I Miss You

Сумерское утро наполнено прохладной свежестью. Мягкие лучи солнца заставляют Аль-Хайтама открыть глаза и лениво потянуться. Сегодня у секретаря Академии долгожданный выходной. Он больше не исполняет обязанности мудреца и может наконец-то отдохнуть в тишине. В такой удушающей тишине. Кавех взялся за какой-то важный проект и, наспех собрав сумки, умотал в пустыню. Не то чтобы Хайтама интересовали подробности строительства - он не особо вникал в воодушевленную болтовню соседа, как обычно уткнувшись в книгу, но успел уловить самое важное - Кавех вернется только через два месяца. Ну и ничего страшного, представилась прекрасная возможность пожить в спокойствии и уединении. За прошедшие с момента отъезда соседа три недели Аль-Хайтам полностью отказался от этой мысли. Тишина и пустота дома только сильнее давили на него. Чего-то не хватало. Точнее, кого-то. Как будто из привычного пазла жизни вытащили деталь. Или даже несколько. Дни начинались с мучительного взгляда на календарь и осознания, что функционировать как раньше ему не удастся. Именно функционировать, ведь на жизнь происходящее окончательно перестало быть похожим уже три недели назад. Погрузившись в эти мысли, Хайтам не заметил, что по привычке налил две чашки кофе. Снова. Фыркнув, секретарь закатил глаза и чуть не удержался от того, чтобы стукнуть себя по лбу. Что ж, признание проблемы - первый шаг к её решению. Прошла ещё неделя. Аль-Хайтам решил, что он медленно, но верно сходит с ума. Ему периодически мерещился скрежет ключа в замочной скважине и звук тихих шагов. Все поверхности в особняке покрылись толстым слоем пыли. Казалось, что с его хозяином произошло то же самое. Кавех вряд ли был бы доволен, а может и устроил бы скандал. А потом закатил глаза и пошёл за тряпкой, причитая о том, насколько Хайтам не приспособлен к существованию, как рискует однажды задохнуться, да и как бы он вообще без него жил. Действительно, никак. Утопал в книгах, зависая на одной и той же строчке, мысленно находясь где-то очень далеко. Об одной мысли о светловолосом соседе, отчитывающем его за что-то незначительное, но забывавшем о произошедшем спустя пару минут и возвращавшимся на диван в гостиной с новыми историями обо всём на свете, на губах Аль-Хайтама появлялась легкая улыбка. До возвращения Кавеха оставалось две недели. Может, написать ему? Нет, глупости, он наверняка выкинет письмо, даже не распаковав, как только увидит имя отправителя. Перед отъездом архитектора они снова поссорились из-за какой-то мелочи. Хайтам никогда бы не признал, что был не прав, но в глубине души безмерно корил себя. Он никогда не хотел задеть Кавеха по-настоящему, молча мирился со всеми нарушающими покой выходками соседа, высказывая что-то неодобрительное лишь для вида. Потому что так было привычно. Но было ли правильно? Наверное писать соседу всё же не стоило. У Хайтама определенно были проблемы - ни один из древних языков, в которых он был экспертом, не мог выполнить своей важнейшей функции - выразить чувства. Оставалось только ждать и надеяться, что всё наладится как-то само по себе. Главное, чтобы у Кавеха всё было в порядке. И чтобы он вернулся. Вымотавшийся после дороги архитектор переступал с ноги на ногу у входа в особняк, пытаясь собраться с силами и всё-таки постучать в чёртову дверь. Ключи на этот раз были при себе, но открывать самому не хотелось. Тяжело возвращаться, когда не знаешь, ждут ли тебя вообще. Что говорить, как себя вести, не встретят ли его на пороге собственные вещи и вообще, не сменил ли Аль-Хайтам замки. Кавех дёрнул ручку на пробу, и дверь с тихим скрипом отворилась. Что ж, одной проблемой меньше. Вся усталость испарилась под натиском тревоги. Однако в прихожей его уже ждал хозяин особняка, оперевшись на стену, скрестив руки на груди и молча осматривая соседа спокойным взглядом. Вроде бы, всё как всегда и его даже не собираются выселять. Мысленно выдохнув с облегчением, архитектор скинул сумки и принялся разуваться. Хорошо было бы поскорее принять ванну. Чего Кавех точно не мог ожидать, так это то, что вместо приятной горячей воды с кучей пены, он окажется в крепких объятиях Аль-Хайтама. На удивление, гораздо более приятных.