Мы...?

      Поздний вечер. В комнате погасли все лампы, и лишь отблески костра играют на стенах, заставленных книгами. Они бегают от одной книги к другой, внимательно рассматривая каждую из них, и будто недовольно потрескивают, не найдя то, что искали… А может кого-то?       Отблески огня не спешат открывать свои тайны, они лишь позволяют глупым людям думать, что они полностью под контролем и с радостью притворяются комфортной деталью интерьера. На самом же деле, если задуматься отблески — иллюзия контроля, уюта и безмятежности, лицемерный друг, маскирующий жадное пожирание дерева, уничтожение самой его сути, превращение в ничто, и выдающий его стоны боли за что-то совершенно иное…       Очередное полено прилетело в пасть монстра. Мужчина что подкинул очередного мученика, обессиленно откинулся на деревянное кресло, обитое темным бархатом. Его глаза отрешенно смотрели в самый центр огня. В руке, что свесилась с подлокотника, был зажат стеклянный стакан, наполненный алкоголем. Время от времени, стакан прислонялся к чётко очерченным губам, которые словно нехотя делали очередной глоток обжигающей жидкости. Ничто не могло нарушить обессиленную атмосферу этого места, лишь кубики льда иногда позвякивали, сталкиваясь друг с другом и со стенками стакана.       Мужчина в очередной раз отпил из стакана и зажмурился. В его голове бешено крутились мысли. Впервые за всю свою жизнь он не был рад этому, мало того, он проклинал свою собственную память, трепетно оберегающую каждый клочок информации, что попадала к ней в цепкие руки и безжалостно прокручивая все, что он знает…       Всё, что он строил всю свою жизнь, всё, что считал незыблемым, всё, для чего интриговал, все вдруг рассыпалось как карточный домик, как тлен. Всё оказалось ложью. Он ошибся и разрушил всё, небрежно поставил на кон самое ценное, думая, что оно никуда не денется, и проиграл.        Мужчина простонал от душевной боли, что раздирала его изнутри, и вдруг резко швырнул стакан о стену. Он медленно сполз с кресла и спрятал лицо в руках. Разбитое стекло, в отражении которого танцевали жестокие огоньки, подозрительно напоминало его сердце.       Она ушла…       Он вспомнил их последнюю встречу. Тогда, он даже не думал, что все закончится именно так, что его сухие рыдания будут составлять компанию потрескиванию огня, что она так любила.       Он все также сидел в этом же самом кресле, смотря на огонь. Его губы растягивала ухмылка, а в голове строился очередной план построения его собственной империи. Помнится в тот момент, когда она зашла в комнату, мягко ступая босыми ногами по ковру, он как раз обдумывал заключение брака с одной из…       До него донесся спокойный запах бергамота, и он резко обернулся, окидывая её взглядом. Впервые мужчина заметил её слегка осунувшееся лицо, проступившие синяки под блестящими глазами и слегка напрягся. Она же, заметив это, слегка улыбнулась, и, подойдя к нему вплотную, нежно провела рукой по его лицу, затем присела перед ним на пол, сминая своё черное шелковое платье, и, прислонившись к его ноге, отвернулась к камину.       Он не знал какие мысли крутились у неё в голове, да и в тот момент, ему было не до этого, всё затмила собой гордыня…       Она вновь посмотрела на него, будто впитывая весь его облик и прошептала:       — Эрвин… ты точно не передумаешь? Прошу тебя…       — Нет! Т/и, я уже принял решение, — отрезал он, и в этот момент её глаза потухли, и девушка зажмурилась.       — Хорошо, ты лучше знаешь, что тебе нужно, Эрвин, — с этими словами она поднялась и пошла к выходу. Все также плавно, как и зашла.       Витая в своих мыслях, он не увидел, единственную слезу, что скатилась по её бледной щеке. Он так и не узнал, что прикрыв дверь с той стороны, она сползла по ней на пол, беззвучно крича от боли, и лишь по прошествии 10 минут медленно и неуверенно побрела вдоль стены, прошептав:       — Прощай…