Разорваная Красота

" Watashi wa utsukushīdesu ka?"- В который раз она задаёт этот вопрос своему отражению, и каждый раз из мутной, покрытой паром блестящей поверхности, безответный в своём немом безумном исступлении, пялится сверкая неподвижными чёрными глазами злобный демон. "Красивая?" "Не-е-т" - поротяжно полушипит-полувоет растягивая разрезанный от уха до уха, приоткрытый рот монстр - "где же ты видишь тут Красоту?" - Где она Красота? - с усмешкой вопрошает она уже вслух, и растянув разрезанный рот шире, рычит: где эта чёртовая красота? - на секунду замолкает, удивлённо глядя на своё отражение как-будто видит его впервые. Отвисшая нижняя губа подрагивает толи от всхлипов, толи от беззвучного шепота. Итсукуси протягивает дрожащую руку к зеркалу и замирает пристально глядя на горизонтальную поверхность, в которой что-либо разглядеть уже невозможно, потому что переплетающиеся и клубящиеся горячие облака пара заполняют собой всё пространство, скрывая уродливый облик демона из отражения - её облик. Женщина хрипло бормочет что-то, но голос слабея переходит в прерывистый свист. В дверь ванной аккуратно, но настойчиво стучат. - У тебя там всё нормально? - спрашивает мужской голос. Итсукуси отрывает взгляд от своего изуродованного отражения, и поджав потрескавшиеся губы, нехотя поворачивается в направлении звука. В уме вертится множество колкостей и ругательств, которыми она с радостью одарила бы своего "мужа", но произносит лишь тихое "да". - Ладно, я жду тебя. - Итсукуси слушает звук удаляющихся шагов. Машинально схватив с полки баночку белил она, зачерпывая двумя пальцами паснообразную массу хаотичными движениями бездумно размазывает её по телу, затушёвывая шрамы и выцветающие татуировки, опутывающие руки от шеи до пальцев - ужасающую летопись её жизни. Её имя означает красота. В детстве и юности она и вправду была прелестна. Однако как и всё в этом мире красота оказалась не долговечна. После того как её родители погибли в автокатастрофе при очень странных обстоятельствах, Итсукуси была вынуждена всё время изворачиваться в поисках средств для благополучного существования. В погоне за лёгкими деньгами она оказалась втянута в противостояние двух крупнейших в городе мафиозных группировок. От природы расчётливая и решительная девушка ловко лавировала между двух огней, в конечном итоге снискала доверие лидеров одной из них и была принята в ряды тех, кто называл себя якудзами. В бандитских кругах она прославилась своей жестокостью и хладнокровием. Не брезгуя грязной работой, она стремясь сохранить свою жизнь и доверие боса, вскоре умыла руки в крови. А однажды, попав под подозрения в предательстве, чтобы доказать свою преданность, без лишних раздумий одним быстрым решительным замахом отрубила себе фалангу мизинца. Итсукуси заставила считаться с собой. Но когда танцуешь по острию ножа высок риск оступиться и напороться на него. Эта участь неминуемо настигла Итсукуси, в тот момент когда пляска со смертью с бешеной скоростью несла её по кромке раскалённой стали. Девушке повезло - её не убили, но на долгую память разрезали ей рот от уха до уха. С тех пор для окружающих она стала Кутисаке-онной - мстительным духом, вернувшимся из преисподней, чтобы карать всех без разбора. Больше для неё нет плохих и хороших, "своих" и врагов, и подобно своей безжалостной тёзке из японских легенд каждой жертве она задаёт один и тот же вопрос, срывая скрывающую нижнюю часть лица маску или шарф: "Я красивая?" Цена правильного ответа - жизнь. Только вот правильного ответа на этот вопрос просто не существует. С Цураем судьба свела её не так давно.После смерти босса их банды Итсукуси, будучи одной из его приближенных, представляла большой интерес для желающих заполучить власть в, разобщённой и разваливающейся без руководителя, группировке. Её положение с каждым днём становилось всё более опасным. У неё не было выбора кроме как согласиться на его покровительство в обмен на часть известной информации. Убивать Итсукуси пока не было выгодно для него, к тому же к ней у мужчины есть особый интерес. Да и когда Цурай упрочит своё положение в преступной провинциальной иерархии у Кутисаке будет неплохая возможность извлечь из всего этого пользу. От брошенной в зеркальную гладь баночки с белилами чёрной паутиной расползаются трещины. Наскоро завернувшись в полотенце, Итсукуси выходит из ванной тихо закрывая за собой дверь. Она неспешно проходит в комнату. Ничем не придерживаемое полотенце плавно сползает с её тела. Женщина во всей красе являет Цураю теперь не только душевное, но и телесное своё