Несуществующее счастье

      Ночь привлекает своей отрешённостью, она погружает тебя в особую атмосферу. Эта тьма забирается в голову и обволакивает всё тело изнутри, не давая сопротивляться, она выворачивает тебя наизнанку, заставляет признавать и рассказывать то, что в повседневной жизни ты бы не осмелился произнести. Темнота улиц изредка прерывается горящими окнами, вывесками магазинов, фонарями, стоящими около тротуара. Антон двигается в сторону работы неспешным шагом, в голове его снова нет ни единой мысли. Спокойствие и тишина, иногда прерываемые проезжающими мимо машинами не напрягают парня, они расслабляют и дают забыться в чувствах, утонуть в них по самое горло так, что не будешь замечать происходящее вокруг. Шастуну нравится гулять ночью, когда весь город спит, он чувствует себя комфортнее и свободнее в это время суток, ему не приходится ловить на себе взгляды посторонних людей, так и норовящих просверлить его личность своими глазами, а значит и идти быстро, пытаясь укрыться от них. Антон не думает о чём-либо, он неосознанно топает вперёд своими длинными ногами, пинает ими камни и возвращается в реальный мир из глубин своего мозга только тогда, когда замечает у достаточно популярного бара среди алкашей знакомую фигуру — мужчина стоит у входа в здание, оперевшись о стену из белого кирпича, на которой краской из баллончиков нарисованы разнообразные символы и слова. Амбал окружён ещё тремя такими же телами, у него в руке стеклянная банка, в которой, предположительно, находится водка. Компания начинает громко общаться, прерывая приятную ночную атмосферу. Мужчины вместе смеются, держась за живот от напряжения и между шутками делают по глотку из бутылок. Шастуну неприятно находиться в этом месте, видеть лицо своего отчима, стоящего сейчас у бара со своими собутыльниками, а не с дочерью… Хоть и не родной, но всё же дочкой, маленьким ребёнком, которому нужна защита и любовь отца. Шутки переходят в ругань, по улице разносятся разнообразные ругательства и маты, а в лицо Ильи прилетает один кулак, тот отшатывается назад и падает к стене, ударяясь об неё головой. — Ах… Э-эй, ты, сволочь, я щас тебя ножом пырну за такие проделки! — неясно произносит мужчина и в то же время пытается встать на ноги. В голове постепенно начинают всплывать воспоминания, почему-то в мысли приходит тот самый сон, в котором была Соня с дракончиком. Шастун невольно снова уходит в свои мысли, а в себя приходит только тогда, когда в компании пьяных людей все резко отпрыгивают в сторону от Ильи, когда тот достаёт из кармана раскладной ножик и начинает угрожать своим собутыльникам. — Вы чё, твари, успокаивать меня решили?! А хуй вам, я за такие шутки вас всех здесь зарежу! — он обводит компанию пальцем, как вдруг замечает своего отрока. Мужчина смотрит грозно, со злостью в глазах. Не выдержав и испугавшись, Антон резко разворачивается и убегает с этого ужасного места прочь, попутно слыша из-за спины звуки разбивающегося стекла и возгласы охранников заведения. В мыслях парня мелькают отрывки из сна, расслабляющая и успокаивающая атмосфера улетает в пропасть, сменяясь страхом и в то же время ненавистью. Шастун не замечает как, пробежав пару метров, бьёт кулаком по стене, от которой отлетает несколько осколков бетона. Парень злится, он не понимает отчима, абсолютно. — Почему? Почему ты такая тварь?! Почему, когда твой пятилетний ребёнок сейчас дома совсем один, а подросток, являющийся твоим сыном, идёт на работу, чтобы хоть как-то прокормить твою дочь и себя, ты бухаешь со своими товарищами?! Почему ты угрожаешь им ножом?! Если тебя за это посадят, то нас с Соней заберут в детдом, а мы просто хотим нормального детства! — Антон кричит это во всё горло. Возможно, на утро у него не будет голоса, но сейчас ему это необходимо. Шастун ещё три раза ударяет по стене, представляя на её месте отчима, выкладывая в этот бетон всё своё отвращение и злобу на этого человека, ведь если он не сделает этого сейчас, то пострадают совсем невинные люди, на которых парень в скором времени сорвётся. Косточки на кулаках начинают отзываться болью и краснеют, позже выделяя немного алой жидкости из-под содранной кожи. Антон припадает лбом к стене, пытается отдышаться и успокоиться. Выровняв дыхание, Шастун поворачивается спиной к стене, скатывается по ней на асфальт и сидит так ещё какое-то время. Чуть придя в себя, парень вспоминает про работу и достаёт из кармана телефон, чтобы посмотреть время. 