Здесь и сейчас

      Он очень много думал в последние несколько недель. О мире и войне. О выборе. О времени. О прошлом. О несказанном и скрытом. И обещаниях, которые он не сдержал. Ему больше ничего и не осталось, только думать и вспоминать. Он опять цеплялся за прошлое.       Почему-то победа над Таносом не принесла ожидаемой радости и облегчения, лишь горькую боль утраты, а чувство вины не покидало Стива с того момента, как он трусливо и весьма самонадеянно отослал глупое и совершенно неискреннее письмо. Это было почти десять лет назад. Если бы… да, всё могло бы быть иначе.       Сохранить любой ценой. Любой ценой.       Эту фразу он дважды услышал от Тони.       Впервые она прозвучала, когда Стив получил незаслуженное прощение и щит. Тони много говорил и улыбался, шутил и острил, почти как раньше. Рядом с ним находиться было так легко и свободно, и вместе с тем невыносимо тяжело. Так было всегда. Они оба — сложные и упрямые, разные, от того пазл никак не складывался, но между ними всегда в ответственные моменты перед лицом общей угрозы возникало безоговорочное взаимопонимание, очень похожее на телепатическую связь, где и слова не нужны.       Было приятно снова оказаться рядом с ним, на одной стороне, а не против. Тепло. Это чувство согревало и радовало, но горчило. Как раньше уже невозможно. Всё иначе. Между ними по-прежнему слишком много недосказанности. Они ни разу за всё время не остались одни, наедине друг с другом. И ни один из них не спешил что-то менять. У Тони своя жизнь, в которой есть те, кого он намеревался сохранить любой ценой. Стив понимал, что уже получил больше, чем то, на что смел рассчитывать.       Во второй раз слова прозвучали, когда он отчаянно решился на то, что годы подавлял в себе. Чувства бесконтрольно вырвались наружу, он им поддался без сопротивления, и сейчас Стиву казалось, что тот порыв являлся предвестником беды. Это было предчувствие, которое и подтолкнуло. Хотя бы раз, пока не поздно. Успеть урвать себе толику его тепла. Сохранить, украсть, запомнить, потому что другого шанса не будет.       Они и раньше не позволяли себе, а теперь это просто невозможно. Стив это знал. Он сделал свой выбор, решив промолчать о важном, а Тони… Тони не нашёл, не увидел, не смог рассмотреть то, что скрыто, поэтому и не боролся за них. Стив испугался и отступил, потому что струсил, а Тони посчитал, что не нужен, и закрылся. Каждый из них рассчитывал на другого, надеялся, что тот сделает этот тяжелейший шаг навстречу. Сколько же было подходящих моментов, а Тони… ох, господи, он столько раз протягивал руку, столько раз оказывал поддержку и понимание, он столько раз ждал. Теперь Стив это понимал. Он должен был быть смелее, настойчивее, он должен был верить.       Тони Старк очень непростой человек, многогранный, и понять его очень нелегко, для большинства он просто непостижим. Ещё до того, как они добрались до точки невозврата, до того, как над реактором был высоко занесён щит, созданный Говардом Старком, до того, как Тони вслух пустым и разбитым голосом произнёс «ты недостоин, не заслужил», Стив уже это знал, поэтому так и не отважился. В тот день речь шла о щите, но он мысленно соглашался с другим. Тебя не достоин. Считал, что ничего не выйдет, даже не попытавшись. Он тот, кто не сдавался, кто привык стоять до конца, проиграл ещё до начала битвы. Так было легче. Уйти, сбежать, жалко поджав хвост. Оправдывать себя тем, что спасал и защищал друга, что обязательно всё устаканится и всё будет хорошо. Тони, он сильный, он лучше, он его друг тоже. В этом Стив очень долго убеждал себя, надеясь, что Тони когда-нибудь его поймёт и простит. Правда в том, что дружбы Стиву было мало, отсюда и вечная непримиримая борьба между ними, склоки, ссоры и споры. Неважно как, неважно кто прав, а кто виноват, ему нужно было внимание, чтобы Тони на него смотрел, чтобы видеть неравнодушие, потому что оно подпитывало надежду.       