Первый и последний раз

Я воспитываюсь в достаточно интеллигентной семье. И это не я так описываю еë, а все вокруг. В частности мои друзья. Даже ржут порой, называя меня интеллигенцией. Хотя я сам на такого не похож. Мой папаша, воспитанный, успешный, занимающий высокую должность. Вечно он ходит в дорогих костюмах, галстуках и наглаженных рубашках. У него идеально уложены волосы. Всегда он выглядит, как это говорят, с иголочки. Стоит глянуть, на него, как каждый думает, что этот мужик явно занимает высокую должность. Ну так собственно и есть. А теперь я. Вот я то уже разъебай. Причëм полный. Поставь нас с отцом вместе, это будет выглядеть, как статный, богатый, успешный мужик, и пацан хулиган двоечник из местной школы. Волосы у меня вечно растрëпаны и торчат в разные стороны. С папой часто у нас разборки по этому поводу, но я стою на том, что это творческий беспорядок. Никогда бы я не смог ходить с уложенными, как у него волосами. Как какой-то батан. Идëм дальше, одежда. С этим тоже ругань. Даже в школу я не хожу в костюмах. Благо у нас с этим послабления и можно ходить в чëм хочешь. В рамках разумного, конечно. Вот я и хожу. В толстовках на молнии, которая обязательно расстëгнута, а рукава закатаны и футболках, желательно с капюшоном, если сверху нет толстовки. Люблю когда много разных рисунков на белом фоне или яркие надписи. Помимо этого ношу только узкие джинсы, светлые. Часто рваные в коленях. Из обуви у меня только кроссовки, да кеды. Первые обычно сникеры, любимой модели osiris. Так же свой образ я недавно дополнил проколом левого уха. Вставил туда кольцо из хирургической стали. Отец, как увидел, охренел. Никогда его лицо не забуду. –Максим, ты совсем сдурел? - заметил серьгу отец, когда зашëл ко мне в комнату вечером. –М-м-м, да нет. - ухмылялся я, не отрываясь от монитора. –Это где у нас, тринадцатилетним, без разрешения родителей уши прокалывают? - пытается придать голосу строгости, но я то знаю, побухтит и перестанет. Смирится. И так со всем. С одеждой, с причёской. –Ну конечно в салоне этого не сделают. - мне почему-то нравится издеваться над отцом. Поэтому, нагло улыбаясь, откидываюсь на спинку компьютерного кресла и смотрю на него. Папа пилит меня взглядом, скрестив руки на груди. –Ты понимаешь, что это на всю жизнь? - укоризненно смотрит. –Серьёзно? А я то думал, что заживëт через два дня... - цокаю языком. Отец устало взводит глаза к потолку. –Надеюсь, ухо, это единственное, что ты себе проколол. - и вздыхая он уходит из комнаты. Вообще отец меня не пугал никогда. Наверное просто потому что серьёзно никогда не наказывал. Он часто отчитывает, проводит воспитательные беседы, во время которых я притворяюсь глухим. Может лишить меня интернета или гаджетов. Конечно это самое не приятное наказание. Ну и самое серьёзное. Ещё он может посадить под домашний арест. Тоже сомнительное удовольствие. Особенно если это лето и хочется гулять с друзьями. На этом собственно всë. Никакого рукоприкладства у нас в доме никогда не было. Даже угроз. Может поэтому я такой наглый и хамоватый вырос? И я вовсе не веду к тому, что хотел бы чтобы всë изменилось. Меня-то всë устраивало. Вот только именно после того вызова к ненавистной училке всë и изменилось. Я слышал как она отца отчитывала. Хотя сидел в коридоре за дверью. Почему-то после этой фразы "не может справиться со своим сыном", стало особенно не приятно. Как от какого-то оскорбления. Зачем вообще со мной справляться, я не понимаю? Ну подумаешь прикололись над одним дурачком. Объясняю, в выходные шли с пацанами со школы. Обычно меня забирает отец, но в этот раз он был на каком-то совещании. Ну в общем занят. Поэтому до дома я должен был добираться сам. А у нас в школе в этом году, в параллельном классе появился дурачок. Ну парень с приветом. Ржал сам по себе, даже разговаривал сам с собой. Понятное дело что его невзлюбили, кто странных то любит? Ну и прикалывались все