Благословение Архонта

«Здравствуй, дорогой дневник! Меня зовут аль-Хайтам, и уже четыре месяца я — временный руководитель Академии. У меня есть дом, который я делю с соседом, любимые книги и музыка, достаточно интересная жизнь и научные исследования, но секса не было… Архонты знают сколько времени». Аль-Хайтам усмехнулся, бросил на стол документ, который бездумно просматривал последние пять минут, и устало потянулся в кресле. Именно так он и мог бы начать дневник, если бы его вёл. Да, с интимной жизнью в последнее время у него был полный швах. И если раньше его это волновало мало, то с недавних пор аль-Хайтам ловил себя на мысли, что всё чаще задумывается о том, как бы разнообразить спектр своих сексуальных развлечений, ограниченных сейчас возможностями либо правой, либо левой руки... Сначала учёба в университете увлекла его, поставив получение знаний на первое место, а всё остальное — и секс в том числе — передвинув в конец списка. На последнем курсе аль-Хайтам столь очевидно предпочитал сдачу экзаменов и написание дипломной работы каким-либо развлечениям, что растерял даже тех немногих дружков, с кем успел сойтись в самом начале, после поступления в Академию. Потом началась работа, отнимавшая время и внимание. Аль-Хайтаму было не до новых знакомств. Затем он добровольно влез в долгое и запутанное расследование интриг мудрецов, куда в итоге и влип с головой. Всё закрутилось, открылись новые глубины дна, потянулась вся эта история со спасением Дендро Архонта... И вот мы здесь. Последние четыре месяца аль-Хайтам занимал место Верховного мудреца Академии, и ему было не до развлечений на стороне. А свободного времени, похоже, не предвиделось и в дальнейшем. Властительница Кусанали с готовностью рассматривала каждую предложенную им кандидатуру на замену, но по каким-то причинам ни одна не встречала её одобрения. Один кандидат был назван «чрезмерно мечтающим о личном обогащении». Другую она отвергла из-за того, что та «ищет в Академии любовный интерес и мечтает о скором замужестве и детях». Ещё одного перспективного кандидата она охарактеризовала как «чересчур воинственного». Причина, по которой Нахида отвергла последнего кандидата, была... Аль-Хайтам покачал головой. Она просто взглянула на него своим особым взглядом — он знал, что так Архонт смотрит «вглубь» человека, прочитывая его мысли, добираясь до сути, до самой изнанки. Каждый раз, когда аль-Хайтаму доводилось такое наблюдать, его пробирало холодком. Дендро Архонт быстро оценила кандидата аль-Хайтама, но объяснять ничего не стала. Просто отвела взгляд и произнесла с небольшой запинкой: «Он мне не нравится». Аль-Хайтам не считал этот аргумент логичным или резонным, но оспорить его не удалось. Как бы то ни было, он оставался на месте Великого мудреца и являлся по сути временным руководителем всей Академии. Эта работа выжимала его и высасывала все соки. Аль-Хайтам вообще-то никогда не считал себя бездельником, он любил, когда мозг постоянно чем-нибудь занят. Но быть руководителем Академии означало решать ежеминутно тонну задач и проблем, которые не приносили ему особой радости или удовольствия. Особенно тяжело дались первые недели, когда казалось, что вся годами выстроенная система скоро рухнет. Часть руководителей даршанов была заключены под стражу, прочие мудрецы, занимающие руководящие посты, тоже либо арестованы, либо проходили проверку. Людей категорически не хватало... Знали бы обычные граждане Сумеру, сколько телег мусора вывозится из Академии ежедневно! Или в каком количестве Академия потребляет бумагу и чернила! А уж бюджет на научные инструменты и оборудование можно было бы сравнить с годовыми расходами небольшого княжества... И все вопросы, связанные с финансированием, снабжением, распределением и прочим руководством, проходили через его, аль-Хайтама, руки. ...