История нашей любви

      Пятница. Близится вечер. Разнервничавшийся Денки Каминари не мог определиться с нарядом на свидание. Это было его первое настоящее свидание. У него достаточно опыта общения с альфами, ведь не раз бывал с ними в клубах, не раз они увязывались за ним, чтобы выпытать номер телефона, не раз похотливо пялились. Простые прогулки случались, но те лишь хотели продемонстрировать свои «превосходство» и «великолепие», говоря о себе, почти не задавая вопросы о нём. И вот горячими, сентиментальными речами альфа позвал его на свидание, именно свидание, в ресторане, во французском ресторане. Денки было трудно не волноваться о приближающимся событии, оставалось меньше часа. Ему нужно было скорее определиться, в чём он пойдёт, и уже после бежать в метро.       — Я хочу выглядеть просто сногсшибательно, чтобы он чуть ли в обморок падал!       — Вот так желания. Ты его заставишь падать в обморок в любом случае. — говорил Серо, который находился у него в гостях, в его комнате, — Не помнишь, как он на тебя глазёнки свои выставил? А ты не был как-то нарядно и пышно одет.       — Да, помню…       — Ну. Ты для него прекрасен и без наряда.       — Формулировка немного странновата.       — Не приписывай сюда пошлый смысл. Он сюда будет подходить только, если вы станете парой и перейдёте на такую стадию отношений.       — Пха! Да мне не обязательно раздеваться, чтобы он понял, какой я сексуальный! — хвалился и задирал нос Денки.       — Хе, с этим могу согласиться. Что-то мне подсказывает, что он готов тебе кланяться.       — Думаешь? Я же красавчик, он сам сказал, что я красивый.       — Да?       — Ага! Слышал бы ты… как он меня называл. — произнёс Денки мечтательно и влюблённо, прислонив руки к щекам.       — Воу, воу, Денки really втюрился.       — Да! Не чувствовал ещё перед встречей такой пыл, такую взволнованность! — заверезжал Денки, — Это же не просто встреча с альфой! Это свидание! Он сказал, что я похож на солнце, что он не может спокойно смотреть на меня, он нежно держал мою руку!       — Я рад, что ты так счастлив, но тебе стоит поторопиться.       — Ох! Ты прав! Я так и не знаю, в чём пойти!       — Да не парься так, пойди в том, в чём был в клубе. Он не видел тебя в этом.       — Да, но… Я всё равно повторяться не хочу.       — Бля… — Серо закатил глаза.       — Ты на дизайне учишься, помоги мне.       — Да, но на моей специальности нет ничего связанного с одеждой.       — Ну взгляд то у тебя творческий, может придумаешь что-нибудь?       Вздохнув от того, что Денки от него всё равно не отстанет, он начал перебивать его одежду дабы что-нибудь подобрать. И не долго ища, нашёл в шкафу на самой последней незаметной вешалке фиолетовое платье. Серо достал его, чтобы рассмотреть получше. Верх платья до нижней части груди был тёмно-фиолетового цвета и приоткрывал верхнюю часть груди, уходя к плечам, низ платья переливался от светлого к тёмному фиолетовому, на уровне под грудью был пояс, на середине которого маленькие драгоценные камни составляли ромб. Это было платье каскад, сзади подол был длиннее чем спереди.       — Денки, вот платье какое красивое. Это настоящие камни?       — Да настоящие. Мама ходила в нём на вечеринку в честь окончания школы, и потом окончания универа. Оно ей стало мало и не нужно, и она отдала его мне. Я и забыл про него.       — Про такое то платье?       — Да, и сам удивлён.       — Мне кажется это потому, что ты вечно бардак устраиваешь, как оно ещё тут спокойненько висело, не оказавшись в куче валяющейся одежды. А где твоя мама откопала платье с настоящими камнями? Явно дорогое было.       — Очень дорогое. Ты не поверишь. Мне мама рассказала об этом. А папа молчком, а ещё меня вечно за всё упрекает. Папа его маме подарил в девятом классе, спустив почти все деньги его родителей, за что потом ему всыпали ремнём.       — Оу, не повезло твоему папе с родителями.       — Услышав это, я, конечно, рассмеялся. Да папа по молодости тоже не был идеальным, совершал безрассудные поступки, по уши влюбившись. Ха-ха! — похохотал Денки.       — Тебе куда-то надо идти. — сказал Серо, напомнив про свидание.       — ОХ БЛЯТЬ! ДА!       Денки впопыхах схватил платье, попросил Серо отвернуться и переоделся в него. Сначала разглядывая себя в зеркало, а потом повернувшись к Серо, спросил его:       — Ну как?       — Бомба. У тебя есть туфли чёрные какие-нибудь? Они подойдут к платью, я думаю.       — На низком каблуке есть.       Денки надел чёрные туфли на низком каблуке с закрытым носом и с ремешком на щиколотке.       — Так кажется я готов.       — Подожди, на. Твой кошелёк. Я положил туда твой телефон. — Серо дал ему длинный чёрный с ромбами кожаный кошелёк, на застёжке которого была корона.       — О, спасибо, к туфелькам самое то. А деньги?       — Зачем тебе деньги? Он всё равно за тебя заплатит.       — Почему ты так уверен?       — Сам говорил, что ты для него солнце. Он не сможет отказать тебе.       — Возможно, но… если я приду без денег, он подумает, что я наглый. И я сам платить могу…       — Но ты наглый.       — А вот и нет!       — А вот и да. Вы друг друга ещё не знаете, поэтому ты просто хочешь показаться с лучшей стороны.       — А как иначе — это первое свидание!       — Да, веди себя подобающе, тем более в ресторане то, но и будь собой, не строй из себя распрекрасного, того, кем не являешься.       — Да-да знаю. Спасибо, что с нарядом помог! — Денки обнял друга.       — Иди уже.       Перед тем, как Денки ушёл, его мама вбежала в комнату, принеся с собой украшения, подходящие к платью: серебряное колье с подвеской полумесяца и искусственным аметистом, серебряный браслет-цепочку и серьги-пусеты тоже с искусственным аметистом. После Денки набрызгался духами с нотами сливы, положил в кошелёк деньги и убежал, а Серо остался у него и общался с его мамой. Ханта много раз был здесь и это место ему уже как второй дом, он мог спокойно оставаться здесь, мама Денки всегда жаловала его, мнение отца в этом вопросе, как бы это ни было парадоксально, никто не учитывал, хотя он часто был против, чтобы Серо был в их доме просто так.       Денки добежал до метро и прыгнул в электропоезд. Из-за того, что долго собирался, он опоздал, но не намного. Увидев в поле своего зрения ресторан он быстренько на каблучках засеменил к нему, у входа его ждал Киришима.       — Прости, что опоздал.       — Ничего. Всего-то пять минут. Ты… — поражённый взгляд Киришимы заскользил по нему снизу вверх.       — Ч-что-то не так? — Денки осмотрел себя на наличие того, что удивило Киришиму.       — Нет, всё хорошо… Ты выглядишь бесподобно. — сказал альфа, обомлев, — И духи мне нравятся.       — Правда? Спасибо. — застенчиво ответил Денки, — Ты тоже.       Киришима был в бордовом костюме и чёрной рубашке с тёмно-коричневым галстуком, на ногах были чёрные оксфорды и носки. Его чёлка, которая обычно падала ему на лицо, была заплетена сзади в хвостик. От него также пахло духами с нотами апельсина.       — Ох, спасибо. — он скромно улыбнулся, а после подошёл к дверям ресторана, они были деревянные, но изысканные, гладкие на ощупь, само здание ресторана было каменным и белым, Киришима открыл одну дверь, указав рукой внутрь, — Прошу.       — Благодарю. — Денки игриво поклонился и прошёл внутрь.       