00:05. — Сука! — Антон вскакивает с холодной земли, на которой сидел до этого и бежит ещё около пятисот метров до входа в магазин. Обойдя здание, он находит дверь с надписью «служебный вход» и, открывая её, делает пару шагов вперёд. Оказавшись в комнате для работников и найдя свой шкафчик для вещей, Шастун надеется, что его опоздания не заметили коллеги и Стас. — Фу-ух, видимо пронесло, — заключает Антон шёпотом, благодаря всех богов за то, что начальник не заметил его десяти минутного отсутствия на рабочем месте, и направляется в сторону выхода для разгрузки товара. — Так, Шастун, а ну-ка стоять! — слышится голос из-за спины мальчишки, а позже и появляется Шеминов Станислав Владимирович — очень строгий человек, который считает каждую секунду опоздания парня, если находится в магазине. — Только не он, — бубнит себе под нос Антон, но всё же разворачивается, пытаясь не смотреть в глаза, которые, он уверен, прострелят его голову насквозь. — Здравствуйте! Очень рад вас видеть! — притворяется — будто бы ничего не было — Шастун. — Ага, я тебя тоже, — неискренне произносит начальник. Сегодня ты опоздал на одиннадцать минут, тридцать две секунды — это твой рекорд, меньше ещё не было, — смотря на экран смартфона, констатирует Станислав. — Вот видишь, Стас, можешь меня похвалить, — подставляет голову Антон, чтобы его потрепали по волосам, как кота, но получает только болезненный подзатыльник. — Ай! За что?! — За всё хорошее… Ты меня, конечно, прости, Шастунишка, но я обязан уволить тебя за многоразовые опоздания, это поручил директор, а оспорить его слова я не могу, как бы ты мне не нравился, — Шеминов чувствует себя виноватым, когда поднимает голову мальчика за подбородок и видит в глазах напротив только боль и слёзы. — Эй, ты чего? Я вроде не сильно ударил, — начальник протягивает руку и треплет русые кудряшки на голове парня. — Да н-нет, не сильно, в-всё хорошо, — шмыгая носом, произносит Шастун, а после вытирает влагу, выступившую из глаз, рукавом чёрной кофты. Он плачет не из-за удара, а от безысходности. Наверное, новую работу он даже за две недели найти не успеет, но без неё они с сестрой просто не выживут, поэтому попытаться стоит. — Две недели? — А, прости, что? — непонимающе смотрит старший на Антона. — Ну, у меня же есть ещё две недели, чтобы найти новую работу там… Да? — Шастун в этом сомневается и убеждается в своих сомнениях, слыша следующее. — Нет, Антошка, мы уже нашли нового грузчика, поэтому у тебя есть максимум два дня, — начальник пожимает плечами, снимая с себя ответственность за происходящее. — Ясно, сука, — шепчет Шастун, а после натягивает милую улыбку на лицо. — Хорошо, я понял, могу уже идти работать? — Да, пожалуйста, — улыбается в ответ начальник. Внутри Антон разбит вдребезги, все его надежды на хорошее будущее просто распадаются на мелкие-мелкие осколки и теряются в мягком ковре спальни, позже, они станут впиваться в оголённые стопы, раз за разом принося боль и напоминая о себе. В голове только самые ужасные мысли. «Нет, это не правда. Этого не может быть! Нет-нет-нет-нет… Пожалуйста, нет. Нет, сука, это просто сон», — Антон тянется рукой к бедру и сжимает мягкую плоть в кулак, чтобы хоть чуть-чуть прийти в чувство и наконец-то понять, всё происходящее — не сон, Шастун действительно видел отчима у бара и чувствовал ненависть, бил кулаком по стене, испытывая безысходность, опоздал на работу, чувствуя всю ту же беспомощность, его увольняют… И теперь он полностью разбит, а его осколки настолько мелки, что смастерить из них что-то цельное просто невозможно. Антон выходит на улицу. Его мгновенно обдаёт холодным ветром, от чего парень хмурится, а по коже пробегают мелкие мурашки. — Привет, Антох, принимай новый товар, — юноша подходит к Шастуну и пожимает тому руку, а после достаёт из кузова коробку и суёт её в руки парня. — Ага, привет, — безэмоционально отвечает коллеге Антон и принимается перетаскивать коробку за коробкой, каждый раз надрывая спину.