Только по тому, что в его дверь перестали ежеминутно стучаться с докладами, аль-Хайтам понял, что наступил поздний вечер. Он оглянулся за спину. В самом деле. За окном стояла уже настоящая ночная темнота. Он снова не заметил, как заработался. Вот что он ненавидел больше всего — так это переработки. Аль-Хайтам встал, разминая затекшие мышцы. Проклятие! А дома, как обычно, шаром покати. Кавех, скорее всего, и не подумал озаботиться ужином. А столовая Академии уже закрыта... Архонты, как он устал! И самое большое раздражение вызывало то, что усталость его была даже не физическая. Он считал себя достаточно выносливым и привычным к укладу жизни в Академии. Аль-Хайтама доканывали ежедневная ответственность и необходимость решать сто миллионов разных мелких и крупных задач, без которых все процессы в Академии просто встанут. Кто бы решил за него хотя бы раз, что ему делать с ужином?! Хотя, жаловаться было не на кого. Аль-Хайтам сам отказался от личного повара. Жалованье исполняющего обязанности руководителя Академии позволяло нанять не только повара, но и целый штат слуг. Он сам не хотел видеть дома толпу чужих людей. Одного Кавеха хватало за глаза, увольте. Аль-Хайтам чувствовал, что сегодня у него опять не останется сил готовить. Он вздохнул. Снова без ужина… и который месяц без секса. Сказочно. Аль-Хайтам внимательно осмотрел кабинет, бросил взгляд на заваленный бумагами стол, дал себе обещание завтра же с утра велеть секретарю разобрать его, и закрыл за собой дверь. В коридорах стояла гулкая тишина. Несколько таких же заработавшихся учёных робкими тенями мелькнули у лестницы. Ночная Академия аль-Хайтаму скорее нравилась. Сейчас здесь было тихо и несколько таинственно. Он даже сумел уловить отголосок того полузабытого чувства восторга от прикосновения к чему-то огромному, значимому и величественному, какое он испытывал ещё будучи студентом первого курса. Академия тогда восхищала его, манила обещанием великих знаний и огромных тайн. Сейчас он чувствовал себя таким измотанным, что самой великой тайной для него был вопрос — найдёт ли он себе в кладовой хотя бы кусок сыра? Проклятие, иногда нужно просто обедать вовремя. У выхода аль-Хайтам замешкался. Штекер провода наушников выскочил из паза, должно быть, когда он судорожно потягивался, вставая с рабочего места. Аль-Хайтам любил идти по ночным улицам Сумеру, слушая музыку. Он снова подумал, как же ему не хватает Акаши. Нет, он не ропщет, и ни разу не намекнул Дендро Архонту об этом, но... Раньше в его распоряжении была вся музыка Сумеру, а теперь он вынужден искать, а потом и носить с собой подходящие для портативного проигрывателя кристаллы с записями, которых хватало максимум на полчаса-час активного слушания. Аль-Хайтам остановился у кадки с раскидистой зеленью, на ощупь вставляя проводок на место. Проигрыватель висел, надёжно закреплённый сзади на его поясе, и снимать его для такого простого действия было откровенно лень. Пока он возился с проводом, мимо, не замечая замешкавшегося Верховного мудреца, к выходу прошла пара студентов Кшахревара, судя по их одежде. До аль-Хайтама донеслись обрывки разговора. — То есть, полностью анонимно? — с возбужденным восторгом спрашивал один. — Да! А ещё там есть специальное помещение… В общем, там ты не видишь, кому... — второй сделал многозначительную паузу, — или кто тебе... — Ух ты! — протянул первый. — А то! Здорово разгружает... — ... мозг! — со смехом вставил первый, и оба студента с хохотом покинули холл Академии. Аль-Хайтам вдруг понял, что уже некоторое время стоит с обрывком провода в зажатом кулаке. Досадно. Сегодня придется идти домой без музыки и искать запасной провод. А если совсем не повезёт, и Кавех ещё не лег спать, то и выслушивать