Они оказались у красного ресепшена, хостес проводила парней к их столику. Стены внутри ресторана были установлены деревянными панелями, везде встречались картины французских художников, были они и на стенах зала. На лампах, висящих на стенах и потолке, были красные абажуры. Столы накрыты белыми скатертями, чёрные, иногда с белым передом, стулья, похожие на кресла с красными или белыми подушками под спину, у некоторых столов были белые диванчики с красными и белыми подушечками. У каждого стола были лампы с оранжевыми абажурами, стоящие на декоративных столиках.       Когда они присели за свой, Денки положил кошелёк себе на колени, хостес подала им меню.       — Приятного вечера. Если что-то будет не так, смело обращайтесь ко мне.       — Хорошо, спасибо. — сказал Киришима.       Каминари трогал пальцем светло-розовые розы в стаканчике, стоящие посередине стола рядом с подставкой под специи и салфетки.       — Нравятся?       — М? Ну… красивые. Хотя не очень люблю розы. Даже ту же сакуру. Они везде, как-то приелись.       — А какие цветы ты любишь?       — Ты хочешь знать?       — Конечно.       Денки немного поразился тому, что Киришима поинтересовался этим, другие альфы, с которыми он знаком, считали странным то, что ему не нравятся ни розы, ни сакура, ни хризантемы и не часто спрашивали о любимых цветах.       — Мне… — Денки замешкался, почему-то был неуверен, что стоит ответить, через нескольких секунд молчания ответил, — очень нравятся гвоздики.       — Они тоже красивые, я учту. — Киришима открыл меню, — Ты будешь что-нибудь заказывать?       — А, я… Да, буду. — Денки тоже схватил меню и заглянул в него, в тот же момент опешил от цен.       «У меня нет столько с собой! О чём я думал, когда брал мало? Нет, я не мало взял! Это здесь цены кусаются! Он тоже богатенький, раз это место выбрал?» — думал Денки и шокировано таращил глаза.       — Всё нормально? Ты можешь не волноваться, я заплачу.       Тут Каминари вспомнил слова Серо.       «Экстрасенс херов…»       — Нет, не нужно, всё в порядке.       — Да? Мне совсем нетрудно, денег достаточно.       — Ты богатый? — спросил Денки напрямую.       — Нет. Мы просто живём в достатке.       — Мы?       — С мамой.       — А точно.       «Может всё-таки мало взял, мы тоже при деньгах. Мне неудобно есть за его счёт… По крайней мере в данный момент. Да и блюда тут… странные.»       В меню на классический ужин были такие блюда как конфи из морских ушек со сливочным маслом, с беарнским соусом, соком моллюсков и зеленью петрушки; амадаи, запечённый в молочной сыворотке, фумет из жёлтого вина с Васаби и зелёная спаржа и многое другое. Денки рассматривал именно классическое меню, потому что престижное было дороже.       «На вид выглядит не очень… Я люблю Францию, страну романтики, но… их кухня не для меня. Хотя с японским влиянием ещё ничего.» — он разглядывал фотографии блюд со скорчившимся лицом.       — Тебе не нравятся блюда здесь?       — Н-нет, что ты. — соврал Денки.       — Но твоё лицо говорит иное.       — У меня всё хорошо с лицом, это не из-за этого, просто вдруг вспомнил кое-что... — Денки продолжал врать, нелепо улыбаясь.       — Что?       — Да так. Неважно. Я закажу что-нибудь. — снова посмотрев в меню, он не стал долго размышлять и определился на голубом омаре на гриле, крем-супе из репы и соусе Бикс.       Киришима поднял руку и позвал официанта, они озвучили свои заказы. Киришима выбрал острое запечённое утиное филе на косточке с соусом бигарад, сельдереем и грибами. К блюдам Денки ещё заказал вино сорта Шардоне Lamoreaux Landing Chardonnay. Официант налил вино в бокал Денки на пробу.       — Великолепно. — оценил вино Денки.       После официант вино разлил по их бокалам и оставил бутылку вина на столе.       — Я вино только один раз пробовал. Красное. — сказал Киришима после глотка вина.       — Вино — это лучший вид алкоголя, по моему мнению. Обожаю его.       — Ты часто его пьёшь?       — Нет, я же не алкоголик. Сейчас. Пью на праздниках, каких-то значимых событиях.       — Понятно. Как ты… относишься к подарку без какой-либо веской причины? Чтобы просто порадовать человека?       — Без причины? Хм, наверное, если бы мне подарил кто-нибудь подарок просто так, я бы удивился и сразу бы спросил к чему это. Просто потому, что мы не дарим просто так. Но… — Денки улыбнулся, — я был бы рад гораздо больше, если он сделал подарок просто, чтобы порадовать, значит… я ему важен, и он хотел бы видеть мою улыбку, это лучше, чем какая-то серьёзная веская причина. Меня раздражают традиции, такие как и дарить цветы из-за значения, сдалась мне эта символика.       — Я очень рад, что наши мнения схожи. — Киришима нежно положил свою ладонь на руку Денки.       — Д-да… — от прикосновения Киришимы сердце его ёкнуло, горячие пылкие огоньки затеплились в нём, и взглянул он в глаза альфы, во взгляд наполненный нежнейшим чувством, в голове мелькнула мысль, что это… его человек.       За разговором время летело быстро, и они могли уже отведать то, что заказали. Смотря на суп, Денки начал жалеть, что заказал его.       — Всё в порядке? Он тебе не нравится?       — Н-нет. Всё нормально. — ответил омега, с трудом скрывая отвращение на лице.       — Почему ты заказал его, если тебе он не нравится?       — Нет же. Всё нормально правда.       — Но…       — Всё хорошо. — Денки выдавил улыбку, чтобы тот уверился.       — Ладно…       «Надо было заказывать, что мне знакомо, хотя бы отдалённо… Что со мной? Из-за волнения, наверное… Но мне кажется, что я выгляжу глупо.» — Денки правда волновался, как бы не упасть в глазах Киришимы даже из-за малейшего не того движения.       Парень решил пока отложить суп и есть омара. Однако до его внутренностей ещё нужно было добраться. Рядом с ним было несколько приборов: щипцы, вилки с двумя зубцами, какие-то крюки, ножи. Денки и не понимал, что делать первым делом, что брать для начала. Он растерянно глядел на приборы и лобстера. В итоге попытался сам руками, и как бы не корячился, не получалось, только избрызгал себя и Киришиму.       — Прости! Я просто пытался…       — Ничего страшного, можно вытереть. — Киришима протёр салфеткой участок на пиджаке, куда попал сок омара.       — Но пятно всё равно останется…       — Ничего, не критично. Возьми. — Киришима дал ему другую салфетку, чтобы Денки тоже вытер сок у себя на платье.       С поникшим лицом Денки оттёр сок, чувствуя крайний стыд.       — Не расстраивайся так. Давай я тебе помогу. — Киришима взял тарелку с лобстером и приборы, — Я уже ел его, и знаю как. В первый раз я тоже не понимал, в итоге также испачкал себя и маму. Не волнуйся об этом.       Услышав, что тот тоже попадал в такую же неловкую ситуацию, Денки немного успокоился. В этот момент Киришима умело справился с омаром и поставил тарелку обратно к Каминари.       — Вот. Приятного аппетита.       — Спасибо… — полностью стыд никуда не делся, и Денки продолжал смущаться, но попробовав омара, он стал чуть-чуть раскованнее, — Вкусно. — проговорил парень, расширив глаза и пережёвывая мясо лобстера.       — Да, мне тоже он понравился.       — А твоё утиное филе как?       — Тоже вкусно.       — Ты можешь спокойно острое есть? Мне сразу пить нужно.       — Это из-за Бакуго. Он любитель острого, мы часто ели, я и привык, не так остро стало.       — А понятно.       Киришима ножиком отрезал кусочек и вилкой ложил его себе в рот, сидя прямо. Иногда отвлекался, засматриваясь на предмет воздыхания, который сидел, ссутулившись, уплетал мясо омара, с довольным лицом его пережёвывал, и рот его всё больше и больше пачкался от соуса Бикс, в который он макал омара, при всё этом локти его всегда были на столе. Правила этикета ему не были знакомы никакие, что привлекало некоторых людей в зале, и они кидали косые взгляды. Но Киришиму его неряшливость очаровывала, она казалась ему милой, ему нравилось, что тот такой непохожий, да и он просто не видел в его неаккуратности ничего ужасного.       — Ох вкуснота, что лобстер, что соус. — Денки расслабленно облокотился на спинку стула, что тоже было дурным тоном, — Думаю, можно и суп попытаться поесть.       — Да. Но перед этим стоит вытереть рот. — Киришима указал пальцем на свой рот, намекая, что рот Денки грязный.       — Ой! — Денки схватил салфетку и поспешно вытер рот, — Извини.       — Не извиняйся, всё хорошо.       — Прошу прощения. — к ним подошёл молодой официант омега, — Не могли бы вы быть… покультурней. В нашем заведении как внешний вид, так и поведение должны соответствовать правилам этикета, другие гости жалуются на вас. Поэтому, пожалуйста, ведите себя подобающе, иначе мне придётся позвать хостес, чтобы она проводила вас из ресторана. — после официант, поклонившись, удалился.       Теперь Денки было не просто стыдно, он чувствовал себя униженным. Он опустил голову с покрасневшим лицом вниз, боясь взглянуть Киришиме в глаза.       «Что я за идиот такой? Взял нас и опозорил…»       Но Киришиму вовсе не волновало, опозорил ли он их, поставил ли в глупое положение, он переживал о том, что это опечалило Денки.       — Солнце…       — Прости.       — Не извиняйся, ты ничего…       — Я отойду в… уборную.       Денки встал из-за стола, отодвинув стул, положил кошелёк на стол и быстрым шагом с угрюмым видом ушёл в направлении уборной, стуча каблуками.       Эйджиро бросил вилку и нож на тарелку с характерным звоном и прислонил руку ко лбу. Услышал ли кто звон, положил ли он локти на стол, ссутулился ли он, ему было всё равно. Он злился на себя и на окружающих здесь людей.       — Можно подумать, он им как-то мешал. Что за правила такие?..       «И что я за идиот такой? Нельзя было позвать его в место попроще? Теперь он расстроился… Я надеюсь он не обиделся на меня. Нужно поговорить с ним.»       Киришима пошёл за ним, он решил подождать его у входа, потому что войти не мог, туалеты были разделены: для альф и для омег.       Первичный пол уже давно играл очень малую роль даже в этом, и это было рациональнее разделять альф и омег друг от друга банально в целях безопасности самих омег, что до бет: мужчины-беты ходят в туалеты для альф, женщины-беты — для омег. Бет достаточно мало и для них делать отдельный туалет ещё и с разделением по первичному полу не стали. Да и отголоски когда-то существующей дискриминации бет из-за бесплодия остались.       Однако, когда донёсся из уборной для омег плач, то он тут же вошёл внутрь без каких-либо стеснений. Как он и подумал, это плакал Денки, стоя у раковины перед зеркалом, оперевшись на неё одной рукой, а другой вытирал слёзы.       — Солнце, ты чего плачешь? — Киришима окликнул его, внезапно показавшись позади него, чем напугал Денки.       — Ааа! — вскрикнул Каминари, на его крик мигом вбежал охранник-альфа, который и до этого успел увидеть, как Киришима, будучу альфой, зашёл в омежий туалет.       — Что здесь происходит?! Что вы делаете в омежьем туалете?!       — Стойте-стойте! Я ничего плохого не собирался делать! Он просто плакал, я х-хотел успокоить!       — Он знаком вам? — обратился охранник к Денки.       — Д-да… Да. Извините, он просто резко появился, я закричал из-за неожиданности. Мы тут на свидании. — Денки от испуга и перестал плакать.        — Вы плакали не потому, что он вам что-то сделал?       — Совсем нет. Я и не плачу уже. Всё хорошо.       — Что ж, ладно. — охранник вышел, подозрительно поглядывая на Киришиму.       — Прости, солнце, что напугал.       — Солнце?       — Ой, тебе не нравится, что я так тебя называю? Просто ты напоминаешь мне солнышко, но я могу по имени…       — Нет. Называй так.       — Хорошо.       — Прости… — Денки шмыгнул, кажется, вот вот заплачет вновь, — Я свидание испортил.       — Что? — Киришима не ожидал, что Денки будет так считать, и сам так не думает, — Но ты ничего не испортил. Почему ты так думаешь?       — Но я опозорил нас, и сейчас охранник подумал, что ты со мной что-то плохое хочешь сделать.       — Ничем ты не опозорил. Какая разница, что они думают? Если об этом волноваться, жизнь серая будет. А охранник выполнял свою работу, это я тебя напугал случайно. Не вини себя ни в чём. — Киришима заключил Денки в объятия, легко и нежно обвив руками его тело, — Всё хорошо, не плачь, пожалуйста, у меня сердце от этого сжимается. — альфа поглаживал его по голове.       — Т-ты не злишься?       — Ну как я могу? Ты не сделал ничего плохого, да и ты же мне нравишься. Денки заскользил руками по талии, а потом и спине Киришимы, также обняв его. Омега уткнулся в его грудь, наслаждаясь его теплотой и лаской.       — Давай уйдём отсюда… Мне здесь не нравится. — промолвил чуть слышно Денки.       — Я хотел предложить тоже самое.       Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Денки, уверенному в том, что тот его осудит, разозлится на него, разочаруется в нём, было сложно поверить в то, что Киришима отнёсся к нему так заботливо и чутко, того волновало как он себя ощущает, а не окружающая обстановка и другие люди. Отношение Киришимы к нему просто не давало и шанса не влюбиться, и это чувство всё больше и больше овладевало омегой.       — Только давай убежим, не заплатив, чтобы неповадно было, отчитывать меня вздумали.       — Хе-хе, но так нельзя, не хорошо.       — Ой, а мне не понравилось здесь, поэтому платить не хочу. А если я почувствовал себя оскорблённым? — Денки скрестил руки и надул губу.       — Тогда давай я заплачу.       — Эм… Блин, но так мне как-то неудобно. Нет давай уж тогда каждый за своё.       — Хорошо, а ты суп не будешь доедать?       — Нет… Если честно, он мне даже на вид не нравится, не хочу пробовать.       — Это я с самого начала понял. Ты можешь открыто говорить о своих желаниях. Мне это важно, поэтому не ври, пожалуйста, не думай, что я буду осуждать тебя.       — Х-хорошо. — его слова для Денки были несколько непривычными, учитывая то, что он привык к упрёкам с детства от отца, — О! Давай украдём хотя бы бутылку вина? — на лице Денки проскользнула коварная улыбочка, — Мы заказывали два бокала, а он оставил всю бутылку, заработался парень. Оно же не дешёвое, но вкусное. Грех с собой не забрать.       — Вот проказник. Манишь меня вкусить запретный плод?       — Да. Хи-хи-хи.       — Ладно уж, если бутылка там ещё осталась, конечно.       Денки побежал в зал, чтобы убедиться в этом, и стеклянная бутылка вина с утончённым вкусом всё ещё стояла на столе. Они вдвоём подошли к столу, сели и позвали официанта, чтобы он принёс счёт, а вино Денки спрятал себе под ноги. Расплатившись, они поскорее поспешили к выходу, Каминари держал в руках вино. Но у них было препятствие: ресепшн и охранник рядом, другой, не тот, что дежурил у уборных.       — И как же нам пронести? Точно чек потребуют. — сказал Киришима.       — Точно, как я забыл об этом… Так… Бери вино, — Денки отдал ему бутылку, — и беги. Ты не на каблуках, и ты альфа, тебя он не догонит, скорее всего. А я тихонечко выйду непримечательно.       — Но она же нас наверняка запомнила.       — Я скажу, что ты разбушевался, и у нас ничего не вышло.       Киришима недоумённо вскинул брови, его буквально подставляли под удар.       — Извини, просто у меня нет других идей.       — Проще просто заплатить.       — У меня в кармане ни йены не осталось. И не думаю, что у тебя много.       — А может хватит? Сколько оно стоит?       — Почти две тысячи йен.       — У меня только тысяча осталась…       — Вот-вот.       — Тебе так нужно это вино?       — Да.       — Ладно, попробуем.       С бутылкой вина Шардоне Киришима непринуждённо попытался пройти мимо ресепшена, но хостес заметила его.       — Вы уже уходите? Как вам наше заведение?       — Э-э-э, кхм… Хорошее, мне п-понравилось. — Киришима начинал покрываться потом, волнуясь о том, как бы она не обратила внимание на вино.       — А где же ваш спутник?       — О-он сейчас подойдёт.       То, чего они боялись произошло.       — Вы купили у нас вино?       — Н-ну… д-да.       — Не могли бы вы показать чек? Вы не похожи на вора, но мы должны проверять всех, ставить на равные условия.       Киришима медленно поворачивался по сторонам, размышляя как поступить.       — Э-эм…       Либо оставлять вино, либо бежать — два варианта. Но для него на самом деле один, Киришима не хотел, чтобы предмет его воздыханий огорчался. И он молниеносно помчался на выход, там его встретил охранник, но Эйджиро попробовал оббежать его, что поначалу получилось, но сразу после охранник схватил его сзади, плотно вцепившись. Киришима пытался вырваться, бил его локтём, но тщетно, охранник не отпускал его, а посильнее он ударить не мог, руки были заняты. Но всё-таки попытки не прошли даром, Киришима смог ослабить его хватку, и, уже более свободный в движениях, он ударил локтём по лицу охранника. Высвободившись, он, не теряя ни секунды, понёсся к двери, и вот до ручки оставался миллиметр, но охранник потянул за его воротник, повернул Киришиму к себе и нанёс сильный удар по лицу. Эйджиро отшатнуло, не успел он опомниться, как охранник прижал его к стене, вдруг как-то неосознанно, механически он замахнулся и разбил бутылку о его голову. Охранник упал без сознания.       — Что же вы делаете?! Что творите?! — закричала хостес, — Я вызвала полицию!       — Нет, не надо! — выбежал Денки, — Отзовите полицию! Это я упросил его! Это моя вина! Мы всё возместим! Простие-простите-простите! — парень сложил вместе ладони, прося прощения.       — Как я могу отозвать полицию? Чтобы ещё обвинили за ложный вызов? Это не ложный вызов.       — Чёрт… — Денки подбежал к Киришиме, обхватил его запястье и как можно быстрее бросился прочь, таща альфу за собой.       — А ну стойте! — прокричала им вслед хостес.       Денки рассчитывал на то, чтобы они как можно скорее убежали, пока не приехала полиция, он бежал босиком, сняв каблуки, иначе бы упал, подвернув ноги. Они неслись пулей, наплевав на то, что не оставалось ни сил, ни дыхания, пока не были уже далеко от ресторана. Денки свалился на лавку, а Киришима опёрся на неё, быстро и тяжело дыша, горло заболело от холодного воздуха.       — Натворили мы делов… Ха-ха. — Киришима упал на лавку, посмеявшись над этой нелепой ситуацией, в которую они попали.       Но Денки его спокойствие, расслабленность не разделил, в ответ альфа ничего не услышал, кроме как настораживающей тишины.       — Солнце?       Омега сидел, отвернувшись и съёжившись, когда Киришима к нему обратился, он сжал плечи и затрясся.       — Про-ости… это из-за меня. — сказал Денки, вхлипнув.       — Нет, не говори так. Не плачь. — Киришима придвинулся к нему, дотронувшись до его плеча, но Денки его одёрнул.       — Ты г-говорил, что я н-не ис-спортил?.. Но я всё испортил! — крикнул Каминари, разревевшись.       — Нет! Не испортил правда! — пытался разубедить его Киришима.       — ИСПОРТИЛ! — выкрикнул Денки, развернувшись к нему, его голос эхом пронёсся по всей улице, он мокрыми красными глазами вонзился в Киришиму, — Испортил… Не понимаешь разве? Я ж-же… — слёзы потекли ручьём по щекам, он прикусил губу, — Я же под статью нас повёл! — Денки сгорбился, вцепившись в волосы.       — Повёл? Что это значит? Я же согласился на это. Я тоже виноват! Не лежит вся вина на тебе. Я был в трезвом ясном уме, понимал, что делаю, хотя разбил бутылку как-то машинально, будто хотел выбраться любой ценой. Но крал я осознанно, как и ты. Мы оба виноваты.       — Н-но я это придумал.       — А я исполнил.       Денки посмотрел в глаза Киришимы, взгляд того был серьёзным. Кажется омегу удалось убедить, он прыгнул в объятия альфы, плотно прижавшись.       — Ч-что нам теперь д-делать? — спросил Денки, шмыгая.       — Не плачь. — Киришима потрепал его волосы, — Почему бы не продолжить свидание?       — Ты серьёзно? — Денки поднял голову, всматриваясь тому в глаза, пытаясь понять тот шутит или нет, — После того, что мы сейчас натворили? Как можно беззаботно продолжать свидание?       — А что мы сейчас ещё можем? Свидание не должно этим омрачаться.       — Но проблемы же от того, что мы сделали будут.       — Мы не можем знать наверняка. Хотя, скорее всего, завтра полиция будет под нашими дверьми… Но до этого ещё несколько часов. Давай насладимся остатком свидания? М?       — Эх… Наверное, ты прав. — Денки стёр слёзы.       Вдруг издалека раздались звуки сирены, полицейской сирены, виднелись в далеке красные и синие огни.       — Блять! — ругнулся Денки, — Валим! Валим!       Они резво кинулись в переулок, за здания, пока полиция не проехала здесь. Когда та подъезжала, они, спрятавшись, затаили дыхание и выдохнули, когда полиция проехала.       — Вух, вот ведь…       — Ага.       — Мне… что-то страшно. Что будет?       После этих, сказанных им слов, Киришима прижал его к себе.       — Чтобы ни произошло, я буду рядом, примчусь мигом, если буду нужен, только позови.       Денки похихикал, трясь о его грудь, страх от таких слов и от тёплых утешительных объятий испарялся, не оставляя и дымки, тут же омега понял свои чувства.       — Мне хорошо с тобой… комфортно.       — Хи-хи. Мне тоже, солнце.       — Солнце… — Денки задумался над этим словом, а вернее над тем, с чем это слово ассоциировалось, и захотел в кое-чём признаться, — Кир… А я могу звать тебя по имени?       — Конечно.       — Эйджиро, мне нравятся не гвоздики.       — О? А какие?       — Я люблю… подсолнухи.       — А почему соврал сначала?       — Ну… мне часто говорили, что они некрасивые, что странно их прям обожать.       — Некрасивые? Странно обожать? Кто говорил такое?       — Другие альфы…       — Что за люди такие? Совсем не странно любить какие-либо цветы, и подсолнухи в том числе. А цветы все красивые, просто кому-то нравятся одни больше, чем другие, и это нормально. Не знаю, что у тебя там за альфы были, но они… — Киришима думал, как бы не оскорбить их чересчур, — они… они сами странные в общем.       — Я рад, что ты так считаешь.       — Не бойся говорить мне правду. Без правды я не пойму, что ты чувствуешь, не пойму, что ты на самом деле любишь, что желаешь.       — Да. Я понял. — Денки поднял на него свой жёлтоглазый взор, хитренько ухмыляясь, — Знаешь, что я сейчас желаю?       — Что же?       Ещё пару секунд глядя на альфу, он потянулся на носочках, притянул его лицо к себе и, не дав Киришиме даже предположить, что он хочет делать, впился своими губами в его губы. Киришима первый миг поцелуя оторопел, никак не ожидая, что их поцелуй произойдёт уже на первом свидании. Но уже в последующие мгновения испытывал ощущение не просто счастья, а экстаза. Прикосновение человека, от которого в животе бабочки, было сравнимо с шелковистой приятной на ощупь тканью, которую не хочется переставать осязать. Киришима, следуя за Денки, закрыл свои глаза, отдавшись наслаждению, и притянул талию омеги ближе к себе. Альфа был аккуратен и с особой нежностью ласкал губы своей пассии. Когда как Денки не стеснялся ненасытности, покусывая иногда губы Киришимы. Их губы не отлипали друг от друга вплоть до того, пока дыхание совсем не закончилась. Отпрянув, они загляделись друг на друга, приводя дыхание в норму.       — Ты мне нравишься. — расплывшись в улыбке, сказал Денки.       Любуясь красотой его лучезарной улыбки, Киришима ответил ему теми же чувствами:       — Ты мне тоже. Очень-очень сильно.       Голубки исчезнули в друг друге, позабыв, что было некоторое время назад, что они учудили. Денки вновь прильнул к губам альфы, жадно впившись, но в этот раз решил побыть ещё наглее и проник своим языком в рот Киришимы. Чему тот удивился, но быстро приспособился, и вот их языки затанцевали вместе танго. И не переставали, даже тогда, когда Киришиме не хватало воздуха, но Денки отпускать его не собирался, присосавшись как клещ, альфа слегка отталкивал его, но Каминари не отклеивался, лишь уловив мычание Киришимы, омега выпустил его. Парень вдохнул воздух полной грудью, возмещая недостаток кислорода.       — Ура… Воздух… — Киришима учащённо дышал, прислонившись к стене здания.       — Извини, хи-хи-хи.       — Присоска какая-то…       Денки громко загоготал.       — Ну что сразу присоска? Ахахахаха! Оно само как-то, ахахаха!       А Киришима заулыбался на его весёлый задорный смех, который впервые услышал. Как только он затихнул, к альфе в плотную приблизился омега, вытаращив лукавые глазки демонёнка.       — Может я… просто очень голодный?       Его ручки медленно начали двигаться по талии альфы.       — Мне кажется… или я здесь омега? — проговорил Киришима, отдаляя своё горящее лицо по мере приближения лица Денки.       — Возможно, хе-хе. — Денки тянулся на носочках к его лицу, но альфа отводил его выше.       — Ну опустись… Не могу я дотянуться… — обиженно произнёс Денки, опустившись на пятки.       — Хи-хи, ладно. — Киришимы выполнил просьбу своей симпатии и припустился почти до уровня его головы.       — Ха-ха! Теперь ты в моих руках! — зловеще посмеялся Денки.       — Ох, как страшно. — подыграл ему Киришима.       — Не страшно тебе! Бойся по настоящему!       — Солнце, но ты же не страшный.       Омега нахмурился, надув щёки.       — Зато очень милый и красивый.       От лести Денки моментально перестал злиться. Он отошёл от Киришимы, смахнул прядь волос на левой стороне лица, которая почти закрывала глаз, и встал в горделивой позе с руками на поясе.       — Ладно, ты меня задобрил.       Альфа выпрямился.       — Погуляем?       — Да! — Денки подпрыгнул к его правой руке и ухватился за неё. — Пойдём.       — Только надень туфельки, а то вдруг простудишься.       — Ой! А где они? — Каминари посмотрел на свои босые ноги.       — У лавки, наверное, оставил.       Забрав туфли, они продолжили своё свидание обычной прогулкой по вечерней яркой Японии. Они гуляли по малолюдным местам, но издали было слышно шум машин и большого скопления людей, которые возвращались поздно с работы. Денки шёл, взял Киришиму под руку, иногда укладывая голову на его плечо. Они много с друг другом говорили, узнавая больше, их сопровождали не только дальние звуки ещё вполне оживлённого города, но и сверчки напевали свою мелодию трели. Так, например, Киришима узнал, почему музыка занимает особое место в душе Денки.       — Я хочу стать известным исполнителем в жанре рока. Хочу, чтобы меня слышали по всей Японии, но лучше почти по всему миру, чтобы люди заряжались энергией от моей музыки, чтобы они удивлялись ей, чтобы им срывало мозг от веселья, восторга, радости и кайфа! Чтобы жили на всю катушку, чтобы мои песни позволяли им быть собой и кричать во всё горло! — мало перед кем он откровенничал, чаще всего слушателями были Серо или его бабушка, — У меня такая любовь к музыке передалась, как мама говорит, от бабушки. По маминой линии. Родители у меня бухгалтера, часто в командировках, если нет, то дома, в основном, по вечерам. Так было и когда я родился. Но я на них не злился и не злюсь за это и не виню их, они старались уделять мне время, заботиться и воспитывать, как и сейчас. Хотя всё же с отцом у меня отношения сложные…       — Почему?       — Я расскажу как-нибудь потом. Так вот… Бабушка просто обожает музыку. Она, конечно, никогда не гналась за известностью, не стремилась на сцену, она просто любит её прекрасное звучание. Нет ни одного инструмента на котором она не умеет играть, и пусть её голос уже не так молод, но как он звучит, она поистине потрясающе поёт, всегда так было. Именно из-за неё я и полюбил музыку и пение. Мы частенько слушали песни разных жанров, разных эпох, из кассет, пластинок, дисков, по телевизору слушали музыкальные каналы, по радио. Любили подпевать. Мы всегда пели вместе, с самого моего детства.       — Ты очень ей дорожишь?       — Да, так дорожу, что даже… Страшно, что когда-нибудь её не станет, это уже не за горами…       — А сколько ей лет?       — Семьдесят пять.       — У нас же достаточно высокая продолжительность жизни? Я думаю, ещё десять лет должно быть. Так что не переживай. Но когда всё же это произойдёт, я надеюсь, что буду рядом, и ты можешь плакать, пока не наплачешься, а я буду крепко прижимать тебя к себе. — Киришима улыбнулся обнадёживающей улыбкой, вызывающей доверие, желание поверить.       Денки который раз кинулся в его объятия, что давали чувство безопасности, защищённости, надёжности.       — Ты л-лу-учший… — заикаясь, промычал он со слезами, зарывшись в груди альфы.       — Ну что ты снова плачешь, всё же хорошо. — Киришима поглаживал макушку его головы.       — Э-это слёзы рад-дости. Ты ме-еня на них в-выводишь, гов-воря такое. Я-я счастлив слы-ышать такое…       — Солнышко, ну, тише, тише. — успокаивал его Киришима.       — Надо будет к ней съездить в каникулы. А то давненько не виделись, — Денки перестал плакать, и Киришима вытер своими большими пальцами оставшиеся на щеках слёзы, — почти полгода, наверное. Я запаривался с экзаменами, когда выпускался из школы, и не было времени. Нужно бы это исправить и навестить её. Попеть ещё вместе.       — Обязательно.       Одарив друг друга улыбками, они прошагали дальше в противоположную сторону лёгкому ветру, который слегка обдувал их волосы.       А Денки узнал, что Киришима не всегда был таким улыбчивым и оптимистичным человеком. Он к этому пришёл.       — С детства я, на самом деле, был пессимистичным и закрытым. Я просто не знал, что делать… Дом — школа — дом. В школе естественно учился, дома я всегда помогал маме, домашку делал. Я не ленился, маме помогать не брезговал, все дела по дому делал. Только вот… не знал зачем хожу в школу, зачем делаю уроки, зачем что-либо делаю. Я не знал, кем быть хочу и что в принципе из себя представляю, что хотел бы представлять. У меня не было интересов. Ничего особо не было интересно. В свободное время я только и делал, что смотрел скучные сериалы, поедая какой-нибудь фастфуд. Я был очень в себе неуверенным. Оттого, наверное, меня пугало будущее, и я не знал, зачем всё это делаю.       — А почему ты был очень в себе неуверенным?       — Даже не знаю… Почему-то таким был… будто чего-то не хватало, будто что-то забрали. У меня есть предположение, что это из-за отца.       