Раскаяние

Руки прочника соединяют ладонь Заклинателя Теней и углубленное, теплое местечко между ключицами Заклинательницы Солнца, где сейчас красуются рога оленя Морозова, заставляя их присоединится к девушке. Кости животного впиваются в её, становясь одним целым, чем-то общим и нераздельным. Тело Алины пробивает дрожь и боль, в уголках глаз появляются слезы, которые она быстро смаргивает, то ли от обиды, то ли от неприятных ощущений- не понятно; дыхание перехватывает. Она видит смерть древнейшего усилителя, сделанного из костяшек пальцев гриша, вновь слышит жалостливый, мучительный рев оленя. Ощущает мягкий, короткий мех под своей рукой, в точности, как парами минутами ранее, когда она стояла на коленях, на сырой и холодной земле, пыталась защитить животное от Дарклинга, его разреза, убийства. Она должна была убить оленя, чтобы его сила принадлежала только ей и никому другому, чтобы уничтожить злосчастное сборище волькр и тьмы, разделяющее Равку на две части, запрещающее отстоять удар, войну Фьерды. Но это сделал он- безжалостный и устрашающий Заклинатель Теней, Повелитель Тьмы, Дарклинг, генерал Кириган. Александр. Александр, открывший её силу для Алины в палатке у Каньона, что вначале казалось ей грубым, неправильным и несправедливым, жёстким, забрал к себе на карете вместе с сердцебитами-попутчиками Иваном и Фёдором, успел спасти от дрюкселей. Александр, подаривший ей настоящий дом- Малый дворец- и давший все, о чем она мечтала всю свою жизнь, грезила во снах. Даже глупые кровати, нагретые камнями, прислуга, помогающая ей в сборах каждый день, и вкусная, разнообразная, съедобная (что немаловажно после приюта) еда. Александр, которого она впервые, смущенно, стеснительно и до безумия нежно поцеловала перед демонстрацией и получила взаимность. Он, у которого борода практически не колется, громко шуршит и приятно ощущается под ладошками, на собственной коже. Александр, который страстно впивался в её губы, усаживая на стол после перфоманса в Малом дворце, смеялся в её кожу после стука в дверь, прервавший их страсть. Он, опрокинувший стопку документов, желая побыстрее прикоснуться к девичьему телу. Её Александр. Её Александр, оказавшийся Черным Еретиком, который и создал Каньон, мечтающий использовать его в свою выгоду. Расширить темноту и угрожать всему миру, стать королём, прервать многовековое правление Ланцовых. Её Александр, мечтающий лишь о полной власти в Равке, во всем мире, манипулятор и эгоист. С чертовыми черными глазами, темнее, чем его тени, с огоньками и дьяволами (да простят ее святые) внутри. Её Александр, вравший ей так долго, не сказавший правды, не договоривший чего-то однажды, чего-то, что так нужно ей. Предатель. Её Александр, обещавший ей изменить мир, говоривший, что нет никого могущественнее, чем он и она вместе. И вот её Александр стоит перед ней, овладевая её телом, совсем не в том смысле, в котором хотелось бы. Дал новое ложное обещание, чтобы заманить в новую ловушку, поймать без всяких усилий и превратить в свою рабыню на ближайшую вечность. А она и побежала за ним, словно мышь за сыром, но угодила в мышеловку. Снова. Глупая, глупая, глупая девчонка. Багра не попросту ругалась, обзывалась на нее во время тренировок для раскрытия потенциала, велела бежать как можно дальше и быстрее, сделать все, чтобы не быть пойманной им, не стать его игрушкой и куклой для исполнения желаний. Старушка была права. Алина слишком доверчивая, добрая и безнадёжно влюбленная в самого могущественного гриша. Мужчина властно и самодовольно смотрит на переплетающие ветви сил- Тени и Лучи Солнца. Губы поднимаются в хитрой, устрашающей, отнюдь не родной улыбке. План, цель всей жизни скоро будет выполнена, о чем можно мечтать, думать более? "Бездушный", "бессовестный" и "эгоистичный" и еще тысячи описаний будут даны ему от нее в будущем, он уверен, но однажды она простит, поймет и добровольно станет его. Он не против подождать хоть несколько веков. Он умеет терпеть и ждать, научился. У них есть предостаточно времени на это. Целая вечность, а если ей понадобится, то больше. Сердца сразу трех плотей- Алины, Александра и Оленя- переплетаются, связывая сознания, мысли и силы. Алину пробирает боль до костей, хочется кричать настолько громко, чтобы услышала вся