***
Я помню, как он схватил меня за shiyu своей огромной лапищей в первый raz и выдворил в мою комнату, швырнув на кровать чуть ли не с размаху, sammy приложив меня об косяк. - Ты не пойдешь к ней, она нищебродка и воровка! - раздавался мужской бас на всю комнату, заставляя меня вжаться спиной в простыню,- она энергетический вампир, она делает тебя только хуже, окончательно испортит, хотя казалось бы, куда хуже. Это не та девушка, которая тебе нужна. Не та! Посмотри, во что ты одет, послушай свою речь, этот сленг, этот имидж. Ты не уличная бродяжка, не позорь свою семью. Честно вам говорю, тогда я не вымолвил ни slova, не произвел ни единого жеста или zvooka. Но стоило ему уйти и закрыть за собой дверь на klootch, как ярость, давно копившаяся внутри, вдруг вырвалась громким несдержанным матом отчаяния, ударами по мятой простыне, вырванными пуговицами на моей рубашке. Эта девушка была мне нужна, она была моим смыслом проживать новый день. И тогда я сбежал. Собрал рюкзак с какими-то бесполезными veshch , которые не спасали ни от холода ни от жары, и двинулся на улицу. В мир, который я любил куда больше, но жёсткая rooker родителя вновь ухватила меня за ворот и затянула обратно. Мне было всего шестнадцать, я был ещё не готов. - Слушайся отца,- говорила em и сжимала мое плечо с новой силой,- он лучше знает. Не надо позорить нашу семью такими выходками, мы тебя не так воспитывали. Выходками? Но я lubbil ее. Ту девушку, живущую в Вестминстер, насколько бы не славился этот район своей зашкаливающей преступностью. Я готов был нарваться на пулю, готов был перешагнуть любой труп, чтобы оказаться рядом, так что ни ее, ни отцовская хватка не смогли бы удержать меня. И я сбежал снова. - Билли? - спросила она, стоило мне неловко перевалиться через оконную раму. Она спала, когда я бесцеремонно залез в ее окно первого этажа, спиленные решетки позволяли делать это хоть по сто raz на дню. - Привет,- улыбнулся я и поймал в объятия ее все ещё вялое после sneety тело,- ты в порядке? Прости, что не мог прийти, родители... - Я понимаю,- говорила она и тянула меня за собой в постель,- отдохни немного. У тебя был трудный день, да? Я согласно мотал gulliver и упал в пахнущую ее духами постель. Прижался к ней со спины, вдыхая аромат шампуня от волос. И растворился в неге ее тепла. Нас разбудил стук в дверь и grohzny голос отца: - Выламывайте, я не намерен ждать. Потом треск металла и древесины, его массивные шаги и твердая хватка на шкирке. Девушка в непонимании кривится, пока полиция не хватает ее под руку и не пихает к полу, заламывая запястья. - Что ты творишь?! - кричу я, пока он тянет меня за предплечье и выкидывает в парадную. - Ты идёшь со мной,- вместо ответа говорит он и толкает в спину,- твоя бездарная девка всего лишь воровка. Я попросил пробить ее личико по базе данных. Кто бы сомневался, что она ограбила киоск не так давно, лицо засветилось в списке разыскиваемых. И вот я снова в доме, прикованный, словно пёс на цепи. Отец чуть не содрал с меня шкуру армейским ремнем, прошелся им по всем бокам и спине, оставил ужасные болезненные полосы, не дававшие спать. - Ты идёшь на охоту,- не спрашивает, а утверждает он, и я молча встаю, начав собираться. Он наблюдает, читает каждое мое действие и едко комментирует любое движение. Стоило мне собраться, как он говорит: - Твоя девица в тюрьме за грабеж,- его goloss проносится словно эхо в моей голове,- вернее приговор ещё не вынесли, но все и так ясно. И если хочешь знать мое мнение - я рад. Искренне рад, что такое дерьмо как она заслуженно получила свое место. Он смеётся и выходит за дверь, а внутри у меня пустота и ненависть, решившая эту пустоту уничтожить, смешать с ничем. Если бы я попробовал описать это чувство, то непременно начал бы глотать слова. Эта ярость сжирает тебя с головой, обрушивается волной. Я молча беру свое ружье и выхожу на улицу следом. Мы идём к лесу. Мать, неуклюже натянув на бегу sabogy , последовала за нами, говоря, что тоже хочет подышать свежим воздухом. Я иду словно в тумане. - Охотимся на зайчиков,- ехидно говорит он ей на вопрос о том, что мы собираемся делать,- как всегда. Посмотрим, на что он способен. Я медленно отгибаю затвор к поясу, выталкиваю патрон из патронташа. Все так, как он учил. Подношу новый к зарядному отверстию и с силой вдавливаю, все действия словно на автомате. Щелкаю затвором и поднимаю ствол в сторону опушки, где маячат маленькие детёныши кроликов. - Убей их,- ликует em в вполголоса,- ты сможешь, Билли. Только подожди, я встану с другой стороны, мне не видно. И идёт прямо передо мной, пренебрегая всеми мерами безопасности, но pee подходит быстрее, требует ее уйти с линии огня и обойти за спиной. Может, он думал, что я отведу ствол, когда встал передо мной сам, может, слишком испугался за мать, считая меня неосторожным bratchny . Я уже никогда не узнаю, что его мотивировало шагнуть вперёд в радиус поражения. Мать касается моего плеча ровно в тот момент, как я отвожу оружие в сторону. В сторону отца. Я, не сомневаясь ни секунду, спускаю крючок и кидаю все на самотёк. Больше никаких унижающих избиений ремнем, никаких долгов перед семьёй, мозолящих их glazzballs проступков и запрещённой в обществе любви между разными социальными группами. Только выстрел, один единственный, словно точка в конце предложения. Завершающий этап. Отец падает наземь, и мы вновь здесь, в моменте всепоглощающего ужаса от увиденной картины. Мать кричит так ослепительно gromky , что закладывает ooko . Я замер, словно парализованный. Тихо шепчу о том, что не хотел. Что это вышло случайно, что я не направлял специально ствол. - Мам, я не хотел! - creech , оборачиваясь к ней рывком, но она меня не слышит. Smot сквозь меня, зрачки ее сузились до размера риса,- мам?.. Подхожу медленно, но она не реагирует. Чуть трогаю плечо, как вдруг она вздрогнула всем телом и ринулась в сторону. Упала, вновь поднялась на ноги и с криком умчалась в дом. Я обернулся назад, смотря на распластанное тело на земле. Сказал тихое: - Ты этого заслужил, ублюдок... И медленно пошел в сторону дома, откидывая дробовик. - Звони в полицию, мам,- крикнул я и заранее встал на колени, подняв руки за gulliver ,- звони в полицию.***
Это были странные времена, скажу вам честно. И даже несмотря на мой юный возраст в шестнадцать лет, мне дали срок в соответствии с законом о детях и подростках 1969 года. - Осудим на ограничение свободы до тех пор, пока это угодно ее Величеству,- сказал судья так, словно заученную мантру,- суд учёл то, что подсудимому на данный момент времени нет восемнадцати лет и убийство было совершено по неосторожности при обращении с помповым дробовиком Webley & Scott, предоставленным его отцом и зарегистрированным на его имя. До этого прокурор vyyebal из меня всю душу бесконечными вопросами: - Скажите, Билл, отец учил вас, как обращаться с оружием? Я медленно встал, держа перед собой скованные руки. - Да, сэр,- ответил я абсолютно опустошенным голосом. - И вы знали, что вы зарядили его и направили в сторону отца? Я задумался и ушел в себя, отвечая далеко не сразу: - Нет, сэр,- выдавил я,- кажется, он вышел передо мной в тот самый момент, как я стрельнул в кроликов. Em хотела подорваться и убежать из зала, но мисс Кристин, ее лучшая подруга, удержала ту за платье и попросила пережить ещё пару минут до озвучивания моего приговора. Ее всю трясло, слезы бежали по щекам и goober ручьями, и мать утирала их tashtookom . Я смотрел на эту сцену краем глаза и думал, что я разрушил тем выстрелом не только свою jeezny . - Значит, вы утверждаете, что ваш отец по неосторожности вышел перед вами, хотя являлся отличным охотником и всегда соблюдал меры безопасности? Я чуть не засмеялся от абсурдности собственных слов. - Да, так и есть. Он отвлекся на мать, которая раньше не ходила с нами. Повисла тишина, и что-то злое во мне упивались собственной непоколебимостью, бесстыдной ложью, силой держаться под натиском суда, видом напыщенной невиновности. - Почему вы использовали помповый дробовик при охоте на кроликов, Билл? Ведь это оружие не подходит для мелкой дичи. Я замер, словно погрузившись в транс, а выйдя из него сказал: - Отец любил взрывать их бошки. Поднялся гул, мать всхлипнула куда громче и все же вырвалась, убежав из зала. Я шокировано, поняв смысл своих слов, уставился в стол, подгибая брови. - Учитывая то, что ваша мать, как свидетель, подтвердила эту версию событий, суд приговаривает вас к временному содержанию в закрытом заведении для мальчиков в Редгилле и прохождению полного психиатрического обследования в целях выяснения наличия или отсутствия психических заболеваний. Также вам предоставляется ответственное лицо для осуществления надзора. Вам понятен приговор? - Да, сэр. Я согласно кивнул и даже не обернулся на судью, когда меня взяли под руки и повели из зала. Я не поднял головы и, кажется, даже не думал о том, что со мной будет дальше. Чем бы оно ни было, мои руки уже в krovvy , так что нет смысла сдерживаться, нет смысла исправляться, нет смысла стараться. Самое страшное, что я понял для себя - что не сожалею и не сочувствую, а значит, меня нельзя исправить. Но это не значит, что я не сделаю все, чтобы вновь обрести свободу.***
- Все идёт от неверия,- говорил утробный мужской раскатистый бас, проходясь по всему залу и задевая каждого vecka , собравшегося здесь,- от неверия в Бога. Если бы вы, ублюдки, знали, что за ваши преступления делает Бог, то вы бы порадовались тому, что оказались здесь. Это считай детский лагерь для таких ушлепков, как вы. И конечно, вы не изменитесь, потому что и не хотите меняться. Кто-то из вас убил человека, и этому засранцу не повезет на божьем суде, а кто-то совершил грабёж, этому тоже не повезет, уверяю вас. Так что вы можете пудрить мне мозги, можете! Но это не спасет вас. На самом деле ничего не спасет. Я толком и не слушал, сполз на раскладном стуле почти полностью и скрестил lapy на groody. Плевать, что говорит этот starry kashka, плевать, о чем шепчется народ, плевать на всех амбалов, стоящих по углам и на массивные решетки на окнах. - Я так не думаю, друже,- выкрикнул чей-то sarky голос, и я в непонятках вышел из дрёмы, оборачиваясь,- я думаю, что Bogu давно до нас нет никакого дела. И на тебя в том числе, kashka. Кому нужен такой кусок cala как ты, а? Смотря из стороны в сторону поверх лысых голов я зацепился за одну с отросшей за время пребывания здесь шевелюрой, повернутую назад и вещавшую уже в сторону plenny исправительной skolliwoll . - Какого черта вы позатыкали свои pizdaki? - спросил парень и распрямился полностью, тыкая в нас пальцем,- поубавилось прыти, как вас посадили на цепь, верно? Вы даже не можете слова сказать этому обсосу в форме, хотя вчера на улице выбили бы из такого все der'mo! Амбалы по углам начали опасно шевелиться и приближаться к сидящим. Некоторые уже продирались сквозь них в сторону шумящего и разводящего панику шкету лет пятнадцати. Тот же в свою очередь ржал и улыбался, перепрыгивая через сидящих и убегая из стороны в сторону от подступающих chasso . - Алекс,- устало проговорил вещающий праведник и обперся о собственную трибуну на сцене локтем, подпирая голову,- мы же это обсуждали, сынок. Такого дерьма как ты ещё поискать надо, тебе очень повезло, что на момент преступления тебе было всего четырнадцать лет, пару месяцев оставалось до пятнадцати. Не провоцируй судьбу во второй раз, прекрати ерничать! Неужели полугода нахождения здесь было мало, чтобы хоть что-то понять? Названный Алекс лишь смеялся в ответ на эту бесполезную попытку воззвать к голосу разума и скрывался среди сидящих от грозных бугаев с дубинками наперевес. Его обступали со всех сторон, и круг довольно быстро сужался. - Ну что вы, мистер Грин, так позеленели,- спрашивал он, уворачиваясь от какого-то moodge , пытавшегося схватить его за предплечье,- я выйду, выйду, вот увидите. Просто хочу поприветствовать новеньких, дать понять, что они не туда попали. Новеньких? Это он про меня или таких же как я новоприбывших и ещё не узнавших все правила игры в этом заведении для трудных nadsat . И сейчас, демонстрируя это, Алекс заявлял о своей безнаказанности, о том, что все эти напыщенные речи не имеют никакого смысла. - Ну поймайте вы его уже! - закричал плешивый дед и тыкнул в скачущего словно саранча пацана в середине толпы,- кто-нибудь, схватите! В прошлый раз он сломал нам десять стульев. И я встал, распрямившись в полный рост, на ходу размял суставы. Поднял за шкирку вперёди сидящих, отодвинул тех, кто неловко перекрывал мне путь, и пошел напрямик. Я был большим, возможно, даже сейчас таким и являюсь: массивные плечи, тяжёлые кулаки, бычья шея. Годы тренировок с моим отцом не прошли даром. Все ради того, чтобы месить litsa выскочкам в детской колонии, все так, как и задумывалось. Алекс не видит меня со спины, уворачиваясь от rozz и переходя назад с ряду на ряд. Он не рассчитывает на то, что кто-то может нагло предать его из своих же. Те, что были перед ним, лишь воодушевленно улюлюкали и скандировали "давай их, Алекс", но не я. Подошёл сзади и взял его в захват, заткнул shiyu сгибом локтя и потянул на себя, удерживая. - Попался,- сказал я ему на ooko с явной издёвкой,- ничего личного. Мне просто нужен бонус за хорошее поведение. Алекс кряхтит, вырывается, вцепляется ногтями в мою кожу и дёргается словно в судорогах. Возможно, я сжал слишком сильно и совсем перекрыл ему кислород, но мне было, прямо скажем, все равно. Толпа завыла, кто-то ударил меня со спины в бок, но я даже почти не почувствовал, лишь в неприязни поморщился. - Отошли все! - взревел мент и перехватил Алекса, вырывая из моих "объятий",- молодец, сынок. Ты все сделал правильно. - Крыса! - взревел бушующий парень и взмахнул ногой в мою сторону, желая ударить в живот,- мразь! Кричал он ровно до того момента, пока дубинка уже другого грозного полицая не рассекла ему скулу. Новая волна гула прошлась по залу, кто-то кинул первый ботинок, а дальше их стало во сто крат больше. Пленники, как я их называл, снимали свою обувь и кидали в нашу сторону и в сторону сцены, где этот недоносок в рясе спрятался за трибуну. - Бейте их,- повизгивал он,- мочите! Я со вздохом прикрыл лицо pletchom и зацепился взглядом за улыбающуюся morder перед собой. С разбитой goober , окрашенной кровью, его улыбка казалась не слишком дружелюбной. Кажется, он наслаждался хаосом, который смог устроить, наслаждался вскриками, толкучкой, ударами дубинок и визгом свиньи на сцене. И только мы с ним оставались в относительном спокойствии, моя - от усталости, его - от наслаждения происходящим. А потом мы переглянулись, и он, сумев вырвать руку из захвата полицая, провел большим пальцем по gorlu и указал на меня, говоря этим самым, что наша вражда не скоро кончится.***
