Окситоцин

— Руслан… ст… стой, — поджав губы, прохрипел Николай, наблюдая, как Руслан, сидевший на коленях под его столом, бесстыже скользнул рукой по его икре. — Можешь продолжать свою суперважную возню с бумажками, а я вот займусь кое-чем более интересным, — Руслан расплылся в ухмылке, и Сибиряков, почти задохнувшись, почувствовал через грубую ткань джинс, как потяжелела рука Енисейского на его паху. Напряженно вздохнув, Николай обессиленно облокотился на спинку стула, прикрыв глаза. Чтобы он ни говорил, Руслан всё равно продолжит делать так, как ему заблагорассудится. Подкатывающее к горлу осознание обезоруживало Сибирякова. Абсолютно ничего не стесняющийся взгляд зелёных глаз, губы, искажённые улыбкой, и холодные пальцы на ширинке джинс постепенно убивали самообладание Николая, захватывая в омут всеобъемлющего возбуждения. В голове эхом звякнула ширинка, и Сибиряков колкой дрожью по позвоночнику ощутил тёплые губы на головке члена. Не взяв в рот и половины, Енисейский отстранился и явно специально особенно близко (так, чтобы Николай почувствовал его дыхание на каждом слове) проговорил: — Малыш, ты смотри, так и задохнуться можно, — одной рукой Руслан обхватил основание члена, а другую пристроил на колено Николая, весомо сжал и скользнул по бедру вверх, разгоняя по коже Сибирякова жар, — не сдерживайся. — Нхг… Руслан, достаточно, мне ну… — Оу, посмотри на своего дружка. Думаешь, ему достаточно? — ухмыльнулся Руслан, легонько щёлкнув пальцами по возбуждённому стволу, выбивая из Николая судорожный стон. Это вынудило Сибирякова распахнуть глаза и угодить прямо в цепкий взгляд Руслана; тот, получив желаемый непрерывный зрительный контакт, снова взял в рот. Заглотив полностью, Енисейский прошёлся языком по всей длине, доходя до головки и оттягивая крайнюю плоть пальцами… Руслан надавил кончиком языка на уретру. Всецело теряясь в напоре наблюдавших за ним глаз, Коля крепко стянул его волосы, надеясь сохранить равновесие в расплывающейся реальности. Мир сузился, сконцентрировался на таких желанных розовых губах, на бледной почти прозрачной коже, руках с узловатыми пальцами и синими венами. В голове звонко повторяется только одно, выжигая всё остальное…

«Руслан, Руслан, Руслан».