Равка, Фьерда, Шухан, Кеттердам и Новый Зем, плакать, уткнувшись гришу в кефту, и бежать от него же, сломя голову, чтобы он никогда ее больше не нашел. Александр чувствует прилив сил, чего не ощущал уже несколько десятков лет, если не больше века. Свет и способности животного разливаются по его крови, придавая больше могущества, власти и жажды. Он смотрит в ее глаза, надеясь увидеть в них.. что? Покорность? Вожделение? Страсть? Страх? Надежду? Любовь? Наивность? Что? Зря заглядывает в карие омуты. Зря. Глупый, маленький мальчик, Черный Еретик бы его побрал. Ах да, сам бы он себя побрал, какая неловкость. Имя изменил, прическу поменял, кефту по собственному, индивидуальному дизайну забрал, но вот характер и душу забыл заменить. К сожалению новые не продаются, с чем родила мать- с тем и живи. Но вот в чем заминка, мать подумала лишь о силе и могуществе своего сына, но никак не о воспитании, сохранности ментального и психического здоровья, его чувствах и желаниях. В мыслях невольно возникают воспоминания из детства, которые въелись в память слишком сильно, едко, наверное, навсегда. Сколько лет прошло с тех моментов? 300 лет вроде бы? Четвертый век уже начинается, а он все еще помнит. Мама тянет его за запястья, сжимая мальчишечью грязную кожу, ставшего таковой после сотого побега из только что обустроенного жилища, заставляет быстрее следовать за собой по скалистому склону. Больно. — Саша, быстрее. — Багра рявкает, даже не смотря на сына, дергает руки сына, пытаясь спасти, сделать все, чтобы его не убили, как и намеревались сделать с ней. А мальчик растет не по годам взрослый, осознанный, мудрый и самостоятельный. У мальчика проявились способности в очень раннем возрасте- четыре года. Он снес бедную, маленькую деревушку под Керамзином, задушил нескольких людей своими тенями, которые, кажется, сроднились с ним в тот момент, когда очередной крестьянин обозвал его маму нечестью и ведьмой, хотел ударить и показать хозяину, чтобы тот отвел ее к царю, на казнь. Она всего лишь хотела защитить сына. Багра смотрела на него зло, строго, но с нотками похвалы и благодарности. Она никогда не сомневалась в его могуществе и силе, но не понимала, как развивать ее, тренировать мальчика, что делать и как существовать в новой роли- роли матери. Родить- родила, полюбить- полюбила, но этого было недостаточно. Всегда недостаточно. Александр видит в глазах Алины лишь отчуждение и непризнание, разочарование и.. пустоту? Да, да, точно, в них нет ничего, абсолютно. Пусты страницы старой книги. Пусты бескрайние поля. Пусты глаза его Алины. В уголках собираются слезы и уже стекают по красным щекам вниз, попадая на пухлые губы и острый подбородок. Ее лицо слишком худое, она ничего не ела.. с какого момента? Нет, нет, нет. Такого не должно быть. Такого не может быть. Где? Где ее горящие глаза, как после первых самостоятельных попыток использования силы, демонстрации для него лично у ручейка в лесу, ощущения гордости от кого-то? Где его любимые горящие карие глаза, чёрт? Что он делает? Что он делает с ней? Что он сделал? Александр резко одергивает руку, прерывая связывание сил и прикрепления усилителя к нему, к Заклинательнице, которая прерывисто дышала, недоуменно взглянув на Дарклинга, явно не ожидавшая от него.. пощады? Давид вопросительно, все так же стеснительно и с долей неловкости смотрит на него, вовремя поймав оленьи рога в свои ладони, чуть не споткнувшись об ковер, до того, как те упали, не успел присоединить их к ключицам Алины и завершить процесс "обмена сил". — Выйди от сюда. Быстро. И скажи, чтобы никто не заходил, — в своей привычной строгой, командующей форме, как и подобает каждому генералу, огрызается на Костюка Морозов, кивая на выход из палатки. Что он хотел с ней сделать? Что с ним случилось? Что он сделал с ней? Давид пытается спросить что-то, поднимая указательный палец вверх, в результате промямливает вопросы про себя, чуть ли не бегом уходит на улицу после второго рявкания и приказа генерала, запахивает самодельные "двери" помещения, если это можно было называть таковым. Ловит на себе вопросительные взгляды стражи, гришей, находившихся около палатки Заклинателей, слегка испуганно смотрит, отмахивается и уходит к месту убийства оленя. — Алина.. — произносит на выходе, преодолевая небольшое