Вечер открытий

      Никто из Поколения чудес не мог точно сказать, с каких пор их встречи на семерых переросли во встречи на десятерых, а то и больше — к шести игрокам из Тейко и Момои добавились Кагами, Такао (хотя бы потому, что иным способом заманить нелюдимого Шинтаро на тусовку было просто невозможно), иногда Химуро и Рико, а иногда и вовсе остальные их сокомандники: зависело от того, в честь чего, собственно, сборище. Сегодня, например, особой причины не было — это был ежегодный летний «слёт» Поколения чудес и Ко. Не то чтобы им не хватало поводов собраться летом, учитывая четыре дня рождения, но тем не менее.       В текущий момент вечеринка была в самом разгаре — Кисе уничтожал Химуро в Just Dance, Такао валялся на диванчике неподалеку, выдохшийся и абсолютно разбитый Рётой в той же игре, Момои под присмотром Акаши налегала на Кагами с Куроко, задавая по двадцать вопросов об Америке в секунду, Аомине доводил Мидориму, говоря, что можно сделать салат только из помидоров, Мурасакибара… ел, ничего нового.       — Вы, ребята, просто монстры, — едва восстановив дыхание, замечает Такао, когда Химуро отказывается сдаваться и бросает Кисе вызов на пятый танец.       — Давай к нам, мы можем выбрать танец на троих, Такаоччи! — Бодро зовет абсолютно довольный собой Кисе.       — Я пас, танцор из меня никудышный, — усмехается в ответ Казунари, — вы двое смотритесь куда лучше.       — Сказать честно, я тоже немного выдохся, — признает Рёта, потирая затылок, — не хочу вымокнуть так, что придется снимать футболку. Мидоримаччи умрет, если увидит меня полуголым, так что, Химуроччи, давай немного передохнем?       — Если уж ты настаиваешь, — улыбается Химуро, садясь рядом с Такао.       — О, а у меня есть идея, — внезапно оживился Казунари, — давайте поиграем во что-нибудь другое!       — Предложения? — Интересуется Тацуя, поднимая бровь. — У тебя точно что-то на уме, судя по твоему лицу.       — «Я никогда не»! — Довольно предлагает Такао. — Мы ни разу в это не играли, а дело-то хорошее…       — Признайся честно, ты просто хочешь, чтобы Мидоримаччи напился, он же вообще жизни не видел, — смеется Кисе. — Хотя идея действительно неплохая. Я предложу Акашиччи, он мигом всех соберет.       Рёта тут же направляется в сторону Акаши, и Химуро усмехается, глядя на то, как Такао выдыхает, что ему не придется взаимодействовать с бывшим капитаном Поколения чудес. Он давно перерос открытую неприязнь к Сейджуро, но отношения между ними оставались натянутыми и не слишком близкими.       По прошествии пары минут Такао и Химуро наблюдают, как Момои, Кагами и Куроко с Акаши отправляются за стол, а Кисе бодро шагает к Мидориме с Аомине, чтобы позвать их туда же.       — Похоже, мы-таки играем, — улыбается Тацуя, поднимаясь со своего места. Казунари следует за ним, садясь рядом с Мидоримой, и Акаши привлекает всеобщее внимание поднятой рукой.       — Последовало предложение сыграть в «Я никогда не». Учитывая, что все вы сейчас сидите за столом, оно, очевидно, снискало популярность.       — Не у всех, вот что, — ворчит Мидорима, чем заслуживает от Акаши недовольный взгляд. Впрочем, никто уже не испытывает такого благоговения перед ним, как прежде, поэтому и не боятся перебивать.       — В любом случае, я предлагаю начать. Первым будет Шинтаро, а дальше двигаемся по часовой стрелке. Наполните свои бокалы тем, что вам комфортнее всего пить, и мы начинаем.       Мидорима поджимает губы, недовольный такой местью за перебивание, но молчит, очевидно, пытаясь придумать, что сказать. Он настолько задумывается, что даже не замечает, как Такао намешивает ему ром с колой в совершенно диких пропорциях.       — Честно ли, что у нас разные напитки? — Задает вопрос Тацуя. — Я имею в виду, мы можем пить одинаковое количество раз, но пьянеть все будем по-разному, если у кого-то мартини с тоником один к двум, а у кого-то… полный стакан рома, — усмехается он.       — Мы сыграем, чтобы узнать друг друга лучше, поэтому нет необходимости заставлять всех пить что-то, что они не хотят, — объясняет Акаши. — Шинтаро, ты готов?       — Нет, вот что, — ворчит Мидорима, — я не придумал ничего лучше… Я никогда не хотел завести кошку.       Никто за столом не пьет, но шутер Поколения чудес с этим не согласен.       — Такао, пей, — строго командует он.       — Не хотел я, я же в шутку предлагал, — спорит Казунари, — если я не выпью, пить придется тебе, а я не выпью.       — С каких пор?! — Возмущается Шинтаро.       — Ну, это существующее правило, Мидоримаччи, — весело замечает Кисе, — если ты сказал что-то, а никто не пьет, то пьешь ты.       Мидорима скрипит зубами, но поднимает свой стакан с ромом и делает глоток, после чего корчит настолько недовольное лицо, что почти все за столом смеются.       — Така-чан, ты следующий, — напоминает Момои, и Казунари энергично кивает.       — Я никогда не считался членом Поколения чудес, — радостно выдает он, чем вызывает усмешку у Химуро и несколько яростных взглядов в свою сторону.       — Это удар ниже пояса, Такаоччи! — Канючит Кисе, потягивая совершенно неадекватного вида коктейль, который ему намешал Аомине.       — Ты еще не знаешь, что такое удар ниже пояса, — хитро заявляет Такао, — это так, для разгона.       — Должна ли я пить? — Задумчиво спрашивает Момои, покачивая в руке бокал с мартини. — То есть, я же не играла, но…       — Пей давай, — ухмыляется Аомине, — ты то еще чудо.       Сацуки делает большой глоток под пристальным взглядом лучшего друга, после чего ставит свой бокал на место и вздыхает.       — Моя очередь, — объявляет Тацуя, — я никогда не встречался с человеком из своей школы.       — Ошибки молодости, — стонет Кисе, делая еще глоток. Аомине хмурится, и Рёта тут же добавляет: — Та девчонка из Тейко, которая ушла к Шого.       Кагами с Куроко и Мидорима с Такао пьют почти синхронно, и щеки Мидоримы розовеют. Момои улыбается: вообще-то, единственные, кто при всех объявлял о своих отношениях — это Кагами с Куроко, но вряд ли у кого-то есть сомнения насчет этих двоих из Шуутоку.       — А если начал встречаться уже после смены школы, я должен пить? — Аомине чешет затылок, поглядывая на свой стакан с виски.       — Думаю, ты можешь не пить, Дайки, — невозмутимо отвечает Акаши. — Мы учтем, что это случилось в целом после выпуска.       Это правда — Аомине и Кисе сошлись как постоянная пара только через год после окончания школы, а то, что у них было до этого, все предпочитали не вспоминать. Собственно, о том, что они в отношениях, достоверно знала только Момои: Рёта аргументировал это тем, что «счастье любит тишину».       — Как ты… ты все обо всех знаешь, да? — Недовольно ворчит Аомине.       — Возможно, — загадочно говорит Сейджуро, чем вызывает у Дайки волну негодования. — Продолжим.       Кагами задумчиво подпирает ладонью подбородок и говорит:       — Я не придумал.       — У тебя было столько времени, тупица, — ухмыляется Аомине.       — Заткнись, — тут же отзывается Тайга, но Куроко кладет ладонь ему на колено, чтобы успокоить, и тот послушно стихает. — Я никогда не покупал порно-журналы.       — Мудак, — ворчит Аомине, поднося к губам стакан, и давится своим виски, когда Кисе тоже пьет.       — Что? Аоминеччи, я не ты, я покупал их для собственного развития. Да не смотри ты так! Я не собираюсь в них сниматься, но мне было нужно научиться делать «томный взгляд», ну, — смеется Рёта.       Больше никто не пьет, и Кагами разочарованно выдыхает. Все взгляды устремляются на Куроко, который обводит всех нечитаемым взглядом, после чего говорит:       — Я никогда не выигрывал один-на-один в старшей школе, — и это настоящий удар ниже пояса, потому что не пьет только Момои, которая не играет.       — Вот это ты ультанул, — восхищается Такао, выпивая чуть ли не половину своего стакана. — Даже я выигрывал, хоть и не у Шин-чана.       — Я не создан для игр один-на-один, — Куроко пожимает плечами, будто бы он не специально, но на его губах играет едва заметная улыбка, выдающая его с головой.       — Мой черед, — заявляет Акаши. — Я никогда не получал травму во время игры в баскетбол.       Сацуки снова не пьет и смотрит, как Такао невольно двигает запястьем: порванные сухожилия не дают ему больше и мечтать о баскетболе, и она уверена, что Казунари думает, что Акаши сказал это специально для него.       