История нашей любви

      Полдень. Тёплая погода, высоко и ярко светит солнце. Городская шумиха, все куда-то спешат, а кому-то повезло, у него выходной, и они веселятся. И всё это диссонирует с состоянием Мидории как с физическим, так и с моральным. Выплакавшись, парень нашёл в себе силы подняться. Омега тяжело дышал. Он вытер кровь, вытекшую из носа, и оглядел асфальт, а после потянулся к порванному Всемогущему, рука дрожала. Изуку в одну руку взял туловище, а в другую голову.       — М-может можно б-будет пришить?       Мидория взял рюкзак и положил в него Всемогущего. Медленно встав на ноги, он почувствовал боль растекающуюся по телу, побили его очень сильно. Надев рюкзак на плечи, он решил пройти через переулок, чтобы не привлекать лишнее внимание людей своим видом и не столкнуться со знакомыми. Мидория еле перебирал ногами, но дошёл до общежития.       Кудрявый зашёл в комнату, держась за живот, там болело больше всего. Рюкзак сам спал с его плеч. Он подошёл к кровати и лёг на неё, сил не было, начинало злобить, голова кружилась. Изуку свернулся в клубочек и попытался расслабиться, но боль не давала, он пытался уснуть, тоже не получалось. А потом резко для себя осознал, что Бакуго не должен его таким видеть. Мидория приподнялся и начал думать как скрыть побои:       «На теле ещё можно скрыть под одеждой. А что с лицом?.. Может… Может под макияжем? Вдруг решил начать краситься, ничего же такого?»       Когда боль отступила, Мидория встал с кровати, надел свою синюю толстовку и накинул капюшон, взял кошелёк и пошёл к ближайшей остановке, чтобы доехать на автобусе до торгового центра.       Парень купил тональный крем, алую помаду, карандаш для глаз, тушь, тени поярче и румяна, а также средство для снятия макияжа. И накрасился в туалете перед зеркалом, в том же торговом центре. Первым делом нанёс тональный крем, чтобы скрыть синяки, нанёс столько, чтобы их совсем не было видно, нежно-розовые румяна, затем помаду, алую с насыщенным цветом, закончил стрелками, ресницами и тёмно-зелёными тенями. После он осмотрел своё лицо.       — Кажется ничего не видно… И вышло неплохо… Можно в общежитие идти, уже совсем ничего не болит.       Мидория сложил косметику в рюкзак. Домой снова поехал на автобусе. Когда он возвратился, Бакуго ещё не было.       — Что же поделать… Поиграть?.. Нет настроения… Поделаю домашку.       Зеленоволосый взял ноутбук, чтобы поискать информацию для реферата. Пока Изуку её делал, не заметил как время пролетело, и пришёл Бакуго.       — П-привет… — робко произнёс Мидория.       Зайдя и посмотрев на омегу, Кацуки в недоумении выпучил глаза. Потом вышел в коридор посмотреть номер двери и зашёл обратно.       — Ты чего?..       — Сначала подумал комнатой ошибся… Ты… Ты кто?       — Не очень смешно, это я, Изуку.       — Ого, это ты… Что ты со своим лицом сделал?       — Я ничего с ним не сделал, это макияж.       — С какого перепугу ты краситься начал?       — Да просто захотелось, решил попробовать.       — М, понятно… Мог бы что ли что-нибудь не такое яркое…       — А что, мне не идёт?       — Я этого не сказал…       — Но подумал, да?       — Нет… Если тебе нравится, мне нет дела… — врал альфа, которого Мидория без макияжа устраивал больше, — Чем занимаешься? — спросил блондин, скинув рюкзак и сев рядом с Изуку.       — Делаю домашнее задание.       — Понятно… Ты не обедал ещё?       — Нет.       — Тогда может пошли поедим?       — Я не очень голодный…       — Ну, а я то ел только два раза, должен же пять, по крайней мере, я так пообещал.       — Да что ты говоришь, и ты держишь своё обещание, ничего себе.       — Пойдём?       Мидории не хотелось никуда выходить, он очень боялся, что их с Бакуго увидит Орочи или кто-нибудь из его дружков. Но омега думал, что может выглядеть подозрительно, если он откажется.       — Ладно, пошли…       Они пошли обедать в тоже кафе, в котором ели обычно. Мидория надеялся спокойно поесть, но как Орочи и обещал спокойно жить он больше не сможет. По приходе в кафе, там уже был Курода и его компания, завидев их Изуку сразу же выбежал и спрятался за углом кафе.       — Изуку? Ты чего? — спросил Бакуго, не понимая его поведения.       — Кацуки-тян! Привет! — окликнул альфу Орочи, заметив его, и подбежал к нему, — Как здорово, что ты здесь, давай вместе пообедаем? — чёрноволосый обвил руку Бакуго.       — Эм… — блондин нахмурился, — Я с Изуку обедать пришёл, — Бакуго выдернул руку и вышел на улицу, — Изуку, ты где? Эй? — красноглазый огляделся, потом прошёл дальше и увидел его за углом, — Ты что тут прячешься?       — Я… Знаешь, — Мидория вышел из угла, — Я не голоден совсем, да и домашнее задание нужно сделать, я не хочу откладывать на потом, там… Много делать, хе-хе… — кудряшка почувствовал на себе злобный испепеляющий взгляд, он посмотрел налево от себя, там стоял Курода и смотрел на него так, Мидория ощутил страх, — Поешь без меня, вон с Орочи Куродой, а я пойду.       — Но я с тобой собирался.       — Бывает планы срываются, ничего страшного, пока. — Мидория легонько помахал рукой Бакуго и пошёл в направлении от них, сердце колотилось словно бешеное.       — Ну что, пойдём Кацуки-тян? — почти промяукав, сказал Орочи, и снова обвил его руку.       Бакуго постоял, смотря в след Мидории. Чёрноволосый омега тянул его.       — Пойдём. — сказал Курода.       Блондин поддался, но не надолго, он вырвал руку и побежал за Изуку.       — К-кацуки-тян! — крикнул Орочи, — Чёрт!.. — он топнул ногой и сложил руки в карман.       — Что такого в этом Бакуго? Нахуй он тебе сдался? — спросил вышедший альфа с тёмно-бордовыми волосами и серыми глазами в тёмно-коричневой толстовке и чёрных джинсах, прожовывая кусок курицы, — Вот чем он лучше, к примеру, меня?       — Отвали… Похоже мне придётся повидаться с ним ещё раз. — Орочи по змеиному улыбнулся, — Глупый кудряш.       Кацуки догнал Изуку и схватил его руку.       — А? Бакуго? Почему ты не там?       — Потому что я хотел обедать с тобой, а ты прячешься и ведёшь себя странно, скажи мне, если что не так.       — Да всё нормально, я просто не голоден и хочу домашнее задание сделать.       — Ну раз ты не голоден, значит пошли обратно в общежитие.       — А ты? Тебе же нужно поесть.       — Давай я просто закажу доставку.       — Т-ты уверен?       — Да, идём.       — Ладно…       И они ушли, а взгляд Орочи за спиной не давал покоя.       Так и произошло, Мидория сел за домашнее задание, Бакуго заказал еду. Уже спустя пятнадцять минут он кушал для Изуку что-то непонятное.       — Что это за капустные рулеты?       Бакуго усмехнулся.       — Голубцы.       — Го… Что?       — Го-лу-б-цы — по слогам сказал альфа.       — Гол-ру… Б… Голуб… Голрубца?       — Не голрубца, а голубцы.       — Это японский вообще?       — Я так не думаю.       — Что за звук в конце непонятный?..       — Ты про "Ы"? Хе-хе.       — Да про это. Как ты его говоришь?       — Просто говорю. Ыыыы. — протянул Бакуго.       Мидория попытался его повторить, но не получилось.       — Как?       — Называется языковой барьер. — ответил Кацуки, — Это русский язык.       — Русский? Ты знаешь русский?! — Мидория приблизился к нему на четвереньках.       — Чуть выше среднего.       — Ничего себе, этот язык вроде сложный. А скажи ещё что-нибудь на русском.       — Рыба. — сказал Бакуго по-русски.       — Что ты сказал?       — Рыба. — уже по-японски.       — Ты так чётко проговариваешь первый звук, как русский. Скажи ещё что-нибудь.       — Ты никакое слово по-русски не знаешь?       — Нет.       Бакуго помолчал секунду, смотря на Изуку, после на русском сказал:       — Я тебя люблю.       — И что ты сказал?       — Я сказал, что ты меня бесишь.       — Что?! Бакуго! — воскликнул, негодуя, Мидория.       — Хе-хе, да ладно, шучу, не бесишь, только твой макияж.       — Да отстань ты от него. Лучше скажи, а почему ты учил русский язык?       — Ну, просто… Мама очень любила культуру России, и русский знала, она меня учила ему, потом я сам.       — А почему потом сам? Она перестала учить?       Бакуго поменялся в лице и опустил печальный взгляд.       — Она… Она умерла.       — Умерла?! Ты поэтому не хотел о ней говорить?.. Мне так жаль…       — А тебе то чего жаль, не ты же её убил?       — А её убили?       — Д-давай не будем об этом говорить…       — Хорошо… А что же ты ешь всё-таки? Из чего это?       — Мясной фарш с рисом и овощами завёрнутый в белокочанную капусту, обычно подают в сметанном или томатном соусе.       — Так там рис есть? Можно попробовать?       — На. — Бакуго дал Изуку кусочек.       — М, неплохо. — сказал Изуку, прожёвывая.       — У моей мамы лучше…       — Она хорошо готовила?       — Очень, у неё всё самое вкусное было, особенно русская кухня.       — Так ты в неё такой отличный повар пошёл?       — Чего отличный повар то сразу… Просто рис карри мой попробовал… — покраснев, сказал Кацуки.       — Но было очень очень вкусно! Я думаю любое твоё блюдо будет вкусным, я бы хотел ещё поесть твоей стряпни. — Мидория приобнял Бакуго.       — Ну, я могу приготовить что-нибудь… А что ты хочешь?       — Всё что угодно. Можешь сделать, что хочешь, я уверен будет вкусно.       Блондин отвернулся, насупившись и продолжая краснеть.       — Ты чего?       — В-всё отцепись от меня, дай поесть. — Бакуго оттолкнул омегу.       — Ой-ой-ой, хи-хи-хи.       Далее обычное времяпровождение, Мидория сделал часть реферата и уселся играть в игру, Бакуго наблюдал за его игрой. Но когда вечер был всё ближе и ближе в душе Мидории наростала тревога, потому что ему нужно было смывать макияж, спать с ним будет подозрительно. Вот он стоял перед зеркалом, держал в руках гидрофильное масло для снятия макияжа.       — Блин… Может тональный крем оставить? Но будет заметно из-за веснушек… Кудрявый вздохнул и смыл с себя весь макияж. Увидел снова синяки и рану на губе. А потом нанёс тональный крем и чуть-чуть помады заново.       — Плевать на веснушки. Он не должен видеть это. У него свои проблемы, я не стану ещё своими обременять.       После он вернулся в комнату. Бакуго сидел на кровати и прищурился, посмотрев на лицо омеги.       — Что? — спросил Мидория.       — Ничего… Спокойной ночи.       Альфа лёг и накрылся одеялом, а Изуку уже стоял около него с намёком снова лечь с ним.       — Серьёзно? Мне легче, это уже не обязательно. — сказал Бакуго.       — Н-ну ладно… — в голосе послышалось огорчение.       Мидория отошёл к лестнице и только поставил ногу, как Кацуки проговорил:       — В принципе я не против, тут итак твоя подушка лежит…       — Да? — Мидория опять подошёл к нему и уставился на него, лечь ему разрешили, но он стоял и стеснялся.       — И чё ты встал? — Бакуго схватил его за запястье и повалил на кровать.       Повторилась прошлая ночь, их лица в метре друг от друга, Изуку опустился к груди красноглазого, волнение и смущение, но при этом Мидория широко и довольно улыбался.       Несмотря на то, что зеленоволосый вновь уснул в объятьях Бакуго, на утро Мидория был совсем не в настроении. Снова Орочи Курода. Каждый день ощущать страх и тревогу как в школьные дни, эта мысль была невыносимой, омега не знал как с этим справится, раньше справлялся, терпел, а сейчас это по какой-то причине казалось очень сложным, а может даже невозможным.       В этот раз с Бакуго они шли в университет в одно время, что было ещё хуже, Орочи итак видел их вчера, особенно то, что альфа ушёл от него с Изуку, а если увидит их вдвоём снова, у входа, то вообще не сдобровать.       По приходе в университет, Мидория постарался поскорее уйти от Бакуго.       — Я, пожалуй, потороплюсь, у-увидимся.       Мидория быстренько ушёл и помахал рукой. А потом выдохнул, продвигаясь к кабинету. Но похоже зря успокоился, его схватили за толстовку и прижали к стене. В ту секунду, когда его схватили он было подумал, что точно Орочи и ему конец. Но это оказалась какая-то девушка омега с каштановыми волосами, с причёской карэ, в чёрном костюме Adidas.       — Н-нет подождите! Вчера это был не я, Бакуго сам за мной пошёл! — говорил Мидория, думая, что это одна из подруг Орочи.       — Чего блять? Я тебе говорила, если увижу, прибью!       — В-вы говорили?       — Да! Когда ты на Тсую наехал! Придурок!       — Н-на Тсую? А кто это? Вы меня с кем-то перепутали?       — Нет! Это был ты! Пьянь ублюдская!       — Пьянь?.. Ох! Подождите! Я что, что-то сделал вам, когда напился?! О божечки, мне жаль! Я совсем не умею пить, я пил первый раз! Я на самом деле это не люблю! — Мидория начал судорожно кланяться и громко говорить, — Простите, простите, простите прошу!       — Очако, куда ты убежала? — подбежала зеленоволосая девушка.       — Я-я просто увидела того пацана, что докопался до тебя…       — Так я вам доставил неудобства? Прошу меня простить! Мне стыдно! Как я могу загладить свою вину?!       — Э-эм. — зеленоволосая немного растерялась.       — Ааа, а я думала ты придурок какой-то, а ты нормальный парень. Что был плохой день? — кареглазая обняла Изуку за шею, сильно прижав.       — Н-ну типо того, ой… Задушите…       — Упс, сорян. — девушка отпустила его и похлопала по спине.       — Так как я могу загладить свою вину?       — Да не парься, всё нормально.       — Да всё хорошо. — сказала зеленоглазая.       — Мне звать Очако Урарака, это Тсую Асуи.       — Приятно познакомиться, я Изуку Мидория.       — Ну что, наш новый друг, Изуку Мидория, пойдёшь с нами жрать потом?       — Хм, я не против. Только есть, а не…       — Ой, не занудничай. Пойдём, Тсую, увидимся, Изуку.       — Увидимся. — сказала Асуи.       — У-увидимся…       Очако и Тсую ушли.       — Да уж… Не ожидал сегодня такого. Слава богу, что не Орочи…       Уже после лекции был завтрак с ними. Тсую была милой и скромной, когда как её подруга Урарака очень дерзкой, не подходившей под стандарты "типичной омеги". Но Мидорию это особо не смущало, глупые стереотипы же. Зеленоглазого удивлял рот Асуи, он был немного больше, чем у других людей, но ничего об этом не говорил, так как может задеть человека, и будет неприлично, да и этот рот даже делал Асуи ещё милее.       — Оох, блять! — выругалась Урарака, случайно испачкав кофту каплей мёда, когда откусывала панкейк, — Я пойду отмою…       — Хорошо. Асуи…       — Зови меня Тсую.       — Эм, Тсую, а можно ли Урараке есть такое, в смысле, она же на факультете физической культуры?       — Очако всё равно на самом деле. У неё удаётся поддерживать форму, поэтому она не волнуется об этом.       — А, понятно.       Тсую и Изуку болтали ещё какое-то время. Асуи училась на факультете естественных наук, как и Яойорозу, лекции которого проходят в другом корпусе, который стоял совсем рядом. Она сильно любила животных, особенно земноводных и пресмыкающихся, поэтому хотела заниматься зоологией, а в особенности герпетологией.       