***
Оди никогда не нравилось копаться в чужой голове. Шуршание радиопомех каждый раз заставляло кожу покрываться мурашками, а ткань на глазах ускоряла сердцебиение до предела. Но сегодня это было необходимо, как никогда. Всем им. Секунда — и темнота растеклась под веками, становясь всё более просторной. Безграничной. Хлюпанье воды под ногами разносилось эхом. Одиннадцать шла неспеша, кружась и вглядываясь в пустоту. Это чувство она ненавидела больше всего. Потерянность. Чернота разъедала глаза, куда бы Оди не посмотрела. Прошло несколько минут прежде, чем она заметила фигуру вдалеке. Парень сидел на кровати, облокачиваясь локтями на колени. Выжидающе. Светлые кудри потеряли привычно идеальную форму, и их концы теперь свисали, почти касаясь майки. Взгляд сосредоточенно застыл под длинными ресницами, будто тоже пытался что-то разглядеть в темноте. Оди никогда не нравилось копаться в чужой голове, но ещё меньше ей нравилось копаться в голове Билли Харгроува. — Билли? — прошептала она. Никакой реакции. Оди подошла почти вплотную и осторожно коснулась мужской ладони. — Ты слышишь меня? Билли резко повернул к ней голову. Пальцы сжались с такой силой, что он наверняка чувствовал под ними бешеный пульс Оди. — Пусти! Пусти сейчас же! Она пыталась вырваться, разжать его руку, лягнуть посильнее. Но это было бесполезно. Хватка не ослаблялась, даже когда Оди уперлась ногами в кровать. Отчаянный крик рассеивался в пустоте. Внезапно запястье обдал холод. Ничьи пальцы больше не сдерживали ее. Дух захватило от ощущения падения. Но всплеска воды не было. Оди прошла сквозь нее, проваливаясь все дальше, в пустоту. Билли отдалялся до тех пор, пока совсем не исчез. Оди вскрикнула. Затылок и спина заныли от удара. Поверхность не была твердой, но боли, расползающейся вдоль позвоночника, было на это наплевать. Солнце жгло глаза, вступая в борьбу с недавней тьмой. Уши больше не разрывала тишина. Она сменилась на хлопот крыльев и крики чаек. Нос приятно щипало от соленого воздуха, раскаленный песок обжигал кожу. — Я... на пляже, — прокряхтела Оди. — Волна была под два метра! Ты видела? Одиннадцать повернула голову. Перед глазами блестел океан. Мальчик лет семи с мокрыми светлыми волосами почти полностью скрывался за доской для серфинга. Оди вскочила на ноги, но он промчался мимо, будто и вовсе ее не заметил. — Конечно видела, Билли! — улыбнулась женщина неподалеку. Красивое загорелое лицо, шляпка с ленточкой, и такие же светлые волосы. Она обняла сына, совершенно не боясь намочить платье. Одиннадцать с интересом разглядывала людей перед собой. Те явно не видели и не слышали ее. Женщина указывала пальцем куда-то в живот Оди, а Билли улыбался с ямочками на щеках, почти подпрыгивая от желания покорить новую волну. Это было забавно и удивительно одновременно. «И как из милого мальчика вырос... Билли?» — думала Оди, мягко ступая по песку. Часть пляжа окутывала буря. Серая дымка кружилась, бушевала, заставляя пальмы рядом раскачиваться. Оди прищурилась: внутри двигались очертания множества силуэтов, разного роста и телосложения. Как бы ни хотелось покидать калифорнийское солнце, это было необходимо. Оди пошла навстречу буре. Ветер подхватывал короткие волосы все активнее. Голоса становились громче. За спиной еще разносился детский смех. Похоже, это воспоминание было самым ранним. И самым счастливым. — Не реви! Сколько раз повторять? — орал мужчина в бейсбольной кепке. — Ты ведёшь себя, как девчонка! Он с силой сжимал локоть того же мальчика. Форма Билли была перепачкана и порвана в районе коленей. — Папа, отпусти! Мне больно! Он вырвался и помчался прочь. Оди заглянула в лицо мужчине прежде, чем его силуэт растворился в дымке: голубые глаза сверкали ненавистью. Чем глубже Одиннадцать заходила в бурю, тем больше людей возникало вокруг. Воспоминания сменяли друг друга с бешеной скоростью. Вот маленький Билли заслоняет собой мать. Женщина больше не