Камни и карты

Тайная земля. Ночная метель забирает у меня близких. Императрица-в-Чёрном прячется между снегов. Эти странные сны мучают меня с рождения. Тайная земля. Белая пелена застилает глаза. Принцесса-в-Белом ждёт меня среди чёрных обелисков. Я перестала спать, чтобы забыть её. Тайная земля. Пепел войны отравляет мой дом. Рыцарь-в-Сером стоит на страже. Вещий сон ведёт меня к искуплению и славе. Я обязательно отыщу Тайную землю. Я обязательно отыщу Тайную землю. Я обязательно отыщу Тайную землю. ****** Конец лета в Висвалии. Жаркие дни идут вперемешку с холодными ветрами. Бывает тяжело привыкнуть к таким перепадам температур, из-за которых лёгкий бриз кажется продирающей до костей стужей, а следующая за ним жара подобна пустынным засухам. Но в сравнении с прочими уголками мира, осень в Висвалии на удивление тёплая. Люди могут не бояться заморозок и готовятся к зимам без спешки. Тем не менее, зима означает снег, а здесь его выпадает немало. Снег не даёт машинам пройти. На севере, у гор, его выпадает так много, что даже кони застревают. Так что уже который год местное правительство планирует закончить гражданскую войну до первых белых покровов. Именно поэтому конец лета - горячий сезон для наёмников. Генералы и политики хотят успеть осуществить свои планы, и для этого им нужно много людей и оружия. Поскольку деньги для них не проблема, они готовы платить круглые суммы любому человеку, который готов повоевать на их стороне. Военная жизнь делает новый глоток воздуха. Активизируется всё что можно; патрули учащаются, "небожители" кружат без конца над головами и мешают отдохнуть в тишине, в офицерских кабинетах идут бессонные ночи планирования, а у снабженцев начинается нервный тик. По забытой богами дороге в зелёной зоне между деревнями Аквиньон и Дюсальт-ан-Керт проходит патруль из двух машин. 2 джипа с пулемётами калибра 7,7мм, 6 бойцов. Патрули в таких местах считают "бензиновыми", поскольку между бойцами ходят слухи, будто такими бесполезными патрулями снабженцы хотят скрасить статистику потребления топлива, зачем-то. Наёмники в целом во всём видят лишь коррупцию, все вокруг хотят обмануть других ради личной выгоды. Пусть это и правда, некоторые их мнения и байки совсем расходятся с реальностью или даже со здравым смыслом. И всё же патрулировать дороги надо, иначе партизаны могут чересчур осмелеть. — Мики, ты уже была в Дюсальте? - спросил Хан, водитель и один из новеньких в бригаде. Вьенгиец, прошедший лишь учебку на родине, и один из многих кого привлекли большие гонорары. Такие как он - самоуверенные, горячие парни и девушки - долго здесь не живут, но поскольку таких парней и девушек много, на них держится немалая часть местной военной машины. — Да, была. Там почти никто не живёт, баб нет, а вино вынесли до нас. - сухо ответила ему Мики, местный ветеран. Хоть она и выглядела очень молодой, в опыте наёмников-фусокийцев сомневаться не приходится - многие из них были детьми Войны в Санлире. Обычная история: со школы попала под призыв, отвоевалась, а без высшего образования на нормальную работу не берут. Когда единственная "вышка", которая у тебя есть, это твоя военно-учётная специальность, а опыт только боевой, ветераны нередко пытаются найти работу "по профессии". Мики была по жизни молчаливой, а алийский пулемётчик Амин позади них плохо говорил на любом языке кроме родного. Болтливому Хану не повезло оказаться в такой компании. — Так это... Ты фусокийка ведь, да? В Санлире воевала? — Угу. — Ясно... А я вот не успел! Предлагали поработать наёмником, охранять нефтевышки и прочее, а пока я собирался, война там кончилась, и вакансии закрыли, представляешь? — Угу. По обе стороны дороги густыми рощами стояли берёзы. Высокие и старые, их кроны почти закрывали небо своими листьями, закрывая солнце. В безоблачные и тёплые дни лесная тень была настоящим спасением в дороге, где сколько бы на тебя ни дул ветер, всё равно можно изныть от жары. — Я вот, этого... Как тут отслужу, мне обещанных денег хватит с лихвой. Я уже план целый составил. У меня кой-какие связи есть, я дома в Цидао открою забегаловку. С детства пироги пёк офигенные, уверен что на них весь Вьенго слетится. Ну и где-то между делом ещё предложение своей девуш... Мики внезапно положила ладонь ему на рот, и встревоженно посмотрела на молодого паренька, удивлённо повернувшего глаза на пассажирку. — А ну молчи. Не говори о девушках. Она убрала руку с его губ и вытерла ладонь об свою штанину. Удивлённый парень вернул взгляд на дорогу, уставившись в бампер первой машины. — Хорошо... ладно... но, почему? — Примета. Любой кто говорит о возлюбленных на родине, в итоге умирает. В худшем случае, умирает не он один, но и его товарищи тоже. — Угу... ну да, вы же суеверные все, в Фусо... — Это интернациональное явление. Да, Амин? Она стукнула пулемётчика локтем по ноге. Невозмутимое "Да" вышло из уст этого сурового вида загоревшего парня, чьи черты лица были полностью закрыты каской, защитными очками и чёрным платком. В зелёной зоне, конечно, партизанов почти нет. На то её и зовут "зелёной". Здесь безопасно. Но нельзя забывать что это всё "социальный конструкт". Просто потому что в штабе считают эту дорогу безопасной, не означает что она абсолютно точно безопасна. Конечно, спокойнее всего думать что так и есть, что