***

05:46 — Хватит, пожалуйста, Тоси тут нету! — заплаканная девочка сидит в углу коридора, зарывшись в кучу одежды. — Открыла дверь, сука. Быстро открыла дверь, а не то тебе не поздоровится! — мужчина стучит в дверь, он всё ещё пьян. Действия от малышки не следует, а в замке слышится скрежет металла. — Нет, пожалуйста, не заходи сюда, — всхлипывая произносит девочка, сильнее зарываясь в ткани, пытаясь спрятаться. Дверь отворяется, в коридоре, пошатываясь, оказывается Илья. — Где этот сучонок? — мужчина подходит к шкафу, в котором находится Соня, он хватает ребёнка за руку, резко дёргает на себя, та вылетает, хоть из маленького, но безопасного местечка, и, оказываясь на полу, отползает к стенке. — Говори, где он?! — Я не знаю, правда, не знаю, — девочка плачет навзрыд и дрожит от страха. Мужчина подхватывает ребёнка за шиворот и тащит на кухню, кидает маленькое тело на столешницу, придерживая рукой за шею, и достаёт из кармана складной нож, приставляя к горлу. — Нет! Не над… — только и успевает произнести ребенок, прежде, чем у её мягкой детской кожи окажется холодный и острый металл. — Скажи где он, иначе зарежу тебя и твоего Тосю, когда найду его, — передразнивая Соню, произносит отчим и сильнее надавливает рукой на шею. — Я н-не знаю… Где… — хриплым от нехватки воздуха голосом еле произносит девочка, а после этого чувствует боль в области кадыка и отлетает в противоположную стену комнаты. — Даю тебе последний шанс. Быстро сказала где твой ёбаный брат! — Не знаю, п-правда, — испуганно повторяет малышка, прижимаясь к стене и вытирая кровь с шеи рукой. Илья пересекает расстояние между ними и присаживается на корточки рядом с Соней, он берет её за волосы и чуть оттягивает назад. — Ты — тварь, если не скажешь где твой брат, тогда я сам найду его и убью раньше, чем ты успеешь и глазом моргнуть, — отчим встаёт на ноги, чуть пошатывается и снова спрашивает. — Где, сука, Антон?! — Н-не знаю, — мужчина замахивается рукой на Соню, та готовится принять очередной удар и закрывает голову руками, но получает только злую усмешку. — Хах, ты такая же трусливая и беспомощная как твой брат, вам не выжить в этом мире, — он пинает девочку ногой, как ненужного, брошенного хозяевами котёнка, валяющегося на свалке, и уходит, сильно хлопая за собой дверью. Соня ещё несколько минут пытается прийти в себя и встать на ноги, что у неё сделать не получается из-за боли в голове и животе. Девочка лежит на полу у стены, свернувшись в колачик, она уже не плачет, просто ни о чём не думая валяется на линолеуме и чуть постанывает от боли. Решив что-то делать, ребёнок в очередной раз пытается встать, но падает, а после и вовсе теряет сознание, так и оставаясь на полу, испачканном в крови.

