Прохлада
Эта зима вышла холоднее, чем обычно. Снег засыпал, кое-где разрушенные, крыши домов жителей Смиренсбурга, на лесных тропинках быстро исчезали следы редко появлявшихся животных, заблудиться в лесу стало в разы легче. Ветер пробирал до костей, даже укутанного в меха Клауса, что уж говорить об одетом в почтальонскую форму Джеспера. Сильная метель застала почтальона в лесном домике. Уже через неделю нужно будет дарить подарки, а у них не готова и половина. Сейчас главным страхом Джеспера является не успеть, не пробраться через этот снег, не подарить детям счастье. Иногда он задумывался, что бы ощущал раньше. До знакомства с этим городом, что бы ощущал тот самовлюблённый гордый малец. Клаус не знал каким Джеспер был. Сейчас перед собой он видел юношу, что от недосыпа уснул за рабочим столом, морща нос и неудобно свернув шею. Окно резко распахнулось, впуская в помещение ветер. Только этот не колол своими иглами уши и лицо, не намеревался снести тебя с ног. Этот ветер был ласковым и любящим. Пару снежинок заплелись в белой бороде Клауса, прошлись по немного пыльным полкам, потаяли в огне камина и окутали Джеспера полупрозрачным пледом. Не особо согревающим, но показательным. Ветерок, с несколькими резными проказника, подтолкнули Клауса вперёд. — Хо хо хо — посмеялся он, взяв плед, ярко красный, с милыми изображениями оленей, и накрывая им уже освободившиеся от снежного плена плечи Джеспера — спи, мой мальчик. Окно закрылось.Лучи солнца
Лучик солнца, украдкой пробравшийся в комнату, в этот метельный день, воровато оглядывал помещение. Где-то на другой стороне комнаты стоял большой многоэтажный деревянный домик, на этажах было очень много фигурок. Лучик оглядывал их всех: рыбак на пирсе, детишки играющие в мяч, женщины готовящие на кухне пироги, почтовое отделение, только фигурки почтальона не было, чуть дольше лучик остановился на фигурке девушки со светлыми волосами. Тут и там были видны неаккуратные порезы, слишком маленькие для того чтобы быть заметными, но существенные для такого внимательного лучика. Словно мастер нервно старался закончить фигурку как можно раньше, чтобы больше к ней не притрагиваться. Где то видна удивительная грубость, а в других местах слишком кропотливая, до печали кропотливая работа, словно мастер думал, думал и не мог прийти к решению. Но миг лучика был короткий и он полетел дальше. Пройдя по закрытым резным ставням в конструкции напоминающей шкаф, лучик запутался в густой бороде. Резко отскочив, словно от удара, он робко взглянул снова, упав на стекла маленьких очков. Человек что то делал руками, но лучик не мог рассмотреть. Где-то на другой стороне, рядом с окном, послышалось сопение. Лучик резко метнулся к спящему парню, пройдя по руке и немного согрев пальцы он прикоснулся к закрытым глазам. Юноша завозился хмурясь, через пару секунд начал открывать глаза. — Ты уже проснулся — сказал мужчина, он открыл ставни шкафа, как думал лучик и поставил туда фигурку почтальона. Лучик резко метнулся в шкаф, но как только попал на лицо фигурки почтальона, шкаф закрылся.Воспоминания
Наверно, как бы они не пытались думать только о счастье, грустная суть этих дней никуда не денется. Жена Клауса в последний день своей жизни встала с постели, приготовила ужин и улыбалась, так до боли искренне улыбалась. Он накрыл её, в ту ночь, любимым пледом, ярко красным с оленями. Мать Джеспера, в последний день своей жизни заперлась в комнате бьющегося в истерике сына, отослала всех слуг и рассказывала сказки, так до боли искренне рассказывала. Она подарила ему фигурку, символ собственной семьи — величественный единорог из хрусталя. Жена Клауса с ним до сих пор. О ней не было слышно всё это время, но с тех пор как этот юноша появился в Смиренсбурге она приходит часто. Клаус задумывается, похожи ли чувства его умершей супруги на чувства матери к сыну. Склоняясь к этой версии где то под сердцем у неге свербит, но потом он понимает, что их с Джеспером отношения, что-то к чему она помогла прийти. Будучи матерью, умершей женой и подругой. У Джеспера мать не рядом. Джеспер не верит что когда-нибудь она придёт. В сказках рассказанных той ночью было многое. Про то как злодей меняется, про любовь побеждающую все преграды, про доброту в каждом из нас, но матери всех героев умирая, больше не возвращались, на их место приходили злые мачехи. У Джеспера не было мачехи, у него так же и не было отца. В первые недели он думал, что влюбился в Клауса из-за замены отцу, ему самому казалось это глупостью. Аристократ, достойный глава почтальонской династии не был похож на лесника с доброй улыбкой. И как же болезненно было понимать, что не меньше чем он любил Клауса, он любил ощущение материнской заботы от чего то появлявшиеся в этом доме. — Ты уже закончил? — он немного сопит, всё-таки простыл и покачиваясь подходит к шкафу. — Да, но дай мне немного времени, это сюрприз.Вера
Клаус вышел из мастерской, когда Джеспер допил свой какао и уже собирался звать его в их теплую постель. Осталось ещё много работы по игрушкам, но это не повод пренебрегать сном. Хоть он и сам понимает, что вряд-ли они проспят здоровый полноценный сон. Клаус одним взглядом попросил его пойти за ним и закрыть глаза. Джеспер знал этот дом как свои пять пальцев, мог ориентироваться даже в темноте, но всё равно ощущал ненавязчивое присутствие поблизости Клауса, строго следящего за ним. Брёвна в камине уже почти сгорели, поэтому Клаус зажёг свечи, шторы были плотно задёрнуты не пропуская лучей света, а окна запертыми, ни одна снежинка не пролетит. Джеспер уловил слухом скрип ставней и тихие щелчки механизма Скрип Щёлк Скрип — А теперь… открывай. Мифический свет озарил лицо Джеспера, а в глазах начало покалывать. Он пытался сосредоточиться на чем-то одном, но постоянно цеплялся за другое. На нескольких полках располагались фигуры, резные символы, краской нанесенные узоры. В центре был он и Клаус, а сверху жена Клауса, платье которой, как и окружение фигурок расписанно снежинкамми и ветром, неподалеку от неё фигура его отца в костюме с орнаментом из писем, так же встречающимся повсюду, ниже от пары, располагалась оленья упряжка, у каждого оленя был ошейник с именем, где то виднелись почтовые ящики. Лишь только одно место было пустым. Джеспер, в замешательстве, посмотрел на Клауса. — Ты как-то раз упоминал о своей матери, я знаю как выглядит твой отец, но, к сожалению ничего не знаю о твоей матери. На глазах у Джаспера выступили слёзы. — Я сейчас — торопях сказал он. Уже через минуту вернувшись с чем то в руке. Фигурка единорога. Он так долго не доставал её, хоть и держал где-нибудь поблизости, немного пыльная, но всё такая же прозрачная. Стоящая на полке, она была отблеском прошлой, аристократичной жизни, той где он и его отец были всего навсего аристократами, избалованный ребёнок и вечно работающий муж, даже так Джесперу не следует об этом забывать. Он уверен что мать его любила, она бы хотела, чтобы он помнил, её чувства и помыслы столь же прозрачны как и этот единорог. Смотря на Клауса Джеспер знал. У них будет ещё много моментов вместе. Вера, что всё будет хорошо и дальше.