слушаешь? - Какая разница? - То, что ты слушаешь, и рождает такую реакцию на окружение. Поэтому и спрашиваю. Может, немного отвлечешься? Я неспешно выдыхаю, стараясь сдержать прилив гнева по отношению к назойливому другу, и все же ставлю на паузу вызубренную до последней ноты композицию. - Ру-сан. - Да? - Каждый наш альбом... - Что? - заинтересовано спрашивает он, отвлекаясь от поиска сигарет в кармане. - Там очень много твоих песен. Вокалист удивленно вскидывает брови, все же извлекая из кармана искомое, и медленно, словно потеряно, вытягивает из пачки белый сверток вреда. - Ты имеешь в виду... - Музыка. - А, - замолкает на несколько секунд, задумчиво разглядывая сигарету и все же обнимая ее фильтр пухлыми губами, щелкая зажигалкой. - Я не даю вам развернуться? - Не в этом дело. Мне хватает моих сочинений. - Тогда, что не так? - Что служит вдохновением? Если собрать все наши труды... Большая часть написана целиком и полностью тобой. Около две трети, наверное? - Ммм, - отводит темный взгляд в окно, задумчиво выпуская струйку грязно-серого дыма в сторону от меня и подпирая щеку ладонью, рука которой касается локтем колена. - Не знаю. Это идет само, как-то. То, что я чувствую, наверное. Мои самые скрытные мысли. Истинная сущность. - Поэтому "Inside Beast"? - Внутренний зверь? Да... Наверное. Скрытный. Действительно. Но зато оголяет всю душу в текстах и музыке. Пусть не в жизни, но... А вот с ним совсем наоборот. В жизни он открыт. А в творчестве... Перевожу взгляд на барабанную установку. А в творчестве он совсем не участвует. Вот и все. - Аой-сан? - Да. - На сегодня все, - прерывает вокалиста немного уставший, но такой же доброжелательный голос вновь вошедшего в комнату. - Жду вас завтра в то же время. Уруха, не опаздывай. - Дааа... - Рейта, не забудь ноты. - Обязательно забуду. - Руки, постарайся выспаться, ты совсем сонный. - Хорошо, - протягивает вокалист, шумно выдохнув. - Аой-сан... - Я помню. - Хорошо, - кивает лидер, еще раз проверяя, все ли успел сказать перед уходом, пробежавшись взглядом по расписанию. - Тогда, до завтра. Всем хорошего вечера. Проверяйте почту, быть может, я что-то упустил... скину электронкой. - Да, мамочка, мы все поняли. Шалить не будем, можешь спать спокойно, - усмехается Акира, закинув на плечо свою сумку. Кай только привычно улыбается, уже не обращая внимания на шутки друга. - Я позвоню утром! Матсумото тушит сигарету в пепельнице и поднимается. А я дожидаюсь, когда он отойдет немного дальше от дивана, и тяну руку к своей сумке, раскрывая замок и сосредоточенно начиная копаться в ее содержимом, не спеша следовать примеру остальных - уже одевающихся и живущих мечтами о доме и отдыхе. Пальцы хаотично перебирают вещи, особо ничего и не ища, взгляд отстранено наблюдает за пляшущими аксессуарами и косметикой, потревоженными моими движениями. До тех пор, пока... - Аой-сан, идешь? - Нет. Я задержусь, идите без меня. - Что это с тобой? - подает голос Уруха, удивленно обернувшись. - Это ведь ты всегда вперед всех домой рвешься! - Я потерял медиатор. - Всего-то? - смеется Акира. - У тебя их сотни! - Этот был особенным. Он с нашего первого концерта этим составом. - Что? С самого первого? - Руки задерживает руку на ручке двери. - Не знал, что ты любишь поностальгировать. - Он счастливый. Не могу уйти без него, - отвечаю я спокойно, а подушечки пальцев поглаживают в сумке гладкий старенький медиатор две тысячи второго года. - Помочь в поисках? - вежливо отзывается вокалист, и я отрицательно