Ой на Ивана, та и на Купала. Ой на Ивана, та и на Купала.
На замену обычному течению времени вдруг приходит солнцестояние. Принято считать, что именно в этот летний день вылезают стихийные мифические твари. Вот только на дворе двадцать третий год и большинство людей, решившие отметить Ивана Купала по старым традициям, вообще атеисты. — Шимидзу, эти подойдут? — зовёт спутницу Кей, срывая какие-то цветы и протягивая ей. — Да, отлично. Ты хорошо справляешься, — та поправляет венок на голове и разглаживает складки на белой сорочке, садясь на траву около реки, — Поищи еще ромашки. Цукишима кивает. В язычестве обычно подобный досуг только для девчонок,– гендерные стереотипы разве не мертвы? – но Кею тоже понравилась идея сплести собственный венок и отправить его в далекое плаванье. Жаль только, что он этого никогда не умел делать даже травинки, стебли цветов постоянно ломались и рвались, как бы он не старался их сохранить. Хорошо иметь друзей, чьи пальцы ловчее, – или как минимум знающие свое дело, – чтобы смастерить венок из несчастных цветов. Блондин вдумчиво ходит по полю и наконец находит то, зачем его все-таки послали. Куроо, наверное, веселится сейчас, прыгая через костер вместе с Бокуто и красуясь перед девчонками своей ловкостью. Они ж спортсмены все-таки, поэтому, к сожалению, их хвастливые задницы на вряд ли подгорят. Цуки усмехается на эту мысль – хотелось бы глянуть на Тецуро с черной дырой на белоснежных штанах. Киёко заканчивает с венком и оглядывает свою работу, пока Кей несет девушке небольшой букет ромашек, явно не понимая зачем – венки же уже есть. Он садится рядом, понимая, что скорее всего его работа на сегодня закончена, пока взгляд бегает по чужим пальцам, что крайне ласково обращаются с растениями. Девушка смотрит на Цукишиму и аккуратно кладёт венок на светлые волосы, оценивая проделанную работу. — А ромашки нам зачем? — наконец спрашивает Кей. Парень все еще держит букет цветов в руке, пока другой – аккуратно трогает венок у себя на голове. Будто боится что-то разрушить. — Ты много нарвал. Четырех бы хватило. — Ты не сказала сколько. Шимидзу достает неглубокую, но весьма длинную миску из-за спины, с которой таскалась сегодня весь день, а на вопросы о ней отнекивалась, говоря, что позже Кей все узнает. Девушка зачерпывает воду из близь протекающей речки и ставит между ними. — Смотри, — начинает объяснять она, забирая два цветка из рук блондина и отрывая зеленые стебли, чтобы оставить лишь светлые головки. Киёко опускает их в воду в миске, наблюдая за тем, как цветки аккуратно начинают плыть, — Если они в конечном итоге не расплывутся в разные стороны, то с твоим суженным у тебя будет все хорошо и вы будете вместе. Кей заворожено наблюдает, как ромашки плывут, стукаются о бортик, разъединяются, а после вновь приклеиваются друг к другу. Наблюдает с таким вниманием, будто смотрит интереснейшую драму, хотя в его миропонимании – это лишь цветы, ничего не значащие.Ой на Ивана, та и на Купала Красная девка зелье искала.