И в итоге ничего. Их просто не было. Они не успели стать друг другу чем-то большим и всесильным. Та связь и то напряжение между ними с самой первой встречи, то непреодолимое притяжение противоположных полюсов… Они оба предпочитали всё это отрицать и не замечать. Нет, Стив предпочитал отстраняться от этих неудобных чувств. Он только сейчас мог себе без страха и сомнения признаться, что то была любовь с первого взгляда. Сложная и тяжёлая, неподъёмная, которой нужны двое, чтобы вынести её давление, разделив нагрузку, чтобы она могла расти и развиваться, и стать не просто мёртвым бесполезным грузом, а самым надёжным щитом. Она была такой хрупкой, тонкой, но могла стать выдающейся и грандиозной, несгибаемой и прочной.       В семидесятых, когда они успешно раздобыли Тессеракт и частицы Пима, когда покинули режимный объект, когда миссию можно считать успешно завершённой, когда они в секунде от прыжка в настоящее, когда никто не видел, когда они оказались только вдвоём без посторонних, без кого-то из Мстителей поблизости, Стив решился.       Его переполняла надежда на что-то хорошее. Он верил. И он поддался своему сокровенному желанию. Сейчас или никогда. Эта мысль так быстро пронеслась у него в голове, что он не смог себя проконтролировать, одёрнуть, вспомнить, почему нельзя и что их разделяло. И он поцеловал. Оборвал воодушевлённую болтовню Тони на полуслове, развернул к себе лицом, цепляясь за его плечи, как за опору. Осторожно касаясь шеи большими пальцами, ощутил, как сильно билась сердечная жила. Это было почти такое же погружение, как в сорок пятом. У него не было другого выбора. У него не было другого времени. Он везде опоздал и всегда будет неуместен, но сейчас у него было всё. У него было это мгновение.       Тони в его руках замер каменной статуей, он не шевелился и не двигался, и, наверное, его глаза были широко распахнуты от удивления или ужаса. Стив не посмел открыть свои, потому что он так боялся увидеть презрение или ненависть. Он прижался к губам Тони, потому что это нужно было сделать ещё очень давно. Быть честным и открытым, не быть трусом, а взять ответственность на себя хоть в чем-то.       И когда через вечность бесконечной секунды Тони вцепился в форменную куртку Стива на спине, стиснул крепко и, наконец, ответил яростно и также отчаянно, это было самое лучшее и худшее, что с ними происходило. В эту самую минуту они оба осознали, что именно безвозвратно потеряно и упущено. И ни один из них не готов был отпустить сейчас, разорвать этот безумный поцелуй, самый сладкий и самый горький, живительный и смертельный. Единственный и последний. В нём было всё, все претензии и обиды, ненависть и прощение, спасение и погибель, нежность и любовь. Это было откровение, признание. Обоюдное, взаимное чувство, разделённое на двоих. Это были они, настоящие, обнажённые и беззащитные, но в тот момент казалось, что теперь они способны на всё. Их не победить.       Всё закончилось несправедливо быстро. Стив не представлял сколько это длилось, он потерялся в этом поцелуе, его затянуло с головой, и он хотел тонуть в нём вечность и совсем немного ещё. Снова и снова, день за днём. Тони вытащил его из омута на поверхность, коснулся ладонью груди и отстранил очень мягко, не вкладывая силу, но и этого хватило, это уже был ответ. А его взгляд… Господи, зачем? Почему так несправедливо? Почему так больно? Так резко и по-живому? То, как Тони смотрел, было невыносимо. Тёмные-тёмные, его глаза… они были полны сожаления и решимости. Это ничего не меняет, всё, что только что случилось, ничего не значит, потому что следом во второй раз прозвучали самые страшные в жизни Стива слова. Любой ценой.       Супергерои не торгуют жизнями, но Тони бескорыстно пожертвовал своей. Он всегда был слишком щедрым и самоотверженным.       А потом были похороны. Ещё одни. Стив во второй раз хоронил свою любовь. Любовь, у которой не было шанса, потому что долг перед другими перевешивал, жизни людей, родных и чужих, оказались важнее. В очередной раз. Как же это злило. Злила несправедливость, злило своё ослиное упрямство, злил этот мир, который только-только восстал из пепла. Злило то, что не мог ничего исправить.       Стив не умел отпускать. В этом веке он до последнего хватался за Пегги, за те чувства, которые были гораздо ярче и сильнее, чем то, что только вспыхнуло. Её смерть сильно его подкосила, выбила из колеи. У него остался только Баки. И Стив вцепился в него, по сути, призрака с новой силой, только чтобы не остаться одному. Проблема и правда в том, что он уже не был один.       