Пьют все, кроме Момои и Мидоримы, но только Кисе и Такао переглядываются каким-то печальным и понимающим взглядом. Момои думает, что Сейджуро слишком безжалостен даже в такой безобидной игре, и просто надеется, что Мурасакибара придумает что-нибудь такое, что развеселит всех обратно.       — Никогда не хотел заниматься сексом, — лениво тянет Ацуши.       — Пью до дна, — заявляет Аомине, после чего тут же исполняет обещанное.       Мидорима снова розовеет, но делает глоток, искоса глядя на то, как Казунари сбоку от него пьет тоже. Кисе смотрит на Мурасакибару с легкой ноткой удивления во взгляде, но тоже пьет, как и Момои, Химуро и Кагами.       — Погодите-ка, — подливая себе новую порцию алкоголя, задумчиво говорит Дайки, — Тецу не выпил.       — Именно так, — кивает Куроко.       — Но разве вы с Кагами не… Рёта, твою мать, отвали от моей ноги!       Момои вдруг понимает, что происходит, и пихает Аомине локтем в бок.       — Сацуки! И ты туда же?       — Замолчи, Дай-чан, честное слово, это не твое дело, — шепчет она, и Кисе вздыхает.       — Это было смело, Мурасакибара, — замечает Такао, чтобы отвлечь внимание от Куроко, которому явно неуютно. — Каминг-аут это сложно.       — Этот недоумок даже не знает, что такое каминг-аут, я уверен, — Мидорима поправляет очки, и Мурасакибара хмурится.       — Мидо-чин, ты нарываешься?       — Констатирую факты, вот что.       — Продолжим, — твердо говорит Акаши, и Ацуши послушно прекращает спорить.       — Теперь я… вы, конечно, извините, но я никогда не испытывала влечения к человеку своего пола, — хихикает Сацуки, а потом, глядя как Куроко сомневается, уточняет: — романтического влечения.       Тецуя вздыхает и пьет, а Момои наблюдает за тем, как Акаши и Мурасакибара остаются единственными, кто не поднимает свой напиток.       — Вы все играете так, будто вам по пятнадцать, — хмыкает Аомине, — я никогда не смотрел гей-порно.       Мидорима краснеет до ушей, когда подносит стакан к губам, но Кисе встает с места и хлопает ладонью по столу:       — Ложь!       — Что? — Возмущается Аомине.       — Мы же вместе смотрели еще в Тейко, Аоминеччи! — Рёта тычет пальцем под ключицу Дайки, и тот хмурится, что-то вспоминая.       — Вот дерьмо. Я забыл, — он виновато потирает затылок. — Реально забыл, сейчас придумаю что-нибудь новенькое.       — Шин-чан, еще немного и ты убьешь его взглядом, — хохочет Такао, — ну подумаешь, смотрел ты гей-порно, что такого?       — Заткнись, — шипит Шинтаро, — это нечестно, вот что.       — Ой, да подумаешь, — отмахивается Дайки, — я никогда не кончал партнеру на лицо, — говорит он.       Момои вспыхивает от того, что ее первая мысль — это «конечно, Ки-чан никогда не позволит поступить так с его красивым лицом», она не хочет думать об этом, это совершенно не ее дело… равно как и то, что сам Ки-чан пьет. Из мыслей ее вырывает громкое:       — Воу, Мидоримаччи, ну ты даешь! — Рёта смотрит на Шинтаро поплывшим веселым взглядом, когда Аомине пихает его в бок.       — Не туда смотришь, — хмыкает он, взглядом указывая на невозмутимо опустошающего свой стакан Такао.       — Да ты гонишь, — недоверчиво смотрит на него Кисе.       — Вы не могли бы заткнуться? — Раздраженно спрашивает Мидорима, у которого краснеет даже шея. — Это абсолютно невежливо и неуместно, так выспрашивать подробности чужой личной жизни, вот что.       — Прости-прости, Мидоримаччи, — смеется Рёта, — но память у меня хорошая, ты же знаешь.       — Лучше бы использовал ее для учебы, придурок, — шипит Шинтаро.       Сацуки не очень-то заинтересована в том, чтобы посмотреть, кто еще пьет: кажется, это из оставшихся делает только Химуро, но она слишком смущена такими подробностями, чтобы смотреть внимательно.       — Я никогда не был связан во время секса, — громко объявляет Кисе, очевидно, принявший правила игры, установленные Аомине, и Момои больше всего на свете хочет зажмуриться, чтобы не видеть то, как пьют Дайки, Тацуя и… Шинтаро.       