***
На девичье лицо, лежащее на коленях друга, падал мягкий красочный свет витражного стекла Часовой башни. Пока она безостановочно высказывала ему все свои переживания, его пальцы с нежностью очерчивали линию роста ее волос. — Они считают меня избранной. Меня! Понимаешь?! Они ждут, что я буду смелой, ответственной, способной и сильной. Ждут, что я всех сокрушу и сделаю это с максимальной легкостью, запечатаю силу и буду оберегать ее. А что, если я поддамся своей темной стороне и захочу поглотить ее в последний момент? Почему это их не волнует? Как они могут доверять мне такое? — ее грудь испустила сокрушенный выдох. — Я так больше не могу. Мне хватило того, что было в катакомбах. Я не герой, — запротестовала она, сложив руки на груди и замотав головой, — я не хочу такой жизни. Я устала… — последнее прозвучало сильно измотано, растеряв прежнюю грозность. — Они не имеют ни морального, ни законного права использовать тебя как оружие, Эльза. Ты не обязана быть той, кого они хотят видеть, — хотя он и говорил это мягко, все же в голосе юноши чувствовалась некая напряженность. — Пойми, ни у них, ни у меня нет выбора. Иначе Ранрок сможет подчинить себе весь волшебный мир. Да и не только волшебный… Вообще весь. — Она тяжело вздохнула. — В начале года, когда я была сильно не в духе, то наткнулась на Выручай-комнату и… — Да, я слышал вас тогда в библиотеке, — перебил ее собеседник. — Правда? — немного раздраженно спросила она. У этого человека, казалось, уши развешаны по всему замку. — Воля случая. Я тогда готовил эссе о бадьяне неподалеку. — Я так и не рассказала тогда Феликсу, что именно увидела. В отражении была версия меня с непомерной силой. Вокруг рукоплескали волшебники, а позади охваченный огнем Хогвартс… — стихла Эльза и пальцы друга тоже остановились. — Раз это было мое желание, значит я хочу этого? Но если я хочу этого, то почему это вызывает страх? Снизу было прекрасно заметно как по его лицу замелькало беспокойство. Оно дергало за ниточки мышцы лица, пока не облегчилось глубоким вздохом. — Потому что хотя часть тебя и жаждала этого, сама ты понимаешь, что это неправильно. — А как мне понять что есть правильно? И что в действительности хочу я? Оминис озадачился и замолчал. «Что есть правильно? Конечно, такого глупого вопроса перед ним, должно быть, даже не встает…» — Ты должна прислушаться к своему сердцу. Вспомнить все, что вызывает в тебе положительные эмоции и тогда понять, чего хочешь. — Как тогда, когда мы сражались с тобой против инферналов? — Ты тогда думала о хорошем? — усмехнулся он. — Я тогда думала о том, что могу потерять, если мы погибнем, поэтому почувствовала силу внутри, которой не испытывала раньше. Но то, что произошло после… Они снятся мне по ночам, Оминис… Эти толпы инферналов и Себастьян среди них. — Ты не виновата в том, что сделал он, Эльза, — произнес он окутывающим, теплым голосом, из-за которого становилось только больнее. — Ты не понимаешь! — она вскочила и раскаянно заглянула в пучину его глаз. — Он мне снится не из-за того, что сделал он, а из-за того, что сделала я… — ее голос дрогнул. — Реликвия была у меня. Я отправила на него мертвецов. Тянуть из себя каждое слово признания было мучительно. Эльза боялась, что друг подумает о ней худшее и навсегда разочаруется, хотя на самом деле после того случая поклялась себе никогда больше не пытаться достать то, что хранится за семью печатями, потому что, скорее всего, хранится это не для защиты от окружающих, а для защиты окружающих. И у него было именно то лицо, которого она больше всего боялась. — Ты могла убить его… — его голос окрасился тревожными нотками. — Я хотела убить его после того, как он чуть не убил тебя. У меня на руках была твоя кровь, Оминис, — от неприятных воспоминаний глаза остекленели, а голос защитно стал глуше и жестче. — Почему тогда ты сразу не рассказала мне об этом? Я думал, мы доверяем друг другу. Или, по-твоему, я недостаточно искренен с тобой? — у него была удивительная способность взвинчиваться буквально за считанные секунды, только почувствовав собственную уязвимость. — Я боялась, что ты меня не поймешь. — Ты держала это в себе, потому что боялась, что я тебя не пойму? — переспросил он ее, в сомнении сощурив глаза. — Я думала, что ты отвернешься от меня, — печальный взгляд девушки ушел вбок. — Поймешь, наконец, какая я на самом деле. И я не смогу ничего возразить, поскольку и сама боюсь, что потеряю себя в ненависти, которая продолжает расти во мне день ото дня. — Она вновь подняла на него взгляд и ее подбородок затрясся от переизбытка чувств. — Я не хочу запутаться как Себастьян… Вмиг напряженное выражение его лица сползло в сострадание. Аккуратно коснувшись подушечками щеки, он положил свою теплая ладонь на щеку и преисполнено мягкостью улыбнулся. — Ты сильнее, чем думаешь, Эльза. Я вижу тебя настоящую. Ты защитила маглорожденного от двух влиятельных слизеринцев. После твоей помощи Поппи стала доверять людям, а Натти перестала винить себя. Вы вместе спасли кучу созданий. Ты готова была пожертвовать собой, чтобы спасти Фелдкрофт от инферналов. В конце