расстояние между ними за несколько долей секунды. Черные глаза становятся стеклянными, бездонными, полными отчаяния в самом себе. Расскажешь кому, что генерал Кириган разочарован в себе, чувствует вину и хочет извиниться, но не понимает как, не уверен ни в чем- посмеются и назовут полным дураком. Он впервые за долгое время не знает, что говорить и как начать разговор. Он впервые хочет молить о прощении или пощаде. Тянет руку к Алине, пытаясь схватиться за ее ладонь. Старкова медленно мотает головой, отходя на пару шагов назад, понимая, что скоро упрется в стену- новый тупик жизни- смотрит на человека, предавшего ее пару мгновений назад. Не понимает. — Прошу тебя, Алина.. — резко, даже для самого себя, восклицает Александр. Девушка видит страх в его глазах. Он боится ее? Почему? Но у нее же нет такой силы, как у него, и уже, вероятно, никогда не будет. Вновь ложь? — Зачем ты это сделал.. остановил все, что хотел сделать? — беспорядочно, в непонимании шепчет, смотря на мужчину перед собой. Наверное, стоит убегать, пока он в таком состоянии, которого она так и не понимает; никто ее не схватит и больше не найдет. Можно оформиться, как беглянка в Новом Земе или вообще стать мошенницей в Кеттердаме. Всяко лучше, чем рабыней на всю свою жизнь, в которой даже убить себя не сможешь, потому что во Дворце куча целителей. Ей даже кажется, что если она сейчас уйдет, он не станет ее держать, пытаться поймать вновь. С ним явно что-то не то. Черт, она не может оставить его в таком виде: с этими чертовыми чувствами, которые она снова не может разобрать, разглядеть, пробраться через тени его души; черными, кварцевыми глазами, потерявшие былой огонек, искру и желание; осунувшимися широкими плечами, потерявшие прежний властный и статный вид. — Зачем? — кричит в досаде и отчаянии, пока в уголках карих глаз снова предательски начинает скапливаться влага и стекать по щекам. Вкладывает все свои несчастные, бесполезные и жалкие эмоции всего в одно слово. Слово долетает до самой души (и да, она у него есть), прорываясь сквозь органы насквозь, не видя никаких физических или моральных преград. Так не должно быть. Трудно сказать, когда он чувствовал что-то подобное. Почему она оказывает именно такое влияние на него? Александр не думал, что ему может быть настолько больно снова. — Алина, я.. — что "я"? Что, чёрт бы его побрал, "я"? Хотел получить всё и сразу? Хотел заполучить тебя, твою любовь любой ценой, но облажался? Ни одной фразы, глупого и жалкого слова нет на уме. На сердце их миллион. — Я не хочу слышать очередную ложь от тебя. А тем более оправдания, — снова смотрит так, что внутри все переворачивается. И даже не строго, а отречённо, разочарованно. — Я устала от тебя. У него внутри что-то ломается. Что-то очень крепкое и непоколебимое. — Выслушай, прошу.. — голос ломается, становясь более хриплым. Александр не похож на самого себя. — Ты уйдешь и, я клянусь, никто из моих людей не потревожит тебя, только выслушай меня. Старкова тяжело вздыхает, раздумывая над тем, хочет ли она вообще знать то, о чем Дарклинг собирается ей сказать. Место между ключицами все еще слабо пульсирует, отдаваясь незначительной болью. — Я на колени встану перед тобой, Алина, — он произносит эти слова совершенно не в том смысле, в котором она хотела бы слышать. Точно не в том. — Останься на пять минут. Выслушай. Падает на колени с характерным стуком тела об деревянный пол. Смотрит снизу вверх, глаза в глаза, не отрываясь. И смотрит так, что самой провалиться под землю хочется, на два метра минимум, и не чувствовать больше ничего. Но так не получится. Она- Заклинательница Солнца, как-никак. А ей нехорошо становится. Внутри переворачивается все от одного его вида. Его обнять хочется, пригреть и поцеловать, рассказать, что в мире разное есть, не только жестокость и беспощадность. Его понять хочется. Но сможет ли? — Генерал Кириган, — пытается говорить как можно строже и властнее, но голос предательски ломается, и выходит лишь что-то жалостливое и умоляющее. Отвратительное. Хмурится. Не подействует на него такое, он на своём настоит. К нему в душу пробраться нужно, хотя бы около неё поселится и видеть, как сердце человеческое бьется. Мотает головой на свои же слова, мол, забудь все, что я сказала, и заново говорить