Look at where you are

Её заставили. Теперь она спасена от того, чтобы лишиться головы на своих плечах, но какой ценой? Она признала, что была лишь любовницей, что истинной королевой была чёртова Екатерина, чьё тело не успело остыть в могиле. Её дорогая Элизабет больше не принцесса. Теперь она бастард. Нет, даже хуже. Её помолвка с Генри Перси была ошибкой, что успел уничтожить ещё Вулси. Почему они - Генрих, суд, Кромвель, кто угодно - не прикопались к её несостоявшемуся браку с Джеймсом Батлером, тут тоже самое! Отпустили не только её, но и всех, с кем она "спала" - получается, она изменяла не королю, а Нортумберленду, казнить не за что. Её выгнали, чуть ли не выпнули из дворца с Элизабет в объятиях, и она не знала, куда идти. Анна Болейн больше не была королевой Англии. Их брак с Генрихом был расторгнут, как и брак Мэри Толбот и Генри Перси. Генрих поступил с ней также, как с Екатериной Арагонской - развёлся и выгнал с позором, не забыв назвать Элизабет "дочь Нортумберленда, что воспитывалась как принцесса, шавка", а Анне оставалось только зубы сжимать. Честно, она не хотела переезжать к Генри Перси. Она не уверена, любила ли его когда-то вообще. Ей нужен был один Генри, но не Перси, - ей нужен Генрих Тюдор, король Англии. Ей нужен этот Генри. И ей нужен трон. Когда она пришла с Элизабет под ручку, Генри Перси, весь бледный, до этого равнодушный, слегка улыбнулся при виде неё, а затем виновато отвёл взгляд. Они спали в отдельных комнатах, и Анна его почти не видела. Она всё время сидела в отведённой ей комнате и не спускалась даже на еду, и в итоге ей приносила еду служанка. Своей единственной радостью она считала Элизабет. Её девочка была для неё лучиком во тьме (и её рыжие волосы во истину показывали, кто её отец), и Анна одаривала её глубокой любовью. И почему-то, когда она увидела через щёлку, что Генри Перси помогает её Лиззи учится писать и читать, Болейн думает о многом. В тот день она впервые вышла из комнаты. Она спустилась, не забыв расчесать лохмы и привести лицо в порядок небольгим количеством пудры (хотя и уже стало непривычно без помощи фрейлин), где внизу, за огромным одиноким столом, сидели весёлая Элизабет и слегка понурый Генри Перси. При виде матери Лиззи оживилась ещё больше: - Мама! Перси оглянулся, и на его лице промелькнуло удивление: - Анна... Та сделала реверанс: - Никто не против, если я сегодня поем здесь? - Никто, - завороженно прошептал Нортумберленд, а затем кивнул служанке, что собиралась относить еду в комнату Анны, и она поставила еду на стол. Анна села и ела рядом с Элизабет, ощущая на себе взгляды Генри Перси, что он иногда на неё кидал. И Болейн заметила, что иногда тоже смотрела на него. Она стала выходить, причём не только на еду. Она даже наблюдала, сидя рядом, когда Перси учил Элизабет чему-либо. Анна, наблюдая за его лицом, когда он ободряюще улыбается её дочери, как его тёмно-коричневые локоны чёлки падают на лицо, когда его тёмно-голубые глаза следят, правильно ли Элизабет пишет слово, вдруг вспомнила о том, что было около десяти лет назад. Когда молодой, словно Ланселот, Генри Перси писал стихи, посвящая их ей, словно она была его Гвиневрой, мило улыбался, когда он видел её, их прогулки под сияющей луной и то, как она прижималась губами к его губам, прячась где-нибудь в тени и переплетая их пальцы. А также о том, что было бы, если бы они всё-таки поженились тогда. - Ты всё ещё пишешь стихи? - спросила у него как-то Анна, конда уложила Элизабет спать. Генри Пеоси в это время читал что-то и при вопросе Анны поднял голову: - Я не писал стихи много лет, - и отвёл взгляд. - Нет вдохновения... Прошло лет пять. Анна слышала, что Джейн Сеймур умерла, наконец родив Генриху сына, он развёлся с новой женой, немкой Анной Клевской, и сейчас женат на её кузине, Кэтрин Говард. Её иногда навещала Мэри (рассказавшая, что Джорджа всё ещё держат подарестом, хоть и домашним), а также иногда и отец с матерью, бросающие странные взгляды на Нортумберленда. Элизабет было восемь лет, она выросла в милую леди, и Анна не могла на неё не наглядеться. Её отношения с Генри Перси... Она была неофициальной графиней Нортумберленд, жила с ним, словно была и вправду его женой, и... Ей казалось, что то, что она чувствовала к нему до брака с королём, возможно, стало возвращаться. Они никогда не прикасались друг к другу, не было даже случайных лёгких соприкосновений, а ведь Анне хотелось этого. Хотелось взять его за руку, обнять и даже, может, поцеловать. - Гарри? Перси встрепенулся, оборачиваясь к Анне, заглянувшей в его комнату: - Га... Гарри?... - он выглядел удивлённым и шокированным, а Болейн лишь пожала плечами: - Мы живём вместе уже лет пять, мне в любом случае легче называть тебя старым прозвищем. - А, гм, понятно... - он отвёл взгляд. - О, ты ведь что-то хотела? - перевёл взгляд обратно. - Я подумала, можем ли мы провести настоящую свадьбу? На лице Генри Перси читалось многое. - Я ведь считаюсь твоей женой. Нужно же это сделать по-настоящему, - просто ответила Анна, входя в комнату. - Анна, ты не обязана... - начал было он, но Болейн подошла, схватила его за воротник ночной рубашки и притянула к себе, целуя. Таков был ответ. Они поженились, разумеется, скромнее, чем Анна и король. Анна в будущем будет с добродушным смехом вспоминать, как выглядела Элизабет, разбрасывающая лепестки роз. И Анна была была абсолютно счастлива, целуя Генри Перси в брачную ночь. Это был счастливый конец.