В те нелёгкие дни Тони трижды уступал и протягивал руку помощи, делал всё, чтобы сохранить единство. Тони, который ненавидел говорить серьёзно о серьёзном, говорил без шуток и улыбок, объяснял причины и риски. Тони Старк, который не умел просить, просил. Стив не услышал, проигнорировал все предоставленные возможности, а их было достаточно, чтобы, может быть, и не избежать конфликта полностью, но успеть его погасить. Он боролся, как мог, как привык, только нужно было бороться не против Тони, а против себя самого.       В Сибири… Там всё окончательно вышло из-под контроля. Когда горячка неистового боя спала, Стив вновь ощутил себя так же, как в тот день, когда очнулся на базе ЩИТа в чужом для себя веке. Он не понимал, как такое возможно. Он хотел забыться беспробудным ледяным сном, оказаться глубоко на дне океана, потому что это слишком для него. Он не представлял, что делать дальше. Стив поступил точно так же, как и тогда. Сбежал, потому что страшно. Он не мог обернуться и посмотреть на Тони, он боялся узреть, что сотворил. Ему казалось худшее, что могло случиться. Он должен был проверить пульс, оказать первую помощь, помочь прийти в себя, сделать хоть что-нибудь. Утешить, успокоить, извиниться. Поговорить, наконец, словами через рот. Он не мог ничего из этого, просто не мог. Ему хотелось спрятаться от того яростного взгляда и тех опустошающих слов, которые ему бросили в спину. Они его настигли, как точный и меткий выстрел хладнокровного безжалостного снайпера, ранили в самое сердце. Ранили, но не остановили.       И в итоге они не были вместе, ни в каком из смыслов, ни как команда, ни как два смертных человека, нуждающихся друг в друге, хотя должны были быть. Стив обещал и нарушил своё слово. Снова. Он вновь обманул того, кого любил. Дурная привычка.       Стив устал быть символом. Устал быть героем. На поле боя его щит разбил Танос. Осколки затерялись где-то там в руинах. Капитан Америка беззащитен и бессилен. И если щит ещё возможно воссоздать, когда у кого-нибудь дойдут руки, то как собирать себя, как жить дальше, Стив не знал. И, если честно, не хотел узнавать. У него больше нет дома. База разрушена почти до основания. И это поправимо, конечно, можно отстроить заново. Но всё это будет уже другое, чужое, к этому не будет приложена рука Тони Старка. Красно-золотая вспышка больше не засияет в небе над Нью-Йорком. Не будет эффектных появлений, жирных бургеров, сарказма, шуток на грани фола, пакетиков с черникой в самый неуместный момент, вытащенных не пойми откуда, острых и многозначных небезразличных взглядов. Не будет поддержки с воздуха и крепкого плеча на земле. Больше ничего не будет. Железного Человека больше нет.       Люди празднуют, ликуют и не только на Земле. Эта эйфория затронула каждую из галактик в далёком космосе. Стив не осуждал. Наверное, сейчас как раз уместна минутка безудержного веселья. Заслуженная вечеринка, как после победы. Они победили, да, но Стив проиграл.       Он много думал. Он грустил и скорбел. Он хотел бы заплакать, чтобы вся та скорбь, боль, отчаяние, вина нашли выход вместе со слезами, но он не мог. Не получалось. Слёз не было, только память и сожаления.       Возвращаясь к обещаниям. Ему предстояла ещё одна миссия. Крайне важная. Его последняя. На восстановление квантового туннеля и подготовку ушла почти неделя. Стив не хотел прощаться. Почему-то его речи считали одухотворёнными, но на самом деле он не умел нормально говорить, в нужный момент важные и правильные слова не находились. Он не умел прощаться. Он только умел обещать, беспочвенно обнадёживать.       Путешествие по времени и разным планетам прошло почти гладко. Неожиданная встреча на Вормире почти его не удивила. Эмоции выжгло после щелчка и его последствий, с каждым днём они гасли. Нынешнее состояние Красного Черепа вызывало скорее сочувствие, нежели ярость. Всезнающий, бессмертный, бесплотный дух, обязанный отвечать на любой заданный вопрос. После этой встречи надежды не осталось.       