его очередное нытье. «Ах, аль-Хайтам, почему у тебя есть личный кабинет, а я сижу в общем зале с другими архитекторами? Что значит, не положено? А как другу? В каком смысле просто сосед?! А что там насчёт финансирования нового проекта нашему даршану? Есть подвижки? Я жду уже полтора месяца! Аль-Хайтам, не запирай дверь! Аль-Хайтам!» Уже дома, лёжа в постели, голодный и раздражённый, аль-Хайтам вспомнил кусочек разговора давешних студентов. О чём они говорили? Разгрузить... мозг ему бы сейчас не помешало. Интересно, где находится это загадочное анонимное место? Он привычно потянулся мыслями за справкой к Акаше и беззвучно выругался. Проклятие, почему она недоступна, когда так нужна! Утром следующего дня, пока Хава разбирала его рабочий стол, аль-Хайтам оставил кабинет на её попечение и быстрым шагом направился в Архив. Он надеялся, что по дороге его никто не перехватит, и ему почти повезло. Всего один раз в коридоре его остановил Амар Син, мудрец Амурты. Он вкрадчиво взял его под локоть и принялся вещать что-то о поставках систем водоснабжения и очистки, которые жизненно необходимы их даршану. У аль-Хайтама задергался глаз, и возникло непреодолимое желание включить музыку. Он отделался от мудреца, порекомендовав ему подать все требования в письменном виде. Аль-Хайтам нырнул в Архив, молча кивнул у двери дежурному матре, который в ответ склонился в уважительном поклоне. Аль-Хайтам поморщился. Он до сих пор не привык к окружившему его, ещё недавно простого секретаря, вниманию и пышным почестям. Широкими шагами аль-Хайтам прошел вдоль высоких полок Архива. Вряд ли он найдет то, что его заинтересовало, среди документов из обычного доступа. Он двинулся вглубь помещения, невольно воскрешая в уме структуру Архива, которую помнил ещё из Акаши. Проклятие. Надо всё-таки поставить задачу перед даршанами, пусть разрабатывают терминал, схожий по функционалу с Акашей. Иногда пользоваться такими объемами информации, не полагаясь только на память, просто необходимо. Наконец, он подобрался к нужной секции. «Обычаи и традиции, знания о которых не рекомендованы к широкому распространению»... Аль-Хайтам быстро пробежал взглядом по корешкам папок. Вытащил одну, ознакомился с бумагами, лежащими в ней. «Список игорных домов»... «Бои скарабеев»... «Нелегальные публичные дома»... «Анонимный интимный клуб». Вот оно. Аль-Хайтам вытащил лист со скудной информацией на нём: анонимный клуб по оказанию интимных услуг. Адрес, время работы и пароль для допуска. Хм. Даже пароль. Аль-Хайтам задумчиво потёр подбородок, потом сел за стол и быстро переписал все, что нашел про этот клуб. Сложил листок и сунул в карман. После этого убрал папку на место и покинул Архив. Рабочий день пролетел, как всегда, сумбурно и быстро. Лишь один раз после обеда привычное течение срочных и очень срочных дел было нарушено. Хава постучалась к нему в кабинет и предупредила: — Он идёт, господин. Аль-Хайтам закатил глаза. — Спасибо, Хава. Кавех ворвался в его кабинет ураганом разноцветных пятен и шумным водопадом быстрых слов. Аль-Хайтам привычно потянулся к наушникам — увеличить шумоподавление. Кавех всегда говорил громко и визгливо, даже если не начинал скандалить. А уж если начинал... Чувствительный слух аль-Хайтама страдал от интонаций Кавеха даже с шумоподавлением, выкрученным на максимум. Он порой жалел, что нельзя было выключить звук на самом Кавехе. — Ты опять от меня прячешься! — укоряющий палец Кавеха показывал прямо в лоб аль-Хайтама. Аль-Хайтам небрежно отвёл палец карандашом, который держал в руке. — Глупо говорить такое, когда каждому в Академии известно, где находится мой кабинет и какое у меня расписание, — сухо ответил он. — Я про другое, — отмахнулся Кавех. — Ты до сих пор не дал ответа на мой запрос о дополнительном