начинает: — Александр... — легче воздуха произносит, шепчет, не в силах сказать громче. Да и боится. Боится тайну его раскрыть. Боится, что кто-то другой услышит имя мальчика маленького с тенями под кафтаном. — Саш... встань.. прошу тебя, мне неловко.. Он утыкается макушкой в её живот, пальцы её руки в своей ладони сжимает. И только сейчас осознает, что и оправдания у него нет на его действий прошедшие. А лгать Алине не хочется. Старкова вздрагивает, но не отстраняет его, не сопротивляется. Наверное, это такая же очередная манипуляция, надавление на жалость, которой она прямо сейчас позволят самой себе поддаться. Чувствует теплое дыхание, даже сквозь собственную грязную армейскую рубашку. — Я власти хотел, Алин, — до боли знакомый, хриплый баритон звучит незнакомо, сломанно. — Желал, чтобы ты рядом всегда была, несмотря ни на что. Чтобы только моей была. Тяжело выдыхает и одним лишь взглядом просит дослушать, не прерывать. Девушка слабо кивает, теряя возможность злиться, ненавидеть. — Я думал, что смогу контролироваит все сразу. Найти покой, и однажды, я клянусь, я нашёл. Нашёл его с тобой. Черные кварцевые глаза смотрят прямо в душу, пробираются по венам и артериям прямо к сердцу. Тени окутывают все помещение, тушат горящие лампы и запрещают уличному свету проникать внутрь. — Я молю о твоем прощения, — отпускает её руку, отстраняется. — Но ты вправе уйти прямо сейчас и ничего не отвечать. Заклинательница Солнца поджимает губы, смотря в истинно черные зрачки напротив. Делает шаг вперед, вновь сталкиваясь одежда с одеждой, кожа с кожей. Глупая, глупая, глупая. Тебе бежать нужно, а ты в монстре человека пытаешься отыскать. Кладет правую ладонь на его скулу, оглаживает большим пальцем щеку с отросшей темной бородой, щекочущей нежную кожу фаланг. Второй рукой поправляет прядь чернильных волос, выпавшую из идеальной прически, делающая его неидеальным. Реальным. Человечным. — Из всех возможных злодеяний, ты сделал со мной самое чудовищное, и это даже не желание забрать мою силу, — нежный взгляд карих глаз направлен на Дарклинга. — Ты дал надежду, которой не предначертано сбыться. Строит собственный деревянный домик в два этажа и обустраивает его- ставит диван, кровать, тумбочки, комоды, шкаф, ванна и раковины, воздвигает полки, мастерит стол и два стула на кухню- и все это происходит внутри его души. — Ты успел одуматься перед тем, как сделать то, о чем думал, вероятно, с первой встречи со мной, — прерывает его желание заговорить, приложив палец к мужским губам. — Я прощу тебя, но без будущих недоговорок и лжи, Александр. Ты не был рождён монстром, ты заслуживаешь моего второго шанса. — Клянусь.. — облегченно выдыхает, прикрывая веки. Она прижимает его к себе, аккуратно обнимает, массирует прямые волосы. — Алиночка, клянусь всем, что у меня есть: собой, своими силами, Малым Дворцом.. Что она способна сделать, если одно его точно подобранное слово выбивает почву из-под ног? — Тебе страшно? Я тебя пугаю? — он своим вкрадчивым, до безумия правдивым шепотом забирается ей под кожу, пока глаза его смотрят в её снизу вверх, а тени снова начинают мельтешить по палатке. С удивлением, Алина отмечает, что это все совсем её не впечатляет, не вызывает страха, её больше волнует то другое, скрытое глубоко внутри него, от чего он пытается отвлечь внимание своими детскими фокусами. Во сколько лет он этому научился? Лет в шесть-семь? Старкова чувствует исходящую от него опасность, но все её нутро отказывается поверить, что она грозит ей. И Алина честно отвечает:        — Нет.        Дарклинг издает странный звук сроднему лишь с рыканьем, он чувствует, что она не лжёт, но не может поверить этому. Еще бы, она сама себя не понимает. Сама не понимает, зачем сделала это, зачем продолжает щадить, вестись на него. Алина стоит в одном ненадежном помещении с гришем, способным разрезать её за несколько секунд без оружия, наплевав на уничтожение Каньона, выглядит он при этом явно не так угрожающе, но все же в памяти возникают кадры мужской жестокости, а она не боится. — А стоило бы, — вторит он ее мыслям, и Алина чувствует, как тени касаются ее плеч, прокатываются по спине, но она даже бровью не ведет. Новая игра и манипуляция? Ей кажется, что она своим ответом что-то сломала внутри него, что-то