И она не кончилась, потому что этот настырный фрик просто не мог отлепить от меня пронзительного взгляда. Его глаза были голубыми, и кто бы знал, как я ненавижу подобный цвет. У lewdies с такими радужками получается залезть к тебе в душу просто смотря в твою сторону, от этого хочется морщиться и передергивать плечами. Так что сидя на обеде в общем дворике, проходясь по коридору, ты мог почувствовать этот настырный и борзый взгляд на твоей спине. Впервые, когда его выпустили из карцера за dratsing , мы встретились на общей прогулке. Парням разрешалось бегать кругами, заниматься на простеньких тренажёрах или сидеть за столиками, тупя вникуда, чем я и занимался в первые дни, находясь в апатии. - Эй, урод,- услышал, прекрасно узнавая этот дерзкий тон,- хорошо тебе сидится здесь, а? Мелкий шкет. Насколько я знаю со слов "свиньи", как я прозвал орущую со сцены мразь, он был меня на год-полгода младше, а вел себя куда хуже заявленного возраста. Никакого осмысления, никакого понимания. Лишь детский инфантилизм и игра в baddiwad парня, у него нет ни шанса выйти по УДО. - Ищешь неприятностей? Снова? - вместо ответа сказал я и сразу же встал, показывая ему разницу в росте не в его пользу и мышечную массу. Но, кажется, это лишь раззадорило его, и он с интересом скривил ухмылку, чем-то напоминая дикую лису, на которую мы охотились с отцом. На скуле багровеет синяк, goober рассечена и медленно срастается, сам он выглядит помято и взъерошено, словно уличная бродяга. Я, не видя смысла спорить с таким глупцом, просто сел обратно, теряя весь интерес. - Ты решил подмазывать этим...- он обернулся, тыкая большим пальцем за спину в сторону chasso ,- этим цепным псам? Знаешь, козлов здесь не любят, ой как не любят. Думаешь, за содействие и хорошее поведение тебя отпустят пораньше? Как бы не так, думаю, ты попросту не доживешь, bratty . Звучало как угроза, так что я заставил себя сосредоточить внимание вновь на его худой фигуре перед собой. Не сказать, что выглядел он совсем оборвано, все недостатки идеально скрывало его через чур смазливое и милое лицо, никак не сходившееся с внутренним миром такого zasrantsa . Это был обман восприятия. Обычно таких парней вы видите на телеке, а не в тюрьме, их красивые черты копируют художники для своих картин. В общем, этот чувак просрал все шансы на хорошую жизнь, и этот смазливый ebalʹnyk засветится максимум в бланке на розыск. Неудачник. Я прыснул от собственных мыслей и посмотрел sarky , от чего veck в непонимании скривился. - И хуле смешного? - спросил он, явно выходя из себя от того, что я не воспринимаю его всерьез. - Ты меня что-ли завалишь? Да тебе кишка тонка, посмотри на себя. Ты даже не прошел пубертат. Алекс смутился, не зная значение последнего слова, и автоматически принял его за оскорбление. Ну конечно, кто бы сомневался. - Пубер-че? - спросил он, лишь сильнее хмурясь и поджимая губы словно обиженный ребенок. - Ты щенок, проще говоря,- огрызаюсь я и встаю, не желая продолжать этот тупой диалог,- нет смысла тебе ничего объяснять. Я подозревал, что детское исправительное учреждение не будет содержать интересных личностей, дабы разделить с ними тяжкую ношу, но находить здесь откровенных придурков было куда страшнее. - Ха, и что ты предлагаешь? Подлизывать этим гандонам? - не унимался он и проследовал за мной, наблюдая, как я сажусь на тренажёр и начинаю подтягивать собственный вес. - Подсасывать в твоём случае,- издеваюсь я, и Алекс еле сдерживает себя от взаимной колкости,- нужно вести себя покладисто, вот я к чему. Не провоцировать, не дерзить, не эмоционировать. И тогда выйдешь по УДО как миленький. Просто не создавать проблем. Слишком сложно для тебя? Парень, кажется, даже задумался над моими словами, но ровно до того момента, как какой-то прыщавый дрыщ не пихнул его случайно в бок и не заставил пошатнуться на месте. Конечно, все закончилось dratsing , ведь этот несдержанный bratchny просто не мог вести себя спокойно. Он был предсказуемым и импульсивным, так что заслуженно получал свои синяки и тумаки. Это точно.***
Мне назначили психиатра, как и обещал суд. Это был грузный moodge с узким подбородком и непомерно большими otchkies с золотистой окантовкой. Litso его было бесстрастно и холодно, так что я сразу понял, что он пришел сюда не для того, чтобы действительно вникнуть в ситуацию, а для заключения экспертизы, благодаря которой меня могли признать либо вменяемым либо yebanutym . И я даже не знал, что хуже. - Я, по правде, не намерен растягивать это слишком надолго,- говорит он, и я согласно киваю, делая для себя заметку, что прекрасно умею читать людей и их намерения,- и мне, прямо скажем, не интересна ваша тяжёлая судьбинушка, можете даже не хвастаться. Выдаю безразличное "Окей, док", чем полностью удовлетворяю его самомнение. - Я спрошу лишь про события того дня и дней, его предшествующих. Что на самом деле случилось, Билли? За что ты убил своего отца? Я кривлюсь, прекрасно различаю эту манипуляцию и попытку вывести меня из равновесия, но я все ещё крепко стою на ногах. - Как и было сказано в суде,- чеканю я словно мантру,- это было убийство по неосторожности, потому что отец отвлекся на мать и вышел в зону поражения. Я никогда не был зол на него, да и не было у меня таких причин. Я совершенно здоров и раскаиваюсь в содеянном, что вы ещё хотите услышать? Док откладывает тетрадь и ручку, показательно тянет с себя очки и кладет на стол. Перекидывает ногу на ногу и делает меланхоличный вид. - Я хочу знать правду, Билли, вот и все,- расслабленно говорит он,- видишь ли, я уверен в том, что ты убил отца, потому что ненавидел его. За то, что он пытался оборвать твои связи с уличной бродяжкой. Ты верно не знал, но у твоего отца был личный дневник с пометками и замечаниями, и как же часто там упоминалась Эмбер Челси. Он называл ее... Док быстро посмотрел в досье и вновь обернулся на меня с неподдельной хитрой ухмылкой: - Уличной крысой. И он не хотел, чтобы такой как ты связывался с бомжихой. Мотивация его убить читается, друг мой. Но суд не может полагаться лишь на личное мнение, иначе ты сел бы на пожизненное. А мы ведь не хотим этого? Просто скажи правду. Ты же знаешь, это врачебная тайна, все сугубо между нами. Если есть психическое заболевание, тебя переведут в психиатрическое отделение и помогут. Скажи правду. Я хмыкаю и киваю на прикрытый журналом диктофон, который я заприметил сразу же, войдя в его кабинет. - А это, я погляжу, ваш личный домашний попугай? Почему вы, врачи, так часто лжёте, а? Сугубо между нами? Ложь раскрылась, не успев развиться в полномасштабную клоунаду, так что я повторил все тот же сценарий про pee . Психиатр совсем поник. - Ну а эта шл...- он покосился на мои сжатые в раздражении кулаки,- девушка, которую ты "так любил"... Она достойна смерти твоего отца, этой бесполезной мести, а? Или она была пустышкой, а ты потратишь большую часть жизни на сожаление о упущенной свободе и молодости? - Нет,- говорю я на все его вопросы,- она была всем и сразу. Но я не из-за нее убил отца, я убил случайно. И я выйду очень быстро, увидите. Наверно поняв, что из меня бесполезно тянуть правду, он сдался. И довольно быстро. Я вышел из его кабинета донельзя уставшим и высушенным, словно изюм. На меня сразу же надели наручники и повели в свое крыло. Проходя мимо комнаты Алекса, я заметил, как он с интересом привстал на кровати, смотря на меня вопросительно. Мол что, все сболтнул или догадался схитрить? И я кивнул ему, говоря этим, что я не настолько gloopy , как ему хотелось бы.***
Алекс был навязчивой и мешающейся под ногами мухой, которую было просто невозможно отогнать. Он часто язвил, кидал в мою сторону необоснованные колкости, называл "козлом" в разговоре с другими трудными nadsamy и очень часто задевал физически. - Упси,- комментировал он, подставив в очередной раз мне подножку, но не добившись падения,- я очень неловкий. Возможно, в том и был его коварный план - вывести меня из себя, заставить сорваться, набить ему morder и умыть в krovvy . И тогда не ждать мне УДО ему же в радость, потому что планирование и расчет, как он считает, для слабаков. Лишь хаотичная ярость, лишь бесконтрольные порывы. Глупый олух. И как же у него рвануло бы внутри, узнай он, что я из bugatty семьи, что мать уже готовит крупную взятку, чтобы меня отсюда вытащить. Уверен, он уже расспросил соседей о моей незавидной судьбе и причинах попадания сюда, но так и не добился правды, ведь я начал лгать с первого же дня пребывания здесь: - Новичок, у нас есть традиция,- говорит один из парней, сидящих за моим столом,- мы даём тебе газету со свежими новостями, а ты признаешься, что из этого относится к тебе. Он хлопает бумагой о стол и подталкивает ко мне, я сразу же откладываю ужин на потом, безрадостно всматриваясь в кричащие заголовки: "Жуткое ограбление на Бонд-стрит, преступник ворвался с ружьём..." "Четыре человека ранено, металлическая осколочная петарда взорвалась в самом центре..." "Убийство по неосторожности. Как незнание правил безопасности не освобождает от ответственности..." "Массовая драка, кто виновен в нападениях в торговом центре..." Тыкаю на второй заголовок и сразу же возвращаюсь к pischche , не решаясь говорить подробнее о том, чего не совершал. Эти ребята любили интригу, поэтому вырывали статью не полностью, чтобы самим случайно не узнать правду. Мельком заметил, что в газете не названо имён, а преступник подросток, значит, все сходится. - Ого,- прокомментировал пац и передал соседу обрывок газеты,- я так и знал, что ты какой-то недоанархист, ну не похож ты на грабителя или убийцу. Давайте шекели, братцы, я выиграл. Все, кто сидел вокруг, недовольно вздохнули, но все равно потянулись по carmanam и вывалили golly . Спрашивающий сразу же притянул cutter к себе. - Приятно иметь с вами дело,- сказал он, и я хмыкнул с убедительности собственной лжи. Посмотрев поверх pletcha нового товарища, заметил этот пристальный взгляд голубых глаз, один из них обрамлен синяком. Прошло слишком мало времени с выходки в церемонном зале. - Бред собачий,- тихо проговорил Алекс и склонился над тарелкой, отворачиваясь от нашего столика, а я тогда подумал, что он не такой уж тупой.***
Однажды я не сдержался, и это был тот первый единственный раз, который запоминаешь надолго. Это как первый pol , первый звонок, первые шаги. Ты знаешь, что это событие ценно, что оно является негласной отправной точкой. Так что зажимая Алекса на полу в душевой и молотя его кулаком, я подумал, что вот она - отправная точка моего становления. Это началось утром, когда он в очередной раз пихнул меня в бок и вместо привычного синяка на ребре я увидел порванную форму и кровь. Когда понял, что это прошлись заточкой, а не тяжёлой рукой. Тогда, несмотря на охрану, я перехватил его и зажал кисть с все ещё неубранным лезвием, впаянным зажигалкой в зубную щетку. - Он пытался пырнуть меня! - оповещаю я chasso , и те оперативно подбежали, растаскивая нас в разные стороны, на что не получили сопротивления с обеих сторон. Я видел это ликование на litse Алекса, говорящее мол: "ха, ты как всегда жалуешься старшим, да?". И я даже не понимал, почему именно я привлек столько внимания этого zasrantsa , почему он словно настырная злая собака crark на меня каждый раз, как я прохожу у его метафорической клетки. А сейчас я настолько его разозлил своим существованием, что заставил напасть, вгрызаться себе в шею? С этой дворовой псиной пора было что-то делать, и ни один из цивильных методов воспитания не казался действенным. - Какого khrena ты творишь?!