кому не лень. И вот шëл он впереди нас, а я со своими одноклассниками за ним. Он идëт такой весь неопрятный, руки в чернилах от ручки, рюкзак потрëпанный, явно из неблагополучной семьи. Ещё идëт и будто ехидничает, рожи корчит. Ну а парням только дай повод доебаться. Один из наших разгоняется и ему с ноги под зад. Этот дурачок падает и прямо лицом в лужу. Все ржут. Мне тоже смешно. И тут понеслось, все давай его толкать в эту лужу, не дают ему подняться, весь рюкзак ему угваздали, молния раскрылась, все его учебники в грязи. А главное этот дурачок сам ржëт. Не знаю, может это нервное расстройство было. Это уже я как взрослый рассуждаю. Но будучи ребëнком, я об этом не думал. Я тоже глядя на своих включился. Когда дурачок вставал, прописал пару пендалей. Дëргая его, порвал ему ветровку. Бил то я чутка. Скорее толкал. И как-то не глянул, что одна деваха, их нашего же класса, позади, снимала это. И главное, на основную часть видео попал именно я. Как участвовали другие, на камеру не попало. Сомневаюсь, что она это сделала специально. Просто телефон достала под конец, когда я уже один издевался, а все уже расходились. Зачем я это делал? Да не знаю. Идиот потому что. Просто малолетний жестокий идиот, на которого повлияло окружающее стадо. Думал тогда, что это круто. Я тогда и не понимал всей серьёзности ситуации. Не понимал, что творю. Этот дурачок ржал. Я думал он нам подыгрывает. Не подумал я как-то, что когда этот придёт домой в таком виде, в грязи, сырой, в порванной одежде, полностью угвазданный, с ссадиной на лице, после падения, его бабушка, которая между прочим, воспитывала его одна, поднимет панику. Ей даже с сердцем плохо стало, но это я узнал потом. Скорую ей вызывали. Естественно всё это сразу всплыло в школе. Собрали всех, начали расспрашивать. Ну тут как обычно. Каждый стал стрелы метать. Мол, я, не я, хата не моя и так далее. И я не думал, что всë попавшее на видео покажут моему отцу, когда на следующей неделе вызовут в школу. Не знал я вообще про видео. И полностью его так и не видел. Но вся суть в том, что самый крайний оказался я. Ещё и зачинщиком меня объявили. Пока я тут вспоминал, дверь кабинета открылась. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с отцом. И вот тут уже мурашки по спине пробежались. "Ну ты, Макс, попал... " - думаю про себя. Таким я его ещё не видел. На лице его так и читалось презрение. Смотрел на меня ни как на сына, а как, не знаю... На выродка какого-то. И без того тонкие губы сжаты в плотную линию. Смотрит сверху вниз, как на червя какого-то. Делает несколько шагов ко мне. –Вставай. Домой поехали. От такого тона внизу живота как-то заныло. Я уже предчувствовал что-то не ладное. Поднимаюсь с лавки, держу сумку-почтальонку красную, за лямку, перекинув еë через плечо, направляюсь за стремительно идущим отцом. По пути так и хочется как-то разрядить гнетущую обстановку. Наши шаги глухо раздаются по пустым школьным коридорам. Стремительный шаг отца и мой спешащий. Всë таки хоть мне и тринадцать, я не особо высокий и значительно ниже папы, рост которого все сто девяносто. Идëт он явно быстрее, его шаг шире. Уже спустившись на первый этаж он вдруг остановился и сделал пол-оборота, я так торопился за ним, что чуть не влетел отцу в спину, кроссовки скрипнули по полу. –Ничего сказать не хочешь? - вдруг спрашивает. Я растерялся. А что сказать-то? Что я исправлю? Ну это глупость. Уже ничего не исправить. Думать об этом надо было раньше. Оправдываться? Назвать имена других кто участвовал? Ну так я пытался перед учителями как-то выкручиваться, естественно меня никто и слушать не стал. Ведь видео против меня. Тут не выкрутишься уже. Извиниться? Ну раньше я этого никогда не делал. Может стоит сказать, что так больше не буду? Собственно, я в тот момент не понимал всей серьёзности своего положения. И насколько зол отец. Поэтому просто не хотелось унижаться оправдываться и извиняться. Ну