***
Хисын плавится от этой атмосферы свободы, полностью отдаваясь музыке, руками он гладит бедра красивой девушки, припадает приоткрытыми губами к ее изящной шее. У диванчиков расположился Джейк, выпускающий ртом кольца дыма, раскинув руки на спинке, пока несколько пар рук тянутся к его груди и лезут под рубашку. Тем временем Джей сидит у барной стойки и шепчет что-то в ухо Чонвону, в руке держа рокс с неизвестной жидкостью. Все четверо одурманены этим весельем и полностью потеряли контроль. Но картина внезапно омрачается. ... Хисын прокусывает нежную кожу на шее девушки. Джейк впивается клыками в запястье молодого парня. Джей отпивает из стакана, вылизывая языком кровь со своих губ и делится этим удовольствием с Чонвоном в нежном поцелуе.«Честно говоря, я напуган Этот мир пьян в бурлящем стакане И на его краю моё пылающее сердце Но я просто хочу остаться»
***
А на этот беспорядок, у лестничного парапета, откуда выходит обзор на все происходящее внизу, смотрит Сону, отсутствующе потягивая бокал. Он то и дело бросает взгляд на белую стену, наблюдая за тем, как медленно сдвигается стрелка часов. ‒ Может перестанешь прятаться и покажешься наконец? – внезапно тянет блондин, глядя через плечо куда-то в сторону, за массивную колонну. И оттуда показывается знакомая фигура, в мгновение оказавшаяся за спиной Сону. ‒ Ждешь кого-то? – наклоняясь, спрашивает все это время наблюдавший за ним Сонхун, ‒ ты постоянно смотришь на часы. ‒ Просто хочу, чтобы этот день поскорее закончился, ‒ Сону не торопится сталкиваться взглядом с блондином, стараясь выглядеть как можно непринужденнее, но горячее дыхание на затылке все-таки заставляет его немного поджаться. ‒ Что бы ты там не задумывал, Ни-ки не позволит тебе сделать это. Он весь вечер не спускает с тебя глаз, ‒ Сонхун изящно маскирует угрозу своим спокойным тоном, указывая пальцем на мрачного парня на первом этаже. ‒ Да? А я уже подумал, что он просто хочет меня трахнуть, ‒ Сонхун прыснул в кулак, пытаясь сдержать свой смех, бросая скомканное «ну, и это тоже». Двое продолжают повседневную беседу, несмотря на сквозившую между ними неловкость. Стоят так еще минут пять. Пока не доносится гулкий протяжный звон часов, пробивший полночь. А дальше все успевает произойти за долю секунды: взгляд Сону мечется к часам, лишь на мгновение задерживаясь на них, бокал с шампанским в его руке с треском разбивается о кафель. Осознание бьет ключом, оба вампира сталкиваются взглядами, предугадывая намерения друг друга. Сону не успевает скрыться из виду, руки Сонхуна мертвой хваткой ложатся на его плечи, не давая тому и с места сдвинуться. Почти скоординированно из ниоткуда возникает Ни-ки, перехватив Сону и утаскивая его в сторону. ‒ И куда же ты собирался пойти? ‒ смиряет злобно с головы до ног, когда хватает Сону за шею, с силой сдавливая глотку. ‒ Тебе не кажется…что ты немного…груб…для младшего, ‒ Сону насмехается в лицо, одновременно пытаясь проглотить ртом воздух. На острых скулах Ни-ки от злости подступают желваки. А Сонхун пустым взглядом смотрит на блондина. Тот он был опаснее взбалмошного Ни-ки в разы. Ему необязательно было выставлять напоказ свое раздражение, чтобы другие его боялись. Его обманчиво-любезная улыбка рассекала больнее всякого лезвия. Сонхун без слов ведет за собой Ни-ки, все еще крепко удерживающего Сону. Он отворяет дверь пустой библиотеки, пропуская двоих внутрь. Огромные книжные стеллажи набиты древними рукописями, простираясь вдаль длинными коридорами. Ни-ки прижимает его спиной к ближайшему книжному шкафу. Сонхун усаживается на кресле рядом. Если вампир сейчас двинется – его тут же поймают, он оказался в безвыходном положении, окруженный этими двумя. — Начнешь говорить сейчас или нам тебя заставить? — Сонхун сидит расслабленно, уткнувшись рукой о подлокотник. — А что именно вы хотите от меня услышать? — Что ты задумал, Сону? — включается в разговор Ни-ки, — ты сам не свой в последние дни, не бываешь дома неделями, даже не смотришь на нас. Непривычный смех заполняет помещение. Он доносится из самых глубин и будто не принадлежит Сону вовсе. Красная тень