***
Чувство… Чувство чего-то непоправимого и ужасного, именно оно преследует юношу в самых страшных снах и словно гончая, впивается в глотку и разрывает сладкую плоть. Но что, если всё это не сон? Что если тьма настигнет его? Его родных? Отберёт всё, что ему дорого? Кэйа не знает. Настигшая паника разливается по всему телу, не давая вдохнуть, а ноги предательски подкашиваются, не давая сделать и шагу. Ему нужно бежать, прятаться, но ███ найдёт его, даже в самом потаенном уголке поместья. Неужели.это конец? «Что же делать? Куда бежать?» Он чувствовал на себе взгляды из непроглядной тьмы, полностью заполонившей родное и светлое место. Кэйа не мог и пошевелиться, всё происходящее уже не казалось каким-то глупым сном, а только суровой и жестокой реальностью, загнавшей жертву в угол. Непроглядная тьма рассеялась в доме и не давала и шанса на спасение. Юноша боязливо осмотрелся и рискнув, ринулся из-за всех сил по лестнице, ведущей наверх к спальням. Как же он надеялся, что дверь Дилюка не была заперта, это было его единственным спасением и лучом света в кромешном мраке. Быстро свернув за поворот и едва не подскользнувшись, малыш побежал по коридору к заветной двери, чуть не врезавшись в стоящую рядом тумбу, Кэйа с бешенной силой начал дёргать дверную ручку в разные стороны, но несмотря на все попытки, она не открылась. Черт. На руках юноши осталась какая-то странная, неприятная жидкость, она стекала по деревянной двери и послушно капала на пол в небольшую лужицу, впитываясь в рядом лежащий ковёр. Кэйа пригляделся к одной из свомх ладонь и осознание пронзило его. Это была кровь. «Нет, нет, только не Дилюк, не смей его трогать!» В темном корридоре что-то зашуршало.███ знает, где Кэйа. Синеволосый быстро ринулся в свою комнату, находившуюся в конце корридора, по левую сторону от всех спален. Юркнув в комнату, юноша по неосторожности громко хлопнул дверью, но ему чудом удалось остаться незамеченным, шагов за стеной не было слышно. Медленно спустившись на пол, Альберих прильнул к изголовью кровати и обхватив руками колени, напряжённо смотрел в одну точку. Он весь измазан в чужой крови, руки исцарапаны и снова будут болеть, а из глаза, спрятанного под повязкой исходит странное свещение, а вскоре оттуда ручьями начинает течь чёрная субстанция, стекая на когда-то белую рубашку Альбериха. Кэйа не знал, что это, но «приступы» случались очень неожиданно и даже повзрослев он не перестал стесняться и всячески скрывал это перед другими. В детстве из-за этой особенности другие дети насмехались над ним, а были и даже те кто боялись Кэйю и избегали его. Дилюк пытался объяснять им, что его брат такой же как и все и прикрывал собой Альбериха, чтобы малышу ещё больше не доставалось, но всё напрасно. Кэйю это очень задевало, он почти перестал бывать где-то вне Винокурни один.***
Из глаза с новой силой полилась странная жидкость, отдаваясь болью в глазнице и голове. Больно. Кэйа прижал руку к глазу, молясь, чтобы это всё прекратилось и что он скоро проснется и всё будет как раньше. Но если всё идёт к завершению, почему он всё ещё чувствует его тяжелое присутствие? Кровь, приближение неизбежного и этот животный страх съедающий его сердце и разум. Словно жертва скрывающиеся от хищника в ночи леса, заяц, спрятавшийся за как ему казалось, надёжным деревцем, оглядывается, удалось ли избежать погони, но не успев ничего понять, ему перегрызают глотку. Кэйа и есть жертва. Жгучие слезы, заполонившие опухшие глазки, стекали по щекам смешиваясь с грязью и кровью. Как же он жалок. Юноша попытался встать, но ноги не слушались. Страх, пронизывающий тело, не давал сдвинуться с места. Кэйа просто сидел на полу и плакал от своей беспомощности и столь жалкого вида. Он устал. Если бы не он, то этого бы всего не случилось. Прекрасная семья Рагнвиндров жила и процветала, не зная бед, не появившись он на пороге, в один из дождливых дней на Винокурне. Кэйа боялся одиночества. Боялся, что когда-нибудь тьма настигнет его и никто не протянет ему руку на сторону света и тот погрязнет в пучине. Но они же его не бросят, верно? Из приоткрытого окна подул приятный, свежий ветер, а из-за облаков выглянули мерцающие звезды и луна, освещавшая напряжённые стены. Из глаза перестала течь «кровь». Крепус, впервые увидев этот приступ, потащил Кэйю по всем известным и нет ему врачам, к которым он мог добраться. Но никто не знал происхождения этой жидкости и по какой причине это происходило, а главное что с этим делать. Дилюк страшно переживал и уговаривал Кэйю не плакать, невинно по детски угрожая, что он тоже заплачет, а потом бережливо вытирал «кровавые слезы» платком и обнимал Альберих, гладя по волосам свободной рукой. Унять дрожь в руках не получалось, из-за слабости юноша даже не мог опереться на бортик кровати и залезть на неё. Неужели…всë ещё не закончилось? В воздухе витало ожидание, что-то должно было случиться, он это чувствовал. Тревожно оглядываясь, Кэйа передвинулся подальше от двери, держась за кровать, дабы не попадать в поле зрения входящего. Со стороны двери послышался стук, потом ещё один и возникла тишина, казалось, что некто стоящий за дверью отказался от затеи пробраться в комнату, как дверная ручка с бешеной скоростью задергалась. Сколько ещё выдержит хлипкая дверь?