Тор хотел верить, что смерть можно отменить, что можно вернуть ушедших. Он очень хотел в это верить, он так же, как и Стив, хотел повернуть время вспять, исправить, не допустить, вернуть всё, как было, как прежде. Он долгое время цеплялся за прошлое и пытался забыться. Даже у бога бывают плохие дни, точнее годы. Брюс пытался, но камни не вернули Наташу, это желание они не способны исполнить. Стрэндж лишь печально и отрицательно махнул головой, поджав тонкие губы, будто запрещал себе говорить. Красный Череп похоронил всякую надежду, которую Стив в душе лелеял. Мёртвых не вернёшь. Люди гибнут на войне, и с этим нужно смириться. Принять.       Готов ли Стив к смирению? Разве он умел сдаваться? Нет, он решил довести начатое до конца.       Старейшина, принимая камень Времени, очень долго рассматривала Стива, внимательно, неотрывно, держа за руку, не позволяя отстраниться или уйти. Всматривалась в самую суть. Маги оказались очень странными молчаливыми людьми. Она ничего ему не сказала, ни слова, просто ушла, не поблагодарив и не попрощавшись.       Так Стив оказался в сорок девятом. Он пригласил Пегги на танец. Он опоздал на несколько лет, заставил её волноваться и переживать, он опоздал, но убедился, она успела его оплакать, как и он её. Пегги смирилась и жила дальше. Стив мог бы остаться, действительно мог, она была бы рада. В этом времени Пегги повторила свои же слова из пока ещё далёкого будущего. Ещё не поздно начать всё сначала.       Пожалуй, это было безнадёжно безумное решение. Но никто Стива не остановил, не вмешалась какая-то высшая сила или сущность, а Баки остался далеко в прошлом, которое для Стива, он надеялся, больше не наступит и не станет его будущим. Возможно, Баки бы его остановил, а может быть, и нет. У Стива было слишком мало времени, чтобы познакомиться с тем человеком, которым стал Джеймс «Баки» Барнс, с тем человеком, который был Зимним Солдатом дольше, чем самим собой. Этот факт Стив тоже изо всех сил отрицал, хотел верить в лучшее, и за эмоциями и своими, что уж теперь лукавить, эгоистичными желаниями не заметил изменений. Он вообще очень часто многое не замечал и не понимал, хотя сыворотка и сделала из хилого бруклинского паренька почти идеальную модель человека. Почти. Если бы Стив Роджерс был идеальным, если бы Капитан Америка не ошибался, тогда и мир был бы другой, тогда бы итог войны за камни Бесконечности был бы совсем другой. О, безусловно, они бы победили, но не любой ценой, не такой! Не пришлось бы никем жертвовать, они были бы вместе и вместе выстояли.       Были сомнения насчёт года. Сорок пятый или девяносто первый? Две тысячи восьмой? Две тысячи двенадцатый? Вариантов очень много. В каждый момент времени можно было что-то исправить и изменить, не допустить. Но Стив не искал лёгкого для себя пути, тогда он бы остался с Пегги, но он… не смог. Та любовь, самая первая и прекрасная, отболела, а его последняя, обретённая и тут же потерянная, она ему нужна, необходима. Эту любовь он отпустить не мог.       Чтобы все получилось, нужно сделать просто невозможное, восстановить сломанное, быть смелым и найти слова, правильные, а не те, что вылились бессвязной кучей на бумагу. С этого надо начинать. Это самое сложное и важное, но это даст ему шанс. Парадокса не будет, как не будет и второго Капитана Америка. Тому Стиву ещё многое нужно осознать, понять и пережить, но ни в одной из вселенных Тони Старк не попросит о помощи, когда она ему нужна, будет сам со всеми проблемами разбираться. Тони не должен быть один, ведь Стив обещал ему, что они будут вместе.       Наверное, это несправедливо по отношению к тому, другому Стиву, молодому, которому тоже нелегко в те дни, который внутри на части разрывался от тяжести содеянного и одиночества рядом с теми, кто пошёл за ним. Тот Стив ещё не видел армии Таноса и не столкнулся с ужасами потерь, такой утратой, которую не восполнить и не избавиться от пустоты. Да, возможно, это несправедливо лишать его шанса. Возможно, он слишком строг к себе прежнему, раз считал, что тот не заслужил. Стив Роджерс ещё тот эгоистичный ублюдок. Он не хотел себя жалеть нынешнего, прошлого, любого. И неизвестно, как Тони это воспримет: поверит и позволит быть рядом или убьёт на месте. Это неважно. Стив попытается, а терять ему больше нечего.