улыбается. Волосы спутаны, на скуле синеет кровоподтёк. Отец замахивается снова. Мальчик подрос. Он запирает дверь в свою комнату, хватает телефон и тихонько набирает пальцами нужный номер. «Мама», — произносит он дрожащими губами. Билли толкает мальчика помладше. Тот падает под звонкий смех и потирает ушибленную руку. «Ты как девчонка!» — кричит ему Билли. Фигуры появлялись со всех сторон, отыгрывали свою сцену и тут же распадались в песке. Одиннадцать вертелась на месте, пытаясь уловить их все. Обрывки фраз атаковали ежесекундно. Разные голоса будто пытались перекричать друг друга. Их было слишком много. — Главное не пропустить нужное... — бормотала себе Оди. — Не пропустить... Чужая жизнь проносилась перед глазами, как вихрь. Голова кружилась. Ветер будто нарочно подхватывал волосы, заставляя их лезть в глаза. — Привет! Одиннадцать застыла. Этот голос. Ужасно знакомый голос смог прорваться сквозь толпу. Оди медленно обернулась. Билли боязливо уставился на рыжеволосую девочку. Та с ухмылкой протягивала ему руку в приветственном жесте. — Это твоя новая сестра Макс, — заявил мужчина рядом. — Поздоровайся, Билли. Мальчик не двигался, и тогда отец принуждающе дернул его за руку. Оди не могла сдерживать улыбку, смотря на Макс. Ее волосы развевались, как пламя, затушить которое не способна ни одна буря. Веснушек даже больше, чем сейчас. Лицо ещё не выражало бойкости, а средний палец не маячил в спину сводного брата. Девочка и не подозревала, что означает этот знак и как часто будет его использовать. Эти фигуры, как и многие другие, расплылись с шелестом песка и Одиннадцать открылся вид на то, что было позади. У самого утеса небо темнело. Тусклый свет фонаря заставлял блистать сотни оконных осколков, которые усеивали подъездную дорогу. «Сталелитейный завод Хоукинса» — гласила выцветшая надпись на стене. Это место не было странным. Над ним не сверкали красные молнии, рядом не бродили демогоргоны, разевая лепестки своих пастей. Да даже те пушистые частицы, вроде пепла, не опадали на ржавую крышу. Просто груда кирпичей в форме здания, снос которого местные власти успешно игнорировали, будто тоже частенько носили повязки на глазах. Однако в нем было что-то необъяснимо жуткое. Что-то, от чего хотелось держаться подальше. Обычно родители велят детям не ходить в такие места из-за бешеных псов или риска сломать шею на какой-нибудь разваленной лестнице. Хотя Одиннадцать никогда не говорили ничего подобного, с каждой секундой, пока ее взгляд скользил по обшарпанным стенам, она все больше была уверена: там внутри кроется кое-что пострашнее. Билли тоже знал это. Его сознание выделило это воспоминание. Отгородило от безмятежного солнца Калифорнии и бури повседневной жизни. Этим воспоминанием всё заканчивалось. Раздалось рычание мотора. Шины синей Камаро заскрежетали по осколкам. Из открытых окон больше не лились те вопли, которые Билли называл музыкой. На лобовом стекле красовалась трещина. Фонарь рядом подмигивал все активнее и вскоре погас. Оди ускорила шаг. Глаза не отрывались от Билли, вылезающего из машины. Он направлялся к заводу. Может, отрывок продержится дольше остальных? Он ведь был последним. Самым мрачным и пугающим. И, несомненно, самым важным. — Ну и что за дыра этот ваш Хоукинс? Слова были буквально выплюнуты из горла и, на удивление, даже не принадлежали Билли. Одиннадцать на ходу повернула голову: Макс с отвращением высовывалась из окна машины, разглядывая окрестности. — Небольшой тихий городок, — поправила ее Сьюзан. — А умиротворение нам всем было бы очень кстати, правда Билли? Билли сидел справа от Макс. Он стучал ботинком по резиновому коврику, сжимая челюсти и поглядывая на отца. Видимо, находиться на заднем сидении было для него мучительно. Нил будто нарочно вел машину со скоростью велосипеда, подтверждая слова жены о безмятежной жизни, которая всех их ждёт в этом богом забытом городке. Ее колкость Билли проигнорировал. Макс