И мир поглотит пламя

Сердце почувствовало. Сбилось с выверенного десятилетиями ритма, утихло на миг в растерянном ожидании, и, не получив ответа, замерло на целую вечность. Вивр-карта вспыхивает от тлеющей в душе тревоги. Эйс умирает. Мысль – такая простая, неожиданная, правдивая, подкашивает ноги. Два слова, вмещающие в себя охваченный пожаром мир и приговор, вынесенный её единственному другу. Два слова – и ни одной мысли в голове, ни одного звука в застывшем воздухе, ни одной искры надежды в замершем от ужаса сердце. Небо над головой окрашено алым, лучи тонущего в море солнца кровью льются на дрожащие руки и тлеющую вивр-карту. От застилающих глаза слез не видно ничего, кроме красного: красного на перебинтованных ладонях, в бессильно бьющихся о камни волнах, и в собственных мыслях. В легких – дым и гарь, в сердце – прожженная рана. То, что было её звездой, весело потрескивающим костром, прощальным закатом, то, что дарило уют и спокойствие, грело и баюкало теплом, прожгло её насквозь. То, что было её надеждой, мечтой и спасением, сильнее заковало её в цепи. Руки, бережно удерживающие тлеющее сердце, тянутся к небу – к безмолвию и отрешенности раскинувшегося над головой мира, к гибнущему в собственном пламени красному солнцу. Поймать, удержать хоть на мгновение! Не дать погаснуть последней искре, не дать тьме разлиться по бессильно застывшему морю. Не дать смеху и мечте угаснуть вместе с ним – неугасимым пламенем, прогнавшим её вечную тьму. Цепи тянут вниз, клонят к земле, и вместе с последним лучом обреченного солнца в её руках угасает и Эйс. Ночь, спустившаяся на Ямато, кажется ей чернее самого глубокого моря. Она задыхается от полоснувшей душу боли, воздух тяжелый – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Да и зачем? Её сердце погибло на другом конце земли. Её мечты сгорели дотла, а горе нещадно выжгло душу. Её друг исчез, словно его и не было. В наступившей тьме их встреча кажется Ямато сном. Ночь доверенных друг другу грез, привиделась ей, не иначе. Ночь ласкового пламени, раскрытых тайн и великих мечтаний канула в беспроглядную, бесконечную тьму. Ночь, подарившая ей надежду, мир и друга, осталась в памяти всполохами взметнувшихся к звездам искр, посеребренным луной морем и искренним, давно позабытым смехом. Только её. И больше никто на всем белом свете никогда не сможет доказать ей, что это было взаправду. В душном, тяжёлом от дыма мире стоит такая тишина, что слышен плач далеких морей. Вбирая в себя безмолвие небес, Ямато отчетливо слышит робкий, осторожный стук сердца. Пока еще неизвестного, но уже не чужого. Сердца кого-то очень далекого и очень близкого. Погасшие в её руках искры где-то далеко, за плачущими морями, взметнулись к скорбящим небесам неудержимым, неугасимым пламенем. Ямато знает: этому пламени суждено охватить весь мир. И она ему в этом поможет.