придёт он, отчитает, поругает, лишит компьютера. Переживу. В первый раз что ли? Короче, пока я в замешательстве раздумывал, что хочет услышать от меня отец, я наверное просрал момент. Может тогда ещё можно было всë уладить, состроить раскаивающие лицо, попросить прощения. Может даже слезу пустить, но я то тогда не думал, что отец собрался делать. Потому ничего не сказал. А папа двинулся дальше, ускорив шаг. В машине, пока ехали домой, он ни разу на меня не взглянул в зеркало заднего вида. Хотя я надеялся, что он отойдëт за время поездки и забъëт на эту ситуацию. Спишет всë на долбаный переходный возраст. Когда же мы переступили порог дома, он сразу сказал: –Живо ко мне в кабинет. Его тон дал понять, что у меня нет никаких вариантов, кроме, как послушаться. Что я тогда подумал после этих слов? Ну сейчас будет многочасовая лекция о том, что я росту хулиганом не благодарным и бессовестным и закончу жизнь тюрьмой. По крайней мере, в школе с утра мне так сказали. Ну и лишит меня техники наверное на месяц. Тогда для меня это было самое страшное. Я же не знал, что хуже может быть. Угрюмо я поплëлся в отцовский кабинет. При этом отец почему-то прошëл дальше и собрался зайти в мою комнату. Я задержался в дверях кабинета, непонимающе глядя в след отцу. –Заходи. Я сейчас подойду. - так же жëстко сказал он. Тогда я не понял, что ему нужно в моей комнате. Всё же не многословность отца меня пугала. Раньше как чего натворю, лекции мне начинали читать ещё в машине, дома продолжали. И мне бы тогда, дураку, сообразить, что грядёт что-то не ладное, раз родитель молчит. Зайдя в отцовскую обитель, как обычно усаживаюсь на небольшой кожаный диванчик, откинувшись на спинку. Жду. Лекция явно будет долгая. Наивно думал я. Но на хрена он всë таки в мою комнату пошëл? Скорее всего сейчас принесëт ноутбук с планшетом, показательно уберëт на самую верхнюю полку, в наказание. Но какого было моë удивление, когда отец вернулся не с ноутбуком в руках, а с... Ремнëм? Главное с тем, который я и не носил то никогда. Это неформальный ремень с металлическим квадратными клëпками. Не знаю нафига я его покупал. Модно было, многие в них ходили, а я даже не одел ни разу. Отец зайдя в кабинет, держа этот сложенный ремень в правой руке, закрывает дверь на щеколду. И тут ступор начинается сменяться паникой. –Па-а-а... А зачем это? - с недоверием поглядывая на опасную штуку в его руке, протянул я. Даже пытаюсь слегка улыбнуться, но отец мою наивность не разделяет, судя по лицу. Совсем не разделяет… Я то понадеялся, что сейчас всё перейдёт в шутку. Он помашет им перед моим носом и пригрозит всыпать, если ещё раз так поступлю, но судя по виду, отец шутить и не собирался. Это я понял по тому, как стремительно он направился ко мне. –Догадайся. - он надвигается прямо на меня, как буря с ураганом. Долго не думая, резко вскакиваю и забегаю за его рабочий стол с креслом. –Пап, ты чего?! - у меня уже реально паника, голос срывается. И самое страшное, что теперь отец вообще ничего не отвечает. Он просто стремительно идëт по кабинету, обходит стол, направляясь ко мне, я оббегаю стол, и тут отец с такой силой отшвырнул своë собственное кресло на колëсиках, что оно нахрен улетело к окну, ударившись спинкой о подоконник. Не будь мебель качественной и дорогой, точно разлетелась бы. Это меня капец как напугало. Тут я понимаю, что шутки реально кончились и всë максимально серьëзно. Отец в бешенстве. Он не шутит. Он не просто решил меня припугнуть. Он реально сейчас отхуярит меня этой штукой. –Папа! Пожалуйста не надо! Я всë исправлю! - в панике, от страха, я начал нести полную хуйню. Глупо звучит, что я могу исправить что-то. Хер тут что теперь исправишь. Просто я никогда раньше не был в такой ситуации. Я не знал что говорить и как умолять, что бы отец успокоился. Но судя по тому, как он был настроен, успокаиваться он и не собирался. Началась эта беготня вокруг стола. Он