— А если в конце все-таки разойдутся? — наконец спрашивает Цуки. — Значит, не судьба, — девушка пожимает плечами, пока сама наблюдает за цветами. Легкие волны в тарелке успокаиваются, ромашки наконец замирают на одном месте, — Видишь, они расплывались в стороны, но все равно остались рядом. Значит, мы с Танакой в ближайшее время точно не разойдемся. Цукишима хмыкает. Будто ромашки вольны вершить людские судьбы. Все знают ведь, что этот гопник точно не отпустит такую шикарную девушку и о «разойтись» речи быть не может. Даже несмотря на эти цветы. — Теперь ты, — Киёко аккуратно вынимает цветы из чащи и кладет к оторванным стеблям. Правда, прежде чем Цуки успевает что-то сказать по поводу того, что у него никого нет и ему это не нужно, та поправляет свой венок, — Тебе ведь нравится Куроо. И ее взгляд такой пронизывающий, что, кажется, спорить сейчас нет смысла. Да и вообще никогда не имело. Казалось, что это единственный человек, видящий Кея насквозь. — Ладно... Он смиряется быстрее, чем ожидала сама Шимидзу, поэтому, та лишь наблюдает, как парень, повторяя за ней, берет два цветка из кучки и отрывает стебли. Как он аккуратно запускает головки ромашек в воду и со скрываемой надеждой смотрит, как те бьются о стенки, практически сразу расходясь. Они бродят по тарелке еще пару десятков секунд, в то время как Цуки выглядит так, словно его судьба решается прямо здесь и сейчас. В конечном итоге предатели-цветки не сходятся, останавливаясь около противоположных бортиков. Позади слышатся быстрые шаги, будто кто-то бежит, что заставляет Кея и Шимидзу отвлечься и обернуться. — Там Тецуро! Костер! Беда! — выдает запыхавшийся Хината, заставляя обоих подорваться. И они бегут так быстро, как только могут. — Там! Там! — пищит Шоё, пробираясь через кружащую толпу. Блондин заранее чувствует что-то неладное. Стали бы люди стоять там как ни в чем не бывало, если бы что-то произошло? Что-то в голове говорит, что «нет, не стали бы». Но движимый инстинктами тот следует за рыжим. Куроо живой, здоровый и без единой ссадины стоит, общаясь с Бокуто, пока к ним не подбегает Хината. Он прерывается. Улыбается сначала ему, отбивая кулачок, а потом и на Кея смотрит. Да таким нахальным взглядом, мол «Ну, что? Повелся?». Цукишима хочет ему врезать. Да посильнее, когда понимает, что Шоё – лишь посыльный, пока они стоят по краям замкнутого круга. Киёко стоит рядом и, как только замечает, что, вообще-то, с Тецуро все лучше некуда, сразу куда-то исчезает. — Да лучше б ты свою жопу подпалил, — бубнит Цукишима себе под нос, пока фигура Куроо приближается все ближе. — Испугался, да? Испугался? — тот задорно улыбается, приобнимая Кея за плечи, — Ну же, Цуки, чего помрачнел? Так хотел, чтобы я сгорел заживо и сейчас даже не скрываешь своего недовольства, что я цел и невредим? — Видел это во снах, после которых жалел, что проснулся, — отрезает он, слегка отодвигаясь, — Мог бы просто позвать меня, а не устраивать сценку. — Ну Цуки-и, — тот наигранно хнычет, — Я думал, что будет как в мелодрамах: дружеские объятия и слезы. Кей фыркает, показательно закатывая глаза. Внутри же он готов выть в голосину, крича о том, что Куроо Тецуро идиот, которых свет не видал. — А еще что? Через костер предложишь прыгнуть? — А почему нет? Девчонкам нравится наблюдать, — он не перестает улыбаться, но наконец убирает свои руки с Цукишимы, — Это весело, Цуки, надо только распробовать. — А потом ходить с дырявыми и обугленными на заднице штанами? Спасибо, откажусь. — Ну Цуки-и, — весело стонет собеседник, — Посмотри, это же легко.Ой на Ивана, та и на Купала. Ой на Ивана, та и на Купала.