***

— Пока, Антох, — говорит коллега и приобнимает парня. — До встречи, — обнимает в ответ Шастун, а после разворачивается и направляется к дому. «Уже шесть часов и пять минут утра, Соня должна была проснуться и начать собираться в садик, если, конечно, всё хорошо. А вдруг у неё что-то случилось? Ой, да хватит себя накручивать, сколько раз ты уходил в ночь на работу, всё было нормально, значит и сейчас Сонька дома, завтракает или умывается», — думает Антон, но внутри него всё равно бушует непреодолимое желание быстрее оказаться под крышей и увидеть свою сестру целой и невредимой, с этой её милой улыбкой. Шастун подходит к двери, ведущей в квартиру. Вставляет ключи и собирается провернуть, как понимает, что она не закрыта. «Я вроде закрывал дверь», — думает парень и дёргает ручку вниз. Препятствие исчезает, и Антон заходит в квартиру. Резкий запах перегара ударяет в нос. «Только не это», — Шастун бежит к комнате сестры, но там её не находит. Страх с каждой секундой нарастает, забирается в голову и пропитывает мысли, полностью наполняя весь организм собой. Ванная тоже пуста. Антон забегает на кухню и видит ужасную картину. Девочка лежит на полу в лужице крови, её тело полностью изуродовано, на лице ссадины, на шее порез, а из-за поднявшейся футболки виден синяк. — Нет! — Шастун падает на колени рядом с сестрой. — Нет-нет-нет, — тараторит он. Сейчас Антон совершенно не знает, что ему делать, можно ли поднимать ребёнка на руки? Всё-таки решаясь что-то делать, Шастун подхватывает Соню на руки и бежит в соседнюю квартиру. В голове играют страх, ненависть и грусть. Страшно от незнания происходящего. Что случилось с сестрой? Очнётся ли она? Ненависть просто рвётся из груди, потому что единственное, что знает Антон — это сделал отчим, и его хочется разорвать на кусочки за сестру, размазать все органы этой твари по полу квартиры, на котором сейчас лужа крови — крови любимой парнем сестры. Подбежав к двери, Шастун со всей силы стучит в неё и звонит в звонок, а от волнения начинает бубнить себе под нос: — Поз, быстрее, пожалуйста, прошу, быстрее, — по щекам уже льются слёзы. Антон ещё раз заносит руку для удара по преграде, но та вдруг отворяется. — Привет, Шаст, что слу... — сначала не замечает проблемы Дмитрий. — Боже мой... Заходи, Антон, — произносит старший и уходит в ванную, чтобы помыть руки. Шастун бежит в гостиную и кладёт сестру на диван, а сам сидит рядом и поглаживает руку малышки. — Держись, солнышко, держись, — проговаривает парень. — Поз, скорее! — вдруг срывается он, не выдерживая волнения и напряжения, когда на пороге комнаты появляется Дима. Он начинает осматривать ребёнка, убрав у неё из-под головы подушку. Проверяет пульс, щупает и просматривает голову, живот, после достаёт из шкафа аптечку. — Ты знаешь что с ней? — всхлипывая, спрашивает Антон. — Потеря сознания, множественные ушибы, гематомы, подозрение на сотрясение, большего сказать не могу, для этого надо ехать в больницу, — доставая из белого чемодана ватку и нашатырный спирт, проговаривает он. Антон уходит в мысли. Они с сестрой не могут пойти в больницу, что они там скажут? С лестницы упала? Нельзя так сильно упасть с лестницы. — Мы не можем пойти, что мы там скажем? — опускает голову Шастун и начинает плакать ещё сильнее. — Мы не можем, никак не можем, — парня накрывает истерика, он уже не выдерживает всех чувств и событий. — Не можем, потому что у нас нет нормальных родителей! — громче говорит Антон, нервничая. Дима подносит ватку со спиртом к носу девочки и водит по воздуху из стороны в сторону. Соня потихоньку начинает открывать глаза и морщиться от неприятного запаха, она замечает брата. — Тося... — малышка тянет руку к Антону, но опускает её, чувствуя боль. — Соня, боже мой, как ты меня напугала, — всё так же всхлипывая, произносит Шастун. — Всё хорошо, солнышко, лежи, не двигайся, дядя Дима тебе