меня ещё ни разу не ударил, а я бегаю уже со слезами на глазах, хоть подобного никогда себе не позволял. Будучи уверенным, что плачут только девчонки. Самое страшное, что отец вообще ничего не говорил. Он никак не реагировал на мои вопли. Просто стремительно преследовал меня вокруг стола и я понимал, что в конце концов ему надоест эта беготня, и он просто прижмëт стол к одной из стен. И куда я тогда денусь? Несколько раз приходилось менять направление, резко разворачиваясь и убегая в обратную сторону. Из-за этой чехарды, со стола летели на пол бумаги, которые ранее были аккуратно сложены, я иногда держался за края стола, ведь носился так быстро, что был риск упасть, поэтому задевал бумагу в файлах, и она разлеталась по полу. На одном из таких файлов я, в какой-то момент, чуть поскользнулся, благо удержался за край мебели. Раньше отец бы за свои бумажки ох, как отчитал бы. Но сейчас ему на это вообще было плевать. Он смотрел на меня просто, как хищник на добычу и не видел вокруг вообще ничего. Я понял, что пока отец не сделает то, что задумал, он не успокоится, но и я сам сдаваться так просто не собирался. В какой-то момент в голове появилась мысль быстро подбежать к двери и повернуть щеколду. Эту глупость я и сделал. В очередной раз, когда отец поменял направление, находясь у окна, я рванул назад, к двери. В панике проворачиваю щеколду. Один щелчок. Дëргаю. Мало. Позади уже слышу тяжёлые шаги. Руки трясутся. Ещё щелчок и тут меня хватают за шкирку, прямо за капюшон толстовки и тащат на себя. А я ведь её почти открыл. –Папа, пожалуйста, ты же меня никогда не бил! Не надо! - осознавая своë жалкое положение, у меня уже текут слëзы. А он всë молчит. Просто грубо тащит меня к дивану, я пытаюсь осесть на пол, но отец сильнее, дёрнул меня вверх от чего нитки в капюшоне затрещали, перекидывает через подлокотник. И сделал это настолько резко и грубо, что я даже губой ударился об обивку. Оказавшись прижатым к кожаной обивке, понимаю своë обречëнное положение. Все слова закончились, остались только слëзы. Теперь мне не только страшно, но ещё и унизительно. Так как я оказываюсь без джинс и нижнего белья. Очень быстро унижение сменилось болью. Хотя, правильнее будет выразиться, что боль почти полностью заглушила унижение. Это реально была Адская боль. После первых ударов даже искры из глаз посыпались. Сразу пытаюсь прикрыться руками, но их перехватывают и прижимают к спине. Ноги прижать к месту удара тоже не получилось, потому что я сразу получил по ним, оказалось ещё больнее. Он хреначил меня прямо этим чëртовым ремнëм с клëпками. Я не знаю какого это, получать обычным, но этим, было просто невыносимо больно. В какой-то момент даже показалось, что в глазах начало темнеть. На самом деле, я не помню про что я орал в этот момент, вроде даже матюки были (об этом сказал мне потом сам отец, за ужином, спрашивая о том, откуда у меня такие знания матерных слов). Ну просто невыносимая была боль и мозг даже не соображал, что я кричу. Именно так я и оправдался. Когда-то, катаясь на велике, налетел на свисающую с забора колючую проволоку. Вот такой я неувязок. Так вот, распоров тогда нахрен руку настолько, что остались шрамы, залив всё кровью, мне в тот момент было не так больно, как сейчас. То, что происходило со мной сейчас, было просто невыносимо. Теперь я знаю, как это, когда слëз не остаëтся и даже сил плакать. Я уже просто вздрагивал после каждого очередного удара и просто скулил. Во рту чувствовалось немного крови. Это при падении, когда он меня толкнул на диван. Поранил губу о зубы. Понятия не имею сколько было ударов. Естественно я их не считал. Но мне показалось, что очень много. Где-то пятьдесят. Может и преувеличиваю. Тогда казалось, что это длится вечно и что у меня уже там всë в крови. Настолько у меня болело место ударов, что я даже не понял, когда они прекратились. Дошло только тогда, когда я услышал хлопок дверью. Отец вышел