- со злостью спросил я его, но тот лишь загадочно улыбнулся. - Выкидываю мусор,- ответил он и пожал плечами,- богатеньким обсосам не место здесь, вы вечно привилегированные, напыщенные индюки. Что, твоя мамочка выкупит твою задницу, и ты снова пойдешь творить свои merzky делишки? Я слышал, о чем вы говорили с ней при личной встрече. Так передай ей, что невозможно откупиться от смерти, особенно если ты общепризнанный козел... Отлично, этого следовало ожидать, и я, кажется, прекрасно знал, что обычно делают в такой ситуации - заявляют о себе. И заявить нужно было gromky , да так громко, чтобы услышал каждый. Немое послание: "полезешь ко мне - snuff it " должно было прокатиться по всем залам, по всем комнатам и карцерам. Это то, что мне нужно было сделать - поставить его на место. - Хорошо, урод,- ледяным тоном произнес я, чуть наклоняя gulliver вниз, смотря исподлобья,- ты получишь того, чего добивался. А потом смешал его лицо с полом в душевой, стоило толпе парней заранее по моей просьбе уйти, оставив нас вдвоем. Позвонив матери, я попросил несколько блоков сигарет и кофе, так что подкупить их было совсем несложно. Алекса недолюбливали многие. Тогда я и окрасил кафель его krovvy , но не получил должного удовольствия. Алекс не ныл, не сопротивлялся и даже не удивлялся тому, что с ним происходит. Отдался ситуации, гадко ухмылялся и оголял розоватые от кровавой слюны zoobies . И, черт бы его побрал, он стал ещё красивее, чем был. Я собирался убить его, но просто не смог. Я хотел оправдаться тем, что это была самооборона, но подростки вокруг так или иначе поняли бы, что это вызов. Громче заявления и быть не могло, я смог бы закрепить свой авторитет сразу же, показать, что на меня лучше не лезть, но с занесённым над Алексом кулаком я вдруг изменил все планы. Он меня искренне достал, но, кажется, я ещё не дошел до точки кипения. - Получил, чего хотел? - спросил я, заглядывая ему в лицо, и он неоднозначно хмыкнул. - Не совсем,- признался он, проводя yahzickom по клыкам, сглатывая металлический привкус,- ты как всегда сделал все как богатей - подкупил парней, подключил связи. А еще ты должен был спалиться перед охраной, а не делать это втихаря как крыса, которой ты и являешься. Хотел заявить о себе? Ничего не вышло. Попробуй снова. Это было пустой тратой времени, так что я довольно быстро отпустил его и мокрый с головы до пят вывалился в общую маленькую раздевалку. Быстро натянул штаны на влажное тело и также быстро расправился с остальной униформой, надеясь выйти раньше и совершить телефонный zvonock матери. Пора было валить отсюда к чертовой baboochke, какой бы взятки то не стоило. Это же гребаная исправительная skolliwoll со строгим режимом, отсюда можно свалить. Алекс вышел из душевой, держась за стену. Ощупывал языком zoobies и стирал кровь из носа тыльной стороной ладони. Видок у него был меланхоличный, а когда он поднял голову, казалось, что посмотрел сквозь меня. - Ха,- выдал он, выбешивая меня одним единственным словом,- ты ещё скажешь мне спасибо. Если ты хочешь влиться в уличную jeezny, то должен привыкнуть к тому, как важен авторитет. Если ты хочешь быть лидером, то надо заранее пресекать на корню любое неповиновение. Или что, побежишь жаловаться pee and em , когда выйдешь отсюда? - Папочке? - злостно передразнил его я, узнавая в сленге знакомое слово, понимая всю иронию сказанного,- боюсь, ему уже не пожаловаться. Суть в том, Алекс, что я умею приспосабливаться. И я выберусь отсюда своими путями, а потом, уже будучи на свободе, изменю поведение вновь. Мне не нужно твое нравоучение. Советую не лезть ко мне. Алекс хмыкнул и прислонил два пальца ко лбу, отсалютировав. - Учись, пока я жив.***
Я не позвонил матери, не сказал ни слова о dratsing и не предпринял попытки бежать. По правде, слова Алекса задели меня, как и его грёбаный nozh мою кожу. Он резанул по больному, по привычкам bugatty сыночка иметь связи и пользоваться ими. Но я не смогу вернуться к той жизни, которой жил когда-то, если выйду. Мать совсем потерялась в себе, кажется, начала сильно пить. Ее goloss в трубке звучал утробно, словно она говорит из последних сил на пике издыхания. При встрече от нее заметно пахло алкоголем, лицо, некогда ухоженное и намалеванное краской, стало распухшим и приняло синеватый оттенок. На все мои вопросы был ступор и медленный бессмысленный ответ: - Все нормально,- говорила она и совсем не смотрела в мою сторону,- я просто устала. Сильно устала. И я, не зная что сказать, просто клал свою ладонь поверх ее и слабо сжимал в знаке поддержки. По правде, мы никогда не были близки, но это не значит, что я не беспокоюсь за нее. Потом я уходил в свой блок. Сидел в общем зале и тупил в потолок. Em , словно энергетический вампир, одним своим присутствием, выжимала из меня все соки. И как же я контрастировал с энергичным и жизнелюбивым Алексом, который после произошедшего совсем потерял ко мне интерес. Он преподал урок и тут же слился, как вода по трубам унитаза, не объяснив, что он по итогу имел в виду. И для чего были эти уроки уличной жизни. По крайней мере во всем были свои плюсы - в блоке было намного тише, когда Алекс молчал. Он часто слушал пластинки Бетховена, а местный пастор лишь поощрял его порывы познать классику и сжимал pletchy в одобрении. Иногда он мял его плечи долго, что мой взгляд от таких манипуляций становился слишком уж недобрым. Старый педик. В остальном Алекс не делал ничего особенного: он редко сидел в общем зале, закинув nogy на поставленные рядом стулья и читал под zvooky телевизора, gooly в общем дворе и редко устраивал привычные всем драки и разборки просто чтобы выпустить пар. Со стороны он казался милым парнем, обычно на эту наживку и попадаются его жертвы. На смазливый ebalʹnyk, веснушки на щеках, кудрящиеся luscious glory и харизму. Мне недоставало многого из этого, но в основном, конечно, внешности. Я был обычным, с детства и большим по всем параметрам: широким в плечах, высоким и неплох лицом, хоть и имел широкий подбородок и бычью шею. Но все меркло рядом с этим паршивым поганцем, и я завидовал ему белой треклятой завистью. Перевоспитательная школа для мальчиков не была детским лагерем, не была обычной школой или даже отдаленно похожим на нее заведением. Как говорил мистер Грин, это школа жизни, школа обучения поведения в обществе, дабы сделать из отморозков "социально-полезных" lewdies . Естественно, эти утопические желания обычно ничем не заканчивались, а сами nadsy в шутку стали называть друг-друга "социопол", заменяя этим привычное понимание социопата. Надзиратели думали, что слово составлено из двух этих незамысловатых частей, но на деле все было куда подковыристей. Pol - это по надсату "секс", так что звучало на нашем yahzicke это примерно так: ебущий общество. Наименование "социально-полезный" сразу же обрело негативную окраску и применялось исключительно чтобы поиздеваться над ничего не понимающими взрозлыми. - Ты ведь хочешь быть социально-полезным, Алекс? - спрашивает священник и жмёт его плечи, пока тот с упоением вчитывается в Библию. - О да, сэр, конечно,- говорит он, и только знающий может прочитать фальшь в его golosse,- я очень полезный. Я буквально полезнее некуда. Уверен, перед ним иллюзии насилия, голых тел, бесконечного dratsing. Снова и снова кровопролитие, чтобы потом сделать это место местом вечного Содома. Он читает Библию, стелит ангельски, а глаза горят дьявольским огнем. Я бы не смог быть таким обаятельным и злым в то же время. Но это же Алекс - он в принципе ненормальный. Однако его злые речи цепляют, заставляют задуматься, правильную ли стратегию зарабатывания авторитета я выбрал. Алекс говорил, что невозможно стать лидером, не подчинив себе всех остальных. А значит, ты должен вечно о себе заявлять. Если не кулаками, так грамотными словами, так хитростью. И однажды я воспользовался этой формулой успеха: - Эй, Алекс, это мое место,- прозвучал сильный gromky бас на всю столовую,- тебе не терпится собирать свою челюсть по частям? Высокий афроамериканец с отличным мышечным рельефом склонился над моим лучшим из худших врагов и тыкал его в лоб словно нашкодившего котенка. Это была пятница, обычный не примечательный день, который и остался бы таковым, если бы не глупая привычка местных обитателей портить почти все. Алекс сел на его место, Boge . Сделал он то специально, чему я бы ни капли не удивился, или случайно, но факт оставался фактом - все закончится baddiwad . Но сукин сын совсем сорвался с катушек, даже несмотря на то, что сидеть ему здесь осталось всего пару месяцев. Последнее время на Алексе не было живого места. Он словно вцеплялся в это место зубами и когтями, надеясь остаться подольше за свое плохое поведение, но на деле лишь сильнее подгонял себя к выходу. Потому что никто не хотел тратить на него свои силы, потому что он был законченным психопатом, которого невозможно исправить. А может, государство просто не хотело тратить deng на такой кусок cala . Одно было ясно точно - он хотел негативного внимания, что и получал, не заботясь о собственном здоровье и безопасности. - Да? - борзо спросил Алекс и даже не прекратил есть,- что-то я не видел твою черную задницу здесь раньше. Если бы он был не таким gloopym , то понял бы, что связываться со всеми подряд и надеяться, что тебя не пырнут по итогу в brooko - это безрассудная затея. А сейчас, смотря в их сторону, я замечаю, как наезжающий парень медленно достает самодельную заточку из-за резинки штанов и сжимает в кулак. Ну конечно, сейчас смазливой morder Алекса не поздоровится, и единственное, что отделяло его от этой участи, был стол между ними и моя загоревшаяся идея о заполучении всеобщего авторитета посредством драки. Примитивно, но какой контингент, такие и клоуны. Лучшего шанса и быть не могло. Огромная столовая, полная трудных подростков, минимум охраны и большие шансы на успех - я был сильнее, умнее, настойчивее. Так чего мне стоит? Беру свой поднос и уверенным шагом направляюсь к столу Алекса, огибая чернокожего и садясь рядом с нелюбимцем большинства. Естественно, Алекс дёргается в непонимании, когда я швыряю поднос на mesto рядом с ним, когда по-дружески обнимаю за плечо и треплю его voloss . - Вот ты где,- приветливо говорю, все ещё видя шок на его лице,- а я тебя ищу по всей столовой. У тебя какие-то неприятности, druzhe? Смотрю вверх на высокого uyebka с бычьими глазами, налитыми кровью. Ещё немного, и у него пойдет пар из ноздрей. - Проблемы? - спрашиваю его я, на что тот злобно ухмыляется и кивает. - Ааа...- тянет он и наконец-то показывает руку, держащую nozh,- теперь я понял. Ты его ebır ? Крыша пришла? Потому что засранец не может разобраться со своим говном сам, да? Я спокоен, я почти чувствую, как медленно стучит сердце внутри. Я не нервничаю и не переживаю, в отличие от сжавшегося под моей rook Алекса, который явно приходил в непонимании от ситуации, что было мне на пользу. По крайней мере он не будет мешать. - Это твои фантазии, братик,- цежу я и клоню голову, смотря исподлобья,- если ты pidor, то оставь это при себе. И свали от этого стола сейчас же, пока я не встал и не сломал твое лицо. Я спровоцировал его, и увалень кинулся вперёд, размахивая ножом, целясь не то в Алекса, не то в меня. Мой верный друже рядом матерится и откидывается назад, переваливаясь через скамейку и приземляясь спиной на пол. Я же слежу за ножом и резко перехватываю черного за запястье, удерживаю с такой силой, чтобы он разжал свои пальцы. Бью кулаком в его нос и слышу ужасно громкий хруст сломанной перегородки. Тем временем Алекс встаёт и щёлкает пальцами, разминаясь для dratsing . Берет поднос с собственной едой и с размаху припечатывает litso нападавшего. - Ха! - ликует засранец и смотрит на ошарашенного черного,- теперь это место реально твое, ты подписал его, братик. Я держу руки увальня, пока Алекс колотит его подносом, прикладывая все больше силы с каждым разом. В один момент я понимаю, что держать его смысла нет, ведь veck обмяк и потерял сознание, если не хуже. Я отшвыриваю его и хватаю Алекса за предплечье, потянув на себя. Шкет так увлекся, что залез на стол, и я быстро стянул его оттуда. Вокруг уже собралась толпа. Кто-то ржал, кто-то улюлюкал и подогревал драку. Кто-то creech , что нужна помощь, иначе черный откиснет, но было уже все равно. Я привлек внимание, я показал, что лучше не пытаться бычить в мою сторону, а это значит, что я уже получил какой-никакой авторитет. Пора исправлять звание "козла". - Ну и какого khuya ? - злой выкрик, тычек в мою грудь. Смазливая моська Алекса в гневе предстала предо мной во всей своей красе,- я бы и без тебя, урода, справился. В няньку захотел поиграть, а? Я молчу, еле сдерживаясь от smecka. Нет, ублюдок, лишь следую твоим урокам уличной жизни и заявляю о себе, но нужно ли тебе это знать? В один момент в голове появилась интересная мысль о том, как вывернуть эту ситуацию и oobit двух зайцев одновременно - получить внимание и приструнить Алекса на будущее. - Собираю долги,- дерзко сказал я и вернул Алексу тычек в groody , на что тот опешил и отшатнулся,- теперь ты должен мне, это не бесплатная акция. - Хрена с два! - запротивился он и попытался отмахнуться от меня и уйти, но я уже поймал его за шкирку и притянул ближе,- я не просил мне помогать! И я нихрена тебе не должен. Сунешься ко мне - я и тебя завалю! Вздохнув, ухватил его за плечи и поставил ровно, одним тычком пальцем под подбородок заставил смотреть на себя и внимать каждое слово. И Алекс слушал, потому что nazz просто не умел скрывать свои настоящие эмоции и поступки, потому что сейчас он был благодарен за помощь и напуган от того, что черный практически не двигался и не дышал. И все мы знали, чья это вина - его. Если бы plott Алекса подчинялось его грязному rtu, он бы уже напал на меня, но тот стоял как вкопанный, даже практически не моргая. - Ты должен. Потому что когда придет rozz , я возьму вину за драку на себя, а ты заткнешь свой рот и отойдешь в толпу. И этот долг я тебе припомню ещё, спасать твою шкуру слишком dorogo стоит. Иди и не высовывайся. Алекс всё ещё ошарашенно замер, его взгляд метался по моему ебальнику, пытаясь найти причины происходящего, но ровно ничего не видел. Он был озадачен, испуган и