качаю головой, вынимая второй динамик из уха и кидая наушники в сумку. - Тебе приказано отоспаться. Не зли лидера-сан, поверь, в гневе он страшен. - Кто, я? - изумленно вздрагивает Кай, очнувшись от изучения бумаг - мужчина и не думал покидать рабочее место так рано, как и всегда, впрочем. - Ну, тут он прав, - улыбается Кою, на что Акира утвердительно кивает. - Тогда, мы пошли. До завтра. - До завтра. - Я, что, правда такой ужасный? - все еще потеряно смотрит ударник вслед удаляющимся спинам, указывая на себя пальцем, но его уже не слушают - чем скорее свалишь, тем быстрее заснешь, а сон просто необходим. К тому же, лидер может и передумать и задержать друзей для собрания, а этого уж точно пережить не было сил. - Вот ведь... Мужчина сокрушенно вздыхает, улыбнувшись вслед друзьям, провожая их взглядом до самых дверей "на волю", и вновь углубляется в свои заботы, направившись к барабанам, решая в голове десятки вопросов одновременно. И я поднимаюсь с дивана тоже, едва звуки за пределами репетиционной стихают, а стук каблуков туфель прекращает отскакивать от стен мягким эхо. Ладонь впивается в плеер, потерявший разъем наушников, в бессильном упрямстве и... волнении, и я почти заставляю себя подойти к ударнику, волоча ватные ноги по полу с долей иронии, горько усмехаясь про себя своей же детской возне. - Ютака. Даже дергается на месте от неожиданности, непроизвольно нажав на педаль - грохот бас-барабана взрывает вдруг наступившую тишину подобно грому. - Ой, - теряется снова, поспешно переставив ноги. - Прости. Просто отвык уже... Давно меня не называли настоящим именем. - Извини, - киваю я, а ладони почему-то становятся влажными, когда я делаю глубокий вдох, неотрывно наблюдая за человеком напротив. - Ты что-то хотел? Помочь в поисках? - искренне предлагает, но я коротко мотаю головой, продолжая стоять на месте. Отчего-то забыл все слова, когда встретился взглядами, даже рта раскрыть не могу. Просто стою и смотрю на него, как умалишенный, замечая с каждой молчаливой секундой изменения на открытом лице - все сильнее волнение и даже испуг. Он даже откладывает бумаги на один из барабанов, обеспокоенно смотря на меня своими карими, понимающими глазами. - Аой-сан? Ты в порядке? - Я... Раскрываю рот, но не могу ответить. Черт, не думал, что все будет так сложно! Где твоя природная наглость, Широяма Юу? Куда делись бесцеремонность и уверенность? Ну, же! - Аой-са... - Почему ты не пишешь песни? Довольно резко. Черт. Я не хотел так грубо... - Песни? - Умм, - отвожу взгляд в сторону, крепче сжимая в пальцах плеер. - Почему нет? - У меня не очень хорошо выходит. - Ложь! - опять резко, заставляет про себя выругаться. Я вновь поворачиваюсь к изумленному лидеру, стараясь смягчить тон. - Вот эта ведь хорошая. Протягиваю плеер мужчине, который с интересом подается навстречу, прочтя замершее на экране название. - Ganges ni akai bara? Да, хорошо вышла. Давно было, но я помню, как писал ее. - Почему ты так редко делаешь это? Смущенно и немного неловко улыбается, пожав плечами. - Мне кажется, что мои идеи не совсем подходят Gazette. - Что? - Ну, - запускает пальцы в волосы, обводя взглядом репетиционную с улыбкой. - Тематика группы немного другая. И мне она нравится. К тому же... Твоя музыка намного лучше. Да и Уруха с Руки создают поистине стоящие вещи. А мои песни слишком... мягкие? Это не то, что нужно. - Не может быть! - нервозно выдаю я, ударив ладонью по одной из мембран. - Лидер, ты... очень талантлив! А твоих сочинений - раз, два