Из человеческой кожи

— …После казни его обнаженное тело выставили на потеху толпы. Это было дополнительной частью наказания, самой ужасной, потому что хуже публичной казни может быть только публичное унижение. Не так страшна смерть, как позор. Следующая картинка. Меган поправила очки, прочистила горло. — Вот фото со скелетом нашего героя и неизвестной медсестрой начала прошлого века, у которой было своеобразное чувство юмора. После смерти, чтобы никакое добро не пропало даром, труп отдали врачу, который мог практиковаться в анатомии. Тело разобрали по частям, кости стали учебным подспорьем для юных медиков, остались также скальп и уши в музее города, потому что дело было громким. Но и ещё кое-что — кожа с тела висельника, которую сняли, хорошенько обработали и сделали переплет для его же судебного разбирательства. И сейчас я покажу вам книгу в антроподермической обложке. Следующую картинку, пожалуйста. Меган чуть улыбнулась. Она уже выучила реакцию аудитории: предвкушение, восторг. На экране появилась обещанная книга, и лица слушателей заметно поскучнели. Кое-кто нахмурился, пытаясь разглядеть особенности редкой вещи. — Понимаю, вы уже нарисовали у себя в голове какой-нибудь сказочный Некрономикон с глазом спереди и ухом на корешке, но реальность такова, что если вам в руки попадет книга в антроподермическом переплете, вряд ли вы отличите её от такой же в обложке из свиной или коровьей кожи. На данный момент существуют два метода, не самых дешевых и не самых быстрых, для точного определения… *** Она остановилась на ступеньках университета, оглянулась: нет, такси ещё не подьехало. Поправила воротник куртки, улыбнулась в шарф: публика попалась благодарная, после лекции почти час пришлось отвечать на вопросы, и пусть Меган устала как собака, но была счастлива лишний раз порассказывать о деле своей жизни. — Простите… Она вздрогнула: высокий тощий парень возник будто из ниоткуда. Глаза красные, воспаленные, волосы всклокочены, на впалых щеках щетина, отчего они кажутся зеленоватыми, но одет хорошо, руки в дорогих кожаных перчатках крепко сжимают сверток из крафтовой бумаги. — Потрясающая лекция, — застенчиво сказал он. — Вы действительно знаете об этом лучше любого человека на свете. Меган невольно поправила волосы. — Возможно, если бы я непосредственно поучаствовала в создании такой книги, то могла бы считаться абсолютным экспертом, — рассмеялась она. — Но я лишь библиотекарь, и надеюсь, моя жизнь никогда не сложится подобным образом. Извините, моё такси подъехало… Парень ухватил её за рукав. Меган нахмурилась, и он торопливо заговорил: — Пожалуйста, помогите определить материал одной книги. У меня есть подозрение… Ладно, я совершенно точно уверен, что она вся целиком, и обложка, и страницы, из человеческой кожи. Она написана на арабском, это сборник… алхимических ритуалов, можно и так сказать. Ошарашенная, Меган машинально взяла сверток, который ей сунули в руки. — Постойте, — окликнула она таинственного просителя, который уже спешил прочь. — Откуда она у вас? Как мне связаться с вами после экспертизы? — Ехать будем? — буркнул водитель. Меган бросила на него умоляющий взгляд, снова поискала глазами хозяина свертка, но он исчез из вида. Уже в машине она, поколебавшись, наполовину развернула сверток, осторожно приподняла бумагу. Действительно, книга. Вряд ли владелец знал, как обращаться с подобным экземпляром, и наверняка оставил на обложке много своей ДНК, и добавлять собственную не стоило. Обложка — коричневая с золотым тиснением, с металлическими уголками. Желание провести рукой по выпуклым узорам было настолько сильным, что Меган сжала руку в кулак и приложила к груди. Надо же, как хорошо сохранилась, хоть внешне возраст у книги почтенный. — Томми? Привет, как дела? — затараторила она, прижав плечом телефон к уху, и стала заворачивать книгу понадежнее. — Слушай, тут такое дело, мне нужен ПМД* обложки и страниц… Да, ты хорошо меня знаешь, я подозреваю, что у меня на руках антроподермический переплет… Что? Хоть сейчас? Отлично, скоро буду! — Меняем маршрут, — скомандовала Меган, прижимая к груди книгу, — и чуть не выронила её, когда ей показалось, что та шевельнулась. Но это