даже невинен перед лицом правосудия. Словно львёнок, впервые убивший антилопу, он был к такому не готов. Драки - без проблем, словесные перепалки - того лучше, убийство... Нет, не в свои пятнадцать лет. - Зачем? - тускло спросил он, но я уже пихнул его в толпу, и он врезался во впереди стоящего паца. - Какого хуя, почему, блять, в мою смену это вечно происходит?! - раздался крик со стороны автоматических дверей, и в столовый зал вбежали chasso , расталкивая собравшихся вокруг нас надсов. Стоило им подойти ближе, как я смиренно поднял руки и приветливо улыбнулся, возможно, истерично. - Какого хрена?! - завопил он и присел над парнем, тут же тыкая в бьющуюся венку на shiye , пытаясь найти пульс,- кто это сделал? Признавайтесь! - Я, сэр! - крикнул, все так же смиренно стоя на одном месте,- он напал на меня, это была самооборона. - Самооборона?! - не унимался millicent,- да он уже полудохлый, а ты, кусок дерьма, будешь говорить, что ты ради самообороны это сделал? Излупил его подносом до состояния овоща, теперь мне будешь эту срань затирать? Я молча ждал, когда пройдет тирада, и грузный коп с огромной морщиной посреди лба нагнет меня над столом и замкнет наручники на запястьях. Но тут вмешался он, грёбаный кусок пубертатного дерьма, не понимающий и не оценивающий ситуацию. Все маты мира крутились в моей голове, когда я увидел его макушку перед собой. - Pizdit он все, это сделал я и не скрываю! - кричал он, а я раздражённо закатил glazza и сдержал себя от того, чтобы схватить этого придурка за шкирку и пинком под зад выдворить отсюда,- я, поняли?! И плевать мне, сдох он или жив! Полицай, нащупав наконец пульс, кивнул своим ребятам, и те подхватили черного под руки и ноги и потащили в лазарет. Я же так и стоял с поднятыми над головой ладонями с абсолютно беспристрастным выражением лица. Алекс же крутился и кричал передо мной, ведая rozzu , что мол я просто влез в их конфликт и держал нападавшего. Но коп явно не оценил его стараний и влепил с размаху тяжёлую отрезвляющую пощечину. - В карцер их обоих! Заебали эти дети, даже в обед не дают отдохнуть. Работаешь на износ, так обязательно какая-нибудь погань испортит и без того блядский день. Ну что ты там копаешься?! Коп обратился к подошедшему зелёному охраннику, совсем недавно появившемуся в этом заведении и ещё не привыкшему к такому роду выходкам. - Эм,- только и успел сказать он, когда на него вновь вылился ушат помоев и матов. Алекс стоял передо мной, удерживая покрасневшую щеку так, будто ему кинули tashtook на дуэль, и он не может поверить в это. Пощёчина была унизительной, не спорю, но то, как он ее воспринял, говорит о том, что он будет за нее мстить. Так что я быстро ринулся вперёд и перехватил его в локтях, оттягивая на себя, но тот на удивление даже не стал сопротивляться. - Shoot , я сказал уходить, у тебя осталось два месяца до выхода.- шипел я ему на ухо, а Алекс лишь отклонился от меня в сторону и отвернулся, не желая слушать. - Мне не нужна защита. Я вообще не понимаю, нахрена ты сделал это. После того, как я пырнул тебя nozhom. Тебе че-то надо от меня? Сосать я тебе не буду, никаких долгов. Я пару раз проморгался, пытаясь понять, как Алекс оценил мои слова о том, что он мне должен, и понял, что тот понял все вовсе не так. Идиот, я не это имел ввиду. - ...мне похую глубоко, что нет мест. Ну выпусти значит кого-нибудь, мне учить тебя?! Салага пытался слабо словесно отбиваться от копа, но тот лишь сильнее давил на него, пока он, словно хрупкая тростиночка, не сломался под натиском. - Я сделаю, что могу, с-сэр! - вскричал он и нахмурился, стараясь придать себе грозный вид,- вы двое, за мной! Надеть на них наручники!***
Мест в карцере практически не было, так что я вовсе не удивился, когда нас впихнули в одну. Одна металлическая кровать, один стол и унитаз с вкрученной в стену раковиной. Тут было тесно и одному, не говоря уже о двух больных ублюдках. - А если кто-то захочет срать? - с сарказмом спросил Алекс, и я ответил вздохом на его вопрос. - Значит, другой отвернется.- злостно прочеканил я и сел на "кровать" больше похожую на снятую с петель дверь. Алекс недовольно походил из стороны в сторону и, не найдя куда себя ещё деть, сел рядом, опустив подбородок на колени. Я молчал, он же нервно ерзал. Невооружённым взглядом было viddy , как он нервничает от всей этой ситуации, но я даже не думал его успокаивать. Придурок сам влез и сам получил tolchock в лицо, ничего удивительного. - Кровать только одна,- прервал я тишину, и Алекс поднял голову, оборачиваясь на меня,- делить будем по-очереди. Кто-то сегодня спит на полу, угадай кто. Конечно он понял, что я намекаю на его персону и сразу же нахмурился. От пола тянуло холодом, на улице далеко не май, а решетка на okne легко пропускала любой холодный ветерок. Уже сейчас по его оголенным рукам прошлись мурашки, поднимая волоски как у взъерошенного kota. - Хорошо,- через силу процедил он,- но до nochy я могу сидеть и здесь. Ты же все равно не spat . И быстро подтянул к себе ноги, устраиваясь поближе к стене и подгибая их к груди. Больше с его стороны не было ни zvooka, так что я позволил себе отодвинуться назад и сесть рядом. Тишина, свойственная карцеру, заполнила собой все пространство. Ее прерывал текущий кран, звук капель словно пытка действовал на нервы. - Зачем тебе это, а? - спросил я, прекрасно зная, что Алекс нихера как всегда не понял вопрос,- зачем провоцировать dratsing , зачем нарываться на неприятности? Особенно тогда, когда до выхода осталось так мало. Алекс помолчал пару секунд, а потом со вздохом положил лоб на колени и обмяк. - Как будто на свободе лучше. Черта с два. Меня zaebali там все. Маман и папан, их тупые предъявы, походы к мозгоправам по поводу невменяемости и прочая хуйня. Я непонимающе уставился в его сторону и мысленно оценил, каково мне было на свободе, ведь я мечтал о ней, как птица в клетке мечтает о полете. Я хотел выйти из душной общей комнаты и наконец зайти в свой дом. Большой, светлый и просторный, чтобы найти... Неприятные картинки трупа матери на диване spoogy меня. Такой же образ я видел во снах, начавшихся после того, как она прекратила меня навещать. Она была синяя, в трупных пятнах, изо rta ее тянулась слюна вперемешку со рвотой. Передознулась ли она vellocet или алкоголь поставил последнюю точку, но в моем сне она казалась такой реальной и такой мертвой. Я представил plott отца, лежащее около леса, мать на заблеванном диване, и что-то внутри неприятно щелкнуло. Я тоже не хочу туда. - Я ограбил какого-то старого kashku, подумаешь. Мне не хватало deng , такое часто случается, если живёшь уличной жизнью. А это оказался и вовсе не обычный ded , а какой-то там следователь по особо важным. Но на лбу-то у них не написано, так вот и оказался здесь. Мне было четырнадцать, сейчас уже шестнадцатый идёт. И знаешь чё я скажу - тут лучше, бля, чем там. По крайней мере я могу сломать любому лицо и никто не зачитывает моральные проповеди. Ну кроме священника конечно и тебя, козла. Но вы же мне никто, так что ваше мнение и на khuyu провертеть можно. Что ж, теперь я понял, куда он клонит. Жить насильником среди насилия, это, считай, твоя родная среда обитания. Когда ты выходишь в общество, то сразу ощущаешь себя маргиналом, не принятым большинством. Ты вряд-ли изменишься и вряд-ли общество когда-нибудь ввергнется в хаос и позволить тебе выпустить своих демонов на волю. А значит, ты всегда там чужой. Lewdies тебе претят, а их надоедающие моральные дилеммы выводят тебя из себя. Что может быть проще, чем решить вопрос силой, а не словами? Пожалуй, Алекс умел делать только первый вариант. - Ты должен научиться договариваться,- озвучил я свои мысли,- твои вечные махания кулаками приведут тебя в могилу или staju . Настоящую тюрьму, а не детскую исправительную школу строгого режима. Найдется рыбка покрупнее, и тогда ты snuff it . История кончится не хэппи эндом. Кажется, он практически меня не слушал. Его лодыжки окоченели от холода, и он поставил одну на другую. Сжал свои плечи так, чтобы прикрыть бегущую мурашками кожу. Весь сжался и был похож на клубок с иголками, чем на обычного уличного щенка. - А тебе нужно завалить ebalo хоть разок,- огрызнулся он и затих, трясясь от холода. - Если мы заделаем чем-нибудь решетки на окнах, то будет теплее,- сказал я и осмотрелся в поисках чего-нибудь, но нашел только скомканный плед на кровати. Взял его и накинул на Алекса, сам же потянул с себя рубашку униформы, оголяя groody . Парень вдруг дернулся от меня как от огня, не понимая, что я делаю и зачем раздеваюсь перед ним. Жарко уж точно нам не было. Я мысленно посмеялся с его опасений и встал, направляясь к окну. Зацепил кофту за края оконной рамы, чем перекрыл доступ холодного ветра. По крайней мере частично. Алекс вопросительно таранил мне спину. - А, понял,- пробубнил он и закутался в одеяло. Я вернулся на прежнее место и сам подогнул к себе ноги, тараня взглядом стену напротив. - Ты спишь на кровати сегодня,- сказал я, видя краем глаза озадаченного моими словами Алекса,- я все равно вряд-ли усну. Парень недоверчиво посмотрел в мою сторону и ткнул пальцем в пол: - Я не буду spat, пока ты рядом. Выворачивай carmany, пояс штанов и neezhnies , чтобы я видел, что у тебя нет какой заточки. Еблан забыл проверить. От такого недоверия хотелось заржать. Стал бы я резать его, когда пять минут назад спас его задницу. Но я без лишних слов встал перед ним, вывернул карманы и отогнул пояс, который мог удерживать заточку. Осмотрев меня со всех сторон, Алекс остался доволен и кивнул сесть рядом. - Хорошо, очень хорошо,- сказал он и помолчал пару секунд,- у тебя красивый пресс, ты качаешься? От такого вопроса я даже повеселел. Помимо того, что он искал у меня заточку, тот ещё умудрился рассмотреть меня со всех сторон. Обзавидовался, утырок? - Я качался и до прихода сюда. Но тут скучнее, чем на воле, так что заниматься больше и нечем. Делаю отжимания, пресс, ноги от скуки. Алекс кивнул. Это обычное занятие многих "plenny ". Наконец каждый из нас замолчал и остался ненадолго со своими messel . Никто не знал, сколько это ещё продлится, да и загадывать вовсе не хотелось.***
Мы просидели там три дня, оставшиеся четыре провели в разных соседних камерах, так как вовремя освободились места. За прошедшее время мы почти не разговаривали и не реагировали на существование друг друга. От Алекса я частенько ощущал strack , который возникает, если ты видишь объективно сильного chellovecka, который всегда может заломать тебе руки. Он справедливо боялся, что я могу от скуки выебать его зад, но он упустил момент, что меня не интересовали мужчины. В мыслях часто проносилась она. Образ ее был светлым лучиком в моей памяти о былых деньках. С ней у меня был мой первый раз, с ней были и последующие. Тепло надежды таилось в груди, что вместе с моим выходом выйдет и она, но я ничего не знал о ее судьбе, да и спросить было некого. Спустя пару дней страх Алекса исчез, и он уже не стеснялся меня, как и я его. Мы всё ещё не были близки, но по крайней мере не нарушали личное пространство. Днём каждый сидел по свою сторону кровати, ночью же мы менялись местами. Однако я все чаще стал уступать Алексу, понимая, что попросту не могу спать. Ночная тревога охватывала меня с головой, так что ночному я предпочел дневной sneety . Порой мы оставались оба на кровати, засыпая в положении полусидя и сталкиваясь ногами. Потом, конечно, болело все тело, но и это было терпимо. Вскоре мы вышли и совсем забыли о существовании друг друга. Алекс готовился к выходу, я же бессмысленно протирал штаны на занятиях, в импровизированной церкви, состоящей из зала с прикрученным к полу скамейками и огромным крестом во всю стену. Редко читал книги и занимался трудотерапией. Ах точно... Поход к мозгоправу. - Твое дело пересматривают,- говорит мне врач, а я безразлично киваю,- я нашел у тебя несколько заболеваний, врачебная этика не даёт мне сказать тебе их, но это облегчит выход отсюда. С чего бы такая доброта, и он что, заключил диагноз по парочке встреч, где я молчал большую часть сессии? - Изначально вы не хотели помогать мне выйти,- с сомнением говорю я, но док лишь разводит руками. - Таких как ты у меня десятки, мне в общем-то плевать на твою судьбу. Это я уже понял после первой сессии. Проходясь по столовой с подносом, я так и не увидел в толпе чернокожего vecka , которому Алекс почти что вышиб мозги. Его не было ни в общей комнате, ни в спальнях, ни в церкви. Похоже, он так и не вышел из больничного блока, а значит, на моих руках осела новая кровь. Я почти что ничего не чувствовал на этот счёт. Спустя два месяца мы всем блоком наблюдали, как Алекс покидает наши ряды вместе с некоторыми другими парнями, у которых кончился срок. Похоже "ее величество" оказалась более благосклонна к некоторым уродам, чем ко мне, но я и не хотел на волю. Мать прекратила свои визиты так давно, что не было никакого желания представлять, что там происходит на самом деле. Пока меня не было, она похоронила отца и baboochku, у которой случился сердечный приступ после того, как она узнала о случившемся. Мысленно я записал на себя ещё одно убийство, хоть и не причиненное непосредственно мной. Казалось, куда я не пойду, я вижу насилие, смерть, бесконечные реки krovvy. Какую книгу не возьму, везде было лишь это. Поэтому когда я взял в руки "книгу Мормона", открыв где-то посередине, то не удивился, увидев подобный текст: "И ещё, Господь Бог повелел, что не должны люди убивать; что не должны они лгать; что не должны они красть; что не должны они произносить напрасно имя Господа Бога своего; что не должны они завидовать; что не должны они иметь злобу; что не должны они пререкаться между собой; что не должны они творить блудодеяния и что не должны они делать ничего из этого; ибо всякий, кто сделает это, погибнет." Тогда я грустно усмехнулся и закрыл ее, поставив на полку в biblio . Пару минут постоял так, не отпуская ее, лишь бессмысленно смотря в пол. Видя мое упадническое настроение, священник подошёл ко мне и положил руку на плечо, как клал когда-то Алексу. - Что случилось, сын мой? - спросил он, и я повел плечом, сбросив его липкую ладонь. - Кажется, я погибну,- усмехнулся я,- потому что нарушил все законы Божие. И вряд-ли я когда-нибудь исправлю это, да и стоит ли пытаться. Может, смерть была бы закономерным наказанием. Священник же не оставлял попытки меня успокоить, его бархатный goloss пытался проникнуть мне в самую глубь душонки. Он говорил про покаяние, про отмоление грехов, про раскаяние и чудесное всепрощение Господа. Я же не чувствовал в этих словах ни капли веры в то, что они в себе несут. - Я не нуждаюсь в прощении,- говорю безразлично, не обращаясь ни к кому конкретному,- не чувствую сожалений. Не могу понять чужую боль, а значит, не могу раскаяться. Я безнадёжен, что-то не так в моем геноме. Что-то совсем не такое, как у обычных людей. Священник твердил, что это самоубеждение, что вера поможет тем, кто искренне верит. И если я сам не верю в себя, то кто вообще сможет это сделать? Я ушел из библиотеки в молчании, не ответил больше ни на одну его реплику и погрузился в себя. Оказалось, что не говорить с lewdies было моим спасением. Иногда такие messel должны остаться внутри, неподготовленному ooku , замыленному сказками, трудно осознать их отчаяние и безысходность. Это болезнь, которую нельзя исправить ни одной молитвой.***
