я люблю тебя любым

— сахарный диабет первого типа, у детей такое бывает, это, конечно, не есть хорошо, но что поделаешь. стоит строга следить за сахаром в организме, — вспоминал слова доктора чуя ночью. ему тогда было, максимум 10, и он не знал значения слово "диабет". а после выхода из больницы, мама ему рассказала. сейчас ему 19. и он прекрасно понимает, что и кто этот чертов "диабет". он ненавидит эту болезнь. а в прочем, за что её любить? он просто уже привык. привык скрывать её, привык к постоянным страхом, привык к постоянному использованию инсулинового шприца, привык к странной реакции и словам на это. привык, что люди не хотят брать ответственность за больного человека, и просто боятся. и привык, что это "ужасно и отвратительно". у чуи были друзья, но давая малейший намёк на сближение, он снова оттягивал их на приличное расстояние. чуя всегда был душой компании, тот, кто имел много друзей и знакомых, но никто не знал о его болезни. а бывшие знали. «ты отвратителен. твоя болезнь, как и ты, просто ужасно.» — эти слова уже въелись в память, настолько, что вытащить их было бы просто невозможным. да и чуя не пытался. он знал это. он просто вырос ничтожным, которому просто "повезло" родится с такой болезнью. «я хочу расстаться. я не хочу быть с тем, кто мне противен. надеюсь, ты поймёшь.» — конечно, он поймёт. чуя ненавидел свой диагноз. хотя, ненавидел себя и людей, которые так говорили — ведь, ничто так не ранит, как правда. и сейчас он поворачивает голову, чтобы увидеть спящего осаму — своего парня. и лишь думая, что снова допустил ошибку. потому что это бессмысленно. дазай бросит его, как и все остальные, как только узнает. любовь осаму вскружила ему голову, и лишь на секунду, он задумался, вдруг, получится скрыть правду? «чиби, ты такой прекрасный и красивый! я бы принял тебя любым, ты мой любимый!» — говорил осаму весело улыбаясь, и робко целуя чую в губы. но, разве бы он принял чую таким? с его диагнозом? проверять это не хотелось. накахара знал ответ. нет. твёрдое нет. накахара любит его. хоть, и это значит, что он снова наступает на одни и те-же грабли, но... он уже поддался своим чувствам, и своей влюбленностью. *** — чиби, сладкое любишь? — дазай привычно улыбается, видя как чуя закидывает какие-то странные конфеты себе в рот, — тогда на следующей прогулке, тебе их куплю! — да... люблю... — лишь только для того, чтобы поднять сахар. *** — пить будешь? виски, вино, пиво? — нет, я бросил. — конечно, ведь при диабете алкоголь это вред в двойном размере. *** — занимаешься спортом, а после ешь йогурт, в котором сахара больше, чем в моем чае? — а что не так? тебе многое не нравится, и что с этого? — чуя уже буднично кидаясь ядовитыми словами с дазаем, пока внутри бил панику. но дазай ничего не понял. и в любом случае, это хорошо. и так было часто. дазай ничего не видел, то-ли не хотел видеть, что-то перед носом, то-ли просто доверял, ведь чуя поводов никогда не давал для недоверия. его рыжий парень всегда был прямолинейн, и редко врал, но это... это был секрет, который было легче унести с собой в могилу. судороги было скрывать тяжелее всего. они наступали внезапно, и неожиданно. ночью они могли лишь усилится. доктор, естественно, предупреждал об этом. иногда они были настолько сильными, что скрыть это было просто невозможным. чаще всего чуя ел белый хлеб и рис. в любом городке Японии белого риса в избытке, и готовится он за пять минут. они довольно эффективно действовали на сахар, быстро поднимая его. он всегда таскал с собой конфеты, инсулиновый шприц, которые прятал далеко в сумке, бутылку воды, и обезболивающие. они вместе помогали, и всегда были с собой. часто чувствовал голод, и усталось. мог заснуть на плече осаму, на какой нибудь скучной лекции. по большей части, в их паре готовил чуя. во-первых, потому что если готовить будет осаму, кухня в живых не останется, а во-вторых, так, просто было удобнее. чуя готовил и добавлял оливковое масло, что помогало вывести сахар, редко готовил выпечку, и множество сахара было не в его стиле. в доме, как правило, всегда был травяной чай и фруктовые коктейли, молоко, как именно то, что снижает сахар. чего чуя боялся, так, это схватит эпилептический припадок, потеряв сознание. и старался меньше выходить на улице один. и даже после всего этого, дазай не догадался. *** — чуя. — дазай зашёл в комнату, и встал около дверного проёма. рыжий также сидел на кровати, читая книгу, и даже не взглянул на него — м...? — что это? — он за звуком положил обнаруженный им инсулиновый шприц, чей звук заставил парня оторваться от интересной книги —... — он отвёл взгляд куда-то вниз, смотря на пол — чуя. и как давно....? — с 10 лет. — наконец, выдавил он. ему тяжело было смотреть в глаза. если бы он увидел в чужих глазах отвращение, он бы не выдержал этого. — и сколько ты ещё планировал это скрывать? — удивлю тебя, но ты вообще не должен был об этом узнать. никогда. – он редко поднял голову и подошёл ближе, — если хочешь — расставайся. лучше так. тебе хоть не будет противно от меня, — чуя хотел выйти из комнаты, но осаму молча протянул руку, не давая этого сделать. — осаму. — почему ты решил, что мне противно? почему ты молчал? а если бы с тобой, что-то случилось бы, а я даже не знал, по какой причине...? — потому что так говорят все. лучше мы расстанемся, чем буду выслушивать от тебя это все. у меня нет желание выслушивать это. — чиби. взгляни на меня. — он взял его руки в свои, и мягко взглянул на него, — мне не противно. я люблю тебя, и приму любым, я уже это говорил, и скажу это ещё раз. я... мне жаль. я постараюсь тебе помочь с этим. —... — он моргнул, и отвёл взгляд в сторону, пытаясь унять кашу в голове — зачем тебе это...? — глупыш, я тебя люблю и дорожу. я не хочу терять, такого прекрасного человека, как ты, чу. с тех пор, на все приёмы врача они ходят вместе, а в рюкзаке осаму всегда был инсулиновый шприц и пару конфет.