финансировании. У меня разработан проект, он в стадии отладки. Как ты не понимаешь, у меня уже почти всё готово. Проделана огромная работа! Для внедрения необходимы только... Аль-Хайтам, положив руки на стол, чисто прибранный секретарем, смотрел на Кавеха. Что мешало ему послать его прямо сейчас? Почему аль-Хайтам вообще согласился пустить его в кабинет... а до того — в свой дом и свою жизнь? Может, он слишком мягок? Кавех всегда напоминал ему райскую птичку. Яркую, бойкую, немного растрёпанную, с этим вечным пёрышком в причёске. Такую же шумную и крикливую. И, по всей вероятности, такую же хрупкую и беззащитную. Как можно было быть таким гениальным и таким наивным? Аль-Хайтам пожалел его когда-то, и теперь расплачивался за мгновение жалости ежедневно. — А мудрецы даршана Спантамад недавно получили новое оборудование для изучения артерий земли! Почему в таком случае мой даршан... Когда-то аль-Хайтам думал, что он живёт скучно. Это было ещё до появления в его доме Кавеха. Кавех внёс хаос, сумбур и бесконечный шум в его привычный тихий мирок. Зачем он его терпит? — Ты меня не слушаешь, — наконец вздохнул Кавех и умолк. — Посиди спокойно. Кавех обошёл его стол и встал за спиной аль-Хайтама. Его тонкие, но сильные пальцы легли на плечи, и аль-Хайтам не смог подавить тихий стон. Кавех массировал ему плечи, разминая каждую мышцу, перекатывая кожу между пальцами, надавливая и растирая там, где нужно. Аль-Хайтам, закрыв глаза, плыл по тёплому морю кратковременного блаженства. Жаль, что эти минуты быстро заканчивались. По крайней мере, аль-Хайтам снова вспомнил, почему до сих пор не выгнал Кавеха. Кто ещё будет приходить и разминать ему плечи прямо на рабочем месте? Кавех, кстати, неоднократно предлагал сделать ему массаж и дома. Но аль-Хайтам каждый раз отказывался. И каждый раз видел мелькавшую в глазах цвета дикого мёда обиду. Почему отказ так задевал Кавеха, он не хотел знать. Закончив массаж, Кавех постоял ещё некоторое время, лёгкими прикосновениями пальцев невесомо похлопывая его по плечам, закрытым одеждой, постепенно перебираясь на оголенную кожу шеи. Он всегда делал так, и всегда это вызывало рой колючих мурашек, бегущих по телу вниз, до самых ног. Аль-Хайтам ничего не говорил Кавеху, и тот молча заканчивал этим ритуалом каждый сеанс массажа. Иногда аль-Хайтаму казалось, что ему нравится не столько сам массаж, сколько эта тайная ласка после него. Но он не собирался признаваться, что каждый раз ждёт именно её. Аль-Хайтам вообще старался не разговаривать с ним больше необходимого. Потому что тогда Кавех не затыкался бы ни днём, ни ночью. Он снова обошёл стол и встал перед аль-Хайтамом. Массаж ничего не значил. Это был просто дружеский жест. И аль-Хайтам никогда не чувствовал себя обязанным за него. — Так что насчёт финансирования? — снова начал Кавех. — Я тебе уже много раз объяснял, твой проект не является задачей первостепенной важности, — спокойно ответил аль-Хайтам. — У Академии сейчас в приоритете другие цели. Кавех всплеснул руками. Райская птичка взмахнула крыльями. — Даже по дружбе? Неужели для друзей не существует никаких поблажек? Нет, эту незамутненную наглость не окупит никакой массаж. — От услуг по дружбе один шаг до коррупции, Кавех. А это последнее, что я хотел бы видеть в Академии. — Ты бессердечный! А вот и начались заламывания рук. Аль-Хайтам вздохнул. — Я рациональный. — Это одно и то же! Иногда мне кажется, что ты и не человек вовсе! Бездушный механизм! Кавех выскочил, хлопнув дверью. Аль-Хайтам поморщился: слишком шумно. Заглянула Хава, поглядела участливо, предложила сварить кофе. Аль-Хайтам не стал отказываться. Он нащупал в кармане шуршащий листок и вспомнил, какая информация на нём записана. Что ж, сегодня вечером он проверит, насколько точны данные в их Архиве.