Удержаться не удалось. Теперь Сибиряков падал в пропасть уже по собственному желанию, отдаваясь телом и мыслями изголодавшемуся по нему Енесейскому. Тот, осознав, что ему преподнесли, принялся ритмично двигаться, одновременно с этим не сводя взгляда с задыхающегося Николая и тем более не упуская из внимания, как сильно сжимались пальцы Сибирякова каждый раз, когда он брал особенно глубоко. Смыкая губы на основании, а затем выпуская плоть из рта, Енисейский проходил языком каждую набухшую вену и неровность. Руслан дышал азартом, его лишь хлеще заводили эта отдача Николая и каждый сдерживаемый стон. Ему хотелось ещё и ещё; хотелось вытащить, вывернуть Сибирякова наружу вместе со всеми эмоциями, мыслями и будоражащим волнением. Вскоре пальцы на волосах Енисейского сжались ощутимо болезненно. Руслан раздраженно зашипел. — Изви… ни. Разве Енисейский мог злиться на эти расслабленные затуманенные глаза и едва шевелящиеся от переполняющего удовольствия губы? Он сам довёл Николая до того состояния, что мозг просто отказывался функционировать в привычном объёме и следить за логичностью действий тела. Плотно обхватив член рукой, Руслан показательно влажно поцеловал головку и, почувствовав другой рукой, как задрожало бедро партнёра, продолжил расцеловывать вдоль длины. В ответ на каждый мягкий поцелуй Николай покрывался мурашками, а тело слабо дрожало от долгожданной разрядки, которую Руслан беспощадно оттягивал. Енисейский в очередной раз подвергал Сибирякова мучениям, упиваясь его просящим взглядом, телом, натянутым струной, и губами, которые Николай бессознательно закусывал. — Малыш, да ты у нас эгоист, — Николай вновь почувствовал дыхание на головке, и вскоре руки Красноярска перекочевали от нижней части его тела к верхней. Поудобнее усевшись на коленях, нарочно медленно ёрзая в области паха Сибирякова, Руслан положил руки на его плечи и приблизился к лицу, остановившись в каких-то паре сантиметров от его губ. Снова дразнил. Николай содрогнулся от захлестнувшего разум неприятного давящего чувства, имя которому он отказывался давать. — Не обижайся. Знаешь, у меня ведь тоже колом стоит, так как насчёт того, чтобы позаботиться и обо мне? — взяв подрагивающую руку Николая, Руслан опустил её на свой пах, давая Сибирякову прочувствовать весь спектр своего возбуждения. — Что будем делать, малыш? От осознания, что именно упирается в ладонь, Николай покрылся красными пятнами, переходящими на уши и шею. До этого в комнате и так стояла липкая духота, но теперь Николай вдыхал в лёгкие воздух с такой жадностью, будто вскоре весь кислород иссякнет и дышать станет нечем. Они давно преодолели все «гештальты», а Руслан по-прежнему считал это лёгкое смущение и нервозность Сибирякова в постели по-странному привлекательным. Но даже настолько милое личико не заставило его сжалиться и подарить охлаждающий поцелуй — Енисейский лишь наклонился к покрасневшему уху Николая и, прижимая руку Сибирякова к своему паху, прошептал: — Прекрати уже думать и просто отдайся процессу. Давай же. Сибиряков уставился на Руслана. «А разве я уже недостаточно тебе отдался?» — читалось в его взгляде, на что Руслан надул губы «уточкой» и свёл брови, явно передразнивая Николая. Сибиряков в тот же момент решительно потянул штаны Руслана вместе с боксерами вниз. Секундное замешательство — и Енисейский натужно вздохнул, прильнув к плечу Николая, пока тот обхватил оба члена, начав размеренно двигаться рукой, размазывая предэякуляр. Руслан незамедлительно поддержал Сибирякова, положив свою руку сверху, стараясь придерживаться его темпа. Плечи и руки Коли пылали: от их прикосновений Руслан чувствовал, как собственная кожа плавилась, оставляя оголённой и беззащитной каждую эрогенную зону. Енисейский никогда не пытался заглушить свои стоны и тем более не стеснялся их, поэтому вскоре (от очередного грубого движения рукой) внутри Руслана всё перевернулось вверх тормашками, а горло раздирал громкий хриплый стон. — Коль, быстрее. Терпение Сибирякова окончательно было испито Русланом, и, положив руку на затылок Енисейского, Николай резким движением заставил того впечататься в свои губы. Впрочем, Руслан ничего не имел против, так что, не растерявшись, оставил руку Николая внизу, а сам обхватил Сибирякова за шею, углубляя поцелуй. Как же давно Руслан не ощущал Николая настолько близко, не чувствовал вкус его потрескавшихся губ, которые тот любил, оттягивая, прикусывать, чужой язык, соединяющиеся с его, и то, как Сибиряков пытался, под стать Руслану, «опытно» ответить на поцелуй. И, может, ему не всегда хватало техники, однако Енисейский по-прежнему не мог отстраниться или насытиться их поцелуем. Ладонь Николая прибавила скорость, дыхание обоих сбивалось, но никто из них не думал останавливаться, и с каждым резким диким движением руки они только сильнее льнули друг к другу. Приглушив поцелуем сдавленный стон Николая, Руслан кончил вслед за ним, содрогнувшись грудью и сжав плечи Сибирякова, кажется, даже до хруста, однако Николая это совсем не волновало. Лёгкая усталость накрыла его, тело вмиг стало ватным и словно совсем ему не принадлежащим, а раскрасневшееся от экстаза лицо Руслана пятнами размывалось в его глазах (как, впрочем, и всё окружение). В голове затуманено пронеслось что-то о «документах» и «отчётах», но когда губы Енисейского снова нежно опустились на его, Коля как будто и вовсе забыл, что значили те слова. С Русланом вообще тяжело думать о чём-то, кроме него самого. — Эй, Земля вызывает малыша, — помахав рукой перед расфокусированным взглядом Николая, сбивчиво позвал Енисейский. — Похоже, сегодня ты уже не в состоянии закончить отчёты. Эх, какая жалость. Сибиряков подняв одну бровь, посмотрев на Руслана: — И кто в этом повинен? — Ох, начальник, я не хотел, это всё Ваше милое заспанное личико, — Руслан наигранно изобразил сожаление, оставив нежный поцелуй на щеке Николая. — Ну так уж и быть, готов принять любое наказание. — Думаю, мне всё-таки нужен отдых. Я рад, что ты приехал, — проигнорировав предложение Руслана, Николай тяжело вздохнул и уткнулся в грудь Енисейского. За эти несколько недель, которые Сибиряков провёл один, он и не успел заметить, как настолько погрузился в работу, что забыл о существовании хоть чего-то за пределами кабинета. Однако теперь, когда Николай ощущал дыхание и тёплое присутствие Руслана, мир стал невозможно желанным. — Нельзя быть таким милым, малыш. Руслан чуть помедлил, снова обнимая Николая за плечи, и уже заметно тише добавил: — Я скучал. — Я тоже скучал, Руслан. И Николай уверен, что сегодня наутро, когда рядом с ним будет мирно спать растрёпанный Руслан, по-хозяйски закинув на него ногу, в его крови будет предостаточно окситоцина.