хрупкое, теплое чувство, название которому дать невозможно, или очередную стену между ними? Когда по ощущениям мир вот-вот расколется на части, Дарклинг прижимается губами к тыльной стороне её ладони. Оставляет горячий поцелуй и поднимается. Тени расходятся по сторонам, и огни снова зажигаются яркими плевочками. — Я думал, что повидал все. Я прожил так много лет в этой стране, в этом мире, Алина. Я участвовал в войнах на обоих фронтах, в гражданском переполохе, видел убийство царя Павла Первого Ланцова, видел, как гришей запирали в клетках и выгоняли из деревень на скитания, видел тысячи казней таких же, как мы с тобой. Видел, как гриши восходят и берут верх, перестают бояться и стесняться своих сил. Я узнал все чудеса на свете, и ничего уже не могло меня удивить.Так я думал, пока не встретил тебя. Пока тебя не привели в мою палатку у Каньона. Пока не потянулся на зов такой удивительной и сильной души, как ты. Он говорит так, будто каждое слово для него – поворот ножа в груди. Она вздрагивает то ли от холода, то ли он его фраз. – Я снова стал ощущать то, что должен был забыть ещё давно, и правда, я начал забывать эти чувства, а сейчас не знаю, что мне с этим делать. Я не привык к этому, но я не могу это контролировать. Ты – сплошная загадка для меня. Снимает собственную кефту со стула, увитую черным мехом для пущей теплоты в минусовые температуры суровой равкианской зимы. Укутывает девушку в одежку. — Я- самая простая сиротка. Самый обычный человек, даже не солдат, — говорит она, на что Дарклинг усмехается с ощутимой горечью.        — Ты нашла в себе силы поговорить со мной после того, что я хотел сотворить с тобой. Ты не сломалась, как происходит с большинством людей твоего возраста, во время трудных жизненных ситуаций, а продолжила свой путь, даже не зная и не предполагая, что тебя ждёт на нем. Ты умудрилась сохранить.. желание находится в одной комнате со мной, с тем, кто повел себя с тобой страшнее, чем любой монстр. Ты любишь Равку- страну, которая отправила тебя в далекое, самостоятельное плавание без родителей в раннем возрасте. Ты сочетаешь в себе мудрость, не свойственную такой юной девушке, и доброту, которая не выживает в людях, перетерпевших боль. Дарклинг, будто завороженный, проводит кончиками пальцев по ее плечу и спускается к покрасневшим ключицам. — Ты боялась меня только в первые недели, но даже тогда доверяла и находила смелость спорить и язвить, отстаивать свои желания, мнение и точку зрения на те или иные ситуации. При этом ты никогда не недооценивала мою силу и знала, на что я способен, а потому и уважала. — А сейчас, узнав про.. мое прошлое не воспользовалась им против меня, хотя могла, - он все еще звучит уверенно, как и всегда- без нотки сомнения, смущения, потери контроля,- и в голосе его сплетается красота и сердитость то ли на нее за все вышеперечисленное, то ли на себя. За всё сделанное за свои несколько веков жизни. Он сбивается. Приподнимает подбородок, сводит брови к переносице- то ли пытается вспомнить, открыть на задворках сознания нужное слово, то ли ищет в себе силы, чтобы произнести что-то. Он заканчивает он с трагичным смирением: — Ты другая. Девушка смотрит на Заклинателя Теней в зеркало, стоя к нему спиной и обвивает его тело лучами Солнца. Поворачивается, встречается взглядом с гришем. — Единственная в своем роде, — улыбается, тихо смеясь. — Я прощаю тебя, Саш, и.. И, наверное, самым Святым не известно, что она хотела сказать ему. Это навсегда останется в её мыслях и воспоминаниях. Её речь прерывает громкий солдатский голос. Мал. — Генерал Кириган, разрешите войти, — слова чёткие, будто каждое из них отрезается от одного большого, связного предложения. Александр несколько секунд смотрит на девушку изумленно, а после отвечает в своей привычной легкой манере, с которой он мог заказать ужин или отправить на казнь человека: — Ну войди, следопыт. Оретцев входит в палатку, сдерживаемый двумя сердцебитами за руки сзади, со злостью смотрит на Дарклинга, пытаясь выглядеть как можно властнее, статнее и независимее. Смотрит на Старкову, нарываясь ринуться к ней. — Мал.. — выдыхает девушка, делая несколько шагов ближе к юноше. Голосок льющийся, нежный и до безумия сладкий, с нотками наивности. — Что-то случилось? — Я почувствовал оленя. Вновь.