и обчелся! А в новом альбоме и вовсе нет тебя! - Как это нет? Я ведь играю, - смеется беззаботно, прикрыв глаза. - Ударные партии корректирую лично, вношу свой вклад, так что... - Мало. - Мало? - Этого мало! Отворачиваюсь, сунув в карман плеер и прикрыв ладонью глаза. - Мне мало... - Что? - Пойдем со мной, - выдаю я быстро, боясь, что иначе просто передумаю. Нервно подаюсь навстречу, ловлю его за запястье и силой вытягиваю из-за установки, не слушая возражений. Не сегодня. - Аой-сан, у меня столько дел, нам ведь еще записываться! Скоро выпуск альбома и... - Подождет, - отрезаю я, быстрым шагом направившись прочь из репетиционной, по дороге срывая с вешалки наши куртки. Это не требует отлагательств, ты должен понять. Я так долго готовился... Так долго продумывал все! Все приготовил, только долго собирался с духом наконец подойти и спросить напрямую... Нет. Не хочу, чтобы ты оставался в стороне. Не хочу оставлять тебя тут одного этой ночью. Почему ты не хочешь понять свою значимость? - Аой-сан! Не оборачиваюсь, продолжая тянуть за собой. Даже не беспокоюсь о том, что студия осталась не запертой. Кай едва поспевает, потерявшись в моем напоре, и сейчас я могу только пользоваться моментом, чтобы не дать ему придти в себя и вырваться. Это важнее, и не только для меня. Для всей группы. Для всех нас и для наших фанатов! Но для меня все же больше... - Аой-сан! - Садись, - коротко бросаю я, накинув на плечи мужчины куртку и распахнув двери своего автомобиля перед ударником. - Давай, быстрее. - Что с тобой происходит? - Это срочно! Садись! Он обеспокоенно оглядывает меня, продевая руки в рукава теплой вещи. - Что случилось? У тебя есть музыка? Киваю машинально. Конечно же, нет у меня никакой музыки. Я и новых песен-то не могу вспомнить... В голове только старые композиции, написанные аккуратным почерком Ютаки. Что за наваждение? Теперь... почему именно сейчас это чувство? Раньше совсем не замечал, а тут резко так, да еще и так сильно, что голова кругом. Дьявол! Перевожу взгляд на лидера, и тот все же забирается в салон со вздохом. Так что я тоже не медлю, боясь, что он передумает, и опускаюсь на водительское кресло, тут же заводя машину и срываясь с места, не в силах совладать с волнением. Твои песни особенные. Всякий раз получая в руки твои наброски, я застываю в восхищении, моментально забывая все слова, какими можно сопроводить увиденное, только с неутолимым голодом рассматриваю партии гитар, заботливо выведенных на нотных станах так аккуратно, как у самого никогда не выходит сделать. Всякий раз - за живое, в самое сердце. Встряхивает, переполняет, будоражит. Забивает мозг, увлекает, заставляет обо всем забыть. Вытесняет собственные наработки, вынуждает отложить сочинение своих же композиций. Это так сильно, а он... А он даже не думает о продолжении! Это злит меня. Его редкие робкие попытки предложить нам что-то свое... Руки всегда с готовностью и видной охотой принимает ноты, радуясь, словно ребенок, написанному. Рейта тут же хватает бас, впиваясь жадным изучающим взглядом в листы. Уруха начинает копаться в сумке, лихорадочно переписывая к себе полученный результат. И я тоже не могу удержать себя на месте, ища взглядом инструмент. Так редко... что мы все судорожно хватаемся за это, впиваемся ногтями и зубами в листы, отбрасывая все сомнения лидера по поводу композиции и принимаясь за работу, зная, что это будет трогать сердца людей, станет любимым, родным, необходимым. И ни за что не отдаем. Никогда. Не откладываем в