Тянулись месяцы, прошло полгода. Я забыл про Алекса, про мать и про всех былых знакомых, которых я имел на воле. Забыл даже про нее, про ту, из-за которой и случился главный отчаянный поступок в моей jeezny. Я опустел, словно некогда полный кувшин с водой. Я выжат, высушен и начисто истерт. Лист бумаги, которого ещё не коснулось перо. Я слился с безликими стенами, униформой, простыней кровати. Я стал ничем. Ничем и никем. И кажется, так не могло продолжаться вечно. - У меня депрессия? - спросил у доктора, стоило очередной бессмысленной сессии начаться секунда в секунду. - Почему ты так решил? - спросил док, радуясь хоть какому-то участию в диалоге. - Я ничего не чувствую. В смысле, совсем ничего. Мне не грустно, не весело. В голове нет мыслей, весь день я хожу словно робот и делаю все автоматически. А ночью не сплю, практически нет. Мне и не хочется. Что это может быть? - Апатия? - вопросом на вопрос ответил он, и я перехотел говорить вновь. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем - так и прошел весь год. Свое семнадцатилетние я провел в общей комнате, выпив "тюремное бухло", которое парни сделали из kleba , фруктового сока и sakara , стыренного из буфета. Все это добро долго бродило прежде, чем мы заимели алкоголь по градусам крепче водки. Кто-то проблевался, кто-то совсем поник, и этим кем-то был именно я. Голова ужасно кружилась, и даже в состоянии лёжа не прекращались бесконечные вертолеты. Одно я понял, выпив это бухло - алкоголь успокоил во мне что-то. Бесконечно ерзающий червяк внутри уснул и перестал жрать мое прогнившее яблоко в форме сердца. Может, оно и к лучшему, что он не успел его доесть.***
"О Боже" - воскликнул бы я,- "Королева столь милосердна". Но я не произнёс этих слов, когда суд огласил о моем досрочном освобождении за прилежное поведение и успехи в учебе. Я исправно посещал психиатра, не ввязывался в конфликты и был абсолютно спокоен. Что бы не говорил Алекс, но кулаки имеют авторитет только в уличной тусовке, а не перед судьей. Старый дом мой давно истратили былые краски. Некогда белые перила террасы приобрели ржавый оттенок, цветущий сад внутреннего двора поредел и потерял множество клубней роз. Кирпичная плитка с крыши падала и разбивалась о бордюр. Если бы я не знал, что там живёт моя em , то подумал бы, что дом заброшен и его легко обворовать. Все okna открыты и так и манят залезть внутрь. Она не пришла на мой выпуск, прошло полтора года с тех пор, как я видел её последний раз, и не сказать, что я сильно скучал по ее физиономии с оттенком синевы. Но сейчас, не зная куда идти, я просто не имел выбора. - Ищешь эту пьяную шлюху? - раздался скрипучий goloss откуда-то снизу, и я опустил gulliver, встретившись лицом к лицу со старой маразматичкой - миссис Тэтчер, бабкой, живущей напротив. - Насчёт шлюхи не знаю, но про пьяную я вполне могу поверить. Вы знаете, что с ней происходило последние год-два? Где ее найти. Бабка громко высморкалась в tashtook и кивнула назад на мой дом за ее спиной. - Водит и водит мужиков каких-то, ебутся так громко, что в соседних домах слышно. Я, значица, стучала ей, так она меня послала, чуть не сбросила с крыльца. И дрянью и сволочью назвала, а сама вся иссохлась на этой дряни. Героин она жрет или чё там ей приносят эти хахали. За дозу загрызет сука, а как тишину создать - так нет. Ну умираешь ты, так умирай тихо. Не так, чтобы... - Это моя мать,- грозно произнес, от чего бабка резко вздрогнула,- и впредь выбирай выражения помягче. Где найти ее, мне нужно войти в дом. Старуха сразу же нахохлилась, растопырив свои куриные перья и давай кудахтать о том, что мол какая мать, такой и сынулька. Одним словом, поносить на чем свет стоит. Я молча обошел ее и направился ко входу, желая подергать ручку. На крайний случай могу залезть в окно. - ...можешь выбить эту дверь, все равно проходной двор! - закончила она, и я почти развернулся, чтобы дать ей оплеуху, как дверь незамедлительно открылась. - Ну поори, попизди мне, старая...- мать удивлённо застыла с открытой дверью и вперилась в меня взглядом как в существо доселе ей невиданное,- Билли? Я думал, эта дверь сейчас с грохотом и закроется, чему бы я ни на миг не удивился, но мать сбила меня столку, когда шаткой походкой сбежала с крыльца и повисла на моей shiye . Она захлебывалась слезами и соплями, втирала их в выданную исправительной школой футболку. Сжимала ногтями мои pletchy . - Малыш,- сказала она, а я словно вновь погрузился в детство. Да, я был безэмоциональным и холодным ребенком, не понимающим, когда какому-то существу становится больно. Я выдирал бабочкам крылья, топтал муравейники, раскручивал червей, пока их вторая половинка не оторвётся и не отлетит в кусты. Но когда я взял в руки ножницы и птицу... Мать выскочила и отняла ее у меня. Наш чудный певчий попугай в панике трепыхался, а она все повторяла: - Малыш! Малыш, что ты делаешь? Похоже, я всегда был ненормальным, верно? - Мам,- повторил я точь в точь, как и тогда,- я случайно. - Я знаю,- говорит она и тянет меня внутрь, оставив орущую бабку за спиной,- знаю, малыш. Я просто... Внутри все заросло толстенным слоем пыли, мешки с мусором стояли прямо в прихожей и воняли на весь холл, отбивая все желание идти дальше. Я шокировано осмотрелся, во всем этом хаосе не узнавая дом, каким я его помнил. - Что ты натворила вообще?!- не выдерживаю и дёргаю ее за рукав на себя. Случайно оголяю руку и вижу гнойную ранку на вене. Ужасный синяк растянулся на всю внутреннюю часть предплечья, вены приобрели черноватые оттенок,- бабка говорила правду. Я безвольно опустил ее и замер наедине со своими messel . Мать нервно натянула рукав обратно и отступила вглубь, чувствуя от меня очевидную опасность. Я был так зол и холоден одновременно, казалось, я могу взять любую вазу и разбить ей об голову, не почувствовав ровно ничего. Успокаивающие мысли пронеслись в голове: по крайней мере у нас есть этот гребаный дом. Я озвучил их. - Малыш...- опять начала она, и я затрясся от ненависти к этому slovu,- я заложила дом. Она... Она что?! Вбираю в себя воздух и медленно выдыхаю через zoobies , активирую все внутренние силы, чтобы не сорваться в агрессию и рукоприкладство. Drencrom , серьезно? Куда ты докатилась вообще, что заложила наше общее жилье. Теперь я не имею даже того малого, за что цеплялся все это время в детской колонии. Я надеялся вернуть все обратно, увидеть дом таким, каким я его помнил. Вычеркнуть лишь одну деталь из идеальной картинки мира - своего отца. Но нет, вместе с ним разрушилось все, как в глупых детских сказках. Вместе с ведьмой погибло все болото, ушло под землю. На месте дома должен был остаться овраг. - Мои вещи. Я возьму их и уйду. Направляюсь в сторону лестницы на второй этаж, спотыкаясь о всякий хлам по пути и отпинывая пустые бутылки. Мать не поспевает за мной, ее тело иссохлось. Выпирающие скулы, локти и колени, казалось, резали кожу. Она потеряла свои блестящие белизной зубы, румянец на щеках, подтянутое тело и ухоженные ногти и стала похожа на dook . Все это расплылось и словно пластилин воплотилось в это существо, лишь отдалённо похожего на chellovecka. Я остановился на втором этаже и подождал ее, пока она медленно поднималась следом. Кинув на нее взгляд, застыл как вкопанный, увидев чуть выпирающий вперёд живот. Неестественно выпирающий. - Ты...- подавился я,- беременна? От кого, зачем?! Но, кажется, она сама не знала ответ на мой вопрос. Я плюнул себе под ноги и направился к двери в свою комнату, со злостью рванув ручку и снес ее с петель. - Вот блять! И как зайти теперь? Мать схватила меня за руку и оттянула от двери на себя, так и не произнеся ни слова в свое оправдание. - Малыш,- лишь пищала она,- я закрыла эту дверь на ключ, как только...- она замялась,- как только подсела. Боялась, что вынесу и ваши вещи. Твои и отца. Его комната тоже закрыта. Я выкинула ключи, ты бы все равно не зашёл. Ярость кипела во мне, но быстро улетучилась, стоило ей опять обнять меня за шею и прижаться к groody. Слишком хрупкая, чтобы ее сжать, слишком жалкая, чтобы злиться. Я стал медленно дышать, выравнивать сердцебиение и приходить в себя. Нельзя дать себе сорваться на ней, как бы то ни было. Это все следствие моего греха. Все это. Каждая бутылка, каждый шприц, каждый moodge в этом доме, ребенок... Я отодвинул мать и вновь направился вниз. Выйдя на улицу и увидев бабку, все ещё стоящую у ограды, я незамедлительно показал ей фак. Прошел на задний двор и с разбегу запрыгнул на колонну, прополз выше и зацепился за балюстраду. Подтянул свое крепкое тело и перемахнул на балкон второго этажа. Высоковато. - Мылыш?! - вскричала мать, наконец догоняя меня во дворе и наблюдая, как я пробираюсь до своего окна,- не надо, не открывай. Я не хочу, чтобы ты уходил! Слышишь? Я не хочу снова быть одна. Я добрался до окна и с усилием потянул створки, но они упорно не хотели поддаваться под моим натиском. Чертыхнувшись, с размаху вдарил по стеклу ногой и сломал его нахер. - Пошла ты! - creech я и наконец распахнул okna, переваливаясь в комнату,- ты не одна. У тебя есть наркотики и новый бэби бон. Смотри, ма, как бы он не родился раньше времени и в конвульсиях. Я вывалился в бывшую комнату и с удивлением замер, всматриваясь в окружение. Оно было смутно знакомым, но будто чужим. Я мог представить vecka , который рос среди этих комиксных постеров, статуэток и наград за лучшую успеваемость, за лучшие успехи в спорте, за гражданскую ответственность. Доска с множеством галочек под каждым пунктиком, столько же нашивок скаута на плече рубашки. Это был кто угодно, но не я сейчас. Может, я и тогда не был заслуженным гражданином Англии, но сейчас я в этом уж точно убедился. - Билли-младший, а ну спустись сюда немедленно! - кричала мать снизу, и что-то в ее тоне слишком уж поменялось. Былая скромность сменилась ранее незнакомой мне злостью,- вот так ты поступаешь, а? Просто уйдешь?! После всего, что ты сделал. Я родила монстра, чудовище, ясно тебе?! Я думала, ты вернёшься и поможешь мне выбраться, я думала, что тебе не насрать на меня. Но тебе насрать! Всем на меня насрать! Ее яростный крик перешёл в platch, хныканье под окнами стало моим музыкальным сопровождением. Я медленно отодвинул полки и приоткрыл шкафчики, взял обычную platties , теплую сразу накинул сверху и влез в свои старые sabog , которые мне все ещё были как raz. Нашел бомбер, парочку neezhnies и носков, starry замызганный soomka и скинул туда часть одежды. На глаза попались различные документы, и я поспешил прихватить их вместе с паспортом. Мать не говорила больше, лишь ныла себе под нос. Когда я перевалился через край окна с забитым до конца рюкзаком, она сразу поняла, что я принял окончательное и бесповоротное решение. Стоило мне прокатить сумку по крыше и скинуть вниз, как она схватилась за нее мертвой хваткой в нежелании отпускать. - Нет, ты не можешь уйти! - кричала она сквозь слезы,- я же твоя гребаная мать. Должно же быть в тебе хоть что-то человечное? Я спрыгнул за сумкой следом и при падении чуть не подвернул себе нахер лодыжку. Медленно подошёл к ныне незнакомой мне cheene и вырвал портфель, закидывая его на плечо. - Ты бросила меня ещё год назад, когда перестала приходить ко мне. Ну вот и делай выводы. Батя бросил меня, потому что я по его мнению был слюнтяем, а ты бросила, потому что всех людей тебе заменили химикаты. Ты могла все изменить ещё тогда, когда он каждый день сдирал с меня шкуру своим армейским ремнем, когда избивал тебя, выдворяя меня за порог, чтобы я не смог помочь. Когда переспал с той шлюхой, а ты его простила за это. Я считаю, что всепрощение - зло, и ты не менее виновата в произошедшем. Тогда я ушел. Бросил ее. Оставил на произвол судьбы и забыл о ней думать, как и она забыла обо мне на почти два ебаных года. Я был виновен, не стал бы даже спорить, но понять ее не мог и даже не пытался.***