Вдруг сзади послушался знакомый голос:       — Променял нас?       — А? Привет, Каминари, нет, я не…       — Я шучу. Кто это с тобой?       — Это Тсую Асуи.       — Привет. — сказала, улыбнувшись, Тсую.       — О, у тебя рот большой такой. — проговорил Денки и получил сзади подзатыльник по голове, — Ай! Какого чёрта?!       Это сделала Урарака.       — Лучше молчи об этом! — злобно воскликнула она.       — Почему? — спросил жёлтоволосый, потирая затылок.       — Меня задирали из-за этого в школе… — грустно произнесла Асуи.       — Ох, как это ужасно… Извинись, Каминари. — сказал Мидория.       — Да… Прости, Асуи, не стоило говорить это…       — Ничего, ты не знал. И зови меня Тсую, хи-хи.       — А ты кто? — обратился Денки к Очако.       — Я Очако Урарака. Если будешь с нами есть, заказывай еду и садись уже.       — Нет, я не завтракаю. Я же могу просто сесть?       — Что ты у меня спрашиваешь, по барабану мне.       Денки сел. И они продолжили завтракать и болтать. Потом Каминари заметил Серо, проходящего мимо.       — Хей, бро, иди к нам, познакомишься с ещё одной зеленоволосой милашкой и с гопницей.       — Я тебе вмажу за гопницу. — грозно проговорила Урарака.       — Н-нет, я один поем… — ответил с понурым лицом Ханта и ушёл к буфету.       — Поест? Он тоже не завтракает… И выглядел грустно… — Денки нахмурился.       — Может что-то случилось? — обеспокоенно сказал Изуку.       — Мидория, точно что-то случилось, вялый Ханта — редкое явление. Но я в это лезть не очень хочу. А то как-то полез, мы посрались жёстко.       — И как быть? — спрашивал зеленоглазый.       — Не знаю, просто не лезть в это, он сам разберётся. Я предполагаю из-за чего это, и если это так, то точно не стоит влезать.       — Что предполагаешь?       — Что это из-за бывшего, по которому он до сих пор страдает.       — Эти сопли… — буркнула Урарака.       — А он случайно не с белыми волосами? — спросил Изуку.       — Да. А откуда знаешь?       — Он рисовал его в блокноте.       — Понятно. Он расстался с этим парнем где-то полтора или два года назад. Ханта начал встречаться с кем-то уже с четырнадцати лет, его отношения никогда не были долгими, несколько месяцев длились, иногда всего пару месяцев, то по характерам не подходили, то он быстро надоедал, то ему, короче, не везло, он сам был ветреным в этом плане. Через месяц после наступления его шестнадцатилетия он и познакомился с ним, на тусе. И потом Ханта начал мне всё время про него рассказывать, я сразу понял, что тот запал ему в душу, а когда они начали встречаться, то счастью его не было предела.       — Ух ты, а почему же они расстались? — вопросил кудрявый.       — Вроде как из-за отца того парня. Мы с этим парнем в одной лодке, только мой принял Эйджи, спасибо ему. Его семья была из более высшего сословия, так сказать, как Тодороки. И его отец был категорически против. Запрещал им видеться наотрез. А они такие счастливые были до этого, я видел…       — Это так печально… — сказала Тсую.       — Поэтому в это лезть не стоит, мы всё равно ничего не сделаем. Ханта любить и страдать по нему меньше не станет, чтобы не случилось, мы бессильны. Я пытался уговорить его, чтобы он забыл этого парня, ну и мне прилетело…       — А как зовут то этого белобрысого? — спросила Урарака.       — Назови ты его так при Ханте…       — И что бы он мне сделал? Он от одного моего удара упадёт.       — Ладно, не суть. Имя я его не очень помню, хотя… Каору… Да, Каору Такахаси.       — Хорошее имя. — сказал Мидория.       — Слушай, Изуку, а почему у тебя такой яркий макияж? — спросила Очако.       Каминари взглянул на Мидорию.       — Чего это я внимание не обратил… Мидория, ты начал краситься?       — Да, решил попробовать.       — Знаешь, тебе бы подошёл больше натуральный, более нежный макияж с пастельними или розовыми цветами. Такая вычурность не в твоём характере. — сказал Каминари.       — В-возможно, но мне это нравится.       — Ладно… Только не стоит забывать про увлажнение и питание кожи, если ты красишься, то за ней нужно обязательно ухаживать. Я уже дал тебе маску, используй её раз в неделю. Я тебе ещё подгоню крема для лица, рук и лосьон для тела.       — Да не нужно, Каминари.       — Нет, нет, нет. У тебя такая кожа хорошенькая, — Денки взял руку Изуку и погладил её, — за ней нужно следить. Я ухаживаю за своей кожей и раз в месяц посещаю спа. Но, конечно, это не главная причина моего великолепия, я сам по себе неимоверно красив. — задрав голову, говорил жёлтоволосый омега.       — Смотреть на тебя тошно, барби. Хорошо ещё не в розовом ходишь. — недовольно проговорила кареглазая.       — Чё сказала, гопница?! — воскликнул Денки.       — Я тебя в бетон за гопницу закатаю, отвечаю тебе! — Урарака ударила по столу.       — Ну не ссорьтесь. — сказал Изуку.       — Да, Очако, не нужно снова влезать в конфликт. Давай есть, скоро звонок. — сказала Тсую.       — Ладно… Не закатаю в бетон, но только ради Тсую.       — Да мне и без этого страшно не было. Ебанутая как Бакуго.       — Бакуго? Да Бакуго классный парень в отличие от тебя. И вчера такой движ устроил, я хотела ему помочь, да Тсую меня отговорила.       — К-классный парень? Хотя чего я удивляюсь, слыша это от тебя…       Мидория в это время улыбнулся, поедая завтрак и радуясь, что хоть кто-то высказался о Бакуго хорошо.       — А ты чего улыбаешься? — спросила, хмурясь, Урарака.       — Н-ничего, просто вкусно… — Мидория порозовел.       Ко времени, когда осталась последняя лекция, кудрявый зашёл в уборную по естественной нужде. Всё это время он старался не пересекаться с Бакуго максимально как мог. Орочи на самом деле он не видел тоже, что должно было успокоить, но наоборот только тревожило омегу, так как змей мог выползти из любого угла, любой щели и очень больно укусить, стоит надеяться, что не ядовитый. Но не зря тревожился. Когда Изуку выходил из кабинки, то увидел стоящий перед собой образ Орочи.       — Привет. — улыбаясь, сказал Курода.       Улыбка должна поднимать настроение, радовать, а эта до чёртиков пугала.       — Н-но я старался держаться от него как можно дальше, как ты и просил!..       — Я знаю, но что делать со случаем у кафе?       — О-он сам пошёл за мной! Я-я же н-наоборот уйти пытался!       — Не верю, что ему может быть интересен такой как ты. Ты приворожил его что ли? Но ты что-то делаешь. Он бы не обратил на тебя внимание.       — Я-я ничего не д-делаю!       — Правда? — Орочи развернул Изуку и приобнял за шею, — Скрываешь синячки за makeup?       Зеленоволосый смотрел в глаза Орочи, на взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Уже в следующий момент он захлёбывался водой в унитазе. Потом Курода вытянул его голову, затем обратно, и снова, и снова.       — Ну как? Хороша водичка? — черноволосый крепко держал его волосы, — Мне кажется макияж, который мы тебе сделали лучше. А ты как считаешь?       Изуку ничего не отвечал, его губа дрожала, он еле сдерживал слёзы.       — Какое же ничтожество.       Орочи отпустил его. Мидория ударился лбом об унитаз.       — Надеюсь ты навсегда уяснил, что тебя рядом с Кацуки-тян не должно быть. И ещё кое-что, вы же с ним соседи? Скажи-ка мне номер вашей комнаты, чтобы я мог убедиться, что ты съедешь с комнаты.       Изуку совсем не хотел говорить, не хотел съезжать от Бакуго, ему нужно помочь Кацуки, он не мог съехать. Да и сил разговаривать особо не было. Можно было бы соврать, но если он так сделает, последствия будут хуже некуда.       — П-пят… П-пятнадцать…       — Хорошо, надеюсь не соврал мне. До встречи, дорогой мой Мидория.       Орочи ушёл. Кудрявый медленно встал и подошёл к зеркалу, тушь и тени растеклись, да и весь макияж смылся достаточно, чтобы стало хоть немного видно синяки и рану. Хорошо, что у него всё было с собой. Он снял макияж средством и сделал его заново, опоздав на пару минут на лекцию.       Серо заметил взволнованность и тревожность парня.       — Мидория всё нормально?       — Д-да! Всё хорошо. — омега сразу состроил улыбку.       Бета рассказал Каминари, что что-то с Мидорией снова происходит.       — Ты точно уверен? Может он из-за опоздания разволновался? Он же всегда всё преувеличивает.       — Денки, это бред, он не может настолько переживать за всё… Бакуго вроде не пропал. Может они поссорились? Знаешь, сегодня я их рядом совсем не видел.       — Хм… Ну это всё объясняет. Но… Стоит ли нам их мирить? Может они справятся сами, я не хочу вновь ссориться с ним?..       — На удивление ты прав.       — Что значит на удивление?! Иди в задницу!       Ханта рассмеялся. После пошли вместе домой, Мидорию трогать не стали.       Изуку рассчитывал пойти домой один, но как не кстати его окликнул Бакуго:       — Изуку!       — Ааа! — кудряшка дёрнулся и ускорил шаг.       — Изуку! — Бакуго также ускорился.       Омега перешёл в бег.       — Да куда ты убегаешь чёрт возьми?! — блондин побежал за ним. Изуку от него.       Но это был не тот сон, альфа был быстрее и догнал его, схватил за рюкзак.       — Почему ты убегаешь от меня?       — Я-я не убегаю, я даже не в-видел тебя, я-я просто тороплюсь…       — Кому ты чешешь? Я тупой по твоему? Да ты меня весь день избегаешь. Что случилось? — злился Бакуго.       — Н-ничего, просто был очень занят… О-отпусти, пожалуйста…       — Не отпущу. Куда тебе торопиться то?       — Н-надо…       — Что надо? Ответь мне блять, что на самом деле происходит?!       — Да ничего не происходит! Отпусти меня! Я не обязан перед тобой отчитываться!       — М… — Кацуки отпустил Изуку, оттолкнув, тот качнулся, чуть не упав.       Бакуго ушёл вперёд, больше ничего не сказав. Мидория подождал пока расстояние между ними станет больше, и потом уже пошёл сам.       Когда они были дома, обстановка была напряжённая. Парни с друг другом не разговаривали. Изуку лишь встречался с Бакуго взглядами, и взгляд альфы был не из добрых и приятных, как и обычно, но его серьёзный и угрюмый взгляд, который у него по умолчанию, очень отличается от раздражённого и гневного взгляда, когда он реально злится. И Бакуго был зол. Изуку даже поначалу боялся брать его ноутбук, чтобы доделать реферат, но всё-таки взял его, и блондин ему ничего не сказал, Кацуки просто лёг, отвернувшись к стене.       Зеленоволосый иногда поворачивался к нему. Он не хотел ссориться с ним и чувствовал себя виноватым, ведь именно он избегал его и пытался убежать. Изуку хотел попробовать что-нибудь сказать, но не мог вымолвить слова, чувство страха тоже было, если они помирятся, он будет видеться с Бакуго, их может увидеть Орочи и ему снова не поздоровится. Мидории нужно ещё как-то сказать Бакуго, что он съедет, ведь пока он здесь, ему не будет покоя. Всё это очень терзало мальчишку.       И ночью он не мог уснуть от бесконечных мыслей и волнений. В этот раз они спали отдельно. Изуку перебивался между чувством вины перед Бакуго и чувством страха перед Орочи. К глазам омеги подступили слёзы, для него всё это было очень трудным, даже по какой-то причине труднее издевательств в школе. Эту причину понимали практически все, кроме него и Бакуго. На самом деле это было так просто. Но он не понимал, отчего сердце каждый день без умолку бьётся, отчего он стал очень привязан к месту, в котором сейчас живёт, и поэтому съехать отсюда теперь самая непосильная задача. Кудрявый может просто переехать в другую комнату, но скорее всего Орочи будет мало этого, даже если он сам упоминал это. Для Куроды Мидория всё равно будет слишком близко к Бакуго.       Изуку так и не сомкнул глаз. Утром проснулся весь помятый с мешками под глазами. Бакуго, который встал на удивление первым, это заметил, но ничего не сказал, лишь проводил его взглядом, когда зеленоглазый выходил из комнаты. Изуку умылся, зубы не чистил, кое-как наделся и ушёл. Бакуго остался один в комнате, разозлённый ещё больше состоянием Мидории.       — Тц… Тупой омега, что он делал всю ночь?..       На лекции Изуку старался хоть как-то вникать в слова преподавателя, но в голове всё путалось, и он ничего не понимал, а когда напрягался, чтобы понять, болела голова.       — Мидория, у тебя голова болит? Да и выглядишь неважно… — спросил озабоченно Серо.       — Нет, всё хорошо, не волнуйся…       — Ну зачем же врёшь? Тебе стоит в медпункт сходить.       — Да нет…       — Да. Не спорь. — Серо поднял руку, — Извините, Мидории не хорошо, могу я его в медпункт проводить?       — Сильно плохо? — спросила преподаватель.       — Голова болит, и кажется вот вот в обморок упадёт.       — Но я не…       — Молчи.       — Хорошо, иди с ним.       Ханта пошёл с Изуку до медпункта.       — Я бы и сам дошёл…       — Ага, ты бы не пошёл точно. Совсем ведь о себе не думаешь…       Вдруг Изуку покачнулся назад и взялся за больную голову, он чуть не упал в обморок.       — Мидория, что с тобой? Тебе хуже?       — Н-нет, просто что-то на секунду голова ещё больше заболела и меня чуть не… М… И-идём дальше.       По приходе туда, его осмотрели.       — Он просто не спал, и похоже не одну ночь. — сказала медсестра.       — Не спал? — Серо сильно нахмурился.       — П-подождите, с чего вы взяли, что я не спал не одну ночь? Да я не спал. Но я не спал только этой ночью. У меня только сегодня бессонница была.       — Только сегодня? А выглядите так будто не спали, ну, две-три ночи. Вы сказали, что в коридоре он начал немного падать назад, — обратилась она к чёрноволосому, — скорее всего он почти упал в обморок. Насколько сильна ваша головная боль сейчас? — спросила медсестра уже Изуку.       — П-получше.       — Вы уверены? Будьте честны, вот ваше выражение лица говорит другое.       — Эм… Сильно болит… — сдался Мидория.       — Невыносимо? Или ещё возможно терпеть?       — Можно терпеть, но не хочется терпеть…       — Хм… На одну бессонную ночь организм обычно так сильно не реагирует, но он же и у всех разный. Что ж, настоятельно рекомендую идти домой, и отдохнуть, никак не напрягаться, можно сделать хуже. Прийдите домой и поспите, я дам вам мелатонин, чтобы облегчить засыпание.       — Хорошо…       Изуку дали таблетки, и они с Серо вышли из медпункта.       — Заберёшь рюкзак и пойдёшь домой, даже не думай где-то бродить, иди домой.       — Да понял я, понял.       — Я отведу его домой. — сказал хриплый голос. Бакуго стоял справа рядом с дверью, облокотившись на стену.       — Здравствуй, Бакуго, ты чего не на лекции? — спросил Серо.       — Только пришёл.       — Понятно, Мидория рюкзак заберёт, подожди его.       — Да я сам дойти могу! — возмутился омега.       — Давай, давай, забери свой рюкзак, и идите, человек ради тебя опаздывает, давай, топ топ. — говорил Ханта, подгоняя Изуку сзади.       Кудрявый забрал рюкзак и с Бакуго пошёл домой.       — Где таблетки? — спросил Бакуго, когда они были уже в комнате.       — Какие?       — Мелатонин.       — Ты подслушивал?       — Где?       