долгий ящик и не позволяем остановить работу. Ведь он действительно... Почему он не понимает этого?! - Аой-сан, куда мы? Твой дом... Он запинается, обернувшись на меня, а я только поджимаю губы, выруливая на Радужный мост. Он даже не решается продолжить, только напрягается, почувствовав мое настроение. Шумно выдыхаю, стараясь справиться со злостью, и остальную дорогу мы преодолеваем молча. Только там, на другой стороне моста, съехав вниз, я наконец останавливаю машину. В это время года тут, на огромный фонтан на фоне этого массивного великолепия, соединяющего Токио с островом Одайба, проецируются различные рисунки, отражающиеся на прозрачной водной стене красочным шоу. Возможность увидеть это и стала причиной поездки сюда. Так что я просто молча заглушаю мотор и срываю ремень безопасности, покидая салон быстро и нервно, потому что начинаю чувствовать себя последним придурком на свете, которого вдруг потянуло на чертову, никому не нужную романтику. Машинально открываю багажник, а руки дрожат, словно в лихорадке. Становится особенно волнительно и даже немного страшно, не могу унять дрожь, но все же достаю из глубин багажника корзину и гитару, захлопнув железную крышку и направившись на непослушных ватных ногах к капоту, замечая, как выходит из машины Кай. - Аой-сан, что мы тут... Я мотаю головой, поставив на капот свою ношу, и вынимаю из плетеного плена бутылку вина и бокалы. В горле пересыхает в тот же миг, пальцы становятся совсем ледяными. Мозг лихорадочно ищет способ объяснить всю эту ситуацию, но язык прилипает к небу и не двигается, снова подводя в нужный момент. Не могу даже свободно вздохнуть. Только разливаю вино по бокалам под изумленный непонимающий взгляд, и протягиваю один из них лидеру, сев на край капота и жестом приглашая присоединиться. Кай подозрительно оглядывает меня, но все же слушается, присаживаясь рядом и принимая хрустальную вещицу из моих деревянных пальцев. И мы молчим. Просто сидим и молчим. Я не знаю, что сказать ему сейчас, а он не знает, с чего начать расспросы. Это кажется таким... невинным? Словно подростки неопытные. Что на меня нашло? - Аой-сан? Выдыхаю, залпом осушая свой бокал и отставляя назад, подхватывая с земли чехол. Вынимаю из него свою драгоценную акустику, проклиная сам себя за все сделанное. Как я только решился на подобное? Даже голос пропал. Зато руки перестали подрагивать... Глупая ситуация! Не оборачиваюсь, укладывая изогнутый бок на колено, сжимая пальцами гриф. Чувствую на себе потерянный взгляд, что заставляет нервно сглотнуть. Прости, я... не знаю, что делать. Так что просто принимаюсь играть. Ту самую песню. Любовно перебирая струны, невольно окунувшись в воспоминания. Я люблю ее. Эту песню... Потому что она твоя. Я люблю все твои песни. Под шум воды мы просто слушаем переливы гитарного звона. Образы на потоках воды меняются, и, словно специально, на картинке появляются красные розы, которые начинают распускаться под затейливую мелодию. Мы смотрим на это почти завороженно, потерявшись в звуках инструмента, ровно до того, как Ютака вновь не оборачивается ко мне, и моя рука дергается, резко ударяя по струнам... - Аой! Щелчок, противный лязг и ожог на щеке. Я морщусь, опуская взгляд на гитару, стараясь понять, что вообще произошло. Теплое у скулы - капает вниз. Кровь? Распахиваю глаза, замечая причину - струна порвалась. Отскочила от корпуса и порезала щеку, оставшись рвано дергаться на грифе скрученным жгутом. - Юу, ты в порядке? Ютака оказывается прямо передо