Прости меня.

Маленькая струйка крови потекла по щеке старика. Сморщенное от возраста лицо. На некоторых участках кожи, плохо зажившие ссадины и царапины. Мокрые седые волосы лезут в глаза. Бегающий от ужаса взгляд. В этих глазах опыт, мудрость и справедливость. Белесоватые вскинутые вверх брови. Деформированный от многочисленных переломов нос. Немного приоткрытый рот. Силы постепенно покидают тело старика. На другом конце комнаты за этим наблюдает молодой юноша. Он и есть причина мучительной смерти пожилого человека. Очередная смерть приносит юноше неописуемый восторг о том, что ещё один день его многовековой жизни прожит не напрасно. Мольбы о пощаде просто музыка для ушей гомункула. Но сегодня он их не услышал. Этот старик ни разу ничего не сказал. Сколько его мучили, да только толку никакого. Одно молчание. — Ты хочешь жить? Тишина. — Ты хочешь жить? — более настойчиво спросил гомункул. Тишина. — Мальчик, — тихий голос с хрипотой разрезал мёртвую тишину, — если Бог посчитал, что век мой окончен, то я приму это с гордостью и с честью. С каждой минутой старику становилось дышать всё тяжелее и тяжелее. Сердце отстукивало последние удары. — Ты не похож на других... — пробормотал гомункул. — Мы всё одинаковы. — Шепча, сказал старик. — Все, кого я убивал, перед смертью говорили, что мои действия неправильны. Твердили до последнего, что так жить нельзя. — Никто не смеет за кого-то решать, как жить. Старик стал прерывисто кашлять, а гомункул лишь смотрел на этого человека. — Я никогда не извинялся. За всю мою жизнь. Ни разу. — Никогда не поздно. Гомункул опустил свой взгляд. В нём боролись два неведомых чувства. Подняв свои фиолетовые глаза на старика, увидел, что тот делал последние вздохи в своей жизни. — Прости меня… Старик посмотрел на гомункула и с последним вздохом закрыл глаза. Сердце перестало биться. Жизнь остановилась. Гомункул же посмотрел на бездыханное тело человека и, нацепив холодную маску безразличия, ушёл в неизвестном направлении.