Киришима замолчал на некоторое количество секунд, но Денки заинтересованно хлопал глазами, увлёкшись его рассказом, от чего тот улыбнулся и продолжил:       — Отец относился к маме холодно, с раннего детства помню, не было ни минутки, где он был к нему нежен, приветлив и ласков. Может по расчёту женились? Нет не по расчёту. Любовь была. Но я как бы получается всё испортил…       — Испортил?       — Своим рождением. Он не хотел детей. А мама, зная это, скрыл от него свою беременность. Ну и узналось, когда начал живот появляться. Аборт делать было опасно на позднем сроке. И вот он возненавидел маму и меня. Мне было три года, когда он сказал мне в лицо, что я ошибка, испортившая ему жизнь, которая не должна была рождаться. Мама надеялся, что я не запомнил, потому что был совсем маленьким. Но я запомнил. Я ещё тогда заплакал сразу после этих слов.       — У тебя жестокий отец. Нельзя так говорить ребёнку, даже если он у тебя нежеланный. Развёлся бы тогда сразу с мамой.       — Они развелись годом позже, и отец ушёл. Поначалу он отказывался алименты платить, но мама через суд смог взыскать их с него. Мама твёрдо требовал, чтобы они следили за этим. Маме было очень тяжело меня тянуть. Он в университете учился на юриста, по подработкам бегал, бабушка и дедушка помогали чем могли. А деньги уходили… на еду, на плату за съёмную квартиру, за коммунальные услуги. Мама не экономил и на одежде, если мне нужно было, он покупал. Он много трудился, недосыпал… Я даже не знал чем могу ещё помочь, кроме уборки по дому и готовки. Да я рано научился готовить… Мне казалось, что то, что я делаю, мало. Я хотел идти учиться вместо него, работать вместо него, но был маленьким. В пятнадцать лет я устроился на подработку, он просил этого не делать. Я всё равно устроился. Хотя и это казалось недостаточным. Я хотел делать для него больше, но не мог.       — Ты много делал, так старался. Нельзя так себя не ценить.       — Это раньше. Сейчас я так не думаю.       — А что привело к тому, что ты не тот, что раньше?       — Простой разговор. Я прямо в лоб признался, что мне всегда было стыдно, что я не могу достойно ему помогать. Я сидел в гостиной и смотрел новости по телевизору, ну как смотрел, на самом деле просто уставился в одну точку. И это просто напросто вылетело из моего рта. Он расплакался, обнял меня. Он всегда думал, почему у меня такой взгляд. Вялый и поникший взгляд. Он очень переживал по этому поводу и спрашивал, случилось ли у меня что. Я отвечал односложно, что всё нормально. В этот раз я сам пошёл на контакт. И мы поговорили по душам. Он много плакал, говоря, что ему жаль, что я так думал, что я очень помогал ему, он мне чрезмерно благодарен, что я самый замечательный сын, он всё время это повторял и то, как меня любит. А я говорил, что он не виноват, что я так думал. Наверное, на меня так повлияли слова отца, и я считал, что правда ошибка какая-то. Но в тот день я понял, что был маминой опорой и всё-таки делал его жизнь легче. Я был для него незаменимым и значимым. Я сразу посчитал себя дураком, ведь нужно было просто поговорить. После разговора он мне показал комикс, который купил в то время недавно, и хотел дать его мне. Мы вместе его почитали, и он меня вдохновил.       — Что в нём было?       — Комикс был о герое — Красном Бунтаре. И этот герой был моей противоположностью в те года, он был оптимистичным, целеустремлённым, уверенным в себе и жизнерадостным. У него было всё, чего не было тогда у меня. Он никогда не робел ни при какой опасности, даже когда его поражение очевидно, Красный Бунтарь не падал духом, а улыбался и повторял, что ни за что не падёт, а будет стоять твёрдой стеной, кстати, к нему это даже можно отнести несколько в прямом смысле, потому что его причуда — отвердевание.       — Причуда?       — В мире комикса — это сила данная человеку, она есть у многих людей, но использование её в повседневной жизни ограничено. Из-за появления этих причуд возникла профессия — Героя. Существуют и те у кого нет причуды, их называют беспричудными.       — Ух ты, интересно.       — Могу потом дать почитать.       — Спасибо.       — На чём я… Ага. В общем его закалённый дух, решительность, упорство и жизнелюбие повернули мой взгляд на мир на триста шестьдесят градусов. Может он и выдуманный персонаж комикса… но раз он может двигаться вперёд и не падать, и не нужны ему веские причины, чтобы идти дальше, то значит и я могу. Я могу просто жить и радоваться каждому счастливому моменту, делать то, что я сильно люблю, быть с теми, кого люблю. Я стал общаться с другими школьниками, чего ранее не делал, я постепенно всё больше открывался, я делал эти шажки и не думал падать. Я стал жизнерадостнее, приветливее. Абсолютно изменился. Я не чувствую вину за то, что родился, и не являюсь никакой ошибкой, и вполне могу быть счастливым.       — Я даже не знаю, что сказать… Очень трудно полностью изменить себя, а ты сделал это… Да ты… ты сам тоже герой. Для самого себя. Супергерой я бы даже сказал.       — Ох, спасибо. Это правда было не так уж легко, но я продолжал читать и перечитывать этот комикс, Красный Бунтарь для меня — образец.       — Как здорово. — Денки преградил дорогу Киришиме, тот был в недоумении, но всё стало понятно, когда омега потянулся руками к его щекам, он затянул альфу в поцелуй, который продлился недолго, так как они услышали недалеко мелодию скрипки.       — Красивая мелодия. — сказал Денки, вглядываясь в сторону, откуда она издаётся.       — Сходим?       — Ага. — Денки кивнул.       Музыка становилась громче и громче, пока они не достигли источника. Женщина-бета средних лет играла на ней посреди улицы плавную медленную приятную на слух мелодию. Она играла вальс, сидя на лавке. Рядышком с ней лежал берет, наполненный монетами и бумажными купюрами, которые отдали люди, стоявшие и слушавшие её игру или уже ушедшие.       — Солнце, потанцуем? — Киришима встал в деловитой позе, подав свою руку, приглашая на медленный танец.       — Ты приглашаешь меня на танец?       — Да.       — Я не танцевал с кем-то… вальс. Да и не умею.       — Совсем необязательно вальс. Обычный медленный танец.       — Оу. Я и простой медляк не танцевал.       — Тогда это будет твой первый раз. — Киришима улыбнулся, зазывая взглядом.       — Хорошо. — рука Денки спустилась на ладонь Киришимы. Довольно грубым движением, нет не из-за какой-то злости, а из-за неизящности, рука даже не опустилась, а упала камнем. Грациозность шла бы Денки, но он просто в неё не умел. Киришима усмехнулся, наблюдая за этим.       — Что смешного?       — Ничего. — альфа с особенной бережностью и тонкостью держал правую руку омеги, и точно также аккуратно положил свою свободную руку ему на талию, легонько приблизив к себе.       Внутри Денки возникло приятное покалывание, которое мягко распространялось по телу, сопровождаясь мурашками. Денки словно был для него пушистый шаткий одуванчик, который нужно срывать крайне осторожно, чтобы его пушинки не слетели с головы, на который дыхнёшь лишний раз, и пушинки всё-таки улетят вместе с ветром. Такое отношение к нему, как к чему-то драгоценному, заставляло сердце оживлённо подпрыгивать.       — Тебе холодно?       — Н-нет. Совсем нет.       Утопая в прелестных ощущениях, парень не успел отреагировать на то, как Киришима двинулся вправо, Каминари повалился на его грудь с громким стуком каблучков.       — Ой… я что-то задумался.       — Всё хорошо.       Всё-таки они закружились в синхронном танце, ну как закружились… Денки отдавил ему все ноги. Отдавил и левую и правую.       — Я их уже не чувствую…       — Прости, я старался поспевать. Я опять испортил, да? — Денки выставил снизу вверх на Киришиму грустные глаза. Альфа в этот раз встретил его сердитым взглядом, выражая недовольство. Можно подумать, что он и правда рассержен на него за то, что тот всё время наступал ему на ноги, и Денки так подумал, отведя взор вниз. Но сердиться на такое для Киришимы точно было глупостью. Его негодование вызвали слова Денки.       — Ещё раз скажешь такие слова…       Денки оторопел, а альфа приблизился к его лицу.       — Я тебя так зацелую, что уже ты не продохнёшь.       — Э-эм… — Каминари непонимающе всматривался в его отблёскивающие от света фонаря красные глаза, пытаясь найти в них подсказки для понимания того, о чём тот говорит.       Последующая улыбка Киришимы ещё больше ввела его в ступор.       — Солнце, ну что ты снова говоришь? Ничего ты не испортил, говорил же. Глупо мне кажется раздражаться из-за того, что у тебя плохо получается танцевать медленный танец, ты же не специально наступал мне на ноги, к этому можно приноровиться и в другой раз у тебя получится. Не гноби ты так себя, всё же хорошо. Такой пустяк не испортит наше свидание. И он не делает тебя хуже. Мне даже то, что мы одной ногой в суде, настроение не испортило, а это и подавно.       — Правда? Не злишься?       — Ну конечно нет.       — Мне легче стало.       Киришима притянул вплотную к себе его талию, уперев свой лоб в его лоб.       — Но про то, что зацелую, я серьёзно. Будь осторожен со словами.       — Пха, я буду специально их говорить, чтобы ты целовал меня.       — Я буду безжалостен.       — Ты меня не переплюнешь. Тебе бояться надо.       — Бояться?       — Да. — Денки нахально присосался к его губам, Киришима замычал от неожиданности.       Омега грубо, дерзко и нагло обцеловывал и обкусывал его губы, укусив один раз до крови.       — Ай! — Эйджиро дёрнулся, коснувшись нижней губы.       — Прости! Очень больно?       — Ничего страшного.       — Но кровь!       — Пройдёт.       — Прости пожалуйста. — Денки заботливо поцеловал кровоточащую губу.       — Не переживай сильно, заживёт.       Денки вытер пальцем кровь с его губы.       — Киришима! — окрикнул женский голос совсем поблизости.       К ним подошли две девушки — омега и альфа, на вид их ровесники.       — Джиро! Яойорозу!       Это были друзья Киришимы со школы, Кьёка Джиро и Момо Яойорозу.       Кьёка была простой, но хорошенькой внешности, хотя немного походившей на типичную пацанку или же альфанку, но первый вариант слышится чаще, так как более приятен людям на слух, а также включает в себя не только поведение свойственное альфам, но и парням-бетам. Её волосы тёмного пурпурно-синего цвета, а также у неё была короткая причёска в стиле Химэ-като, глаза чёрного цвета, вокруг подчёркнутые карандашом для макияжа. Она была одета в белую майку с чёрной надписью: «I can and I will», чёрные джинсы и чёрный джинсовый короткий кардиган.       Яойорозу была выше Кьёки, так как являлась альфой. Женщины-альфы обладают почти таким же телосложением, что и мужчины-альфы, только таз их чуточку шире, но это не заметно, у всех омег объём таза, к слову, шире и больше по понятным биологическим причинам, а плечи и талия уже. Также у женщин-альф присутствует грудь, похожая на грудь женщин-омег, однако она гораздо меньше из-за практически отсутствия молочных желёз за ненадобностью, у парней-омег эти железы тоже присутствуют, но имеют другой вид и меньший размер, их грудь увеличивается во время беременности и походит на маленькую женскую в этот период и во время вскармливания, после втягивается обратно. Женщины-альфы почти не отличаются от мужчин-альф и по силе. Момо Яойорозу была чёрноволосой девушкой с высоким хвостом, волосы её были достаточно густыми. Точно такие чёрные глаза, излучающие много доброжелательности. Она была в бежевом тонком свитере, синих джинсах и серых кедах с белыми шнурками и белой подошвой.       — Рад видеть. Как всегда гуляете вместе вечером? — спросил Киришима.       — Да. Наше любимое свидание — обычная прогулка поздно вечером. — ответила Кьёка, — А у вас смотрю… это мероприятие более формальное, да вахлак? — она посмотрела на Каминари.       — Забудь уже, Джиро…       — Вы знакомы?       — Мы одногруппники. — ответил Денки.       — Почему ты его вахлаком назвала? — поинтересовался Киришима.       Кьёка издевательски заулыбалась.       — Джиро, не надо ему ничего говорить...       — Он на этой неделе на одной лекции очень отличился… — начала Кьёка, не слушая Денки.       — Джиро!       — Он не сделал доклад и за предъявы препода на него наехал, цитирую: «Твой предмет — это пиздец, я музыкантом быть хочу, а не нудным старпёром, как ты. Я не собираюсь тратить время на этот бесполезный бред.» Препод на это назвал его вахлаком и потерянным поколением, глупым и громким невежей, сказал, что, кроме желтизны снаружи, у него ничего нет. Я еле сдерживала смех, услышав про желтизну.       Денки подскочил к ней и, взяв её за руку, отошёл с ней в сторону.       — Джиро, это наше первое с ним свидание! Зачем ты меня в таком свете выставляешь?! Мне кажется второму не бывать! Я и так натворил уже… — зашептал Денки.       — Первое? Вы уже на первом целуетесь? Тогда оно точно не последнее. К тому же ему всё равно.       — С чего такая уверенность?       — А почему он всё ещё рядом с тобой?       — А? Хм… — Денки задумался, вспомнив, что Киришима сказал ему минуту назад. Парню по большей части казалось, что свидание испорчено, но Киришима не был такой же точки зрения и повторял ему, что всё в порядке, ни случай в ресторане, ни отдавленные ноги не портили его мнения о ни о свидании, ни о Денки. Омега оглянулся на своего спутника, Киришима улыбнулся ему, почти развеяв его сомнения.       — Мне стало ясно, что ты можешь быть зависимым от мнения определённых людей, не больше двух дней понадобилось. Но перед ним тебе выделываться не нужно. Он видит, что под желтизной в тебе много чего есть. Я рассказала ему про тот случай, чтобы ты это понял.       — Милая, вы долго перешёптываться будете? — спросила Яойорозу.       — Нет. Мы всё. — Кьёка вернулась к Момо, сунув свою руку в её руку, — Мы пойдём, не будем вам мешать.       — Хорошо, увидимся. — сказал Киришима.       — Увидимся, пока. — ответили девушки одновременно и покинули их.       — Ну что? Гуляем дальше?       — Надо бы домой. Поздно. Папа мой ругаться будет. — ответил Денки, — Они с мамой дома сегодня, у них выходной.       — Тогда провожу тебя?       — Угу.       Прогулка до дома сопровождалась молчанием, иногда всё же прерывалась на разговоры. Их первое свидание было тем, что они точно на всю жизнь запомнят, конечно, не только из-за события в ресторане, хорошие моменты тоже будут помниться: душевные разговоры друг о друге, медленный танец, пусть и не очень удачный, разгорячённые поцелуи.       Они остановились недалеко от входной двери дома Каминари.       — Пришли. Прощаться… надо. — проговорил Денки, крепко обжимая плечо Киришимы.       — Ты не хочешь?       — Да… не хочу… Эйджиро, мне страшно. — Денки задрожал.       — Солнышко, ты чего? — Киришима обнял любимого.       — Мне страшно представлять, что будет завтра… Если нас… посадят? Когда отец узнает, что я сделал, он будет в гневе, как Бакуго, нет… для меня пострашнее, чем Бакуго.       — Ты продолжаешь говорить так, будто моей вины нет. Я же исполнитель.       — А я инициатор.       — Я ясно мыслил, когда исполнял просьбу. Солнце, может тогда ко мне? Если тебе страшно.       — К тебе? Нет-нет-нет, только хуже будет, он меня хоть из-под земли достанет и, когда найдёт, убьёт.       — Что же тогда? Может мне утром прийти к тебе?       — Не знаю… Папа о свидании не в курсе, следовательно и о тебе. У родителей и завтра выходной.       — Не думаю, что это препятствие. Вот и узнает обо мне. Просто я буду волноваться, он, наверное, кричать на тебя будет, раз ты так боишься?       — Ты хочешь меня защитить?       — Конечно.       — И не побоишься перечить моему отцу?       — Если это касается тебя, то я никого не побоюсь.       — Спасибо конечно… — Денки печально улыбнулся, — Но я не хочу тебя в это втягивать. Не стоит приходить.       — Но…       Денки встал перед ним.       — Пожалуйста… не приходи.       — Х-хорошо… — Киришима был очень огорчён и раздосадован насчёт этого.       — Пока…       — Пока…       Какое-то время они всё ещё стояли, смотря друг на друга, не желая расставаться, они хотели бы остаться друг с другом, убежать куда-нибудь.       — Увидимся завтра? — спросил Киришима.       — Да… Надеюсь, что да… Нужно идти. Пока. — Денки развернулся, начиная уходить, — Ув…       — Подожди! — альфа потянул его к себе и прильнул к губам, застыв с ним несколько секунд в поцелуе.       — Эйджи, какие у нас теперь отношения?       — А какими, ты хочешь, чтобы они были?       — Хочу… встречаться.       — Значит будем встречаться.       — Я один этого хочу?       — Нет. Не один. — улыбнувшись, Киришима чмокнул его в лобик.       За мгновение ока Денки вновь страстно поцеловал его, ринулся к входной двери, чуть не подвернув ногу из-за каблуков.       — Ак-куратно! — запереживал альфа.       — Всё нормально! Напиши мне, когда будешь дома!       — Хорошо!       — Я… Люблю!       — И я люблю!       Денки забежал за дверь и, выглядывая, помахал рукой, затем исчез, захлопнув её. Парень съехал вниз по закрытой двери и сжал руками колени, вздохнув горько.       — Хочу вернуться к нему, открыть дверь и побежать в его объятья… — шептал Денки, — В них так спокойно, защитят меня от всего… — омега прислушался, чтобы уловить какой-либо звук или голос, но не было ни одного даже писка, он только сейчас заметил, что было очень темно, — Родители спят? Ну да… И мне пора бы. Устал…       Не переодеваясь, он прямо в платье повалился на кровать, и был без сил, только скинул туфли с ног. Однако засыпать передумал, когда вспомнил, что попросил Киришиму написать, когда тот будет дома. Денки пролежал около двадцати минут, сжимая в руках телефон, ожидая ответа, номерами они успели обменяться во время прогулки. Ответ всё-таки пришёл, хотя омега уже думал, что тот забыл.       «Солнце, я дома, пишу, как ты и просил. Ты не спишь ещё?»       «Нет, тебя ждал.» — написал ему Денки.       «Ложись спать, выспаться нужно. Я тоже пойду.»       «Хорошо. Спокойной ночи.»       «Спокойной ночи, золотце.»       Пожелав спокойной ночи, прислав друг другу сердечки, они принялись спать, но погрузились в сон не сразу, некоторое время думая друг о друге. Денки приснился прелестный сон, где они оба, как дети, делают, что хотят, веселятся, забивая на мнение остальных, где они всё время вместе и счастливы. Такой сон ему раньше никогда не снился, но когда парень проснётся, он его точно запомнит.       Так наступает утро, и Денки проснулся не от солнца, пробуждающим своим лучом, который бегает по закрытому веку, не от будильника, который он мог бы забыть выключить вчера, не просто его организм решил вернуться в реальность из мира снов — не всё это. Его буквально скинули с кровати с криками. Ничегошеньки омега понять не успел, как получил мощный подзатыльник. Обычно Денки выглядел утром как поношенный, нужно было дойти до ванной, умыться, выпить воды, а уже потом проснуться. Но сейчас сон, как рукой сняло, он на полу взирал снизу вверх на своего отца, который был неистово зол.       — Ты меня слышишь?! Ты что натворил?! Попытка кражи?! ЧТО ЭТО ЕЩЁ ЗНАЧИТ?!       — П-п-пап, подожди… я объясню…       — ОБЪЯСНЯЙ!       — Перестань кричать на него! — мама Денки влетела в комнату на его защиту.       — Ты слышала, что полиция сказала?! Не смей защищать его!       — Давай поговорим с ним нормально!       — С ним БЕСПОЛЕЗНО нормально разговаривать! Он только гнёт свою линию! А теперь выдал ЭТО! С КЕМ ОН ТАМ НА СВИДАНИИ БЫЛ, ЧТО ЕМУ ВЗБРЕЛО В ГОЛОВУ ТАКОЕ! ДА И ЕЩЁ И ТОТ ПАРЕНЬ ИСПОЛНЯЛ ЭТО! КТО ТОТ ПАРЕНЬ?!       — УСМИРИ СВОЙ ПЫЛ! НЕМЕДЛЕННО!       Родители Денки кричали друг на друга, как резанные. Отец порицал сына, а мама защищала. Это была их вторая ссора за всю жизнь. Денки был маленьким, когда родители разругались вдрызг, слышались не просто крики, а звенящие вопли, малыш видел происходящее собственными глазами и слышал собственными ушами. Малютку то очень напугало, он разревелся навзрыд и своим плачем остановил ссору, но после произошедшего родители несколько дней не разговаривали, что сильно давило на эмоциональное состояние мальчика. С тех пор Денки панически боится, что они поссорятся. На глазах парня навернулись слёзы, он рванул прочь, чтобы не видеть этого.       — А НУ СТОЙ! — крикнул ему отец.       А Денки хотел пропасть из этого места. А на пороге его встретила полиция.       — Вы гражданин Денки Каминари?       Денки пару секунд втыкал в них из-за незначительного головокружения.       — Я… да я. Вы меня в участок забрать хотите?       — Да, вы обвиняетесь в инициаторстве попытки кражи.       — Хорошо. Наручники не надо. Я сам дойду.       Даже не вытирая мокрые глаза, он покорно проследовал к полицейской машине и сел в неё. В ней уже сидел его новый возлюбленный и исполнитель кражи.       — Эйджи! — Денки бросился к нему в руки.       — Солнце! — Киришима сжимал его в своих объятиях, как редчайший самоцвет, целовал его в волосы.       — Э-эйджи… м-мои роди-ители… — полились не успевшие засохнуть слёзы.       — Что случилось?!       — О-они раз-зру-угались… в-вдребезги… Это моя вина! Что я за дурак такой! — Денки рыдал и рыдал, а футболка Киришимы впитывала его слёзы.       — Ты не дурак! Не говори так!       Плач омеги становился громче и громче. Альфа гладил его по спине, голове, целовал в лоб и волосы, приговаривая:       — Всё… Всё будет хорошо… Хорошо… Тише, родной. Я с тобой.       Ребят задержали, а потом допросили. Оба во всём признались, не отрицали свою вину. Денки буквально на коленях ползал, чтобы «пощадили». Но не его. А Киришиму. Потому тот мало того, что пытался украсть вино, но и причинил телесный вред охраннику. В полиции их раскаяния учли. Но последнее слово будет за судом.       Кто бы ни взглянул на них, не подумал бы, что это какие-то преступники, что они что-то пытались украсть. Обычные молодые студенты, влюбившиеся по уши. Но напортачили по глупости. Некоторые полицейские говорили между собой:       — Разве они похожи на воров? И вообще на каких-либо преступников?       — Нет.       — Тот, что с красными волосами… Вообще не поверишь, что он долбанул охраннику по башке бутылкой стеклянной. Он крупный, но глаза то добрейшие.       — Согласен. Может он не совсем специально?       — Но крали то специально…       — Глупость… — вдруг сказал один самый старший из них, лет пятидесяти семи.       — А?       Все с полным недоумением вылупились.       — Глупость по молодости. Одному в голову взбрело, другой не захотел расстраивать пассию. Молодёжь… Все ошибки совершаем, особенно в молодые годы, и они имеют разные последствия. Это их очередной урок, хотя его последствия могут быть не очень хорошими…