Интерцессия

Себастьян лежал на полу и не собирался двигаться. Помещение, куда его вышвырнуло, было кафельным и холодным, так что он смело предположил, что это ещё одно отделение больницы. Кругом стояла тишина, и ни шагов, ни хрипов местных чрезмерно разумных зомби слышно не было, а значит, это было что-то навроде зоны отдыха. Себастьян ещё раз напряг слух, но результат остался неизменным. Что ж, это было отлично. Он поднялся, покряхтывая, пока суставы вставали на законные места. Ящик рядом оказался на счастье крепко сколоченным, и Себастьян уселся на него, с огромным удовольствием закуривая трудом и потом выторгованные у медсестры сигареты. Те были мятными, приятно щипали рот и охуенно дымили. Себастьян прищурился, вдыхая дым глубже и лениво поводя глазами. Почти три сигареты спустя замигал свет. По проводам зашипело электричество и тонкий силуэт появился уже совсем близко. Себастьян улыбнулся, туша окурок. Он рассматривал постепенно плотнеющую фигуру. Рувик глядел на него из-под капюшона настороженно, не приближаясь. Себастьян спрыгнул с ящика, ботинки грохнули об пол: — Детка, привет. — Он протянул руки, обнял, прижал крепко: пальцы упёрлись в плечи и послышался тихий вздох. — Детка? Мы не окей? В ответ дыхание горячо защекотало шею, и Себастьян смял напряжённые ягодицы — мурашки оскребли позвоночник, когда Рувик вжался, теряя равновесие на носочках. Что ж, отлично, всё было в порядке. Рувик едва успел обхватить Себастьяна ногами, чтобы не упасть, как тут же холод стены поймал его сзади. Он откинул голову, подставляясь под жаркие поцелуи. Себастьян трогал его везде, оставляя кожу как заклеймённой, и пальцы непроизвольно скрючивало, каждый раз когда ладонь прикасалась к новому месту. Рувик всхлипнул. Возбуждение постепенно отрубало все разумные мысли, и оставалось только смазанное зрение. Хнык над ухом послышался одновременно с потемневшим светом, и Себастьян довольно зарычал, легко касаясь зубами ключиц. Член упирался ровно в промежность, и он закрыл глаза на секунду, мерно дыша. Было нужно. Рувик охнул и распахнул глаза, ровно когда перед ним оказалась ширинка. Он заёрзал, пытаясь устроиться, когда рука стянула капюшон, и мир стал одновременно ярче и темнее. Он невольно завертел головой — чёрный мрак рассеивался кругом них, непроглядный уже с пяти шагов — как вдруг подбородок мягко, но категорично подняли. Пальцы у Себастьяна были шершавые. От движения волосы упали на глаз, и Рувик потянулся убрать их, но вместо этого уцепился за рубашку. Себастьян гладил его по лицу, а член упирался в губы, и запах тяжело обволакивал лёгкие. Рувик открыл рот. — Боже, Рувик… — Себастьян поперхнулся воздухом, когда нос упёрся в лобок, и сжал волосы Рувика в кулак, оттягивая. Рот был горячий, глотка чуть сжатой, и после всего это было как удар током, бархатно выключающий всё сознание. Лоб пронзило морозной болью, и Себастьян усилием воли опёрся на стену рукой и положил на неё голову. Мир кружился в такт бёдер, и ногти Рувика на них были божественно острые. Член во рту был огромным — словно больше, чем в прошлый раз — и Рувик изо всех сил старался работать языком и расслабить челюсть, но от резких движений шея начинала напрягаться и болеть. Головка заходила глубоко, так, что желудок скручивало, и он вцепился в брюки, стараясь удержать себя. Себастьян трахал его в рот безжалостно, и влага постепенно набиралась в глазах. Очередной толчок — Рувик зажмурился, не чувствуя ни холода слёз, ни щекотки волос, и только стиснул обеими руками одежду Себастьяна в отчаянной попытке не закашляться и не блевануть — сперма билась о глотку, и член как будто пульсировал во рту. Себастьян со стоном сделал ещё несколько размашистых толчков, прежде чем вытащить член. Неимоверно хотелось засадить ещё раз по яйца. Он погладил мягкие волосы и гладкую кожу. Голова под рукой тряслась. Момент поднятия Рувик снова пропустил, на этот раз за пеленой воды, и только в последний момент успел отвернуться и ухватиться за плечи Себастьяна. Не хотелось, чтобы он видел слёз, но плач рвался наружу только сильнее: поцелуи ложились на шею нежно, а шёпот, чуткий и глухой, грел изнутри. — Детка, Рувик, — Рувик всхлипнул, услышав своё имя, и повернул лицо к Себастьяну… — Ты был так хорош… Рука коснулась яичек неожиданно, и Рувик распахнул глаза, тут же попытавшись взбрыкнуть. Себастьян усмехнулся, когда всё поплыло рябью, и вжал его в стену плотнее, ведя пальцами дальше по нежной коже, к клитору. Воздух снова стал нормальным, и раздался сдавленный стон. Вместе с усиленным пыхтением это было самой великолепной наградой — он хрипло сказал это Рувику на ухо, посмеиваясь усиливающимся попыткам отпихнуть его. Как будто доносился издалека и одновременно в голове голос — и чем больше он ласкал Рувика, тем жалостней эти неразборчивые слова звучали. Зато плач и стоны над ухом слышались всё отчётливее: Себастьян ещё раз провёл рукой от уздечки до губок и, убедившись, что пальцы целиком в смазке, плавно протолкнул один. Рувика прошибло электричеством — он сжался, но давление только увеличилось: боль цепко тянулась вместе с проникающими в него пальцами. А вместе с ней — лениво тёкшее до и режуще острое сейчас — удовольствие. Рычащий смех над ухом погнал мурашки по телу, и молнии завязались узлом в животе. Возбуждение становилось невыносимым: мир начал мигать радужными точками — Рувик изогнулся- Он закашлялся криком, упав на кровать, и тут же свернулся в комок. Оргазм прокатывался по телу волнами, и каждое движение отдавалось новым потоком. Всё вокруг мельтешило цветами и формами, и только далеко — Себастьян стоял у стены, тяжело дыша. Он поправил волосы и надел брюки. Поднял голову, оглядывая пространство и, видимо что-то решив, выставил вверх руку, которой он трахал Рувика. А потом медленно облизал три пальца, глядя в пустоту, прямо в серебристые глаза. Голова у Рувика закружилась, спазмы молниеносно пробежали по мышцам, он вскрикнул, и его скрутил новый оргазм. Себастьян ещё раз оправился, проверяя наличие и работоспособность оружия, и повернулся к единственному возможному пути вперёд.