уродство. Цурай, прежде листавший потрепанный номер газеты недельной давности, поднимает голову, и тут же замирает, встретившись взглядом с по-рыбьему выпуклыми, неподвижными глазами Кутисаке-онны. - Я смотрю твоё любопытство уже порядком остыло - Кутисаке пытается ухмыльнуться, но поврежденные мышцы лица подводят её и нижняя челюсть судорожно дернувшись два раза отвисает, открывая оскал неровных зубов и отсутствие одного из нижних резцов. Скопившаяся под нижней губой слюна стекает вязкой каплей по подбородку. Но женщину это не расстраивает. Раззявив шире искалеченный рот, она с любопытством и вызовом наблюдает за реакцией псевдо-мужа. На лице Цурая не дрогнул ни один мускул. Оставаясь внешне совершенно спокойным, он без тени отвращения встаёт с циновки и делает шаг к ней. - Ну что ты, я с нетерпением ждал тебя, пока ты била зеркало в ванной - обойдя вокруг он останавливается напротив её лица. - Совершенно безвкусная вещица. Купишь новое. Взгляд Цурая скользит по острым впалым ключицам, угловатым резким изгибам её тела, замысловатому орнаменту на смуглой коже, дополненному косыми росчеками шрамов и белёсыми разводами белил. В этой женщине и вправду есть что-то демоническое. Громко щёлкнув челюстью, Итсукуси возвращает её в правильное положение. Снова ловит скачущий по её фигуре взгляд Цурая, так и не прийдя к окончательному выводу о том, что думает сейчас мужчина, демонстративно большим пальцем вытирает смешавшуюся с белилами слюну, а второй рукой призывно проводит снизу вверх по ступеням грудной клетки, кончиком длинного языка очерчивает кривые вывернутые наружу края шрама. - Ну, чего ждёшь? Смотри какая пасть...вместительная. - из горла Кутисаке-онны вырывается клокочущий скрипучий звук. Так не люди смеются. Так грает вороньё над растерзанным разлагающимся трупом, в драке за очередной вырванный кусок гнилой плоти. Цурая одолевает желание отшатнуться от этого дьявольского создания, оказаться как можно дальше от бешенного оскала и насмешки в чёрных цепких глазах, но вместо этого он как завороженный прикасается к выступающим, словно высеченным из камня ключицам. Проводит вправо-влево по гладкому краю кости и опускает руку ниже, к небольшой впадине между худосочными остроконечными грудями, размазывая остатки белил. Вдох. Цураю кажется что выпирающие под тонкой кожей рёбра женщины вот-вот пропорят её изнутри. Мокрое гибкое тело внезапно подаётся вперёд почти падая на него. Рука мужчины соскальзывает вбок, накрывая мягкий бугорок с воткнувшейся в середину его ладони тёмной горошиной. Разрезанная до ушей ухмылка оказывается совсем близко. Если это кошмар, то он хочет проснуться...позже. Кто она как не совершенное воплощение страха в человеческой плоти? Смертельный ужас, залитый в сосуд смертного тела. Испещренная глубокими шрамами, она и сама является гноящимся нарывом на многоликом челе Земли. Его опьеняет эта зловещая потусторонняя опасность, затаившаяся в хрупких женских чреслах. Женщина - чудовищно прекрасная любым проявлением своего уродства. Цурай смелее сжимает мягкую плоть под пальцами, притягивает Итсукуси ближе, убирая с искалеченного лица мокрые, измазанные в белилах волосы. Сейчас она настолько близко, что он может разглядеть каждую трещинку на влажных губах, каждую неровность безобразных шрамов. Этот кошмар стоит всех затраченных усилий. Цурай, снимая одежду, толкает женщину в сторону накрытой бежевым покрывалом циновки. Кутисаке-онна послушно садится, снизу вверх смотрит на Цурая черными холодными глазами, зазывая провалиться в плещущуюся в их глубине бездну. С каждым новым прикосновением мужчина чувствует как постепенно погружается в какую-то вязкую невидимую тресину. Резкий запах химических белил и фиалкового мыла как холодная вода заполняет его лёгкие, а черные волосы болотной тиной липнут к коже и опутывают пальцы. Он с силой вжимается во, всё ещё влажное после душа и липкое от неравномерно размазанной белой гущи, тело, раз за разом заполняя вместилище своей противоестественной парадоксальной страсти. Кутисаке извивается, оставляет на его спине извилистые полосы от длинных ногтей, визгливо хохочет, шепчет разные колкости и любая, даже самая до глупости банальная из них закипает ядовитой пеной на разодранных углах губ. Постепенно она оставляет свои попытки спровоцировать и вывести мужчину из равновесия, видя их тщетность. Нарочно громко вскривая, выгибается дугой словно змея, разрушая задаваемый "мужем" ритм. Между смешанным с диким воем хихиканьем доносится заветный вопрос: - Watashi wa utsukushīdesu ka? - Ты женщина с разрезанным ртом. - коротко отвечает Цурай.