падает на его лицо, отчего то принимает какой-то пугающий облик, словно слившаяся с кожей жуткая маска. А странный смех все не унимается, пока на него смотрят две недоумевающие пары глаз. Наконец успокоившись, Сону смолкает, стряхивая пальцем слезы с уголков глаз. — Так вот, что вас интересовало. Вам стоило раньше сказать, что дело в простом недотрахе. — Не в простом недотрахе, мудак ты хитровыебанный. Ты явно что-то замышляешь, и я очень сомневаюсь, что это что-то хорошее, — цедит сквозь зубы младший, вдавливая Сону в стеллаж еще сильнее. — Я думаю, вам, как раньше, следует заниматься своими делами. Так все останутся и довольны и целы. Нишимура вздергивает кулак в воздухе, хватая Сону за ворот рубашки, но тот даже бровью не ведет. Сонхун тревожно наблюдает за ними, однако не встревает. — Давай, Ни-ки, ударь меня, — смотрит с вызовом, пытаясь отыскать зрачки, запрятанные в темных угольных радужках. — Как же ты бесишь, — и Ни-ки отпускает его, на что Сону вздергивает подбородок, а Сонхун издает тихий смешок. — Не ссорьтесь, — он поднимается с кресла и подходит к ним, дружески похлопывая по спине. «Посмотри на его глаза» — доносится Сонхуновский голос в голове Нишимуры. Ни-ки медленно опускает взгляд, и замечает, что на светлых карих радужках Сону проступают красноватые пятна, словно молекулы, то объединяясь в единое целое, то бесследно расщепляясь. Ни у одного из них еще не окрашивались глаза. И не должны были. Этот цвет невероятно притягивает. Вместе с изменяющимся цветом радужки и сама аура Сону становится сильнее. Его присутствие, его запах, напоминающий сладкую примесь цитруса и мяты, растекается приятным шлейфом. От всего Сону веет величием и опасностью, отчего ноги начинают тяжелеть. Сонхун, очарованный его внезапным шармом, тянется ладонью к его щеке, ощупывая гладкую бледную кожу. Пальцами задевает его манящие малиновые губы, проводит по ровному ряду белоснежных зубов и выступающим острым клычкам. Ни-ки взволнованно глотает слюну. Ему тоже хочется прикоснуться к нему. Сону сейчас выглядит даже красивее, чем обычно. Он цепляется взглядом за аккуратные черты лица, напоминающие кукольные: точеный носик с аристократичным изгибом, маленькая родинка на щеке и под левым глазом, длинные густые ресницы. «Законно ли вообще парню иметь такие длинные ресницы?» — думает он про себя. Сонхун заворожённо тянет Сону за подбородок, припадает к его губам, будто впервые пробует их на вкус. Ни-ки жадно испепеляет их взглядом и с силой отрывает их друг от друга, поднимает запястья Сону над головой и начинает покрывать мокрыми поцелуями его тонкую шею. Сонхун холодными пальцами расстегивает рубашку на теле Сону, открывая взору молочного цвета кожу, выступающие ключицы и подтянутые дельтовидные мышцы. Сону хнычет, и это самая приятная музыка для ушей. Градус постепенно поднимается, когда оба парня вот так раздевают его, прижатого к книжной полке, и нежно целуют. Ни-ки отстраняется от шеи Сону и разочарованно отмечает, что его метки быстро зажили. — У тебя всегда была такая регенерация? Обычно они задерживались, — подлинно интересуется Ни-ки. Рука парня двигается ниже, приспуская его штаны. Ни-ки трет член Сону, обхватывает наливающийся кровью орган сквозь ткань трусов, изводя старшего. Сонхун, глядя на вздымающую грудь Сону, не может не припасть к его розовым сосочкам. Он вбирает губами маленькие бугорки, дразняще играясь с ними язычком, покусывая их зубами и получая в ответ самые милые звуки. Ни-ки заглядывает в глаза Сону, продолжая трогать его внизу — они практически полностью приобрели алый оттенок. И у него снова от этого захватывает дух. Ему хочется ласкать его больше и больше. Ни-ки наконец стягивает с него трусы, высвобождая. Встает перед ним на колени, шустро вбирает ртом плоть и невинно хлопает глазками, глядя снизу вверх, наслаждаясь его реакцией. Сонхун зарывается руками в волосы Сону, целуя его долго, почти до потери сознания. Проталкивая язык в его рот и жадно впиваясь, руками исследуя его тело, холодное, намного ниже по температуре его собственного. Сону стонет в губы Сонхуна, пока горячий рот Ни-ки