мной, судорожно ища платок в карманах, который после и прижимает к ране на моем лице ладонью. - Глаз цел? Посмотри на меня. Поднимаю взгляд к испуганному лицу, которое оказалось так близко от моего собственного. Ударник осторожно промакивает белым куском ткани сочащуюся рану, уже ни о чем другом и не думая, а я... Застываю каменной статуей, боясь дышать. Инструмент выскальзывает из рук, мягко ударяясь о землю корпусом и переворачиваясь, рухнув струнами вниз под наши ноги. Почему только сейчас я... - Дай посмотрю. В мозгу все тухнет, словно перегорает лампочка в комнате, погружая ее в темноту, и я сам не понимаю, когда успеваю прижаться губами к губам своего взволнованного друга. Сам не замечаю, когда успеваю сжать в ладони его темные пряди, когда его рука замирает на моей щеке от шока, когда мягкие губы раскрываются от изумления. А я просто целую его. Обо всем позабыв. Сминая, прижимая и толкаясь в теплоту горячего рта, не в силах оторваться. Слетел с катушек... Свихнулся окончательно. Это ты виноват... Это ты не пишешь песни. Если бы ты писал чаще... Я бы, наверное... Я не... Вздрагиваю, наконец вновь приходя в себя, и тут же отстраняюсь, отводя взгляд. Я сделал что-то странное для него. Но для себя... Разве не этого я хотел? Когда слушал его записи. Когда играл знакомые мотивы дома на гитаре? Когда пересматривал концерты, сам не в силах понять, что тянет меня к улыбчивому мужчине за блестящими инструментами. Твоя музыка... свела меня с ума. - Юу... - Прости, - хрипло шепчу я, встречаясь с вопрошающими радужками. - Я... не умею красиво говорить. Ты же знаешь. Я не умею говорить о чувствах. Не могу выразить их словами. Облачить в приятные слуху фразы. Это не в моих силах, не красноречив. Только музыку писать могу. А высказаться... - Я знаю, - кивает лидер, и я вздрагиваю, замечая легкую улыбку на его губах. - Я все знаю. Давно знаю. Я даже понятия не имею, как мне отреагировать на это. Бросает в жар, и я теряю дар речи, не представляя, куда себя деть. Вдруг становится так стыдно и неловко, я теряюсь. А бежать некуда. - Давно? - едва выдавил севшим голосом, видя краем глаза, как улыбка становится шире. - Дай посмотрю. Он поворачивает в сторону мое лицо, отнимая от щеки платок. Перекладывает белую ткань другой стороной, внимательно оглядывает рану, серьезно так, словно профессионал в вопросах увечий, а после удовлетворенно кивает, вновь прижимая мягкий кусочек к щеке. - Неглубокая. Через неделю снова будешь красавцем, - я вспыхиваю, что мне совсем несвойственно, ощущая, как приливает к щекам кровь, отчего рана не может остановить изливать ее на чужой платок. - Хотя, знаешь, эта царапина ничуть тебя не портит. Даже наоборот... - Ютака! Тихо смеется, заставляя отводить взгляд. - Юу? - Что? - Юу. Нехотя поворачиваюсь к мужчине, который все так же улыбается мне, ожидая продолжения. Только вот я совсем оказался неготов к тому, что слышу уже в следующий миг от смущенного друга. - Это свидание? Давлюсь воздухом, распахивая глаза. - Я... это... Снова смех, а после - подается ближе, заставив задержать дыхание, и я вновь чувствую на своих губах его мягкие губы, что уже осознанно идут на контакт, раскрываясь навстречу... И я впиваюсь в них оголодавшим поцелуем, сдаваясь на милость своего друга, окончательно побежденный. Все равно уже нет пути назад. Когда я стал смотреть на него, как на мужчину, чье тело и лицо стали вдруг такими притягательными, заставляя останавливать взгляд на фигуре, обтянутой эластичными тканями? На