закрыла окно и откинула голову с тяжёлым вздохом. Одиннадцать уже собиралась отвернуться и сосредоточиться на цели, но лишь округлила глаза. Ее шаги становились все медленнее, пока и вовсе не прекратились. Макс положила руку на колено Билли. У Оди мелькнула мысль, что Макс просто не рассчитала силу удара, сделав его похожим на нежное прикосновение. Слишком похожим. Но эта теория рушилась все быстрее с каждым поглаживанием джинс большим пальцем. Билли посмотрел на Макс. Без злости, недоумения или желания вышвырнуть ее из машины на ходу. В голубых глазах плескалась усталость в сочетании со слегка нахмуренными бровями. Будто такой жест Макс был чем-то обычным. Чем-то не стоящим особого внимания. Ее рыжие волосы раскачивались от мотания головой, а губы беззвучно повторяли: «Не надо». Билли кивнул. Он тихонько вынул руку из кармана джинсовой куртки, искоса наблюдая за отцом. Теперь Одиннадцать видела: в нем торчала упаковка сигарет. Нил, к счастью, был слишком увлечен разговорами со Сьюзан о местных гипермаркетах, чтобы смотреть в зеркало заднего вида. Макс поджала губы, но руку не убрала. Ладонь плавно скользнула выше, когда она вновь откинулась на сиденье. Слишком высоко. Пальцы легко скользили по ткани, будто выжидая момент, когда их попытаются сломать. Но такой момент не наступал. Билли больше не выстукивал ботинком ритм собственного сердца. Он шумно выдохнул и уставился в окно, кусая верхнюю губу. Оди стояла с чувством, что видит что-то неправильное. Искаженное. С полной уверенностью, что разум Билли каким-то образом исковеркал воспоминание. Так ведь бывает, когда случается что-то пустяковое. Ты просто забываешь большую часть, а потом достраиваешь тем, что отдаленно напоминало правду. Уж кто-кто, а Билли точно мог выдумать такое. Может, Макс тогда действительно пыталась ударить его. Просто предостерегающе толкнуть. Из-за нежелания остаток поездки слушать тирады Нила о вреде курения и безалаберности старшего брата. Нил был не тем человеком, которого хотелось бы злить. Одиннадцать потребовалось ещё пара секунд чтобы понять, что воспоминание рассеялось. Она заморгала, будто стряхивая с ресниц увиденное. Даже если воспоминание было достоверным, оно ещё ничего не значило. Было странным, только и всего. Оди мгновенно обернулась в сторону завода, и почти заскулила, осознавая, что и того уже нет. Ни выбитых стекол, ни припаркованного Камаро, ни даже погасшего фонаря. Только темнеющий утёс возвышался рядом, словно все ещё охранял место для последнего воспоминания Билли Харгроува. Оди оставалось надеяться, что она не проглядела ничего важного. Будет забавно, если она потеряет последний шанс на победу из-за решения понаблюдать за извращенной фантазией какого-то придурка. «Мудак» — так называл его Стив. Одиннадцать стояла и сверлила глазами собственные ступни. Пальцы тонули в горячем песке. Вокруг по-прежнему раздавались десятки голосов. Они бормотали, визжали, смеялись, перебивали друг друга. Но больше, конечно, кричали. Крик и создавал этот вихрь. В основном он принадлежал самому Билли. Неизвестно, каким чудом он до сих пор не разодрал горло в клочья. Угрозы и издевки атаковали со всех сторон. Одиннадцать впилась в голову руками. «Пора убираться отсюда», — повторяла она про себя. Уговаривала. Пока шум в ушах не проник слишком глубоко. Пока Проницатель не нашел ее в разуме своего солдата и не превратил Хоукинс в навал пепла. Такой же горячий, как этот песок. У Оди ведь мало времени, так? Но все же она оставалась на месте. Крик Билли все чаще сопровождался воплями Макс. Их голоса вытесняли все остальные. Смешивались, сливаясь в единую громкую субстанцию. К угрозам и издевкам добавлялись поучения. — Билли... Шепот. Он выделялся на фоне общего шума, как проблеск света среди туч. Его произнесли так близко, что не услышать было невозможно. Одиннадцать подняла глаза и огляделась. Рыжие волосы мелькали на каждом шагу. Они развивались