Вестминстер. Об этом районе ходило множество дурных слухов, но туристов словно манило сюда магнитом, дабы они с радостью расстались со своими кошельками или жизнями. Лондон до ужаса красив, но за красивым и блестящим всегда скрывается что-то страшное. Сверни с главной улицы, уйди от фонарей, толпы lewdies , горящих вывесок и многоэтажных автобусов, как ты увидишь маленькое гетто. Оно и не похоже на гетто, обычный chelloveck, проходящий здесь, не заподозрил бы в этих кварталах ничего необычного. Все как всегда: дома с граффити и объявлениями о пропаже любимых питомцев, посаженные цветы и табличка "тронешь - убью тебя ночью". Все как всегда. Но не для меня, не для того, кто провел здесь множество чудесных дней на пару с ней, с той, которую я вспомнил лишь сейчас, словно очнулся от долгой и мучительной комы. Я подошёл к ее окну и увидел, что теперь на нем стоят решетки, а по ту сторону висят занавески из плотной ткани, не пропускающей свет. Я постучал один раз, второй, третий, но услышал по ту сторону лишь копошение. Кто-то там был, но упорно игнорировал удары, так что я перешёл на creech : - Эм-би! - закричал я и застучал с новой силой,- это Биллибой. В последний раз мы виделись... Года два назад, помнишь? Это я, открой мне. Открой! - Эй-эй, дебил, отойди от моего окна, ты пугаешь ребенка!- пискляво вскричал кто-то, и я успел повернуться ровно тогда, когда мне прилетело сумкой в район пуза,- я же сказала, у нас нет денег сейчас, так какого хуя вы претесь и претесь. Я смогу отдать только на следующей неделе... Очередной замах soomkoy был прерван и перехвачен, дама яростно глядела в мое сконфуженное от боли ебало и ждала ответов, которые я не был готов озвучить. - Ребенок? - переспросил я, думая, что она говорит каким-то образом о Эмбер, но быстро развеял свои мечты, стоило malenkoy devotchke опасливо выглянуть из-за шторы. - Да, урод, ты испугал ее! - крикнула она и сразу же помахала малышке, чтобы дать понять, что она рядом. - Я не коллектор или за кого вы меня приняли,- неловко помял шею и наконец отпустил ее миниатюрную сумку. Dama шокировано застыла и хотела было начать извиняться, как я прервал ее одним жестом и попросил успокоить свои порывы. - Я искал девушку, эм...- замялся, вспоминая ее фамилию, ибо привык называть лишь по кличке,- жила здесь года два назад. Ей было тогда пятнадцать, значит семнадцать сейчас. Может, ее родители забрали ее и переехали или продали квартиру? Вы не знаете? Она не знала ничего, кроме того, что владельцы хаты переехали оттуда практически сразу после ареста их дочери. И того, что срок, который ей дали, был далеко не таким маленьким, как у меня. Отец постарался, чтобы ее упекли на подольше, чтобы я окончательно и думать о ней забыл, но судьба eegraet с тобой злые шутки, верно, папаша? В общем, мне не оставалось ничего, кроме как идти на вокзал, докуда я толком и не дошел, ведь выдохся на полпути. Честно, этот день был чертовски длинным и безрадостным, в голову вернулись образы харчей, которые подавали в тюрьме на ужин. Я бы не отказался даже от этого свиного пойла, честное слово, потому что пустой желудок напоминал о себе спазмами и урчанием. Как бы то ни было, я устал и присел около стены в очередном переходе, прижимая спиной портфель и тем самым обезопасив его от кражи. Я не хотел spat , но вовсе не отрицал такой возможности. - Э, парень,- сказал кто-то, и я в миг с опаской разлепил очи,- слышь. А ты это... Подскажи, как до вокзала добраться. Похоже, я не один такой заблудший и вечно потерянный. Передо мной стоял неопрятного вида бомж. Один его glazz был прищурен так, словно ему на веко давила гиря, его мозолистая рука все время теребила волосы и чесала затылок, так что я сразу понял, что у moodga вши. Но я не стал ежиться и всем видом показывать, что он мне противен, хотя это и было так. Я лишь кивнул вперёд. Туда, куда и направлялся, пока не просрал остаток своих сил. - Туда? - переспросил он и указал в сторону, куда я и махнул,- эй, пацан, а ты столичный? Хотел бы я сказать ему, что прожил в детской колонии слишком долго, чтобы называть себя столичным обитателем. Я лишь отрицательно помотал gulliver , и он в удовольствии хмыкнул. - Это хорошо. Хорошо. Потому что эти столичные козлы просто смердят от своей пафосности. Все эти размалеванные фифы и их папики,- бомж мерзко спародировал тех, кого описывал, манерно разводя руки в стороны,- а спроси у них дорогу, так сразу нахер шлют. Я ведь даже денег не спросил, дорогу просто. Твари, ханжи. Честно? Я не хотел говорить. Последнее, что мне нужно, так это заводить новые знакомства среди бездомных. Я обязательно найду свой дом, просто не здесь и не сейчас. И явно не этот плешивый дрыщ будет указывать мне путь к нему. - Я Элвин,- поздоровался он и протянул мне ладонь для рукопожатия, но я тактично ее проигнорировал,- хочешь водки? И плюхнулся рядом, даже не спросив разрешения. Я в миг отодвинулся, не скрывая своей неприязни. Мне не нужны новые знакомства, и я заявляю об этом открыто. - Да выпей,- настаивает он и упорно тянет мне бутылку,- взбодрись, друг, у тебя был трудный день. У каждого из нас. А теперь будет легче, честное слово. Будет лучше. Желудок протестующе заныл, но goloss разума молил о глотке обжигающего тепла. Ночью на улицах было холодно даже весной, и я просто вынужден был найти в этом какое-то спасение. - Из горла с тобой пить не буду. Лей мне прямо в крышку. Он послушался и сделал это, так что я с брезгливостью, но выпил водку. Как бы то ни было, она и есть главная дезинфекция. Может, я не заражусь от этого касания губами никакой хернёй. А может и заражусь, но об этом явно слишком поздно думать. Бомж сидел рядом и с любопытством полировал взглядом небо. Красиво. Стоило машинам прекратить свой ход, как за вечно стоящим дымом можно было разглядеть звёзды. В деревнях и лесополосе всегда их лучше видно, чем в оживлённом и кипящем городе. - И чё ты дальше планируешь? - спросил Элвин. Я безразлично пожал pletchamy. Возвращаться домой не вариант, иначе мать и меня сдаст на органы ради лишней дозы, Эм-би больше не существовало в моей jeezny, так что и родственной души больше не было. Rabbit нет, пристанища тоже. Как нет и pischchy , platties , медицинской помощи в случае чего. Судьба - ироничная штука, все крутанулось на 360 градусов, но я был тому ни капли не удивлен. - Хочешь ширнуться? - предложил новый знакомый, и я отлетел от него пулей, словно в жопу ужаленный, когда тот вытащил шприц. - Не подходи ко мне с этим der'mom,- зашипел я и ощетинился словно koshka,- я уже видел, как работает эта херня. Знакомый не сильно-то расстроился на мой отказ и достал все оставшиеся veshchy для своего светского мероприятия. Я с пренебрежением отвернулся, слыша манипуляцию зажигалкой. Господи, если есть дно, то вот так оно и было пробито. Я отодвинулся подальше и опустился на собственные руки, опирающиеся на колени. Положил поверх лоб и, выдохнув, прикрыл веки. Дожить до утра, не дать себя обворовать, найти cutter или еды, завести знакомства. И если нужно - доказать авторитет. На все это нужны силы, а у меня их совсем не было. Спустя пару минут я заснул поверхностным сном, поза была неудобная. Новый знакомый, ширнувшись, расплылся в блаженной улыбке и растянулся на грязном асфальте. Теперь звёзды ему кажутся ярче, а как придёт первая ломка - ему будет не до звёзд. Когда он в героиновой угаре забудет протереть шприц - придет сепсис, если он поделит шприц со спидозником, то прощай жизнь. У него явно не будет денег на то, чтобы сдерживать эту болезнь. Но пока звёзды горят, а его бренное тело погружается в эйфорию, думаю, он забывает об опасностях любого характера. Внезапно в проходе послышались шаги, но я не сильно им удивился. Это мог быть кто угодно. Конечно, как и полицай, так и любой бугай, решивший обчистить carmany разных маргиналов, пока те мирно спят. Но я точно знал, что смогу дать отпор, а значит нет смысла дергаться. И все же самосохранение внутри верещало звонкой сиреной, так что я, поддавшись ему, поднял голову и с интересом всмотрелся в подходящую gruppu. Четверо парней, почти что полностью слившиеся с темнотой коридора. Их черные кожаные одежды довольно эффективно скрывали их от чужих глаз. Один из них шел пританцовывая и свистел так, что закладывало уши. Второй нес на поясе невероятно длинную цепь и пока что размахивал лишь одной ее частью. Третий и четвертый не вызывали интереса, но тоже не сулили ничего хорошего, а значит, стоит ждать неприятностей. - Так-так-так...- пропел один из них и тыкнул тростью вырубившегося на полу бомжа,- кто у нас тут, а, bratty? Кажется, это наркоманская задница Элвина. Не обманывают ли меня мои чудные зенки, да не обманывает ли нюх? Вечно смердящая скотина Элвин, точно вам говорю. Жирный бугай merzkо заржал, два других поддержали его smeck. Главарь же весело попрыгал на двух ногах и с разворота вбил в бомжа трость, прямо по его расслабленным бокам. Тот не отреагировал ровно никак и это совсем не устроило обступивших его пацов. Главарь стал бить ещё и ещё, внезапно перешел на morder и проехался тростью по носу бомжа. Внутри ничего не оборвалось, не загорелось желанием помочь, так что я остался безразличным зрителем какого-то уморительного спектакля. Я не умел сочувствовать людям, как не умею и сейчас. - Ха,- сказал главарь и закинул себе трость на плечо, вытирая со лба пот,- он убитый, не интересно nihera. Пошли дальше. И замер, вдруг увидев меня. Он было с новым огоньком во взгляде направился к моей спокойной фигуре, но тут вновь остановился, странно вглядываясь в мой силуэт. - Что не так, droog ? - спросил подступивший к нему nads и заглянул ему в лицо через плечо,- ты узнал в этом бомже кого-то? Черт возьми. Я не показал своего удивления, не выдал странного азарта, когда увидел его. Это Алекс, чью смазливую морду я просто физически не мог рассмотреть в темноте. Но теперь, когда он вынырнул в свет фонаря, я вновь смог лицезреть его прозрачно-голубые радужки, кудрявые темные luscious glory и кривящиеся в насмешке goober . Все ещё красив. Достигнув шестнадцатилетнего возраста, он наконец-то возмужал, обзавелся мышцами и стал держаться уверенней. Он научился контролировать эмоции, потому что не выдал того, что узнал меня. Лишь перехватил свою трость и направился в мою сторону, испепеляя меня взглядом. - Да не, показалось,- процедил он и подскочил ко мне, присев на корты,- ну здравствуй, друже. Какими судьбами в нашем царстве разврата? Я повторил его выражение и демонстративно размял кулаки. Алекс не отреагировал, ни капли страха, как и всегда. Некогда маленький shket стал взрослой и опасной змеюкой. Но я ни капли не удивлен, хоть кто-то из нас верил в то, что staja действительно исправляет людей? - Я тут проездом,- иронизирую я, не спуская с него взор, пока его братва подходит ко мне сбоку,- перепутал адские круги и залетел к вам чисто случайно. Бывает, да? - Бывает,- отозвался он и снял с плеча трость, прижимая ею мою грудную клетку. Больно вдавил в середину, так что я поспешил перехватить ее и отодвинуть,- ты хочешь быть избитым сегодня? Я могу устроить это. Тогда у нас два варианта: ты не сопротивляешься, отдаешь свой чудный портфель и идёшь nakher или dratsing . Не с толпой, это было бы подло. А лично со мной. Какой вариант звучит лучше? Он щурится как хитрая лисица, оголяет белые zoobies , зрачок его расширяется от предвкушения. - Второй,- грозно говорю я и с размаху ударяю его ногой в живот, заставив отлететь и дать мне время подняться. - Стоять! - грозно кричит он браткам, снимающим свои цепи и вытаскивающим nozhy,- никому не подходить. Nads хочет показать, чему научился. Слова больше не работают, да? Он встал, отряхнулся и откинул со звоном свою трость. Встал в позу и размял шею. - Нападай. Он был меньше ростом, уже в плечах, но всё ещё казался крепко сложенным. Он стал выше, обзавёлся ранками на костяшках указательного и среднего пальца, что значит, что он научился бить чётче, не ломая при этом себе кости и не выбивая пальцы. Я восхищался его преображением. От merzkoy лающей собачонки до этой опасной мрази. Идеальный соперник. Направляюсь к нему и мечусь кулаком в челюсть, но он уворачивается и даёт с разворота мне в ребро. Обходит за спину и толкает вперёд пинком, но я удерживаю равновесие. Бью наотмашь, задеваю его белую скулу, чем заставляю потерять равновесие и упасть мне в nogy. Повторный удар в нос, в ребра, Алекс отползает и пытается встать, но я не даю ему, припечатав к полу. Ударяю в солнечное сплетение, и он сразу же задыхается. Я даже не заметил момент, когда два его братка подходят сзади и берут меня за руки, оттягивая от Алекса. Как третий, самый жирный, с размаху вбивает шипастую цепь мне в брюхо. - Один на один говоришь, мразь? - шиплю сквозь боль и обращаюсь к Алексу, все ещё не способныму вздохнуть полной грудью. Он цеплял воздух и крючился на полу, и я просто не смог не позлорадствовать,- в следующий раз напряги пресс, utyrok. Напрягаю мышцы рук и отталкиваю от себя пацанов, вырываюсь вперёд и бегу к концу арки, желая скрыться. Я мог бы продолжить эту dratsing , но у тех были nozhy, а это не сулит мне никакого явного успеха. Так или иначе я мог и сдохнуть от кровотечения в этой мышиной возне. Мирно портфель я бы им все равно не отдал. - Мы встретимся ещё, урод,- услышал я голос Алекса и обернулся, смотря, как ему подают руку и поднимают рывком,- ты, suka, у меня ещё поплатишься.***