руки, такие крепкие и надежные, красивые, изрезанные выступающими венами под светлой кожей? На ямочки от улыбки, задорно приминающие щеки, заставляя улыбнуться в ответ? Когда я стал наблюдать за ним в зеркала репетиционной, играя свою партию? Почему только с этим альбомом все началось, закрутилось, как вихрь, лишая рассудка? "Внутренний зверь?" Когда я... когда? Как же мне не хватает твоих песен! Подаюсь навстречу, ловя в руки сильное тело, и разворачиваюсь, роняя ударника на капот своей машины спиной. Звон бокалов, в отличие от бутылки не удержавшихся на блестящей поверхности, скатившись вниз и разлетевшись вдребезги на земле, не привлекает внимания, когда я вжимаю в теплую от недавней езды поверхность музыканта. Склонившись над ним, вновь и вновь терзая жадными поцелуями, не в силах оторваться. Долго, неистово, словно грезил им всю свою жизнь, а не последний месяц. Прижимаясь всем телом между невольно разведенных коленей, позабыв о царапине. Переплетая в борьбе и страсти языки, силясь опьянеть, впитать в себя его вкус, ломая пальцами прическу и выгибая навстречу. Глотая желание друг друга, как первосортный кокаин, выбивающий из реальности... Наверное, мы целовались непрерывно четверть часа или даже больше, не знаю, я потерялся во времени, знаю только, что это было сродни обоюдному безумию. Будто он тоже ждал меня, замечая творившиеся со мной изменения и взгляды, которыми я так щедро одаривал ударника во время встреч, совсем не пытаясь прятать свое увлечение. Это было так заметно? Раз он смог догадаться? Один ли он видел это? Не поэтому ли Руки так беспокоился? - Юу... Кажется, я увлекся. Мы оба уже задыхаемся... не открываю глаз, опускаясь на лидера всем весом, и утыкаюсь носом в его шею, переводя дыхание. Рваные хриплые вздохи накаляют воздух, обжигая глотку и легкие, но я не могу разжать крепко обвивших чужую талию рук. - Знаешь, - тихо шепчет он, заставив меня прислушиваться. - Кажется, у меня есть песня... Тут же все остальное отходит на второй план. Распахиваю глаза, резко приподнявшись на руках, упирая ладони по обе стороны от раскрасневшегося лица, не веря своим ушам. - Правда? - Ммм, - кивает, смущенно улыбаясь. - Пришла вдруг в голову сейчас. Мы ведь успеем вписать ее в "Beautiful Deformity"? Если я покажу завтра... - Да! - поспешно выдаю я, слишком поспешно, перебивая мужчину. - Впишем! Обязательно впишем! Я... Ну, вот. Снова ни одной нормальной мысли. Как мне облачить эти эмоции в слова? Я совсем не знаю, что нужно сказать... А Кай понимает, улыбается так же, как во время концерта, демонстрируя мне эти сводящие с ума ямочки, успокаивающе обнимая за шею. - Тогда у меня есть просьба. - Какая? - кажется, я готов все сделать ради того, чтобы услышать эту мелодию. - Когда ты будешь ее играть, вложи в звучание все то, что ты не умеешь выразить красивыми словами. От всего сердца. Хорошо? Я улыбаюсь, опускаясь к упрямому мальчишке вновь, в глазах которого пляшут чертики, обещая мне своим баловством такое, что даже вслух стыдно сказать. Кажется, я влип, Ютака. И, надеюсь, надолго. - Обещаю. - Ты ведь не терял медиатор, верно? Я могу только невинно пожать плечами, заставляя мужчину снова рассмеяться. - Вот ведь, лис! - Но раз уж мы тут... - Вина? - Ручку и блокнот. Пока не покажешь наброски, не верну в студию! Почему-то прозвучало это совсем не грозно. Или он перестал бояться меня? В любом случае... Кай будет в новом альбоме. А уж потом я подтолкну его к продолжению сам. Ведь теперь это в моих силах, правда, лидер?