на ветру, как сотни факелов, метались по отведенной траектории и исчезали, уступая место новым воспоминаниям. Макс была повсюду. — Подожди... Оди мгновенно обернулась, тут же налетев на капот машины. Она нашла источник шепота. — Макс, ты чего? Одна рука Билли сжимала руль, а вторая облокачивалась на пассажирское сиденье, легко касаясь рыжих прядей. Макс выглядела взволнованно. Она старалась не смотреть на Билли, изучая взглядом коробку передач. На виске пульсировала вена, а на обветренных губах проступила кровь от постоянного терзания зубами. — Это... ненормально, — выдохнула она. — Мы в полнейшей заднице, ты в курсе? Билли на секунду напрягся, сжав руль до побеления костяшек, но тут же усмехнулся: — Звучит неплохо. Мне казалось, в тебе есть тяга к авантюрам? Одиннадцать щурилась, оглядывая пространство. Воспоминание ограничивалось самой машиной и сидящих в ней людях, так что было трудно понять, где они находились. На лобовом стекле покачивались отражения елей. Можно сказать точно — это не парковка возле школы, торгового центра или дома Макс. Авантюра явно не требовала много внимания со стороны. — Значит, так ты это называешь? — вскинула брови Макс. — А ты? Уголки губ пару раз дернулись прежде, чем на веснушчатом лице появилась улыбка. Взгляд Макс прошелся по как всегда наполовину расстегнутой рубашке Билли, частично оголяющей кожу. Она пожала плечами. — Это ненормально, — повторила Макс. Билли прикрыл глаза. Наверное, чтобы удержаться от желания закатить их. Пальцы перестали играть с волосами. Они быстро скользнули по тонкой шее, заставив Макс немного пододвинуться. — Не дрейфь, — прошептал Билли. — Ты ведь мне не сестра, забыла? Напоминание подействовало на Макс, как пригоршня седативного. Она еле заметно кивнула, рассматривая лицо Билли, будто видела его первый раз. Будто не он был тем мальчиком, который отказывался пожать ей руку несколько лет назад. Не тем заносчивым мудаком, непредсказуемый напор которого сшибал с ног любого, кому не посчастливилось попасть под руку. Сейчас Макс точно видела в Билли кого-то другого. Он медленно провел большим пальцем по ее подбородку, заставляя чуть приоткрыть рот. Ухмылка Макс плавно утонула в губах Билли. Одиннадцать почти не моргала. Воздух стал невыносимо тяжёлым, а кулаки сжались сами собой. Не может быть. Фантазия этого извращенца изрядно постаралась, раз превратила реальность в такое. Может, Оди видит сон? Который показался Билли слишком натуральным, и потому смог протиснуться в один ряд с воспоминаниями... Он легко провел языком по нижней губе Макс, слизывая кровь. Она сжимала рубашку Билли нервными пальцами и все еще повторяла, что они должны остановиться. Когда-нибудь, но не сейчас. Все это происходило явно не впервые. В другой подобной ситуации было бы тактичным отвернуться или вообще пройти мимо, едва заметив парочку обжимающихся в тачке подростков. Но Одиннадцать не двигалась. Она молилась, чтобы это оказалось сновидением, бредом, воображением, да чем угодно, только не правдой. Макс закрыла глаза, ощущая на себе десятки поцелуев. Билли хаотично целовал ее в щеку, уголки губ, линию челюсти, будто хотел пометить ее всю. Оставить на каждом дюйме ее тела невесомый след, который ещё долго будет чувствоваться на коже. Приглушенный стон прокатился по салону. «Когда Билли с девушкой, они могут кричать... от радости», — промелькнуло в голове Оди. «Братец против того, чтобы я общалась с Лукасом. Он готов переломать ему все ребра, да и мне заодно...» «Друзья не лгут. Но парни — да. Все время!» «Билли заедет за мной в восемь. Он, видимо, решил, что сможет контролировать меня своей показушной заботой». «Я не сестра этому говнюку!» Фразы всплывали в памяти одна за другой. Они дополняли друг друга, складываясь в ту часть жизни Макс, о которой Оди и не подозревала. Никто не подозревал. Макс упивалась Билли. Прижималась, отчаянно цеплялась за воротник рубашки, будто боялась, что