Мне пришлось вернуться в дом, так как по закону я был несовершеннолетним и обязан был посещать skolliwoll . Пропуски привлекли бы ко мне лишнее внимание. А также мне дали личного наставника для слежки, но он быстро потерял ко мне интерес, как и я к нему. Вернувшись в отчий дом, я сразу выстроил с матерью границы: - Я сплю в своей комнате,- заявляю ей я, когда мы слегка успокоились после бурной ссоры на почве моего ухода,- а ты... Должна сходить в больницу по поводу своих вен. Смотрела реквием по мечте? Конечно же нет. Ты можешь лишиться руки. - Каким таким образом? - протестовала мать из последних сил. Я жму плечами и выхожу во двор, в лицо ударила ночная свежесть. Медленно иду в сторону гаража отца, где, как я помнил, была лестница. Мать тащится за мной следом как неумолимый хвост. - Дай ключи,- говорю я и тяну к ней раскрытую ладонь, мать же что-то бурчит себе под нос и достает связку из кармана джинс. Я выхватываю ключи из рук и отцепляю тот, что был от гаража. - Зачем? Зачем ты отцепляешь? - возмущается она. Я же молча кликаю на кнопку и смотрю, как распахиваются двери. А позже разочарованно осматриваюсь, видя, что большую часть veshchey мать попросту растаскала и продала. Злоебучая лестница стояла одна словно неприкаянная. Возможно, она бы продала и лестницу, если бы та не была такой тяжёлой, чтобы тащить ее на металлолом. Сдерживаю маты в ее сторону, молча прохожу внутрь и хватаю стремянку, направляясь к окнам второго этажа. Ставлю ее и карабкаюсь вверх, мать поражено смотрит на то, с каким бесстрашием я это делаю. - В общем, так будет каждый день,- оповестил ее я и поднял лестницу на балкон,- меня не затруднит, лишь бы не видеть твой наркоманский зад рядом, секешь? И не утруждайся готовить, я как-нибудь перебьюсь. Окей, на том и порешили. Я спускал лестницу утром, относил ее в гараж и запирал на klootch . Входил в дом и с отвращением обходил все комнаты по плинтусу вплоть до ванной и dung . Мать всё ещё ширялась, тараканы ползали по стенам, шкафам и потолку, по полу же ползали мамкины незавидные женихи. Однажды мать таки решилась убраться, но только для "внепланового" осмотра наставника, о котором сообщили заранее. Школа же не вызвала у меня интереса, разве что там было интересно spat и peet водку на задней парте, разбавленную соком. Запах антисептика разливался на весь класс, и однажды это стало очень трудно не замечать. Далее первый привод к директору, нравоучения уровня "и кем ты станешь", а потом снова дом, лестница, заросшая пылью кровать. Редко я включал стиралку, когда накапливалось белье, редко выходил на кухню, да и то лишь в поисках заначки. Я быстро понял, что простым воровством копеек у ботанов в школе мне на завтрак, обед и ужин не нагрести, так что устроился подсобным рабочим при колледже и проводил свое время на жаре, сея газон. В общем, выживал как мог. Среди недоработников я нашел таких же выживал, а позже они подсказали мне новый вид заработка - грабеж. Пожалуй, это был лучший из худших вариантов за всю мою jeezn'.***
Выживание на улице оказалось жестоким уроком для меня. Одно я понял точно - если ты будешь слаб, то просто не выживешь. Все просто, если бьют тебя - ты должен ударить сильнее. Если ты недостаточно силен, то должен быть ловок, умён, приспособленнее одним словом. Shlyukhi приспосабливались паразитизмом, бомжи - конкуренцией друг с другом, мы же были хищниками всего этого антибиоза. Мы были теми, кто сжирает медленных и слабых и перемалывает их кости в труху. Говоря мы, я имею ввиду всех нас, моих bratty . Lewdies , покинувших дом так давно, что не признавали слово "дом" совсем. Все из нас нашли свое пристанище. Кто-то устроился на неофициальную работу, кто-то, как я, связался с барыгами и стал ответственным за клады, а также защиту основной казны. Так или иначе deng в банке имелись и складывались в общак. Мы нашли друг друга случайно. Такие как мы легко выделялись из толпы бомжей и обычных бездомных. Мы были злы на то общество, сотворившее с каждым из нас то зло, которое они называли добром. Stajy не исправляли, психологи и психиатры пудрили нам mozgy, наша жестокость не утихала от призывов стать лучше, а наши собственные семьи вытерли об нас nogy. Мы были теми, кто плевал в общество, а общество в ответ ненавидело нас вдвое сильней, и это правильно. Таков круговорот насилия в природе. Как они выбрали меня главарем? Я был смышленее, красноречивее и харизматичнее. Кому-то не хватало лишь по одному пункту, кому-то сразу всех. Но как бы не пытался убедить меня Алекс когда-то в силе кулаков, мой yahzick был сильнее любого насилия. Так или иначе я нашел свою семью. Они были глупыми, вспыльчивыми и жестокими, но они легко "ложились к ноге" под сильной рукой, а руки у меня были действительно сильными. Мы обосновались в закрытой школе. Оккупировали пару этажей и периодически приходили проверить, все ли там спокойно. У всех был свой дом, небольшие хаты, которые мы меняли с разной периодичностью, снимали в разных районах гетто. Где-то хуже, где-то лучше. Я же нашел квартиру в не примечательном районе на окраине Вестминстера. Здесь было уютно, хоть и не так просторно, как мне бы хотелось. Одна комната, кровать, малюсенькие vaysay и кухня, но меня все устраивало. Свое личное пространство я очень ценил и радовался своему одиночеству. Все было бы хорошо, если бы не снова эта мерзкая муха. Жужжащая нахальная mraz', вечно снующая где-то рядом, злящая тебя и нарывающаяся на удар мухобойки. Этой треклятой мухой был Алекс, конечно. Кажется, если у людей если линия судьбы, то моя упорно шла параллельно с его и ни на миг не хотела уходить в сторону. Стоило мне заполучить авторитет, как его малюсенькое эго возросло до немалых величин, и теперь он начал считать, что я тот, с кем можно соперничать за звание главаря всего города. Лондона, chert yego deri! Каждый день - день сюрпризов. Каждый день - новая dratsing , разбитые кулаки и litsa , шрамы от шипов цепей, болезненные синяки на рёбрах. И так идёт ещё полтора года, в котором ни один из нас, главарей, так и не выяснил для себя, кто же, черт возьми, главный uebok этих улиц. Нам исполнилось по восемнадцать. Вместе с ломкой в plott менялось мое эмоциональное состояние. Я вовсе не нылся о нем, я бы не позволил себе такую слабость, но чувство пустоты вдруг стало заполняться алкоголем. Глоток за глотком, с каждым днём доза все больше. Одиночество лишь подкрепляло желание дать себе уйти от реальности, но drencrom я презирал всей душой, кроме травки. Выбора не оставалось. - Получил, а? - говорит Алекс, оседлав меня и в очередной раз проезжаясь кулаком по скуле, но не получил никакого ответа. Я был умыт в krovvy, не чувствовал сил подняться, а во rtu недоставало пары zoobies . И о чем же я подумал тогда? "О черт, дома кончился алкоголь". Серьезно, так все и было. - Закончил? - безразлично спросил я Алекса, и тот удивлённо так и замер с поднятым надо мной кулаком. - В смысле? - как-то обижено произнес он, словно его старания в моем избиение были слишком слабо оценены. - В смысле, что ты меня zaebal. Я хочу выпить. Он замешкался, и тогда я нашел в себе силы оттолкнуться и перевернуться, нависнув над ним. Схватить за куртку и приложить его головой об пол. Алекс ошарашенно посмотрел на меня, сжал свои ладони поверх, желая отодрать от себя, но от повторного удара расслабился и обмяк. Я сидел между его раздвинутых ног, пока veck медленно возвращал себе сознание. Я понял, что устал. В один момент я свистнул своим пацам, и те, увлечённые дракой с компанией Алекса, просто проигнорировали мой зов. - Всем стоять! - creech я в их сторону, и замерли даже друзья zasrantsa подо мной,- ваш главарь ловит звёзды. Если не хотите, чтобы я его тут на шнурках за шею подвесил, берите ноги в руки и упездывайте. Заставляю себя встать и подтянуть с пола Алекса. Хлопаю ему по щеке, и тот слабо приходит в себя. Его взгляд не фокусируется на мне. - Чтоб я тебя сегодня тут больше не видел,- шиплю и встряхиваю его, и Алекс обхватывает мои ладони поверх, сжимая их с новой силой. - Оу, хорошо, тогда я загляну завтра,- шепчет, словно подколодный змей, а я толкаю его в сторону братков. Ту ночь я провел в компании бутылки (которую случайно успел купить до закрытия), все ещё щурясь от крепкости неразбавленного рома и пощипывания разбитых десен. В полубреду завалился на кровать и почти что впал в пьяную кому, как вдруг увидел картинку. Словно кадр из порнофильма, я говорю вам точно. И там, черт возьми, был Алекс. Его пронзал спазм боли, когда я вбивался в его израненное ножом тело, изо рта на пол заброшки тянулась розоватая слюна. Огонь в его глазах почти потух, на шее сильной хваткой сжималась моя лапа. - Скажи это, uebok,- услышал я свой голос во сне,- скажи, suka. Но Алекс беспомощно молчал, воздух через хрип врывался в его израненное горло. Тогда я кончил в него, и он мучительно поджал goober , его крепкое plot выгнулось подо мной дугой. И вдруг я вздрогнул, в шоке от этого короткого и едкого сна. "Грёбаный педик" - пролетел в голове туманный голос отца, от чего противнее стало вдвойне. Мой chlen напрягся и пачкал смазкой neezhnies , и я в неприязни поморщился. Yebanyy rot. На следующий день я trakhnul шлюху. Все также, как я и представлял, но разница была разительная - она не была Алексом, не выдавала тех же эмоций, что в моем сне, не обладала крепким телом, а была слабее и расхлябаннее. Делала совсем ненужные попытки подыграть. Я так и не кончил с ней и выдворил из хаты под зад. Мне не нужна eegra в насилие, мне нужно именно насилие. Я начал по-настоящему "играть". Так я называл попытки выебать девок в переулках. То были шлюхи, либо обычные ptitsy , не вовремя зашедшие в переход. Я никогда не сожалел им, не пытался сдержаться, пережимая им шею, не беспокоился о возможности убить. Я уже убивал раньше, чего мне это стоило? Но это было не то, все не то. Конечно, каждая визжала, каждая сжималась подо мной от равномерных толчков, strack заставлял их сильнее сдавиться на моем члене. И этот самый страх я впитывал с упоением, каждую эмоцию ловил с удовольствием. Но никто, вообще никто, не давал того адреналина, который давал мне Алекс одними этими беспощадными драками. Мы обменивались колкостями, дрались, зализывали раны и повторяли все вновь. А потом я приходил домой и дрочил на воспоминания о его смазливой morder , запахе его plott и крови, которую я в порыве оргазма мог слизать с собственных кулаков. Я был почти что влюблен в это насилие, я не мог без него жить. Messel о том, что я grebanyy pedik, не преследовала меня больше. Ни на одного парня мой her так и не встал, сколько тест драйвов я не делал, сколько порно не пересмотрел. Но стоило заменить любой из этих образов Алексом, как мой член готов был протаранить собой ширинку брюк. И это ли не злоебучий демон, а? Я представлял, как заламываю его руки, кусаю шею, pletchy , ключицы и соски. Сжимаю zoobies с такой силой, что он просто не может не стонать в goloss от боли. Фантазия накидывала образы Алекса с моей спермой на покрасневшем лице, с отметинами по всему телу, с невинным и испуганным взглядом. Но я знал, что фантазия будет отличаться от реальности. По правде, когда я трахнул его в rot за тем шкафом, это оказалось лучше всех моих мечтаний. Он сидел на коленях передо мной, с застегнутыми наручниками запястьями за спиной, и послушно сосал, как ебливая devotchka. И делал это умело, словно он уже пробовал, ну не отморозок ли? -Билл,- вдруг сказал он, стоило лишь на секунду ему оторваться от члена,- расстегни мне руки, я должен... Я... Мне нужно подрочить. Я удивлённо замер и только теперь, посмотрев вниз, увидел, как натянуты его черные штаны в районе паха. Черт возьми, а ему понравилось. Так что я надавливаю ему на her ногой, пока он шипит и морщится от боли. - Серьезно, у тебя встал? Знаешь, даже шлюхи не возбуждаются, когда сосут чей-то хер, а ты у нас исключение. Я расстегнул наручники на свой strack и риск, но вовсе не был разочарован, ведь Алекс послушно обхватил мой орган, второй рукой дроча сам себе. И черт, я не мог поверить в то, что он захотел сделать это по своему желанию. Просто взять и отсосать, забив на все свои принципы. Туман возбуждения то был или нет, но он вошёл во вкус, обезоружил меня поцелуем, подтянувшись вверх. Требовал признаться в любви к нему, но я проигнорировал все попытки. В таком я не мог признаться даже сам себе. Потом я пригласил его домой, не надеясь, что он придет, но тот нагло заявился раньше времени и даже остался. Мы заключили договор, по которому мы могли trakhat'sya без обязательств, а за пределами квартиры разрывать мирные договоры и забывать о том, что творим здесь. Моя личная хата стала мои грёбаным раем, пока этот подколодный змей извивался в моих объятиях. Да, он не собирался переходить дальше минета, но мне и его хватало сполна. Мне хватало жадных поцелуев, укусов, взаимной дрочки и отсосов. Стоило ему зайти ко мне, как он передавал поводок от себя и давал распоряжаться так, как я этого хочу. Он был мазохистом и садистом одновременно. Причинять боль, как и вкушать ее было высшим удовольствием, и я могу это понять. По-началу я был искренне жесток, кусал его так сильно, что заместо синяков образовывались вполне реальные кровоподтёки. Алекс выгибался в наслаждении, не сопротивлялся и купался в насилии так, словно то была его привычная среда обитания. Я трахал его rot, пока он не захлебывался слезами, я