из кабинета, а я остался один. Сползаю на пол с подлокотника. Обивка вся сырая в моих слезах. Трясущимися руками натягиваю бельë и потом и джинсы. И как же я чëрт подери, проклял тогда свою привычку носить узкое бельë и узкие джинсы. Это было ещё одно испытание. Наверное я долго возился с этим. Вытерев последние слëзы рукавом толстовки, плетусь как побитая собака к себе. Уже в своей комнате обнаруживаю этот грëбаный ремень на своей кровати. Это явно было показательно. Со злости хватаю его и отшвыриваю к стене. Мысленно думая о том, что точно выброшу его от греха. Что у меня вообще было в голове, когда я его покупал? Ну уже явно не такое! До этого дня, никогда бы не подумал, что отец посмеет поднять на меня руку. Я и не думал, что отец может быть таким жестоким. Рухнув на постель лицом в подушку, думаю о том, как мне теперь после всего к отцу относится. Мне всегда казалось, что у нас с ним нормальные такие отношения. Ну да, часто спорим, часто он ругает, почти всегда мной не доволен. Мы с ним слишком разные. Но да такого дело не доходило. Может у него просто терпение лопнуло? Но нельзя же так жестоко... И точно не таким ремнëм! Обида и злость тогда меня переполняли настолько, что я даже продумывал план побега из дома. Лëжа на кровати, думал о том, как сбегу, буду скитаться по подъездам, может даже по заброшкам, коих в нашем городе не так то много. Но я и представить не мог, как мне после такого жить с отцом. Уж не знаю сколько времени прошло, когда дверь моей комнаты открылась. Опять у меня всë внутри сжалось от осознания, что он зашëл. И зачем? Неужели решил, что мне мало и хочет добавить? Тогда я точно из окна своей же комнаты сигану. Блин, там же сетка москитная… Отец садится рядом на кровать. Я это не вижу, так как лежу на животе, повернувшись лицом к стене. На затылок мне ложиться его рука. Начинает поглаживать. –Успокоился? - сейчас его тон не такой, как после разговора с училкой. Будь она проклята. Сейчас он мягче. Но легче от этого мне не становится. Подавляю в себе всхлип. Не могу я отвечать. Боюсь вновь расплакаться. Больно до сих пор, просто пиздец! Я даже не знаю какие у меня там следы остались, явно не слабые. А его рука всë не перестаëт поглаживать. –Сын... - тихо зовëт он. Сын, блять. Какой я тебе сын после этого? Я после такого не знаю как к тебе относится. –Так, Макс, давай, успокаивайся. - начинает тормошить меня за плечо. –Ты теперь всë время будешь меня так избивать? - с болью в голосе спрашиваю. Меня действительно интересует этот вопрос. Потому что я не знаю, как дальше быть. –А ты посмеешь ещё хоть раз выкинуть подобное? - опять его тон стал серьёзным и от этого снова стало страшно. Опять это тянущие мерзкое чувство в животе. –Н-е-е-ет... - проскулил со всхлипом я. Вот старался же держать себя в руках, нет от этого его тона опять стало так страшно, будто он сейчас опять продолжит. Второй раз я точно не вынесу, я умру. Он уже перестал меня теребить и гладить. Его ладонь, просто замерла на моëм плече. –Ты много чего вытворял, Максим, но я же никогда не поднимал на тебя руку, верно? - проговорил отец таком тоном, будто начал читать лекцию. По факту так оно и было. Я уже не стал ничего отвечать. Опять сейчас разревусь. –То, как я с тобой сегодня поступил, для тебя из ряда вон ситуация, но и для меня твой поступок неадекватный. Я тебя не так воспитывал. Надеюсь, что когда ты вырастешь, ты меня поймëшь. - на последнем предложении, он поднялся и вышел из комнаты. А я заплакал снова. Да хрен знает от чего. Была смесь чувств. Обида, стыд, боль естественно. Всю эту ситуацию я запомнил на всю жизнь. Отец больше никогда меня не бил. Даже подзатыльников не было. После того дня всë вернулось на круги своя, если можно так сказать. Хотя первые наверное полгода я ещё отца боялся. Думал, что такое повториться. Но он своë слово сдержал. Больше руку на меня не поднял. И я ничего подобного больше не выкидывал. Перед