тот отдалится хоть на сантиметр. Но это было ни к чему. Билли и не думал прекращать. Он не понимал, что ломает ей жизнь с каждым новым поцелуем. Что достиг последнего уровня в уничтожении Макс Мейфилд. Одиннадцать сжимала кулаки все сильнее. Дыхание участилось, духота обволакивала лёгкие. Макс была права. Это неправильно. Билли просто измучает ее. Утянет на самое дно, а сам легко выплывет на поверхность. Хотя, может, в этом и был его план. Оди трясло. Ногти впивались в кожу, а костяшки пальцев белели. Вихрь больше не разгуливал по пляжу. Он сосредоточился здесь, заключая Камаро в центр крохотного торнадо. Сотни тысяч песчинок по спирали поднимались в воздух, уплотняя его. Голоса больше не были слышны, остальные фигуры исчезли из виду. Но авантюристы не были в курсе происходящего, иначе бы точно завели машину и свалили. Билли продолжал лезть под футболку Макс, уже более напористо, а она сбивчиво что-то шептала ему в шею. Одиннадцать больше не могла смотреть на это. Она не чувствовала смущения или неловкости. Только злость, зарождающуюся где-то между ребер и ползающую по артериям. Оди точно не знала, на что злилась. На вранье и глупость Макс, или на извращенную жестокость Билли. Все это выводило из себя в равной степени. Оди замахнулась и с ревом врезала куда-то в район виска Билли. Она едва удержалась на ногах, широко распахнув глаза: кулак прошел сквозь него. Часть белокурой головы исказилась вокруг образовавшейся дыры, но быстро вернулась на место. Билли продолжал скользить языком по шее Макс. Будто удара и вовсе не было. Тогда Оди в отчаянии выставила вперед ладонь. Ей хотелось отшвырнуть Билли, сделать ему больно так же сильно, как он делал Макс. Как он сделает это в будущем, оставив вместо ее сердца пережеванную теплую жижу. Рука задрожала от напряжения и ярости. Но и в этот раз ничего не вышло. Одиннадцать облокотилась ладонями на колени, пытаясь успокоить дыхание. Зажмурилась с такой силой, что под веками разразились цветные искры. Беспомощность давила. Плющила. Навести порядок в чужой голове было невозможно, как и повлиять на события прошлого. Вокруг было тихо. Слишком тихо. Вихрь больше не кружил волосы и не разрывал уши. Даже звуки поцелуев куда-то исчезли. Оди открыла глаза. Пляжа больше не было. Она снова стояла посреди старого дома Хоппера. Вот только любопытные взгляды друзей не облепляли ее, не налетали с расспросами. Дом был пуст. — Майк? Оди вертелась, оглядывая безлюдные комнаты. Паника нарастала. — Ну как, понравилось рыться в моей голове? — послышался ровный голос за спиной.***
— Все хорошо, все хорошо, Оди! Это не так. Не было ничего хорошего. Был только страх и чувство вины, заполняющие собой каждую клеточку тела. — Это я, Майк! Посмотри на меня! Глаза резал яркий свет напольной лампы. Ноги ужасно затекли, но все же пытались брыкаться. Сердце колотилось о ребра с бешеной скоростью. Руки. Оди обвивали несколько пар рук, пытаясь успокоить. Дать понять, что она больше не блуждает в темноте, где каждый шаг сопровождается хлюпаньем воды. Она уцепилась в ответ за чьи-то худые предплечья. Это был Майк. — Вот так... Я рядом, — протянул он, не отрываясь от ее глаз. — Просто дыши. Оди почти улыбнулась. Майк и правда всегда был рядом вне зависимости от того, насколько она на него злилась. Но сейчас это было очень кстати. Помимо Майка, рядом были и все остальные. Они таращились на нее с постепенно тлеющим испугом в глазах. Все, даже Макс. Одиннадцать быстро отвела от нее взгляд и уставилась на черную повязку, которую все еще сжимала в левой руке. Та мигом отлетела в другой конец комнаты. Через полчаса друзья уже во всю обсуждали рассказ Оди. О пляже, сталелитейном заводе и словах Билли в доме Хоппера. — Он говорил, что все это замышлялось... для меня, — голос немного дрожал, но она продолжала: — И что они убьют всех нас. Макс невидящим взглядом сверлила колени и молчала. Оди мысленно поблагодарила ее за это: злость все еще пробуждалась в жилах каждый раз, когда она смотрела на рыжие волосы. Ей не хотелось обсуждать то, что она видела в сознании Билли. Во всяком случае не сейчас. Есть дела поважнее, не так ли?***