***

      Это оказалось гораздо тяжелее, чем он себе представлял. На базе Мстителей так тихо, что это попросту выбивало из колеи. Казалось, что он оглох, что кто-то отобрал одно из обострённых чувств. В прошлом… да, всё-таки 2023 год теперь его прошлое. В прошлом там круглосуточно шёл разбор завалов и восстановление, шумела тяжёлая техника и люди. В любой час можно было услышать человеческую речь. Здесь же… здесь так безмолвно, будто кто-то выключил все звуки разом, будто бы всё вымерло.       В корпусе, где располагались личные комнаты Мстителей и общая зона отдыха, до сих пор видны разрушения и следы побега Ванды вместе с Клинтом. Это, по сути, выглядело не так страшно, вторжение и внезапная атака Таноса уничтожили почти всё. Только для чего они так бездумно поступили? Как Стив это допустил? За что и против чего и кого они сражались? Тогда казалось, что за справедливость и свободу. Что ж, не всё так однозначно.       Эта чёрная глубокая дыра в полу сквозь все этажи и ещё гораздо глубже в доме, их доме, ещё одно доказательство совершённой ошибки. Тони видел больше и смотрел дальше, поэтому не просто так решил оградить Ванду от контактов с журналистами и обычными людьми. А Стив этого раньше не понимал.       Сейчас перед ним пустые коридоры, освещённые неярким светом, и абсолютная тишина. У Стива имелось два возможных варианта, куда двигаться дальше, чтобы найти Тони. Его мастерская или рабочий кабинет Капитана. Стив ставил на второй из них.       Удивительно, хотя вовсе нет, даже без неуместной просьбы Тони не сменил замки и коды. Даже тогда, когда, казалось бы, именно это и нужно сделать. И лучше бы ему не быть здесь в пустом и одиноком доме, лучше бы он уехал куда-нибудь в другое место, отвлёкся, но Тони Старк тоже не ищет лёгких путей. Он ищет баги в программах и свои ошибки, чтобы их исправить. Да, он сейчас, безусловно, злится и ненавидит Стива, но и себя не меньше.       Его появления в кабинете Тони не заметил. Он сидел к двери спиной и смотрел на содержимое посылки с логотипом Федекса. Сколько ещё времени он так провёл бы? А сколько часов было до? — Не читай. Тебе не понравится, — Стив готовился к этому моменту, он думал что справится, но его с первой же секунды подвёл голос, потому что во рту пересохло, и слова прозвучали сухо и хрипло.       Он не был готов к этой встрече. Больше всего на свете желал вновь увидеть и просто… Господи, это слишком тяжело. Стив не думал, что будет так больно. За него, за себя, за них, которых никогда не было. — Что за?! Роджерс, какого чёрта ты здесь?! — ничего другого ожидать не стоило, лишь гнев и чуть притупившуюся ярость.       Разумеется, ему не рады.       Тони подскочил с кресла, уставился с таким горящим взглядом, будто на врага смотрел. И в какой-то мере так и было. Стив предал доверие, ответная реакция после такого не заставит себя долго ждать. Но и не это самое страшное. Стив заметил неконтролируемую мимику, как Тони поморщился, как сократились и дёрнулись лицевые мышцы от резкого движения и боли, потому что у обычных людей без сыворотки Эрскина в крови травмы после яростной драки с двумя суперсолдатами не проходят за неделю, даже если ты Железный Человек, даже если ты в броне. Она от многого может защитить и спасти, но не без последствий. Рёбра, трещина или перелом. Плечо. Колено? Ссадины на лице тоже легче не делали. Стив не хотел видеть его таким, не хотел видеть, что сам своими руками сделал, но он заставил себя смотреть. — Тони, я… — Стив готовился, но все мысли разбежались, потому что накрыло грандиозным осознанием действительности.       