всего лишь билось сердце самой Меган. Книг в обложке из человеческой кожи было не так много, а безумцев, рассказывающих, что у них есть фамильный экземпляр в переплете из останков прапрапрадеда, более чем достаточно. В ста процентах случаев из ста все книги оказывались заурядными, хоть и старинными, обладателями телячьей или свиной обложки. Здесь же… Меган не могла объяснить толком, но чувствовала всем своим существом, что спустя много лет с тех пор, как она начала изучать антроподермические книги, ей наконец попалось что-то стоящее. *** — Не наклоняйся над столом, — велел Томми, старый знакомый Меган, по её просьбе проверивший немало переплетов. Ему принадлежала честь обнаружить, что в библиотеке самого уважаемого университета страны хранились три книги из человеческой кожи. — Отойди подальше, а то выгоню и спокойно осмотрю без тебя. Меган закатила глаза, но послушно отступила от стола, на котором лежал полуразвернутый сверток. Томми осторожно раскрыл его руками в перчатках, полностью обнажив содержимое — книгу с изысканной арабской вязью, отливающей золотом, на обложке. Помимо металлических уголков и узоров по всему переплету, книга имела затейливый ремешок, который застегивался на медную пряжку, подернутую патиной. — Она прекрасна. Аккуратно он расстегнул ремешок и — оба затаили дыхание — открыл книгу. Меган тихо ахнула. — Это пергамент, — озвучил очевидное Тони. — В отличном для своего возраста состоянии пергамент. Ты уверена насчет анализа страниц? Меган не отрываясь смотрела на кремовые страницы, на изящную тонкую вязь, покрывающую их, на изысканный черно-красный орнамент, обрамляющий текст. — Мег? — А, что? — Страницы, Мег. Ты точно уверена, что они по твоей части? Книга толстая, и даже если она вся из овечьей кожи, ради неё погубили целое стадо баранов. Томми перелистнул страницу, и глазам их предстало изображение человека, похожего на Витрувианского, но по кругу, в который человек был вписан, шли странные письмена, а сам человек был зверским образом распотрошен и освежеван. Срезанная спереди кожа была растянута в стороны и топорщилась вокруг тела, пустой живот открывал взгляду позвоночник, а вместо головы на шее сидело что-то непонятное, измятое, бугристое, без следа носа и глаз, и лишь широкая рваная щель поперек позволяла угадать в ней ротовое отверстие. — Я же правильно понимаю, что это пентаграмма? — задумчиво произнес Томми, обведя пальцем линии позади жуткого тела. — Говоришь, книжка с алхимическими опытами… — Так сказал тот тип, — отозвалась Меган. — Возможно, он не знает, что такое алхимия. Или такой рисунок — один на всю книгу, а написано тут про какой-то секретный ингредиент из человеческого тела. Спустя десяток страниц с рисунками изувеченных и расчлененных людей, которых мучили самого жуткого вида твари, Меган готова была согласиться, что это точно не алхимия. — Хозяин дал денег на анализ? — спросил Томми, осторожно закрывая наконец книгу. — Что? Господи, извини, я сегодня после лекции и немного устала, — Меган потерла виски. — Нет, вручил книжку и был таков. Теоретически это может быть подделка под старину, какая-то дурная шутка. Но я хотела бы, чтобы твоя лаборатория её проверила за мой счет. Считай это шестым чувством, но я уверена — твоё исследование не будет напрасным. Представь, если это окажется прорывом в истории анатомии, например? Анатомические учебники иногда переплетали в кожу человека, которого диссектировал непосредственно автор книги. Томми покачал головой. — Как скажешь, Мег. Но помни — стадо баранов. А сколько людей убили бы ради такого, я даже думать не хочу. Если пергамент реально из человеческой кожи, то за историей создания этой книги стоит огромное зло. *** Если у Меган и оставалась надежда, что хозяин книги выйдет на связь, то спустя неделю она изрядно потускнела. А вот сама книга, наоборот, стояла перед мысленным взглядом постоянно. По вечерам, вернувшись с работы и устроившись в кресле с ноутбуком и бутылкой пива, Меган вспоминала блестящую темную кожу, которую так красиво оттеняли золотые узоры, изящные медные клепки, бледно-желтые страницы, которые наверняка под рукой были бы мягкие-мягкие. Прокручивая в голове раз за разом тот