Танака, все время стоящий правее них, вдруг начинает бежать. Быстро, резко и прыгая чуть ли не на кромке костра, тут же подгибая под себя ноги. Это выглядит интересно, но по-прежнему опасно. — Спасибо за столь великодушное предложение, но я откажусь. — Ну прыгни, жалко что-ли? — тот вновь приближается и заглядывает в лицо. Близко. Слишком близко, — А вдруг.. — он задумчиво прикасается к губам, — А вдруг сглаз кинут? Заболеешь? Будешь потом вспоминать этот костер и жалеть, что не прыгнул! — Мы не в Древней Руси, Тецуро – это так не работает, — он поправляет очки съехавшие на нос, — Я не буду. Этого. Делать, — произносит с расстановками. Куроо, кажется, успокоился. Невзначай поправил венок на блондинистой голове и коснулся светлых волос. Но он лишь слегка одергивается, отодвигаясь ближе к стороне, откуда прыгают все желающие. — Давай тогда вместе? — снова пытается Тецуро. И брюнет протягивает свою руку. Рукава белой рубахи и смуглая ладонь слегка испачканы землей, пока Кей оглядывает все это со скептицизмом. Значит, падал. А если этот чуть не свалился в костер, то страшно представить, что будет с длинноногим и менее спортивным Кеем. — Ты не напрыгался? — В здоровом теле, Цуки, здоровый дух! Я смогу сделать это еще раз сто. Кею эта затея не нравится. Кей в сомнениях. И он вообще сейчас хочет уйти. Не его это. Лучше уж с Киёко цветы на поле собирать, подальше ото всей шумихи. Но вопреки всему благоразумному в Кее, Куроо явно не собирается терпеть, поэтому, не дождавшись ответа Цукишимы, делает выбор сам, обхватывая бледную ладонь своей. Он ведет его чуть поближе к замкнутому и все еще движущемуся кругу. Молчание ведь тоже согласие, да? — Готов? — Тецуро улыбается, будто кот, съевший самое вкусное лакомство. — Нет. — Ну и отлично! Кея тянут вперед. Рывком, так, что он чуть не спотыкается и не падает лицом в грязь. Куроо уверенный сейчас, а Цукишима – нет. Но вот он начинает делать хоть что-то, чтобы уж точно не сгореть заживо: быстро перебирает ногами по траве, пока пылающий костер становится с каждым шагом все ближе. Он вцепляется в чужую ладонь так, будто это последнее, что у него сейчас осталось. Отчасти это так, ведь он совершает прыжок. Тот будто в замедленной съемке. Чувствуется жар под ногами, перемешанным с жаром на щеках. Чувствуется каждый взгляд, прикованный к ним. Куроо ноги в горизонтальное положение приводит, а как только костер чуть дальше его задницы – разводит, явно выпендриваясь. Кей же их под себя поджимает, в надежде не подпалить себе ничего. Это ощущается так медленно, что кажется, будто еще пару мгновений и он свалится прямо в это горящее пекло. Он будто забывает как приземляться, хватаясь свободной рукой за воздух. Но вот под ногами земля. Под ногами земля, по которой он успел соскучиться уже три сотни раз. И он дышит так, будто устроил километровую пробежку. Сердце бешено стучит, пока по крови разливается адреналин. Нет, он точно не захочет этого повторить. Даже рядом с Тецуро. А тот, вообще-то, неожиданно подает голос: — Оя, ты чуть не уронил* — тот показывает венок, который, вообще-то, был совсем недавно на голове у Кея. Брюнет лыбиться как не в себя, надевая тот обратно на блондинистую голову. Почему-то только сейчас Цуки понимает, что до сих пор сжимает чужую ладонь, поэтому уж слишком резко спешит ее отпустить. Будто и не было ничего. — Цуки, я думал, что ты хочешь мне ее сломать. — Это в планах. Они оба отходят в сторону, к друзьям. Кей красный и все еще не может придти в себя, а Тецуро – довольный. Он слегка поглаживает свою смуглую ладонь, пока блондин постепенно приходит в себя. — Кстати, по старым преданиям.. — начинает вдруг Куроо, — Пара прыгнувшая через костер будет неразлучна. — Но мы не пара. — Ты все равно от меня больше не отвяжешься, — тот приближается к лицу, всматриваясь. — Это бред. — Правда? Неожиданный поцелуй отпечатывается на губах. Легкий, без пошлости. Так ведь обычно целуют, провожая на работу после долгих лет совместной жизни? Но Цукишима явно не уходит на работу. Он просто.. стоит? Стоит напротив брюнета, что больше не улыбается, а вновь всматривается в парня напротив, будто за реакцией наблюдая. А тот не знает, какую лучше показать. Радость? Сомнения? Пугливость? Отвращение? Наслаждение? Дуновение ветра в поле. Вода в забытой тарелке с ромашками слегка колыхается, а цветы в ней – примыкают друг к другу.