Последний факт вызывает легкое удивление даже у невозмутимого Акаши, если приподнятая бровь и оценивающий взгляд о чем-то говорят.       — Мне не нравится эта игра, — ворчит Мидорима, закрывающий нижнюю половину лица уже не забинтованной ладонью.       — Звезда в шоке, — изумленно комментирует Рёта, что вызывает у Мидоримы новую волну стыда, заставляя его съехать вниз по стулу и закрыть лицо обеими руками, поднимая очки на лоб. Такао смотрит на Кисе чуть недовольно, успокаивающе поглаживая Шинтаро по плечу, и вздыхает.       — Шин-чан, твоя очередь, — сочувственно напоминает он, и Мидорима убирает руки от лица, поправляет очки и садится прямо, сложив ладони на коленях. Он выглядит очень недовольным, и что-то в его взгляде говорит Сацуки о том, что он не оставит это просто так.       — Я, — начинает Шинтаро, — никогда не… никогда не был принимающей стороной во время проникающего секса, — он щурится, с вызовом глядя на Кисе и Аомине, когда они оба пожимают плечами и пьют. Химуро тоже пьет, но его, кажется, вообще ничего не смущает.       — Спасибо, что включил меня в свою формулировку, — хихикает Сацуки, делая глоток. — Ты без сомнений хорошо обращаешься со словами, Мидорин!       — Бу-у, Мидоримаччи, да ты эгоистичный в постели! — Преувеличенно разочарованно комментирует Рёта, чем заставляет Мидориму вспыхнуть снова. Тот подается вперед, очевидно, готовый агрессивно ответить, но Такао вмешивается, просто заявляя:       — Никогда не хотел быть топом в постели, — хмыкает он, с вызовом глядя на Кисе.       — Сегодня день каминг-аутов? — Усмехается Химуро. — Это было сильно, Такао.       — Шин-чан всегда говорил, что у меня нет ни стыда, ни совести, — смеется Казунари. — Я боттом и горжусь этим.       Мидорима выдыхает, делает глоток своего рома, недовольно смотрит на Аомине и Кисе, которые оба пьют, и отводит взгляд. Момои переключается на другую половину стола, где пьют Кагами и Химуро, и думает о том, что с переходом очереди на их сторону это дело должно успокоиться.       — Я никогда не скрывал свои отношения, — с дружелюбной улыбкой сообщает Химуро.       — Бро, — обиженно вздыхает Кагами, поднося ко рту свой стакан, — это нечестно.       — Я не целился лично в тебя, Тайга, — подмигивает Тацуя, — вы с Куроко не единственные пьете.       Он прав: Кисе, Аомине, Такао и Мидорима тоже пьют, переглядываясь между собой, и Момои не может сдержать смешок от того, как таинственно они пытаются выглядеть и как сильно у них не получается.       Кагами хлопает в ладоши: по гордому виду ясно, что на этот раз он придумал что-то заранее.       — Давай, удиви нас, осел, — лениво провоцирует Аомине.       — Завали, ушлепок, — огрызается Кагами, — я никогда не был в Европе.       — Ты реально пятилетка, Бакагами? — Дайки поднимает бровь. — Уронил рейтинг игры обратно до «шесть плюс», вот молодец.       — Я просто не помешанное на сексе животное, — горделиво фыркает Тайга.       — Ты на что намекаешь, слышь? — Аомине приподнимается с места, но изящная рука Кисе на его плече останавливает его, и он плюхается обратно на кресло.       Сам Кисе допивает свой сумасшедший коктейль, Акаши делает глоток впервые за сколько-то ходов, Тацуя тоже выпивает — Сацуки на секунду удивляется, как он еще выглядит абсолютно вменяемым, учитывая, сколько он выпил, — и вместе с ними пьет Мидорима.       — Тоже хочу в Европу, — вздыхает Такао, — там так красиво, если судить по фото.       От глаз Момои не укрывается, как Мидорима достает под столом телефон и что-то печатает, а потом показывает Казунари, и лицо того тут же меняется на такое счастливое, что она уверена больше, чем на сто процентов: Мидорин точно пообещал ему что-то вроде совместной поездки.       — Я никогда не пил молочный коктейль не с ванильным вкусом, — неожиданно заявляет Куроко.       К Тецуе у Аомине почему-то претензий по поводу низкого рейтинга нет, но никто не обращает внимания: все пьют. Акаши слегка хмурится, очевидно, недовольный тем, что первый ход, когда пьют вообще все, кроме говорящего, не за ним. Куроко пытается сделать вид, что ему нет дела до его маленькой победы, но количество прежде выпитого мешает ему, и довольный взгляд выдает его с потрохами.       — Курокоччи опять ультует, — вздохнул Кисе, — как и следовало ожидать. Сейчас еще Акашиччи не останется в долгу, и когда мы будем утром уезжать, у всех таксистов запотеют стекла.       — Что за странная логическая цепочка? — Недовольно протянул уже поддатый Мидорима.       — Если много пить, стекла в машине потеют. Но, Кисе, я уверен, вы с Аомине сможете задерживать дыхание настолько долго, что не надышите в салоне, — весело комментирует не менее поддатый Такао, и Сацуки слишком поздно замечает хитрые искорки в его глазах.       — Мы с Дайччи, — начинает Рёта, а потом поднимает брови и на секунду замирает, — мы с Аоминеччи и не на такое способны!       — Вы же вместе поедете, — продолжает Казунари, — вот и посоревнуетесь, кто дольше.       Момои понимает, что к чему, только когда Куроко не дает Кагами влезть в этот диалог, чтобы заявить о своем желании посоревноваться с ними тоже. Такао, очевидно, решил, что будет весело вывести Аомине и Кисе на чистую воду по поводу их отношений…       Чего Момои не замечает, так это того, что Кисе тоже это понимает, и принимает правила игры Казунари. И, кажется, планирует отплатить ему той же монетой.       — А вот Мидоримаччи точно не станет с тобой соревноваться, — словно хвастается Рёта, — он же совсем не потакает твоим маленьким прихотям, скорее, наоборот… бедный, бедный Такаоччи!       — Хочешь сказать, твой бойфренд лучше моего? — Неожиданно возмущается Такао, бросая их маленькую игру.       Сацуки удивляется, что никто до сих пор не прервал этот сомнительный обмен репликами, но, оглядываясь по сторонам, видит, что большинству за столом разве что попкорна не хватает — настолько заинтересованно они наблюдают. Даже Сейджуро… впрочем, она и сама не спешит вмешиваться.       — Такао! — Шипит Мидорима. Разумеется, слишком поздно — Казунари только что выдал их секрет.       — Все нормально, Шин-чан, — Такао невозмутимо целует Мидориму в щеку и кладет голову ему на плечо. — Все давно уже догадались все равно. И знаешь что, Кисе? Мой бойфренд самый лучший. Вот что!       Кисе просто хмыкает и складывает руки на груди. Он, насколько знает Момои, вообще-то не так уж сильно пьян — повезло ему родиться с высокой толерантностью к алкоголю. Но, кажется, он просто вошел в раж.       — Да-а? — Недоверчиво тянет он. — Но твой бойфренд не может быть самым лучшим, потому что лучший бойфренд, — на этом месте Аомине горделиво надуевается, будто индюк, но Сацуки почему-то предполагает, что зря. И оказывается права, когда Рёта продолжает: — у Дайччи.       — Какого хрена, Рёта?! — Возмущается Аомине, пихая своего парня в бок.       — Ха! Вы даже решить не сможете, кто из вас лучше, но друг друга лучшими не назовете. Слиты, — важно кивает Такао. — Лучший — Шин-чан. Точка.       Мидорима отворачивается и поправляет очки, чтобы скрыть румянец, кажется, ставший уже постоянным, за своей ладонью, а потом вдруг решительно встает, хватает Такао за руку и объявляет:       — Уже поздно. Мы отправляемся домой.       — Э-э?! Шин-чан, но…       — Потом себе спасибо скажешь, если не будешь возражать, вот что, — негромко говорит Шинтаро, снова поправляя очки. Такао неожиданно слушается.       — Что ж, было приятно провести с вами время, ребята, — улыбается он, — но мы с самым лучшим бойфрендом на свете действительно лучше поедем домой, время-то уже совсем не детское. Хорошего вечера!       И были таковы.       — Что ж, — задумчиво заговаривает Акаши, — Дайки, Рёта, мы рады, что вы решили довериться нам и открыть ваш секрет.       — Главное, чтоб не пожалели утром, — насмешливо говорит Мурасакибара, отправляя в рот последний макарун.       — Кто действительно пожалеет утром, так это Мидорин, — хихикает Момои, — что-то мне кажется, что трезвый Мидорин куда менее смелый, чем Мидорин подшофе. И Така-чан услышит много интересного… а потом припомнит это. На трезвую голову. Это моя интуиция мне так говорит.       — Ну, раз интуиция, — хмыкает Аомине, — то завтра его ждет интересное утро.       — Продолжим игру? — Предлагает Акаши. — Мой ход. Я никогда не…