Пол в супермаркете Стар-корта был холодным и липким. Одиннадцать сидела, опираясь спиной на стеллажи с хлопьями, и смотрела на собственную окровавленную ногу. Прошло около двух часов с тех пор, как они покинули тайный дом Хоппера. Вся Америка праздновала День Независимости. Аттракционами, фейерверками и корн-догами, пока ребята в который раз собирались спасти ее. Впрочем, до логова Проницателя они так и не доехали. Он навестил их раньше, проделав в крыше несколько дополнительных окон. Теперь чуть ниже колена Одиннадцать зияла рана. Кровь быстро стекала по коже, окрашивая белую плитку. — Лукас, Майк! Найдите миску с водой. Уилл, с тебя что-нибудь дезинфицирующее, — скомандовала Макс. — Тут на втором этаже аптека, живее! Майк недоверчиво сморщился. — Но ты... — Я катаюсь на скейте с восьми лет, — отрезала Макс. — Я знаю, что делать с ранами. Этот аргумент в сочетании с шипением и стонами Оди подействовал сразу. Мальчики врассыпную отправились на поиски. Макс принялась придирчиво осматривать Оди. Удивительно, как она смогла дохромать расстояние от машины до Стар-корта. Плоть была разодрана вокруг круглого отверстия в форме щупальца Проницателя, кожа побагровела по бокам. — Все не так плохо, — заключила Макс, со скрипом натягивая улыбку. — Кость не сломана. Следующие несколько минут тишину разбавляло лишь гудение холодильников с колой. Оди равнодушно наблюдала, как Макс развязывает шнурки на кедах. Кажется, уже в третий раз. Они не говорили друг с другом с тех пор, как Одиннадцать согласилась отыскать логово Проницателя. Всего три часа, а Макс уже успела раскрошить себе все мозги. Она сотню раз проворачивала в голове все, что хочет сказать. Объяснить. Меняла формулировки, выбирала откуда лучше начать, чтобы казаться наименее чокнутой. Получалось, мягко говоря, не очень. Ещё и Оди взяла моду стрелять в нее прищуренными глазами в любую свободную секунду и тут же отворачиваться обратно. Макс будто готовилась отвечать у доски невыученный параграф, от которого зависела годовая оценка. Пожизненная. Однако все это было бессмысленно. Оди, видимо, и так все знала. Видела. И, судя по ее молчанию, уже поставила Макс неуд. Конечно, Макс не рассчитывала на игривый хлопок по плечу с протяжным «Ну, вы даете!», но надеялась, что ее опасения по поводу вынужденного переезда окажутся преувеличены. Сыщики из мальчиков были совершенно никчемными. Их не было уже больше десяти минут. — Магазин кухонной утвари за углом, неужели так сложно найти миску? — ворчала Макс. — Ты часто здесь бываешь? На лбу Оди выступила испарина, грудь тяжело вздымалась под желтой рубашкой. Той, которую они вместе купили всего два дня назад. Тогда мир ещё держался на своих местах. — Да. С Билли, — ответила Макс. — Ему нравится здешний тренажерный зал, а мне игровые автоматы. Тут они лучше, чем в «Аркаде»... Одиннадцать облокотилась затылком на стеллаж. Злиться сил просто не осталось. — Почему не сказала мне? — обида в голосе смешалась с усталостью. — Хотя бы перед тем, как я надела повязку... — Не хотела, чтобы ты разнесла дом, — перебила ее Макс. — Хопперу и так придется делать капитальный ремонт. Одиннадцать со вздохом прикрыла глаза. Она чувствовала, как стекает по ноге кровь, оставляя за собой липкие дорожки. Боль усиливалась при каждом движении, но промолчать было нельзя. — Билли опасен. — Конечно, в нем ведь сидит тварь из параллельного мира, так что... — Прекрати, Макс, — фыркнула Оди. — Он опасен для тебя. Под веками расплывались цветные огоньки. Одиннадцать не видела выражения ее лица. И не хотела видеть. Зная Макс, она с минуты на минуту начнет возражать. Настаивать на том, что знает, что делает, и в любую секунду может послать Билли куда подальше. Кричать