пареньком тем естественно пришлось извиниться, да ещё и на линейке перед всей школой. Пристыдили тогда меня. Но это полная херня по сравнению с отцовским наказанием. Уж это я точно не забуду всю жизнь. Прошло время, я уже вырос. Уж за двадцатник мне перевалило. Институт закончил. Работаю. Едем с отцом в машине, я за рулём, его подбрасываю до дома. Вдруг мою школу проезжая, он, смотрит в окно, задумывается. –Помнишь того мальчишку... - делает паузу. –Валера, кажется, его зовут? - вдруг спрашивает отец. На меня даже не смотрит, всë его внимание в окно на здание школы и двор. Мне понадобилось с полминуты чтобы одуплить. Какой Валера? Кто он? Вроде не дружил с таким. И тут вдруг, как осенило. Даже не приятно стало от воспоминаний. –Дурной который что ли? Ржал всë время и сам с собой говорил. Дëрганый. - с не сдерживаемым презрением говорю. И это презрение даже не к тому пацану, а к самой ситуации. Не хотелось вспоминать. Отец вдруг отрывает взгляд от окна, поворачивается на меня. Чувствую на себе осуждающий взгляд. Сам не отрываюсь от дороги. –Если он вëл себя не так как остальные, это была причина чтобы над ним издеваться? - серьëзно говорит отец. Ну, блять, началось. Тяжело вздыхаю. –Пап, я вообще не хочу всë это ворошить, ну чего ты начал... - пытаюсь отойти от этой темы. –Нет, ты сейчас, уже в свои двадцать пять лет, понимаешь, что не правильно поступил? - тут я понял, что херн с этой темы теперь слезем. –Я ещё тогда понимал. - говорю сквозь зубы. Отец не дал мне закончить. –Да? Зачем же ты это сделал? Беззащитного мальчишку, который меньше тебя, в лужу толкал! –Хорошо, пап. Раз уж ты начал, а ты уверен, что ты правильно поступил по отношению ко мне? Я тоже был беззащитный и ответить тебе не мог. - отвечаю резким тоном. Наступила пауза. Отец то ли обдумывал ответ, то ли ему может стыдно стало, в чëм я сомневаюсь. Просто не приятно. Он хочет меня пристыдить за хуйню, что я наворотил будучи подростком, а ему не стыдно было отхреначить меня до крови в ответ. –Я не знал, как мне реагировать на твой поступок. Это было чудовищно. - медленно рассуждал папа. На последнем слове я оторвался от дороги и злобно зыркнул на него. –Чудовищно поступил ты, и я тоже. Мне просто хотелось наказать тебя так, чтобы ты на всю жизнь запомнил. Чтобы навсегда отпечаталось. Чтобы ты понял, что на любую силу, найдëтся другая сила. Лучше, чтобы это показал тебе я, а не кто-то другой... в тюрьме. –О, пап, поверь мне, отпечаталось навсегда, не сомневайся! Эти грëбаные заклëпки я не забуду! - уже во взрослом возрасте позволяю себе иногда ругнуться при отце. Мелким я конечно при нëм так не выражался. –Прости, Максим, но ты сейчас как считаешь, как я должен был с тобой поступить? - в его голосе действительно слышалось извинение. –Да откуда я знаю. - отмахиваюсь. Действительно я об этом и не задумывался. Спустя где-то минуту, всë же решил добавить. –Воспитательной беседы было бы достаточно. Ну компьютера бы лишил на месяц ещё. - пожимаю плечами. –А теперь вспомни, действовало ли это на тебя. - я даже сначала не понял, спрашивает ли он или утверждает. –Н-у-у, не всегда... - а я действительно после таких наказаний иногда всë равно по своему делал или мог ещё чего натворить. Лекций и лишения гаджетов не боялся. –Так вот я не хотел, чтобы ты ещё хоть раз поступил так же, как с Валерой. Очередная лекция и лишение компьютера не запомнились бы так. - закончил отец. А я уже подъехал к дому. Не стал я тогда ничего отвечать. Каждый всё равно останется при своём. Отцу я благодарен только за то, что влепил он мне всего один раз в жизни. Адски больно, до крови, я бы даже сказал с садизмом, как сам считаю, но всего один раз. Под тиранией я не рос. Не было всё моё детство угроз, что мне влетит. Не били меня ни за оценки, ни за поведение. Только вот за этот дурацкий поступок. Обидно ещё за то, что тогда досталось только мне одному, хотя участвовало пол класса.