день, когда ей в руки попал таинственный сверток, она ругала себя последними словами. Ничего не случилось бы, если бы она спокойно приехала домой, там оглядела книгу как следует со всех сторон… и да, потрогала бы её. И листала бы сколько хочется, разглядела во всех деталях малейшие завитки на орнаментах. А потом отдала бы в лабораторию. Она изводила Томми просьбами прислать фото страниц, а после изводила знакомого арабиста, чтобы он перевел написанное. Тот сдержанно ответил, что автор книги явно был не в своем уме, и текст не имеет смысла. Однако кое-что перевел, и, перечитывая раз за разом строки, Меган вспоминала слова Томми об «огромном зле». Или автор книги в самом деле был безумен, как Джокер, и ненавидел всё живое, или шутка затянулась. — Завтра, — наконец сообщил Томми, когда Меган в очередной раз спросила о результатах. — Похоже, тот парень был прав. Он переждал её радостный вопль и добавил: — Примерный возраст книги тоже завтра, и здесь новости вряд ли тебя порадуют. — Разве книга не семнадцатого века? — удивилась Меган. — Обычно подобные изготавливали в семнадцатом-восемнадцатом веках, когда не было недостатка в материале. Плюс цвет обложки предполагает обработку, которая применялась до… — Нет, посвежее будет, — мрачно ответил Томми. — И я заранее предупреждаю тебя, что если всё подтвердится, то я должен буду обратиться в полицию. — Что? Книгу украли? Это какая-то удивительная древняя редкость, о которой не знаю даже я? — Говорю тебе — книга свежее, чем ты думаешь, и я боюсь, что мы вляпались в большую кучу дерьма. Завтра скажу, насколько большую, но ты готовься. Пока, Мег. Она задумчиво посмотрела на трубку. После того, как ей пришлось продираться к университету через агрессивную толпу, требующую похоронить несчастные книги в обложке из человеческой кожи, Меган мало чего боялась. И все юридические тонкости, связанные с подобными предметами, она знала досконально. Так встревожиться Томми мог только в одном случае — если книгу изготовили совсем недавно. Но арабист говорил, что автор использовал лексику совсем глубокой древности, и написание характерно для какой-то эпохи с зубодробительным названием. Она пересела за компьютер, открыла на весь экран одну из фотографий: под неприятно детализированным изображением, на котором несколько десятков трупов составляли собой странное сооружение, шел текст о чудесной идее создать трон для Древнего Бога из тел нечестивых. Тот должен был подчеркнуть как ничтожность человеческой жизни, так и величие существа из Иного Мира. — За историей создания этой книги стоит огромное зло, — вслух произнесла Меган, одним глотком допила пиво и выключила компьютер. Что же, завтра станет понятнее, какое. *** Разбудил её не звонок от Томми, а стук в дверь. Следующие несколько часов потрясенная Меган провела в полицейском отделении, отвечая на вопросы следователя. Как долго она знает покойного Томаса Джексона? Кто мог так жестоко разделаться с ним? Почему последнее голосовое сообщение перед смертью, в три часа ночи, он отправил ей, что означает: «Я устал сопротивляться, Мег. Сама знаешь, каково это. Позаботься о ней»? К тому времени он уже лишился кожи на обеих руках и половине лица, и, слушая глухой монотонный голос заживо освежеванного человека, Мег не могла сдержать эмоций. Полицейские крутили голосовое до тех пор, пока у неё не началась истерика, и лишь тогда отпустили, строго-настрого запретив покидать пределы штата. Что больно укололо даже на фоне смерти Томми — книга пропала. «Позаботься о ней», — сказал он, однако не вернул. Её не оказалось ни в лаборатории, ни дома, а вдова и дети Томми в глаза её не видели и даже не слышали, чтобы он работал над ней. Дома, наглотавшись успокоительного, Меган попыталась по памяти воспроизвести лицо владельца книги карандашом на листе писчей бумаги. В какой-то степени это была попытка забыть страшные фотографии изуродованного мертвого Томми. Худое лицо, под глазами темные круги, густые брови, нависающий длинный нос над тонкими бледными губами… Она так и уснула за столом. *** Меган проснулась будто от толчка. В комнате темно и тихо, только над столом горит настольная лампа, освещая портрет. Что не так? — Похоже. Она вскинула глаза: прямо над столом, незаметный поначалу в тени, стоял тот самый владелец книги. Меган потянулась к телефону, но он был быстрее — в два шага оказался около неё, и холодное лезвие прижалось к горлу. — Пожалуйста! — пролепетала Меган, сжавшись. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо! Парень нахмурился. — Не надо что? — озадаченно спросил он. — Убивать меня, сдирать кожу и делать книгу! — А. — Он нахмурился ещё сильнее. — Я не собирался. Просто не надо кричать. Где она? — Я… я думала… Что вы её забрали… Ну, когда убили Томми… — Я не убивал! — возмущенно воскликнул он, словно только что не просил Меган не кричать. — Я лишь хотел… Боже, я знал, что она его погубит, но я так не хотел умирать сам. Однако она зовет меня, сводит с ума… Он тяжело вздохнул, покачал головой. — Я на что угодно готов, лишь бы она не голодала. Ты ведь знаешь, что такое её зов. Возьми её. Меган сглотнула. — Я не знаю, где она. Лезвие сильнее прижалось к её горлу. — Знаешь. Слёзы выступили на её глазах второй раз за день после известия о смерти Томми. — Пожалуйста, — прошептала она, потому что конечно она знала, и знала, что случится после. Вдруг он отступил и опустил руку с ножом. Меган словно во сне поднялась с кресла, прошла к входной двери. Беспомощно наблюдая за собой со стороны, повернула ключ (как тот тип смог попасть внутрь, если всё закрыто?), вышла на лестничную площадку как есть, в пижаме и носках. Спустилась по бетонным ступенькам вниз, к почтовому ящику, открыла. Достала знакомый сверток с кровавым отпечатком руки. Прижимая книгу к груди, как величайшее сокровище, как родного ребенка, вернулась в квартиру. Книга беспокойно шевелилась под её руками, но это было не самое страшное. Парень ждал, сидя в её кресле и заложив ногу за ногу. Ножа в его руках, по-прежнему обтянутых перчатками, больше не было. Меган положила сверток на стол перед ним. Книга пульсировала, дышала, шелестела обернутой вокруг неё бумагой. Книга звала. — Кто ты? — спросила она сквозь слезы. — Зачем ты всё это делаешь? — Я… — парень замешкался, подбирая слова. — Я никто. Я лишь страница в величайшей книге, песчинка под ногами Древних. Раньше я не понимал, пытался уйти от своей судьбы. Он медленно потянул за палец одну перчатку, обнажил руку. Стянул вторую, протянул, чтобы Меган хорошенько рассмотрела. — Боже… — Я так испугался, — покаянно сказал он. — И не смог напитать её досыта… Я переплетчик, ко мне она попала примерно так же, как и к тебе. И если бы не моя трусость, она поглотила бы меня целиком. Но твой друг тоже испугался. А она всё ещё голодна. — Почему это не сделаешь ты? — сказала Меган, сама зная — она никому не отдаст больше книгу, она не выпустит её из рук до последнего вздоха. Он смущенно улыбнулся. — Мы договорились, что я послужу ей тем, что буду кормить её. Ну же, разве ты не хочешь? Разве не понимаешь, что шла к этому всю свою жизнь? Меган опустила глаза. Сознание разделилось: одна часть её вопила от ужаса, пока другая успокаивающе шептала, что нет лучшей участи. Она развернула бумагу и вскрикнула от жалости и ужаса: кое-где обложка треснула, и между краев алело что-то влажное, словно плоть. — Бедная моя, — прошептала Меган, проведя кончиками пальцев по прохладной гладкой коже, по потускневшим, вытершимся узорам. Открыла, погладила пожухшие, сморщенные листы. Больше не нужен был переводчик, чтобы понимать написанное — вся мудрость, все знания автора стали доступны ей. Она упустила момент, когда кожа с её рук начала переползать на книгу, заполняя лакуны в обложке, а кровь, орошая страницы, наполнила их жизнью. Боль ощущалась отстраненно, что-то слишком незначительное на фоне наполняющего её счастья. Меган улыбнулась ночному гостю, он ответил ей ликующей улыбкой. — Спасибо тебе, — прошептал он, но Меган и сама была благодарна ему за возможность прикоснуться к величайшей книге в истории человечества. От рук её мало что осталось, только окровавленные косточки с обрывками жил, лицо облезало и горело огнем, зрение тускнело, но она больше не нуждалась в нём, ведь как никогда ярко перед Меган вспыхнули звезды — родина Древних, где она проведет счастливую, бесконечную Вечность в служении им.