тебе ничего не грозит в этом месте. И вдруг передний джип колонны превращается в шар пламени, с которого сыплются обугленные тела. Три человека за секунду превратились в продукт крематория. Инстинктивно, замыкающая машина тут же свернула вправо, пытаясь не врезаться в подбитый джип. Пулемёт начал стрелять в леса, а пассажир на переднем стала дико озираться вокруг в поисках врага. Это было не СВУ. Взрывчатка не сжигает, она просто размалывает и разбрасывает всё на своём пути. Это была магия. Они попали в засаду мага? Хуже не придумаешь. Обогнав обгоревший джип и выровняв машину, Хан зажал педаль в пол. Их транспортное средство было фактически самоходной повозкой из алюминия, и экипаж был совершенно незащищён. Когда попадаешь в такую засаду, нужно ускоряться - такое правило было у местных наёмников, и оно работало. Жаль что не всегда. Нечто проткнуло колёса машины, отчего водитель потерял контроль. Одна секунда дрифта - и джип влетел в берёзу на скорости 50 километров в час. На этом патруль можно считать оконченным. ****** В тёплые дни всё проходит медленно и неторопливо. Лиственные деревья, те самые вековые дубы из старинных баллад, тихо шепчутся между собой. Облака, скрытые листвой, движутся очень медленно. Мне самой не охота было вставать из травы. Если бы мне давали золотую монету за каждую такую засаду, в которую я попадала, у меня было бы... 4 или 5 местных визов. Не очень много, но немного странно что я уже пятый раз попадаю в такую ситуацию. Медленно оглянувшись, я увидела что наш "Курогане" был полностью раздолбан. Четыре колеса лопнули, корпус смялся, двигатель и трансмиссия пошли в разные стороны. Мои братья по оружию выглядели не лучше машины. Около этой сцены ДТП бродила пара мужчин. Местные. Понять это можно по одежде - рубаха, штаны и кожаные пояса, грубая и простая одёжка средневековых крестьян. Армейские камуфляжные накидки прикрывали их со спины. Один из них уткнул в землю посох-ружьё, другой держал кинжал на поясе, и вертел в руках пистолет Амина. Оба выглядели почти как братья - русые, с недельной щетиной, возрастом под тридцать. Они осматривали местность на предмет трофеев. Посох-ружьё... ну хотя бы понятно теперь, что убило ребят в голове колонны. Эти сволочи запустили в них какой-то заклинательной картой из этой палки. Для такого фокуса не нужно быть магом. А значит эти двое не намного опаснее всех остальных партизан, с которыми мне уже доводилось встречаться. Вот только винтовка моя осталось где-то в джипе. Я так и не научилась их языку, поэтому не могла разобрать о чём они говорили. Всё равно здесь у людей столько диалектов, что учить их говор бесполезно. Мне это и не нужно было - по оживлённым голосам этих двоих итак было понятно что они рады успеху, и обсуждали что из трофеев им забрать с собой домой. Тот что с посохом-ружьём подошёл ко мне. Я притворилась мёртвой, что конечно же было не трудно. Осмотрев меня и потыкав мне в живот штыком, примкнутым к посоху, он убедился в победе и нагнулся чтобы обыскать. Одинокий камушек, оказавшийся рядом с моей ладонью, подсказал мне идею. Схватив кусок породы, я резко ударила партизана стороной поострее в висок. Либо я опять не рассчитала силу, либо камень оказался острее чем чувствовали холодные пальцы, но мой удар вонзил орудие убийства прямо в череп врага. Туша партизана рухнула всем весом на меня. Удар вызвал достаточно шума чтобы второй парень с пистолетом заметил как его товарищ упал замертво на меня, и понял что произошло. Не успел он разобраться как взвести новоприобретённый пистолет, как я уже сняла с себя каску и метнула её в лицо мародёру. Купол из металла весом в килограмм успешно прилетел ему в лоб. Он потерял равновесие. Две секунды, и я добежала до него... как вдруг заметила что он вонзил что-то в мой бок. Кинжал. Я пропустила кинжал в свой бок. Как типично. Он ждал что я тут же упаду и скрючусь от боли. И теперь он гадал, почему этого не происходит. Наши глаза встретились. Его были полны животного страха. Они были открыты так широко, что в отражении его приятных карих глаз я видела своё лицо. Верхнюю правую часть моей головы пробило осколками, и мой правый глаз вытек. Он смотрел на мертвеца. — La moerte... la moerte... "Мертвец. Мертвец". Что такое, воин? Привык отнимать жизни, но дрогнул перед лицом смерти? Я вижу по твоим глазам что ты уже её принял. Взяв его за воротник свободной рукой, я неторопливо прицелилась в его висок, и ударила окровавленным камнем. Парень рухнул на землю. Для верности я присела над ним, и продолжила бить его по голове снова и снова, пока хрупкий камень не раскрошился от давления и ударов. Вытащив из своего бока кинжал, я выбросила его подальше, встала на ноги и осмотрелась. Оценив обстановку, я нагрузилась снаряжением, собрала жетоны погибших, и закурив, вышла из леса и пошла пешком по "безопасной" дороге в сторону Дюсальт-ан-Керт. Всё вокруг меня было мертво. Трое обугленных человек лежали на дороге. Двое партизан убиты лично мною, забиты орудием неандертальца. Вьенгийский мальчишка, водивший машину, явно уже не встретится со своей возлюбленной. Алийский ветеран, паливший из пулемёта, больше не отправит денег своим родным в столичную Алию. Фусокийская девочка, которая давно должна была покоиться с миром, продолжает бродить по этой земле в поисках смерти.

***