о своем пофигизме на весь супермаркет. Оди повезет, если в нее не запустят пачкой хлопьев. Но Макс молчала. Долго. Даже шуршание пальцев о шнурки прекратилось. — Знаю. Оди распахнула глаза, будто не верила, что сказанное принадлежало Макс. Несмотря на слегка дрожащие рыжие ресницы, прозвучало твердо. — Ждать от Билли чего-то хорошего — очень плохая затея, — прошелестела Макс, кладя подбородок на колени. — Он ведь полный псих, верно? Без какого-либо понятия о морали, самоконтроле и прочей важной херне... Она неотрывно смотрела в одну точку справа от Оди, изучая шоколадного зайца на пачке «Nesquik». — Не знаю... Может, он сломал что-то во мне ещё в детстве? — протянула Макс. — Раньше это была ненависть. Я ненавидела его, ненавидела так сильно, как только могла. Но потом мы выросли, как-то внезапно... И те смазливые девчонки, которых он лапал в школьных коридорах, стали бесить. Знаешь, хотелось зажать их волосы дверью шкафчика и выкинуть ключ. Девочки одновременно усмехнулись. На мгновение Макс замолчала, наверное, лишний раз представляя эту сцену в голове. Одиннадцать понимала ее. Она сама когда-то скинула Макс со скейта в спортзале, увидев ее рядом с Майком. — Я в ловушке, Оди. И угодила в нее из-за собственной тупости. Меня никто туда не тащил. «Будто это во мне поселился паразит», — промелькнуло в голове Макс. Она со вздохом вытянула ноги, слегка болтая кедами. — И я не хочу знать, какое место занимаю у него в мозгах. Боюсь знать, — прошептала Макс и усмехнулась: — Наверняка какой-то пыльный угол? Одиннадцать вспомнились рыжие волосы, сновавшие повсюду, как сотни огоньков. Тысячи. Голос, который то повышался до звона в ушах, то становился нежным шепотом. Макс создавала вихрь в голове Билли, и была тем единственным, кто способен его усмирить. «Ты занимаешь ее полностью», — хотела сказать Оди. Но не стала. Макс приняла молчание за знак согласия. — В общем, я в полной заднице, — подытожила она. Оди слегка нахмурилась, думая, что явно уже где-то слышала сегодня эти слова. — Макс, я... — начала она, но осеклась. За спиной послышались торопливые шаги. — Нашли! — кричал Лукас. Майк и Уилл едва поспевали за ним. Перед Макс мгновенно оказались тарелка, доверху наполненная бинтами, бутылка воды и перекись. Она кивнула: — Лучше отойдите, зрелище не из приятных. Лукас и Уилл обиженно удалились к стенду с фейерверками. Майк же отошел к холодильникам с колой, искоса наблюдая за девочками. Макс закатила глаза: он не уйдет. Будто бы она может случайно перепутать перевязку с ампутацией. Обработав рану щедрой порцией перекиси, Макс принялась разматывать бинт. Оди шипела, извивалась, цепляясь за собственную рубашку. — Уже почти все, — успокаивала ее Макс. Было жарко. Волосы тонкими прядями прилипали ко лбу, ладони вспотели. Дыхание стало глубоким и частым. Майк не отворачивался ни на минуту. — Найди воду, — крикнула ему Макс, всеми силами стараясь звучать дружелюбно. — Мы ведь уже принесли! — Нужна питьевая, через три стеллажа отсюда. Шевелись! Майк последний раз взглянул на Оди, которая в этот момент пыталась зачесать назад мокрые волосы, и ушел. Макс приблизилась к ней, завязывая бинт бантиком. — Ты ведь никому не скажешь, верно? Оди улыбнулась ей. Мягко и измученно. — Конечно. Щипать ногу почти перестало. В центре белоснежной ткани медленно расплывалось красное пятно. Одиннадцать согнула ногу в колене, на что та ответила ноющей болью. Облокотившись одной рукой о полку, а другой — о плечо Макс, Оди наконец поднялась. Крови на полу было даже больше, чем казалось. — Эй, — прошептала она, — если Билли будет тебя обижать, ты всегда можешь напомнить о подруге, которая однажды пробила им стену в бассейне. Макс рассмеялась. Впервые за долгое время. Она не могла остановиться даже тогда, когда заметила недоуменные глаза Майка, приближающегося с бутылкой воды. — Обязательно, — сказала она, вытирая уголки глаз. «Как только все это кончится...»