поможет, — поглаживая сестру по голове, говорит Антон. — Тош, выйдем? — произносит Поз, намекая на разговор без присутствия Сони. — Угу, — кивает Шастун и поворачивается к сестре. — Мы быстро, Сонь, ты только не вставай. Друзья выходят из комнаты прикрывая за собой дверь. — Антош... Ты же понимаешь, что без больницы не обойтись? Обязательно надо будет сходить... — как-то виновато выставляет факт Поз. Антон на грани, сейчас он выскажет всё, что хотел, потому что он больше не выдержит такого напора эмоций. — Я не могу, Поз, не могу. Вдруг на нашу семью, — Шастун показывает пальцами «ушки зайчика», повторяя себе, что они с отчимом не могут быть семьёй, — подадут в опеку? Тогда нас с Соней заберут в детдом, а после что? Нас с ней разлучат, её отдадут в один детский дом, а меня-то в другой, понимаешь?! Я не смогу без неё жить, Дим, я не смогу, я вообще ничего не могу, я ужасный брат! — больше заводится Шастун и, не выдерживая, падает на пол на колени. — Я не могу, не могу, сука. Не. Могу. Я. Шастун рыдает без зазрения совести, сидит на полу и плачет, ему точно нужно было высказаться кому-то о своём состоянии, ведь это поможет, наверное. — Тише, Шаст, всё будет хорошо, — Дима присаживается напротив Шастуна и берёт его руки в свои. Он разговаривает спокойным тоном, внушая полное доверие к себе. — Иди сюда, — Поз раскрывает руки для объятий, куда Антон сразу же ныряет, утопая в любви и понимании. — Дим... Я больше так не могу, я не выдержу это, мне очень плохо, понимаешь, Дим? Очень плохо, я не выдержу, — всё так же обнимая Поза, шепчет Шастун прямо ему в плечо. — Ты мой хороший, ты со всем справишься и всё выдержишь, ты очень сильный, мой мальчик, очень... — поглаживая парня по спине, произносит Дима, и от этих слов на удивление становится легче. — Ты очень хороший брат, и Соня тебя очень любит, надо постараться ради неё, ведь так? — Так, — чуть успокаивается Шастун и вытирает слёзы рукавом кофты. — В больнице скажем, что она выпала с домика на дереве, с одного метра, с кем не бывает, да? — Да, хорошо, — отстраняется из объятий Антон. — Спасибо тебе, Поз и... Ну, извини за истерику. — Ничего, я всё понимаю, тебе надо было выговориться, но у меня есть один вопрос. Ведь случилось что-то ещё помимо инцидента с Соней, я прав? — всё таким же спокойным тоном общается Дима. — Да, случилось... Меня с работы уволили, — снова заметно грустнеет парень. — И даже две недели на отработку не дали, всего два дня, прикинь, я даже новую работу найти не успею, — истерически усмехается Антон. — Тш-ш, не волнуйся ты так, Тош, всё нормально, бывает, найдём с тобой вместе другую, а пока я буду вам немножко денег давать, идёт? — нежно произносит Поз, как будто общается с маленьким ребёнком. — Идёт, — неуверенно говорит Антон. — Ну вот и хорошо. Сейчас иди, погуляй, подумай обо всём. Только прошу, ничего с собой не делай, помнишь? Ты нужен Соньке, она тебя любит всем сердцем. А я пока обработаю раны и дам ей обезбол, ну и из садика отпрошу. — Хорошо, — вздыхая, произносит Антон и поднимается на ноги, а за ним повторяет и Дима.

***

Антон понял, что значит Димино «подумай» — это значит нужно походить под прохладным ветром и привести себя в чувства, потому что думать не получается от слова совсем, он просто бессмысленно бродил по улице, пиная камни. — Здравствуй, Антон, — перед парнем появился мужчина лет двадцати, он был очень красивым брюнетом, одетым в свободную футболку и спортивные штаны. Самое главное, что зацепило Шастуна во внешности незнакомца — это глаза и взгляд; голубые, как океан, очи смотрели прямо в душу, растапливали лёд изнутри, забираясь в тело и пробегая по нему мурашками, а взгляд был настолько тёплый, что хотелось без разговоров просто смотреть в эти бездонные глаза, забивая пятиметровый болт на всё происходящее вокруг. — Здравствуйте, — спокойно ответил Шастун и продолжил свои бездумные похождения.