Мидория фыркнул и достал таблетки из кармана.       — Выпей и ложись спать, пока не уснёшь, не уйду.       Омега послушно выпил мелатонин и, переодевшись, лёг на кровать Бакуго. Он отвернулся к стене, а альфа сел рядом.       Блондин сидел пол часа, чтобы наверняка. И когда был уверен, что тот точно спит, ушёл обратно в университет. Каминари и Серо спрашивали о нём. Бакуго ответил, что тот выпил таблетки и уснул. Но Серо спросил ещё кое-что:       — Слушай, а у вас с Мидорией всё нормально?       — М, о чём ты?       — Просто спрашиваю, вы вчера в университете всё время были порознь.       — И чё блять? Вас это вообще не касается, у нас всё нормально.       — Не касается? Да что ты! Между прочим Мидория наш друг, нам хватило того, что с ним происходило, когда ты пропал! — встрепенулся Денки.       — Тц… Я же сказал, чёрт возьми, что у нас всё нормально, отвалите. — после этих слов, он бесцеремонно развернулся и ушёл.       — Козёл.       — Денки…       — Что? Это же правда! Что в нём Изуку нашёл? Он же реальный мудак, разговаривать нормально совсем не умеет. Как можно в него влюбиться?       — О, так ты теперь тоже считаешь, что он влюбился в него?       — Хаа… Да, это было очевидно, ты прав, он влюблён, я больше этого не отрицаю, но всё же бесит…       — Как бы теперь сам Мидория понял свои чувства?       — Давай поговорим с ним просто, попытаемся донести.       — Нет, я влезать в их отношения теперь не очень хочу, мы может сделать что-то не так, они тем более взрослые люди. Но если это начнёт отражаться на состоянии Мидории, то это уже другой вопрос. Я надеюсь его бессонница связана с чем-нибудь другим…       — Я тоже…       По возвращению Бакуго домой, кудрявый омега продолжал спать, пачкая подушку своей слюной.       — Бля, ручей, а не слюна.       Изуку лежал на животе, вытянув руки вперёд, выглядело это немного забавно. Блондин улыбнулся, скинул рюкзак и сел на кровать. В течение нескольких секунд его взгляд приковался к спящему парню. Тот в один момент перевернулся на спину, промычав во сне, повернув голову к стене. Но Кацуки продолжал смотреть. Потом опомнился, покраснев.       — Бля, чё я уставился…       Он снова глянул на него, а затем задумался:       «Может я просто доверчивый дурак?»       Бакуго ушёл прогуляться, захватив наушники. Он часто… На самом деле не часто, а всегда гулял так, один, слушая музыку. Она была его единственным спутником.       Альфа вышел из территории общежития, надел маленькие чёрные беспроводные наушники и включил песню на русском. Его стандартная прогулка — музыка и размышления обо всём, и зачастую они совсем не радостные. А думал он о том, что надоел Мидории, а переживания омеги были временными, а может даже ненастоящими и над ним посмеялись, может он хороший актёр, а может просто больше не хочет помогать ему и иметь к нему какое-либо отношение. Бакуго, может быть, виноват и сам, он поначалу отталкивал Изуку и его попытки помочь, но после всё же согласился уступить, а кудряшка обрадовался.       «Почему же сейчас ты от меня убегаешь? Может я что-то сделал и не заметил? Или я и правда доверчивый дурак?» — задавался вопросами Бакуго.       Бакуго никогда никому не доверял, не привязывался, он боялся этого, он ненавидел это чувство. После смерти матери он был совсем один, никто его не любил, никому до него не было дело, он уяснил для себя прекрасно, что другие люди для него — враги, его ненавидели, называли психом. И он их всех ненавидел, красноглазый никогда не прикидывал мысли о том, чтобы привязаться к кому-то, влюбиться, да просто подружиться.       Кацуки шёл один по улице, на небе было пасмурно будто перед дождём, в душе светловолосого было точно также, в наушниках играло: «Проблемы детства, Отец небесный У меня депрессия, я ведь бездарь Я в отношениях готовлюсь к стрессу Что спрячут нож под кожей мне в районе сердца»       Но оказавшись на новом этапе жизни, поступив в университет, в его голове возник большой диссонанс, сначала когда он познакомился с Киришимой, потом с Изуку. Это первые люди, помимо матери, не имеющие ненависть по отношению к нему, а наоборот, даже относящиеся к нему с теплотой. Киришима никогда не называл его психом, ненормальным, странным, не сторонился его, не убегал, а сам бегал за ним, после первого знакомства, не грубил ему, не смотря на грубости Бакуго. Проводил с ним время, и нисколько не могло показаться, что красноволосый не рад этому, что не был искренен. Изуку, поняв, что Бакуго плохо, стремился помочь ему, и не был равнодушен к его чувствам, мысль о самоубийстве блондина пугала того. Всё это заставило сердце Бакуго забиться от влюблённости, которую он решил принять, и даже попробовать понравиться Мидории, всё это потому, что доверился ему. «Серый день окрасил город в серый Открыл палитру, а там только серый Яркие пропали, ведь серый верный На серое дно тянет серый север»       Сейчас Бакуго чувствовал себя паршиво, зря поверил он, что Изуку правда есть до него дело, лишь временное счастье, а может даже ложное, было ощущение словно его предали. Но виноват ли Изуку? Бакуго сложно выносить, его характер ужасен, он ещё и оказался доверчив, это его вина — с такой стороны думал красноглазый. Сначала Изуку вёл себя странно, ушёл без него домой, проигнорировав сообщения, потом снова пошёл без него, и убегал от Бакуго, поэтому Кацуки не задумывался о том, что надумывает, и Мидория всё-таки не наплевал на него. Любое отрицательное изменение в отношении к нему очень трогало альфу, потому что к Бакуго так трепетно, как Изуку и его мама, никто не относился.       Раздался звук грома. Начиналась гроза, и Бакуго уже ощущал капельки дождя на коже. Он быстрее побежал до какого-нибудь магазина, либо до остановки. Добежал он до магазина и спрятался под его небольшой крышой, но успел немного промокнуть.       — Чёрт…       Бакуго тяжело вздохнул, выключил музыку и убрал наушники. Потом он взялся за лоб и промолвил:       — Может бухнуть? Кажись легче станет, если в драбадан буду, усну и всё.       Так он и сделал. Кацуки был пьян на столько, что как только вставал, то падал. Он проспал до самого вечера в домике, очень много алкоголя позволило ему поспать без кошмаров, пусть он и не выспался из-за него же.       Вернувшись в общежитие, Изуку всё ещё сладко спал.       — Интересно, слюной своей не захлебнулся?       Мидория лежал, закутавшись в одеяле, отвернувшись к стене. Бакуго подошёл к нему и взглянул. Слюна стекала теперь и на простынь.       «Пачкаешь мне простынь сначала своей кровью, теперь слюной, да в принципе спишь на моей кровати. И я тебе это позволяю… А ты отстраняешься, по неведомым мне причинам. И не говоришь мне, что я сделал…» — Бакуго сел на кровать, смотря на спящего, — «Зачем ты вообще появился?» — альфа закрыл лицо руками и пробормотал, — Ненавижу влюблённость…       Изуку проспал весь день и почти всю ночь. Он проснулся в пять утра. Омега широко зевнул, выспался он весьма хорошо, хотя и переспал. Мидория потянулся и огляделся. Блондин не спал рядом. Кудрявый приподнялся.       «Где он?» — подумал Изуку.       Он встал, посмотрел комнату. Бакуго спал на его кровати, сверху.       — Ааа… Поменялись кроватями… Чем бы себя занять, чтобы его не разбудить? Хм… Я кое-что забыл дописать в реферате.       Ноутбука на виду не было. Изуку постарался тихо посмотреть в шкафчиках стола Бакуго, даже в комоде с одеждой и его рюкзаке.       — Эй, ты чё в моём рюкзаке роешься? — спросил проснувшийся Бакуго.       — Я-я… Я искал ноутбук, мне нужно кое-что дописать в реферате.       — Блять… — Кацуки спустился, — А если я тебе его не дам?       — Но мне срочно нужно, дописать и перекинуть на флешку, его сегодня сдавать.       — А мне не должно быть насрать?       Изуку не знал, что ответить.       — Я собираюсь ещё спать, ты выспался, я нет, не издавай звуков, понял?       — Понял…       Бакуго лёг обратно спать, уже на свою кровать, выкинув подушку Изуку в угол. Мидория понимал, что тот очень злится на него, омега сам виноват. Но он не хотел, чтобы они разошлись на плохой ноте, зеленоглазый собирался извиниться перед ним, когда будет съезжать.       Изуку тихо переоделся и вышел из комнаты, затем на улицу, чтобы прогуляться. Возвратился, когда нужно было собираться в институт. Бакуго уже не было. Кудрявый снова поискал ноутбук и нашёл его в сумке Бакуго, которая была под кроватью, вспомнив, что оттуда блондин доставал его в первый раз. Он постарался быстро всё сделать, но снова опоздал.       — Опять опаздываете? Как ваше состояние? — спросила преподаватель.       — Простите… Нормально… — Мидория сел.       Преподаватель продолжила лекцию.       — Точно нормально себя чувствуешь? — спросил уже Серо.       — Да.       После пары, когда Серо шёл с Изуку до столовой, они наткнулись на Тодороки с красивым букетом ярко-красных роз. Он был для Изуку.       — М-м-мне? С чего вдруг?       — В знак моей симпатии. Прости, что не виделись так часто, было дел много.       — С-симпатии?! — всё лицо омеги покраснело.       — Да.       — С-спасибо. — Мидория взял цветы.       — Слушай, Тодороки, может ты пойдёшь с Мидорией поешь? А то мне тут идти надо. — сказал Серо.       — В смысле? — зеленоволосый недовольно нахмурился.       — Пока. — попрощался бета и ушёл.       — Давай поедим в том кафе, как в тот раз? — Тодороки улыбался.       — Ну давай. — Мидория также улыбнулся, приобнимая букет.       Утро. Будний день. Поэтому людей в кафе немного. Бакуго сидел у окна, ел тирамису, запивая кофе. Вот сделав глоток Американо, он пробормотал:       — В той кофейне лучше…       Он вздохнул, тяжёлым взглядом уставился в окно. И никак не ожидал того, что сейчас увидит входящих Тодороки и Мидорию с букетом.       Бакуго они не заметили, он пододвинулся ближе к окну и немного наклонился, за диванчиком его не было видно. Они сели за столик впереди него.       — Что бы ты хотел поесть, я угощу тебя? — спросил Тодороки Изуку.       — Ох, это совсем необязательно…       — Нет, я хочу угостить тебя, что ты хочешь?       — Ммм, я наверное возьму что-нибудь сладенькое…       — Здравствуйте, вот ваше меню.       — Я уже выбрал, мне, пожалуйста, Одэн, на десерт Панна-котту и капучино. — сказал Шото.       — Хорошо. А что вы желаете?       — Можно мне Дашимаки-тамаго и чай.       — Ожидайте ваш заказ.       — Подождите, нету ли у вас какой-нибудь вазы, чтобы поставить цветы? — спросил Тодороки официантку.       — Найдём. Для вас всё найдём, Шото Тодороки. — улыбчиво проговорила она и ушла.       — Мидория, ты точно больше ничего не хочешь? Ты не думай, что будешь объедать меня. Как бы это не звучало, у меня много денег.       — Нет, я больше ничего не хочу, правда.       — Ну хорошо. Тебе не мешают цветы? Я могу их подержать.       — Нет, не мешают. Я их подержу, мне они нравятся.       — Так тебе нравятся розы?       — Ну да, нравятся. Ещё георгины, герберы, орхидеи, нарциссы, гвоздики…       — Вообщем все цветы мира?       — Да, хи-хи-хи, они все красивые.       — А всё-таки какие тебе нравятся больше всего?       — Хм… Немофилы. Такие синие, красивые.       — Оу, тогда в следующий раз подарю тебе их.       — Где же ты их возьмёшь? У нас их не найдёшь, их много на Хитачи, сейчас тем более даже не цветение.       — Ничего, когда зацветут, у тебя они будут.       Изуку чуть прикрылся цветами, скрывая румянец.       Бакуго их слышал и был несказанно зол. Сначала Шинсо за ним ухлёстывал, теперь Тодороки из не откуда взялся. Внутри светловолосого альфы всё кипело от ревности. Но при этом он чувствовал себя уже проигравшим Шото Тодороки. Мидория отдалился от него, блондин думал что, вероятно, как раз из-за Тодороки. Также в голову вкрадывались мысли, что Изуку будет с половинчатым лучше, чем с ничем из себя не представляющим психом и пьяницей.       — Слушай, я не буду бестактным, если спрошу, почему у тебя такой вычурный макияж? — спросил Тодороки.       — Просто мне так нравится…       — Да? Просто по твоему характеру не скажешь, что тебе может нравится краситься так ярко.       — Возможно.       — Я не пытаюсь тебя осудить, ты не подумай, мне просто было интересно, извини.       — Я и не думал, не извиняйся.       Пришла официантка и принесла прозрачную вазу с водой.       — Спасибо. - сказал Тодороки.       Изуку поставил их в вазу.       — Ещё 7 минут. — сказала официантка.       — Мидория, как насчёт романтического вечера сегодня?       — Р-романтического вечера?       — Да.       — Ну… — омега заливался краской.       Бакуго закипел ещё сильнее и, не выдержав, резко поднялся с места. Он уставился на Тодороки испепеляющим злобным взором.       Шото сразу почувствовал давление и глянул в ту сторону.       — Что? — спросил холодно гетерохром, прекрасно зная, какой человек перед ним.       — Т-ты куда смотришь?.. — Изуку обернулся туда же, — Бакуго? Ты что тут делаешь?       — Действительно. Наверное, я ем здесь. — ответил блондин.       — А какие у тебя ко мне проблемы? Ты же не просто так ненавистливо смотришь на меня. — сказал Тодороки.       Бакуго приблизился, схватил его за воротник голубой футболки и поднял.       — Бакуго, что ты делаешь? — взволновался Мидория.       Тодороки не колебался, он спокойно и равнодушно смотрел в глаза светловолосого, что и без того сильно разозлённого Бакуго крайне бесило.       — Я тебе этот романтический вечер в задницу засуну. — негромко проговорил Кацуки, чтобы зеленоглазый не слышал.       — А, так вот в чём дело. А почему я должен тебя слушать? — также негромко сказал Тодороки, — Сделаешь со мной тоже, что и с Шинсо? — продолжил он обычным голосом, — Знаешь, что ты ему рёбра повредил? У него ушиб рёбер. Об этом шепчутся все. И администрация знает, преподаватели сообщили. Тебя привлекут. Поэтому советую не делать ещё хуже.       — Ушиб рёбер? А как он сейчас? Он в порядке? — спросил Мидория.       — Я не знаю, извини. — ответил Тодороки.       — Да поебать мне на всё это. Обосрался что-ли?       — Нет, у меня хорошая физическая подготовка, и я не хочу повредить тебе что-нибудь.       — Чего блять? Ты что меня недооцениваешь?       — Пьющего человека — да.       Гнев всплеснул внутри Бакуго, и он шибанул кулаком Тодороки, тот отлетел и ударился головой об стол.       — Тодороки! — вскрикнул Изуку и опустился к нему.       Шото держался за голову, из которой немного потекла кровь.       — Ты что творишь, псих?! — разъярённо крикнул Изуку, подойдя к Бакуго, — Что он тебе сделал?! А?! С катушек слетел?! Сначала Шинсо ни за что, теперь он!       Красноглазый не мог выдавить слова, он только сейчас понял, что натворил.       — Что ты молчишь?! Совсем нет совести?!       — И-изуку, п-прости…       — Не извиняйся передо мной! Ты должен извиниться перед Тодороки! И перед Шинсо, а ты до сих пор этого не сделал! Да ты даже не думаешь!       — Что здесь происходит? — подбежали два официанта.       — Ничего, — Шото поднялся и достал кошелёк, — Мы уже уходим, принесите счёт.       — Вы уверены, Тодороки? У вас на голове кровь… — сказал официант.       — Да, всё нормально.       Официанты ушли. Та официантка, которая их обслуживала, принесла счёт. Тодороки положил деньги.       — С чаевыми. — улыбаясь, сказал он.       — Спасибо. Вы точно в порядке?       — Да.       — Тодороки, давай обязательно дойдём до больницы. — сказал Изуку.       — Может лучше в медпункт в университете? Это ближе.       — Ну давай туда.       Они попрощались с официанткой и пошли, Мидория попутно взял цветы, оглянулся на Бакуго гневным взглядом и сказал:       — Я съезжаю на этой неделе или на следующей.       — Ч-что?.. В-в смысле съезжаешь? И-изуку…       Он ушёл.       Бакуго переполнили отчаяние и боль, в глазах был страх. Перед ним возник медленно испаряющийся образ матери. Грудь начало сжимать, затруднённое дыхание, постепенно бросало в пот. Он рукой облокотился на стол. Повторяется та ночь после кошмара, снова то состояние. Вновь паническая атака.       — Что с вами? — спросила ещё не отошедшая официантка.       — Ничего… — Бакуго медленно вышел на улицу.       Он посмотрел вслед Тодороки и Мидории. Кудряшка держал Шото за руку и грустно смотрел на него. Бакуго побежал в противоположную сторону со всех ног, но дышать было всё труднее и труднее. Сердцебиение неимоверно участилось. Обильный пот. Он начал кашлять из-за удушья. Вдруг нестерпимая боль в голове, звон в ушах. Он резко остановился, покачнулся. Нахлынули потоком воспоминания, его детские крики словно звучали в голове:       «Что ты сделала с мамой?! Что ты наделала?!»       «Где моя мама?!»       «Мама! Где ты?! Почему ты не здесь?!»       «Мама!»       «Мама!»       «МАМА!!!»       Он не заметил, как уже сидел на асфальте, держась за голову. Чей-то иной крик вывел его из бреда.       — Кацуки!       На секунду ему померещился голос матери. Но после второго крика всё прояснилось.       — Кацуки-тян!       Бакуго посмотрел вверх, над ним стоял Орочи Курода.       — О-орочи?       — Кацуки-тян! Ты в порядке?       — Я… Д-да я в порядке.       — Да? Но ты такой бледный, словно привидение увидел или что похуже.       — Всё нормально… — альфа поднялся.       — Может тебе в больницу?       — Не надо никакой больницы, со мной всё нормально.       — Хм… Ладно. Тогда давай я тебя провожу, куда ты сейчас?       — Не знаю… Куда-нибудь подальше… На край света…       — На край света? А зачем? Хе-хе-хе. — хохотал чёрноволосый омега.       — Я не шучу…       — Оу, тогда провожу тебя до края света. Ха-ха.       — Проводишь на край света? Ты уверен?       — Да, а что?       — Хах… Не надо меня провожать, я не ребёнок и не омежка. — Бакуго пошёл вперёд и тихо пробормотал, — Я сам себя провожу…       — Да ладно тебе. Давай я составлю тебе компанию? — Орочи пошёл за ним.       — Не надо мне твоей компании.       — А? Почему? — спросил озадаченно Курода.       — Потому ты меня бесишь. Я тебе сколько говорил не носиться за мной. Чё ты такой упёртый?       — Я-я… Потому что ты мне нравишься! — вдруг выпалил Орочи.       Бакуго остановился.       — А ты мне нет. Неужели это совсем было непонятно? Ты думаешь от того, что ты бегаешь за мной как собачонка, у меня появятся чувства к тебе? В сказке не живи.       — Н-но… Тебе что больше интересен этот кудрявый парень? Этот никчёмный ничтожный слабак?       — Чё сказал?.. — блондин начал медленно подходить к нему с огненным смерчем в глазах, а затем прижав его к стене, долбанул по ней кулаком.       Орочи испугался и проглотил язык.       — Ещё раз что-нибудь подобное скажешь, этот кулак в следующий раз полетит не в стену, а в тебя, понял?       Дрожащий Орочи покивал, не смотря ему в глаза.       — Да, он мне больше интересен, он мне нравится, ясно?       Жёлтоглазый вновь покивал. Бакуго убрал кулак и отошёл от него.       «Лучше бы не нравился…» — подумал красноглазый в тот же момент, а потом ушёл, его паническая атака в этот раз быстро прошла.       Орочи смотрел на уходящего Бакуго и всё ещё дрожал. После всё же выпрямился и успокоился. Гнев внутри него был неописуем. Теперь ему больше не надо, чтобы Мидория просто не был рядом с Бакуго или съезжал. Он хочет мести, хочет превратить его жизнь в ад. Курода достал телефон и позвонил.       — Алё? Йору… Я хочу, чтобы у этого Мидории не было ни одного спокойного дня. Я думаю, понятно объясняю… Ага… Давай.       Орочи положил трубку.       — Знай, это всё твоя вина.       Изуку допроводил Тодороки до медпункта в университете, где ему обработали разбитую голову.       — Готово. В следующий раз будьте аккуратнее.       — Да, спасибо. — сказал Тодороки.       После они вышли. Тодороки ничего не сказал про то, что его ударили, а сказал, что просто упал.       — Почему ты соврал, что просто упал? — спросил зеленоволосый.       — А это так важно? Ударили меня, или я просто упал из-за своей неосторожности? Не нужны мне лишние вопросы и всё в этом духе. Да и Бакуго итак сидит в печёнках у администрации.       — Понятно… Он много чего вытворял?       — Ага. Он часто с кем только не конфликтовал. Всё из-за своего агрессивного нрава. Были случаи, когда он сильно избивал другого, что аж тянуло на штраф или даже небольшой срок, как с Шинсо в настоящее время получается. Но его всегда отмазывала его мать-альфа — Мицуки Бакуго.       — Ты знаешь как её зовут?       — Ну да. Это мало кто не знает. Она директор крупной IT-компании BakuPC International Group или BakuPC IG. Здания компании находятся в нашем городе и в Токио. И живёт Бакуго в центре города, в одном из многоэтажных высоченных пентхаусов, где богатенькие элиты нашего города и живут, кто богаче, тот на более верхнем этаже. Поэтому популярность как Кацуки Бакуго, так и моя, не с потолка взялась, я тоже из богатой семьи, и живу в этом пентхаусе.       — Ничего себе, я слышал об этой компании, но о директоре не особо… А почему же сейчас Бакуго живёт в общежитии?       — Это мне уже неизвестно.       — Понятно…       — Проводить тебя до кабинета?       — Да это совсем необязательно. — засмущался кудрявый.       — Но мне только в радость.       — Ну… Ну ладно.       Тодороки проводил его, и Мидория зашёл в класс с букетом цветов, на который сразу же обратил внимание Серо.       — Ого, ого, ого. Что это такое? Кто же подарил тебе такой красивый букет?       — Тодороки. — со смущённой улыбкой ответил Изуку и положил букет на парту.       — Тодороки? Ух ты, ух ты, похоже ты нравишься элите.       — Наверное…       — Не наверное, а да. Кстати о элите. Когда я впервые услышал фамилию Бакуго, я призадумался, она мне казалась сильно знакомой. И вот буквально вчера вспомнил, что у директора моей любимой IT-компании фамилия Бакуго.       — BakuPC IG?       — Да, откуда знаешь?       — Тодороки мне вот только что рассказал о том, что Бакуго сын директора этой компании — Мицуки Бакуго.       — Да, Мицуки Бакуго! Я у них и компьютер брал, наушники и другое. У них всё очень качественно, хотя и дорого. Поэтому я покупал всё не сразу, копил.       — Здорово.       Через пару минут началась пара. Когда лекция прошла, живот Изуку сильно урчал.       — Я так и не покушал…       — А что случилось? — спросил Серо.       — Бакуго устроил сцену… Когда мы хотели в кафе поесть с Тодороки, он тоже был там. И в какой-то момент он набросился на Тодороки, схватил его за футболку, сказал что-то, я не слышал, а потом Тодороки рассказал про Шинсо, что у того ушиб рёбер. А после того как Тодороки упомянул, что тот пьёт, то он ударил его, а потом Тодороки ударился ещё и о стол, у него из головы кровь пошла.       — Ничего себе… Бакуго явно за больное трогать не стоит…       — С чего это за больное?       — Думаешь абсолютно всем тем, у кого есть какая-либо зависимость, нравится это? Зависимость такая штука — просто так не отпустит. Даже если ты не хочешь больше. От алкогольной зависимости, возможно, избавится и легче, чем от наркотической, но ты упоминал, что Бакуго душевно нехорошо, поэтому сила воли у него явно слаба, и самому ему из зависимости выйти очень сложно, даже если он этого хочет.       — Хм… Не задумывался о таком… Ты прав, я думаю…       — Поэтому его можно понять.       — С чего это? Он человека ударил.       — Понять, а не оправдать. Он не прав. Ну хотя бы причина есть. Бакуго вряд ли всегда размахивает кулаками, потому что просто захотелось. Но над контролем эмоций ему точно нужно работать.       — Вот именно…       — Я думаю, ты ему поможешь. Ты же такой милый парень. Может быть, рядом с тобой он будет постепенно смягчаться и так научится контролировать эмоции. — Ханта широко улыбался.       — Т-ты так считаешь?       — Да. Он вон как замешкался в том случае с Шинсо, когда ты пришёл. Прям провинившийся щенок или котёнок.       От слов Серо ему стало очень совестно. Изуку правда может помочь Бакуго контролировать себя, но сейчас это почти невозможно. Из-за Орочи он просто не может к нему подойти, да и уже решил, что съезжает. Осталось предупредить маму, что он возвращается домой.       Уже к двум часам он возвращался в общежитие. Однако Изуку был слишком расслаблен и забыл, что его могут поджидать за любым углом. Сзади его схватили и потащили за переулок, закрыв его рот. Изуку мычал, пытался вырваться, но это был альфа, поэтому всё тщетно.       Когда его утащили глубоко за дома, ему открыли рот, и не успел он что-нибудь крикнуть, как его уже заклеили скотчем.       — Держи его покрепче. — сказала чёрноволосая девушка, заклеившая рот.       — Да мне сил прилагать особых не надо. Он вон какой хилый. — ответил альфа с тёмно-бордовыми волосами.       — Где Орочи то? — спросил красноглазый бета.       — Хрен знает. Написал, что щас придёт. — ответила девушка.       Уже через минуту пришёл Орочи, он подошёл к чёрноволосой.       — Подержи. — сказал он, дав ей кухонный нож. Она недоумённо посмотрела на нож.       После Орочи приблизился к Изуку.       — Так ты у нас теперь краситься любишь. Хочешь я тебя накрашу? — говорил он, показывая в руках краски для грима, потом снял с него скотч.       — Я… Я съеду от него, как ты хочешь, на этой неделе!       — Мне это уже не нужно, можешь съезжать, не съезжать, — Курода схватил его за волосы и притянул ближе к своему лицу, — Я тебе не дам покоя, понял?! Каждый твой день будет ад! Ты всегда будешь со страхом оглядываться!       — Н-но почему?       — Из-за тебя теперь я видеться с ним не смогу! Из-за тебя он чуть не ударил меня, стоило сказать, что ты никчёмный!       — Ч-что?       Орочи встал и ударил его коленом в грудь. Мидория вскрикнул от боли.       — Сволочь… Ладно, приступим. Акио, дай бутылку воды.       Тёмно-русый дал ему воду. Орочи сделал несколько глотков, а затем брызнул Изуку в лицо. Зеленоволосый зажмурился в этом момент, а потом поморгал.       — Ор-рочи… — начал говорить Мидория, но Курода ему не позволил и дал пощёчину.       — Молчать! И как ты смеешь вообще звать меня по имени?!       — К-курод…       — Молчать я сказал! — Орочи ударил его в живот.       Изуку сдержал вскрик. Орочи налил в руку воды и умыл лицо Мидории. Макияж растёкся. Потом снова, пока от макияжа мало что осталось. Жёлтоглазый открыл краски, взял кисточку, а затем нарисовал большую красную клоунскую улыбку на рту Изуку, обвёл её белым. Чёрным цветом он нарисовал большие круги вокруг глаз, далее намочил кисть в бутылке с водой, сделал мокрой кистью зелёным и синим цветом подтёки под глазами. Фиолетовым цветом нарисовал на щеках спирали. Под конец красным написал на лбу и шее обидные слова: "Мусор", "Днище", "Выродок".       Орочи достал смартфон и включил камеру, встал в позу селфи рядом с Изуку.       — Ну как тебе? Красавчик, да?       Кудрявый подавленно и печально взирал в землю.       — В камеру смотри! — Курода взял его за подбородок и направил к камере, а после сделал фото.       — Ну что? Получил он своё, пойдёмте. — сказал тёмно-русый Акио.       — Не, не. Это ещё не всё. — сказал язвительно Орочи, — Дай мне нож, Йору.       — Ты что собираешься делать? — спросил сероглазый альфа.       — Не думай, я не собираюсь ему горло перерезать. Сними с него верх, Кента.       — Чё? Предлагаешь мне его раздеть?       — Да просто снять футболку.       — Я же его грудь открою.       — И что? Прикроется, мне не нужна его грудь.       — Ладно… — альфа снял футболку, Изуку тут же закрыл свою грудь и покраснел.       Кента обвил его руками, чтобы зеленоглазый не рыпался. Орочи опустился к животу Изуку с ножом в руках. И дальше начал вырезать на его животе буквы. От сильной невыносимой боли у Мидории хлынули слёзы, он хотел кричать, но прикусил до крови губу. Во время всего происходящего он думал о том, что хотел бы исчезнуть, умереть, чтобы эти мучения кончились. Его живот режут, он прикусывает губу насколько сильно, что идёт кровь, да ещё и задевает прошлую рану на губе, что ещё больнее. Когда Орочи закончил, он сказал альфе отпускать Изуку. Мидория упал, всё ещё прикрывая грудь.       — Вот теперь можем идти. — сказал Орочи и вылил грязную воду из бутылки на голову зеленоволосого.       Его друзья Йору и Акио думали, что вырезать слово ножом немного перебор, но ничего не сказали, им по большей мере было плевать. И собственно они ушли без всяких угрызений совести, лишь альфа Кента с тёмно-бордовыми волосами грустно обернулся на него и тоже ушёл.       Оставшийся сидеть на асфальте Изуку чувствовал себя ещё хуже чем в прошлый раз. Да хуже чем за годы школьных издевательств. Школьные хулиганы избивали его, разукрашивали, мочили, всячески унижали и оскорбляли, но не доходило до того, чтобы его резали.       Написанные кровью на его животе крупные буквы составляли слово: "НИЧТОЖЕСТВО". В месте этого слова очень болело от какого-либо движения, особенно от резкого. Мидория поднялся, из ран стекала кровь, капала вода из мокрых волос.       Потом он наклонился за футболкой, в животе отдавалось болью.       — Блять…       Он кое-как смог её надеть. Футболка тут же впитала кровь, пятна крови и уродливый грим явно привлекут внимание, поэтому возвращался кудрявый снова скрытно, через переулки.       Бакуго не было. Оно, наверное, не удивительно, вряд ли после ссоры он захочет быть здесь. Подумав так, он грустно вздохнул. Сейчас ему хотелось бы его увидеть. Но Изуку не может таким показываться не то, что ему, но и другим.       В ванной он смыл с лица весь грим, что не удалось просто водой, то средством для снятия макияжа. И лицо стало чистым. Ну как чистым… Синяки по прежнему красовались на лице. Футболку он не переодевал, ждал пока остановится кровь. Аптечки у него не было. С собой он не брал, сказал маме, что купит, но так и не купил. Даже банальной ваты не было. Мидория сидел на кровати Бакуго и ждал. В какой-то момент заболела голова, а через время он уснул.