концов, ты пыталась остановить Себастьяна, когда все зашло слишком далеко. У тебя есть моральный ориентир, которого не хватает многим людям. Эльза смотрела в облачно-небесные радужки абсолютно беззащитно, но вместе с тем с неподдельным трепетом. Чувство тотальной обличенности никогда не случалось с ней прежде. Ее поражало, насколько много было света в его душе, что узнав всю правду, он, тем не менее, принял ее. И протянул руку, когда она, казалось, падала в бездну. — Но мой ориентир это… ты, — она с трудом произнесла это и сглотнула ком в горле. — Я же никогда не понимала, какой мне быть. Я бы не вступилась за Феликса, если бы не твои слова о чистокровности. Я помогла Натти, потому что хотела произвести на тебя впечатление, а потом все закрутилось само собой. Я бы так и не извинилась перед ней и Поппи, если бы ты не убедил меня. Я бы никогда не стала сражаться с Себастьяном, учитывая его любовь к запрещенным заклинаниям и незаурядные способности, если бы это не угрожало тебе… — От каждой фразы улыбка на его лице становилась все ярче, словно он ожидал сказанного. — Я пришла разбитая в Хогвартс со скудными представлениями о вашем мире, но благодаря тебе у меня получилось сделать что-то хорошее. А я не помню, чтобы хоть когда-то совершила хоть что-то хорошее. — Ох, Эльза, — от витражного окна на его лицо ложились солнечные лучи, делая его еще больше похожим на ангела, — это все и есть ты. То были твои решения, твой выбор. И ты сделаешь правильный выбор вновь, я уверен в этом. Он заключил ее в свои объятия и теперь в ее голове больше не стояло дилеммы. В один момент для нее все вдруг стало очевидно.***
Дракон из красного дыма боли и страданий, испускающий колоссальную силу, как и он сам, имел глаза Ранрока. Это было единственным, что напоминало того, кого Эльза встречала прежде. Поодаль сражались преподаватели, сдерживающие сокрушительные отряды пособников кровожадного гоблина. Здесь и профессор Шарп, выбрасывающий разрушительные заклятия, и профессор Чесноук, поражающая врагов китайской жующей капустой, и профессор Гекат, искусно сражающая противников. И все они ждут, пока избранная справится с неизведанной силой, которая даже своими масштабами пугает ее. Заклинания срываются с губ, но они словно капля в бескрайнее море тьмы. Тем не менее, она скрупулезно продолжает атаковать изо всех своих сил снова и снова, пока планомерно, шаг за шагом, не изматывает врага. В момент его крайней уязвимости героиня решается выпустить заряд древней магии. Пораженный голубым лучом некогда дракон расщепляется на темные сгустки, теперь уже беспорядочно метающиеся вокруг. Чтобы они не рассредоточились по всему Хранилищу, Эльза пытается сдержать их куполом древней магии, но сила слишком мощна. — Мисс Деф, Вы сильнее, чем думаете! — крик бегущего на помощь профессора Фига раскатывается эхом в голове. Перед глазами за мгновения проносятся дорогие сердцу воспоминания за прошедший год: слова, улыбки, взгляды, прикосновения, смех. «Ты сильнее, чем думаешь.» «Что бы не случилось, мы должны держаться вместе…» «Эльза, у тебя получилось использовать огненную магию…» «Твои навыки растут день ото дня, что не может не радовать.» «Невероятно, да ты просто мастер.» «Твое прошлое не определяет тебя. Я знаю тебя сейчас, ты самая добрая и отзывчивая из всех слизеринок…» «Феликс рассказывал о тебе. Ты настоящая героиня.» «Тебе удалось превзойти саму себя!» «На дуэли с Сэллоу ты была восхитительна.» Внутри задрожала энергия той же природы, как и та, что помогла побороть страх перед использованием огня, но только в этот раз силы в ней было заложено разительно больше. Каждая клеточка тела застыла в аккумулировании мощи древнего волшебства. И в момент ощущения безграничности своих возможностей она завопила, выпуская колоссально ослепляющее количество магии и заключая темные сгустки в их новую тюрьму. Едва сомкнув шов на остроге тьмы, девушка бухнулась на выжженную землю без всяких сил. Подняв глаза на профессора Фига в желании одарить того ликующей улыбкой, она увидела лишь лежащего навзничь преподавателя. — Профессор… — Эльза подползла к нему. Пожилой, но все же прежде бодрый мужчина лежал, не в силах пошевелиться и смотря куда-то пред собой. — Вы особенная, Эльза Деф… Вас ждет большой путь… — голос его звучал совсем глухо, будто одной ногой он уже находится не здесь. — Если бы не Вы, профессор… — Эльза положила руку на преподавателя и пыталась подобрать слова, но в голове вместо правильных слов был лишь спутанный клубок мыслей. — Вы помогли мне все вспомнить… — Мириам была бы рада знакомству с Вами, мисс Деф, — произнес он на издыхании и в следующую же секунду его глаза превратились в бездушные стеклышки. Из глаз покатились слезы. Это была первая смерть, которую Эльза видела так близко. Прямо перед ее лицом жизнь покинула это тело уже навсегда. Рядом подоспели остальные преподаватели и, завидев потерю, в прискорбии устремили свои палочки вверх с маленьким огоньком света на конце. Так волшебники выражают траур по почившим. Их примеру последовала и Эльза. Сегодня магический мир потерял выдающегося волшебника.