Тони Старк, побитый, оскорблённый, опечаленный, злой, преданный, с синяками, трещинами и переломами, совершенно нездоровый, но живой. Здесь и сейчас живой. Тони Старк, который от него глаз не отрывал, который этим безжалостным взглядом испепелял, на части разрывал, который скорее всего в шаге от ненависти и желания что-нибудь сейчас сломать или кому-нибудь конкретному что-нибудь ненужное. Тони Старк, который ещё не объявил тревогу и не призвал броню. Тони Старк, который ещё не прочитал письмо, жалкую отписку. Живой. — Убирайся! Пошёл вон отсюда! — Тони кричал, сильно и громко, перебивая шум в ушах от стуков собственного сердца.       Стив не уйдёт, как бы его ни прогоняли. В эту самую трудную минуту не уйдёт, не оставит. — Тони, я… можно мне, — Стив толком не знал, о чём просил, это всё так сильно действовало, что он никак не мог собраться, сосредоточиться и сказать всё, что так долго собирался сказать, о чём так долго молчал. — Можно мне… Господи, Тони. Пожалуйста. Можно я обниму тебя?       Да, чтобы убедиться, что цел, реален, что дышит, что сердце бьётся. Обнять и прижать к себе, очень осторожно и бережно, чтобы хуже не сделать, чтобы ничего не сломать. Нужно собраться и взять себя в руки, контролировать силу и каждое движение. Медленно поднять руки, продемонстрировать безоружность и намерения, неторопливо, шаг за шагом, ближе и ближе, пока Тони из шока и удивления не вышел, не начал думать и огрызаться.       Может быть, Тони что-то и говорил, Стив не слышал, его оглушило. Он шёл к нему вслепую так долго и так быстро, а когда, наконец, прикоснулся, потянул к себе, обнял и почувствовал поражённый горячий выдох на щеке, это стало последней каплей. Сил по-настоящему не осталось, а все те чувства, которые никак не находили выход, хлынули безудержно и все разом. Его трясло и колотило, грудную клетку разрывали хрипы, возможно, он наконец-то плакал. Несвязные друг с другом фразы и слова сами по себе складывались в монолог.       Живой. Живой. Живой.       И опять всё шло совсем не так, как планировалось. Он пришёл, чтобы поддержать, объясниться, попытаться выстроить мосты, но какой же он в итоге немощный и бесполезный.       Прикосновение обожгло не хуже раскалённого железа. Отрезвило и привело в чувства. Неуверенное, совсем не смелое. Лёгкое поглаживание по спине, знак утешения, сочувствия. В этом не было того отчаяния, как в семидесятых, с которым Тони держался за него. Это та поддержка, которую Тони всегда готов был оказать. Та опора, которой он всегда был для Стива. Даже сейчас, несмотря на раскол, ссору, драку и недосказанность. — Стив? Что случилось? — не без сомнений и настороженности, но участливо, вовлеченно, не безразлично. Тони говорил тихо, его дыхание касалось кожи, и он не убрал руку со спины, не вырвался, не оттолкнул, всё ещё не прогнал и не выпустил шипы. — Что ещё могло произойти, чтобы ты… чтобы тебя… так? Ты меня пугаешь, если честно.       И Стива это пугало не меньше. Пугала его не неизвестность, а неподъёмное бремя знания, с которым он не хотел мириться. И он не мог отпустить. Не сейчас. Он брал то, что ему пока ещё не запретили прямо и бескомпромиссно, пользовался, пока была возможность. Он хотел хотя бы ещё на минуту продлить это состояние, это объятие, их близость и тепло, которое разрасталось внутри, разгоралось с новой силой. — Прости. Я всё тебе расскажу. Мне очень много нужно тебе сказать. Давай не будем больше ругаться? Тони, давай не будем? Только не так. Давай поговорим? И я… чёрт, я до сих пор не знаю, с чего начать, — Стив уверен, что звучало это жалко и неубедительно. — Дай мне ещё минутку, не уходи. Мне так жаль, Тони. Поверь, мне очень и очень жаль. — Начни сначала, Стив. Просто начни сначала.