ласкает его внизу. Его голова разрывается, кровь бурлит под кожей, ногтями он скребет деревянные полки, шумно роняя наверняка жутко ценные книги. Ни-ки вбирает до основания, заставляя Сону умилительно кончить в его рот. Сонхун смотрит на его опущенные и подрагивающие ресницы и невесомо чмокает его в прикрытые веки. — Сону стал выносливее, — усмехается Ни-ки, пальцем вытирая семенную жидкость с уголков губ. Ни-ки приподнимается, и они с Сонхуном ведут его к заваленной бумагами столешнице. Руки Сонхуна грубо опрокидывают книги на пол, укладывая блондина на ровную поверхность. Ни-ки и Сонхун стоят вплотную, сопернически толкая плечом один другого. Сонхун все же отодвигает Ни-ки от себя, раздвигает ноги Сону и устраивается между ними. — Открой рот, — говорит шатен, приставляя холодные пальцы к его губам, — оближи хорошенько. Сону послушно обхватывает чужие пальцы, покрывая их слюной. Импровизированная смазка не слишком помогает, когда Сонхун начинает растягивать дырочку. Он корчится от боли, когда тот медленно водит пальцем, приставляя второй, разрабатывая горячие стенки. Сону старается как можно сильнее расслабиться, но тугое нутро раскрывается неохотно. Ни-ки тем временем расстегивает ширинку своих темных джинсов, надрачивая стоящий член. Сону сам тянется к нему, удерживая в руке теплый орган, который едва помещается в его кулаке. Он двигается неумело и прерывисто, пока в него входит уже третий палец. — Я думаю, достаточно, — Сонхун приспускает брюки и приставляет розовую головку ко входу. Сону жалобно скулит, когда Сонхун входит с оттяжкой, вцепившись в чужие бедра до синяков, натягивая на себя. Сону сжимается до помутнения рассудка, Сонхун от этого издает несдержанное рычание и откидывает удовлетворенно голову. Толчки становятся глубже, проезжаясь по чувствительному бугорку, отчего блондин прогибается в пояснице, выпуская из ладони член Ни-ки. — Сладкий, я ведь тоже тут, — обидно подмечает тот, — может тогда поласкаешь меня ртом? Сону вкрадчиво кивает, и приглашающе приоткрывает ротик. Ни-ки гладит его по голове, называя милыми прозвищами и толкается в его рот, продолжая говорить о том, какой он хороший. Пряный аромат мяты, дуба и муската витает в воздухе, а алый свет опьяняет, унося голову куда-то за пределы. Трое тонут в этих ощущениях, сжирающих их без остатка. Старший и младший заполнили Сону полностью. Сонхун, вбивающийся ритмично и до упора и выуживающий из Сону сладкие стоны. Ни-ки, входящий медленно, желая продлить удовольствие. Сону, сдавленно стонущий, проезжающийся по всей столешнице. Сонхун гладит языком по торсу, оставляя мокрый след на впалом животе. Пальцами перебирает его чувствительные соски, вызывая волну новых ощущений. Ни-ки нежно касается его волос, играясь со светлыми прядями. Два вампира усиливают толчки, заставляя Сону забыться, раствориться в них, снова соревнуясь друг с другом. — Сону, посмотри на меня. — Не слушай его. Сону мечется от этих голосов, от приятного тепла внутри и невероятного удовольствия, распространяющегося до самых кончиков пальцев. Он чувствует, что находится меж двух огней, но Сону никогда не боялся обжечься об их пламя, а лишь подходил ближе, бросая вызов самому себе. «Его глаза, хён» — слышится в голове Сонхуна голосом Ни-ки. Алые. Самый настоящий, глубокий и поразительный цвет. Напоминает о цветущих плантациях роз, вишневых садах и горячей, тягучей, сладковатой крови. Сонхул бы растворился в их цвете. Ни-ки был бы готов убить за возможность любоваться ими. Они кончают с этой мыслью, наслаждаясь этим моментом. Сону едва не давится обжигающим горло семенем, сглатывая неприятную жидкость. Сонхун пачкает спермой лежащие на полу дорогие книги. Сону кончает себе на живот, смущенно прикрывая руками лицо.А между тем, за окном луна, окутанная прозрачной пеленой тумана, отдаленно висит на ночном небе, выскользнув из-под облачной тюрьмы и погрузив всё вокруг в свой багряно-красный свет, нависнув над городом зловещим скипетром.
— Простите, — прерывая тишину, доносится тихое и сдавленное до ушей двух вампиров, но те уже слишком одурманены этим кровавым карнавалом.