трогал его, щипал и измывался так сильно, как хотел, и не получал сопротивления. Но как быстро это прошло... Пара недель животного pola , и вот я уже целую не так сильно, замирая и наслаждаясь моментом. По правде, синяки смотрелись на нем просто прекрасно, но те реакции, которые я получил от нежности были просто неповторимы. Когда я мягко проходился по его groody, он судорожно вздыхал, любой поцелуй вызывал в нем внутреннюю дрожь, любое касание сосков - мурашки. Казалось, я мог долго сжимать его в объятиях, тянуть за luscious glory назад, вталкивать yahzick в его послушный рот. Когда он не огрызался - он был мил. От его кожи удивительно приятно пахло гелем для душа, от шеи - мужским парфюмом. И это бы продолжалось довольно долго, если бы он не оттолкнул меня однажды. Он назвал это "бабским дерьмом", и я не мог не поиздеваться над ним, сказав, что он минуту назад кончал мне в ладонь от этого "дерьма". Как бы он не кривил душой, но его член был куда однозначнее в этом плане. Его тело легко отзывалось на ласку, но его припизднутый mozg просто не мог смириться с тем, что я могу быть нежным с ним. Ну да пусть, я был уверен, что он придет очень скоро. Вновь застучит в эту дверь и с порога упадет мне в nogy, так что и переживать я не стал. Но время шло, а Алекс всё также настойчиво молчал. Редкостный nazz . Но случилось то, чего я не ожидал: - Билл! - вскричала моя шестерка, вбегая в одно из помещений внутри заброшенной skolliwoll ,- там эти... Братки Алекса притащили, э... Алекса! Поговорить хотят вроде как, в общем зале собраться. И я сразу заподозрил неладное. Я не был удивлен, что Алекс наворотил делов, я был удивлен, что он до сих пор жив за свои выходки. Зайдя в зал, я увидел его, стоящего на коленях. Избитый, с вывернутым сломанным носом, тонкой струйкой алой слюны, текущей прямо на пол. Зрелище было то ещё, vecky Алекса были крепкими ребятами и бить они могли тяжело, учитывая то, как они легко справлялись с моими увальнями. - И что это? - спрашиваю, делая безразличную ко всему мину, сердце же внутри решило сделать кульбит. - Подарок,- говорит Джорджик и подталкивает Алекса в спину,- дабы узнать от вас обоих сразу, что, chert voz'mi, вы задумали. В общем, он заподозрил неладное сразу после того, как увидел Алекса, снующего у моего подъезда. Безответственный сукин сын спалил нас, кто бы вообще сомневался в этом. Тогда я и наплел им про drencrom , которые мы продавали вместе с Алексом. Понимаю, в это верилось с трудом, но это единственное, что смог выдать мой затуманенный страхом мозг. И да, я боялся вовсе не за себя, как бы не было парадоксально. Я впервые ощущал некогда странное для меня чувство - страх потерять кого-то. Я не боялся потерять em , pee , девушку и людей из bandy. Но его тощий зад готов был прикрыть по неясным для меня причинам, основываясь лишь на эмоциональном дерьме. Я, похоже, совсем потерял хватку. Джорджик усмехается и с новой силой пинает Алекса в мою сторону, тот валится у ног, не способный держаться больше. Он выглядел плохо: весь побледнел, потух взглядом и казался слишком усталым, чтобы продолжать бороться. Но бороться и не стоило, осталось принять последствия своих решений. Когда nozh прокатился рядом с его лицом и был остановлен моим sabogom , Алекс испуганно вздрогнул. Кажется, он уже тогда понял, как будут развиваться события дальше. - Докажи,- приказал Джорджик,- что между вами за пределами квартиры нет договоренностей. Добей сученыша, он больше не наш главарь. Не после того, что сделал. Добить сученыша? Алекс весь сжался от этих слов, подтянул ноги к животу и закрыл все важные органы. Еле слышно шептал мне "не надо", но был проигнорирован. Он надеялся, что я защищу его зад, что оберну оружие против самого Джорджика, но я слишком долго прожил на улице, чтобы понять, как нужно играть по правилам. Хмыкаю и наклоняюсь к полу, доставая заточку из под подошвы. Встречаюсь взглядом с испуганным Алексом. Он не знал, как я поступлю, не знал, действует ли наша договоренность о перемирии или она кончилась сразу же, как тот с матами переступил мой порог. Так-то оно так, но договор ровным счётом для меня ничего не значил, я мог без зазрения совести нарушать любые обещания, не касающиеся velloceta , конечно же. Обещание убить при следующей встрече стало чем-то диаметрально противоположным. - Билл, не слушай его,- отчаянно шепчет Алекс,- не убивай. Не убивай, слышишь. Я что-нибудь придумаю, тяни время. Мне нужно подумать... Нет, в этом ты как раз и ошибаешься, ведь времени нет совсем. Я вновь поднимаюсь и с холодом смотрю перед собой. - Ударить его ножом? - кручу в руках орудие убийства. - Пырни его,- рычит Джорджик и достает из-за пазухи pooshku, явно слетая с катушек,- мне все это надоело. Либо ты, либо я. Видя пистолет, перед глазами пролетела вся жизнь, точно вам говорю. Как жизнь, так и смерть. Смерть отца, детская исправительная колония, священник, строчки из Мормона и сладко выгибающаяся грудь Алекса под моими губами. Все это, словно пуля, пронеслось передо мной и засело внутри. От одной мысли остаться одному вновь хотелось блевать, упустить Алекса означало попрощаться с тем единственным смыслом, ради которого и с которым стоило бороться. Он был моим катализатором как в уличной, так и в личной жизни, и я просто не мог поставить эту точку, которая бы оборвала все. - Хорошо, всегда мечтал это сделать,- говорю словно в трансе и заношу над ним nozh, Алекс же пугливо сжимается и молит о пощаде. Сейчас, оборачиваясь в прошлое, я и забыл, как ударил его в pletcho . Этот момент, словно травма, был стёрт памятью. Он был шокирующий, merzky и тяжёлый, насилие никогда не казалось мне таким oozhassnym, как в тот злополучный день. Алекс creech , и лишь этот крик смог выдернуть меня из транса и провернуть нож для нового душераздирающиего крика. Джорджик не должен сомневаться в моей ненависти к мелкому шкету, иначе история может кончиться пулей в башке. Поднимаюсь и вижу, как Алекс начинает терять сознание, а это опасно, я бы не смог уволочить отсюда его бессознательное тело и не получить вопросов, так что я закрепляю начатое двумя отрезвляющими ударами в brooko . Моя жертва быстро приходит в себя и шепчет маты и проклятия в мою сторону. - Доволен, pidaras? А теперь бери своего дружка и идите nakhuy отсюда. Твоего главаря мы заберём себе, коль ты принес подарок. И заруби на будущее: ты не сможешь отсюда выйти больше безнаказанным. Держись подальше. Джорджик лишь довольно и смиренно поднял ручки кверху. Даже издалека было видно его ликование. Он ушел вместе с братками Алекса, а я все так же не мог прийти в себя. Ладони беспомощно тряслись от внутренней дрожи, мысли уплывали куда-то внутрь и не собирались вылезать, gulliver опустела и закрылась, словно при постравматичном синдроме. Я застыл как вкопанный и вовсе не услышал того, что творится за моей спиной. Лишь краткая фраза "выебем его" заставила обернуться и застыть в новом ужасе. Они решили отыграться на нем, добить и trakhnut' , унизить по полной перед тем, как смешать его тело с землёй, но Алекс был не их тех, кто быстро сдается. Он встал на колени через боль, в следующее мгновение потянул из себя nozh, желая обороняться им, но я вовремя подоспел и остановил его, хватая за запястье. Мне было трудно соображать, но что я понял точно - пора уводить его отсюда. - Он идёт со мной,- пытаюсь выдавить злостную ухмылку перед братией,- я первый. И тяну Алекса на себя, но тот, словно совершенно gloopy bratchny начинает сопротивляться. По крайней мере это выглядит убедительно, но угомонить его было просто невозможно. Он рвался из рук, пинался и кричал, пытался укусить и вытащить нож для удара. Когда я приложил его об стену, кажется, он даже не почувствовал. Проехался мне кулаками по лицу, и я быстро перехватил его за стяжку, отвел в сторону. - Успокойся,- который раз твердил словно в пустоту,- я не буду тебя trakhat, Алекс. Я отпущу тебя. Да послушай ты! После событий той nochy, когда он оказался так сильно травмирован, а я помог ему выйти из школы, после того, как ему зашили рану, и тот сразу же ломанулся ко мне; после того, как он кинулся на шею и прошептал о том, что любит меня... Я утратил последнюю выдавленную через силы ненависть к этому chellovecku. Всю неделю я ухаживал за ним так, как только мог: делал chai и готовил по-мелочи, помогал ему мыться, менял повязку на плече и дал ему свою одежду вместо больничного халата. Конечно, готовил я плохо, да и platties моя была слишком велика Алексу, но он был благодарен. Он с удовольствием спал на моей кровати, не опасаясь от меня какой-нибудь подставы, брал pischchu , не ожидая, что я подсыплю ему что-нибудь, а в ответ позволял целовать себя столько, сколько мне было угодно. Конечно, я не мог как обычно трахаться с ним из-за травмы, но мне и не нужно было. Я все также уходил под ночь к bande, и Алекс всё шутил, что мы как всратые Ромео и Джульетта: два враждующих клана с вписанной ни в pizdu ни в zhopu романтической линией. Я же говорил, что это какое-то клише, правда Алекс не понимал значения этого слова. Приходил под утро и заставал его, тихо сопящего на моей кровати. Когда он спал, то казался до безумия милым, но так бывает со всеми. Спящими люди кажутся невиннее, чем они есть на самом деле. Просто они не могут контролировать мимику, не могут сказать гадость и полностью безоружны и уязвимы. Тогда я ложился рядом и аккуратно укладывал его себе под rooker , стараясь не разбудить, но по итогу всегда будил. - Ээй, большой парень вернулся,- с закрытыми глазами говорил он и сразу же сонно обнимал меня за shiyu , продолжая дремать,- расскажешь потом, чё было. Я засыпал с этой приятной тяжестью на себе и кудрящимися волосами под подбородком, а утром вся рука ломила болью, но это было даже приятно. - Appy polly loggy , ты сам положил меня туда,- иронизировал Алекс, готовя нам кофе,- я тебя не просил, а теперь ходишь и ноешь, что все онемело. Потом я целовал его, задирал свою же футболку и проходился по бокам, оглаживая. Алекс же с удовольствием выгибался, вздрагивал от каждого укуса, вжимался в кровать от глубоких поцелуев, и я не могу соврать сейчас, сказав, что я не тек от него как kisa. А потом он рассказал про Дельтоида и все сложилось, словно кусочки пазла. История замкнулась, дыры были перекрыты, и карты раскрылись. После колонии к Алексу приставили наставника, чтобы тот следил за посещением школы, приходы домой до девяти вечера и, конечно же, преступления. Но Алекс был импульсивным и агрессивным calom , так что я не был удивлен, что он влип в неприятности буквально в первые недели после выхода. И вновь ограбление с избиением. Дельтоид угрожал ему и шантажировал тем, что знает правду. Он хотел изнасиловать nadsa , но Алекс не лыком шит, поэтому вогнал грязному хряху нож в бедро и пригрозил записью этих домогательств. Душевная травма оказалась сильнее, чем предполагал сам Алекс, она задела что-то в нем, заставила быть сдержаннее и осмотрительнее. В один момент он понял, что колония, настоящая, для него может оказаться смертельной точкой, а значит, стоит быть осторожнее. В общем да... Мы убили Дельтоида. Вернее не мы, а он. Простое осознание того, что эта запись не смогла бы удержать похотливого монстра внутри отрезвило Алекса, а я передал ему nozh. Словно сраный подколодный змей яблоко Еве в райском саду, забавное сравнение. Когда Алекс забил до смерти Дельтоида, я спокойно забрал у него оружие убийства и протер, стирая кровь начисто. Стоит потом обработать лезвие и похоронить где-нибудь в отдалении, засыпав химикатами, дабы не нашли. Прокручивая эти мысли в gulliver , я не сразу заметил, как Алекс застыл на месте, как напряжённо прирос к полу и потерялся в себе от осознания содеянного. - А, я понял, первое убийство? Оно незабываемо и болезненно, когда я впервые это сделал... Алекс выходит из транса и шокировано смотрит в мою сторону, слова вырываются из его rta, но затыкаются одним лишь жестом поднятой руки: - Кого ты... - Отца,- вырывается из меня, голос предательски дрогнул на этом слове,- но он заслужил, поверь мне. У bugatty свои причуды, и у этого mudily причуд было слишком уж много. Он сделал меня таким, и это ружье стрельнуло в его же сторону. Все получили то, что заслуживали, без инфантилизма. На лице Алекса читается множество вопросов, на языке - немота рыбы. Сейчас, осознав все содеянное мной, он задаётся вопросом: мог ли я убить и его? И да, конечно мог, но не сделал. Ни в одной нашей драке я не приложил достаточно силы для смертельного удара. Мы так не играли, если у этой eegry вообще были хоть какие-то правила. - Да,- отвечаю я на его безмолвный вопрос,- ты все правильно понял. Уходим. Я направляюсь в конец переулка и жду отмеревшего Алекса. Он достал табличку из портфеля и накинул ее Дельтоида на шею, вновь похабно ухмыльнулся, как он это умеет, и побежал за мной следом, выравниваясь вновь. - Так вот за что ты сидел,- решил поддержать он диалог,- а-то петарды-петарды. Ну бред же, я сразу понял! Я усмехнулся себе под нос от его веселого тона и остался доволен тем, что пацан быстро пришел в себя. Хотя то, что он вообще испугался, говорило о неумершей в нем эмпатии, может, он ещё сможет исправить свою jeezny . - А ты, idiot, так и не прочитал ту газету, верно? Где-то уж точно мое имя светилось. Алекс лишь отмахнулся от меня с пренебрежением. Вновь нагнал на себя задумчивый вид и распрямил спину, с гордостью вышагивая по знакомым улицам. - Да это было бы слишком скучно - знать правду,- сказал он и хитро улыбнулся.