Они будут рядом всегда.

Он заходит в квартиру, обязательно вытирает ноги об коврик и включает свет в коридоре. Стояла тишина. Такая странная, удивительная для их дома. Нет приятной мелодии из комнаты, которую так любил напевать Итер, или звуки готовки на кухне, а может шум от их кота, который постоянно носится, как чёрт. Ничего. Просто тишина. Скара быстро снимает обувь, кидает ключи куда-то на тумбочку и проходит вглубь квартиры. Он суматошно открывает двери, чувствуя, что накатывает волна дискомфорта от непривычной атмосферы. Кажется, по коже бегут мурашки, от того что чуть-чуть страшно. Совсем малость. И вовсе не за себя, а за Итера. Своё прекрасное солнце, что освещает эту квартиру и делает её домом, а не простым помещением. Лишь благодаря ему здесь можно расслабиться, отдохнуть, наконец впасть в объятья любимого и поспать. Но сейчас было страшно, ведь этого не было. Привычной атмосферы счастья. Будто Итера нет дома, хотя после одиннадцати часов вечера, он принципиально из квартиры никогда не выходит. Терпеть не может ночные улицы. Скара заходит в очередную комнату и видит его. Своё прекрасное солнце, что сидит на кровати, и плачет. Горько и много. Так, что сердце у Скары сжимается. Будто уничтожается от этого вида. Он скидывает с себя куртку, та летит прямо на пол. Телефон оказывается на тумбочке рядом, а он садится напротив Итера, пытаясь понять, что нужно делать. Ему страшно, потому что его рвёт внутри от переживаний за любимого. Ему горестно, потому что его возлюбленный плачет. Глаза Итера уже опухли, а лицо отекло. Плечи подрагивают, руки чересчур сильно сжимают одеяло, а ноги, кажется, настолько прилипали к самому Итеру, что их не отнять, будто он отгораживается от всего. Скара мало думает, скорее делает. Придвигается поближе, берёт руки Итера в свои, пытаясь сделать так, чтобы он их разжал, отпустил бедное измученное одеяло, и хотя бы слегка расслабился. На малость. Держит мягко, пробираясь своими пальцами под чужие, отслоняя от одеяла, поглаживая, а после целует тыльную сторону ладони. Сначала одну, затем вторую, привлекая всё внимание. И, кажется, Итер ещё хуже. Слёзы бегут с большей силой. Плечи дрожат, а он кусает свою нижнюю губу. Скара отпускает его руки, мягко кладя на одеяло. Берёт лицо Итера в ладони, и смотрит прямо в глаза. Пытаясь хоть на долю понять, что не так. Он мягко проводит пальцами по щекам, стирает слёзы со столь любимого лица, и нежно целует в щёку. Итер сдаётся, и плачет в голос. Рыдает от всех чувств, что стискивают его сердце. Это чёртово отчаяние, грусть, ощущение пропасти и горести. Ком стоит прямо в горле, а эта кручина словно чувствуется на языке. Он тянет свои руки вперёд, пытаясь ухватиться за плечи любимого, и цепляется со всех сил. Будто тонет, барахтается в болоте, но находит спасательную ветвь. Ту, что помогает, вытягивает из собственных мыслей и отчаяния. Скара обнимает его, гладит по спине, голове, слегка по рукам и покрывает щёки поцелуями. Он молчит, не зная, что сказать. Сердце бьётся быстро, сильно, будто сейчас выпрыгнет. И он разделяет всё то, что чувствовал Итер. Может, в меньшей степени, но всё такой же отчаянной. Он не задаёт вопросов, не просит ответов, а тем более не заводит беседу о чём-то. Скара знает, что нужно помолчать. Дать Итеру сказать что-то первым, успокоиться для начала. Выпить воды, и всё так же быть в объятьях любимого. Держаться за него, как за спасательный круг. - Итер расскажет обо всём позже. О смерти сестры, череды неудач и захлестнувшего его отчаяния. Прольётся ещё немало слёз, пару истерик, до такого, что дышать станет невозможно. Но он знает, что ему помогут. Не бросят, утешат. Приласкают, как кота, их кота, который всё это время проведёт со своими хозяевами. Будет тереться об их ноги, ложится рядом и мягко мурчать, наблюдая за своей семьёй. Они смогут выбраться. И Скара ни за что не уйдёт, как и кот. Они будут рядом всегда.