Sucker punch!

      С каждой секундой смотреть на это становилось физически больно, потому что кое-кто забывал дышать и моргать, не отрывая уже слезившиеся глаза от чужой фигуры.       Смотреть на то, как тонкая синтетическая чёрная ткань обрамляет крепкую шею с несильно видным кадыком, как обтягивает подтянутое тело, выделяя, кажись, каждую рельефную мышцу на руках и торсе, на мощной груди с этой чертовски красивой подвеской.       Да, чёрт возьми, даже когда кофту дают на размер больше, совсем из другого материала и без рукавов, подразумевая рубашку под ней, лучше не становится. Этот идиот в гримёрке надевает её на голое тело, обнажая теперь выделяющиеся подкаченные руки.       Гонилю эта фотосессия далась тяжело. Он терпеть не мог высокие горла, что были сложены в двое и с непривычки неприятно давили на шею, а так же сковывающую движения одежду в принципе. Ку решает, что больше никогда не наденет ничего подобного, но когда он замечает, как на него откровенно пялится Гаон, решение было моментально пересмотрено.       Джисоку это всё далось ещё тяжелее. Лидер в шутку корчил свою сексуальную мордашку, чуть щуря глаза, смотря вверх, и ехидно улыбался, поглядывая на младшего, а когда звучала команда от стаффа, моментально переключался на серьёзность, выглядя просто бесподобно с этой хаотичной причёской, небольшими ножницами у изящных губ и толстыми чёрными кольцами, что были почти на всех пальцах.

***

      — Мне не нравится эта водолазка на тебе, — внезапно говорит Квак, когда они с лидером остались в гримерной одни.       Старший чуть наклоняет голову в непонимании, отрываясь от поправления цепей в зеркале. Он переодел кофту, на ту, что ему дали в начале, чтобы сделать пару фоток и вдобавок поиздеваться над парнем.       — Она меня возбуждает, — заканчивает Гаон, убрав ярко-красные волосы назад, заправляя торчащие пряди за уши.       Гониль как чувствовал, что парень не просто так пристально глядел на него всё это время. Он хмыкает, подходит к тому со спины вплотную, вжимая юношу в невысокий стол с зеркалом, в которое тот смотрелся, нависая разместив руки по обе стороны от его бёдер.       — Так сними её с меня, — томно разносится у виска.       — Это проблему не решит, — он громко глотает слюну, перестав дышать, практически ложась грудью на стол, от чего останавливают только выставленные руки, что под напором вот-вот ослабнут. Гаон чувствует, как заводится всё сильнее, отчётливо ощущая, как низ живота приятно тянет.       — Хочешь сказать, что Хёнджун тебя тоже возбудил? Он ведь также был кофте с горлом, а ещё, когда он поднял руки…       — Ты знаешь, что я имел ввиду, — сдавленно говорит Гаон, смотря на парня через зеркало, стараясь не задерживать взгляд на своём густо покрытом румянцем лице. Гониль, естественно, прекрасно знает, что дело далеко не в одежде, а в том, на ком она надета.       Чужая рука ложится на полувставший орган через свободные штаны, выбивая из Джисока приглушённый стон.       — Блять, давай… Давай не здесь.       — Ну ты же не поедешь в общежитие со вставшим членом, верно? — мурлычет севшим голосом Ку, цепляя зубами мочку уха, пройдясь по задней части ушной раковины языком. — Да и водолазку мне не позволят с собой взять.       Вот паскуда. Джисок не был настолько возбуждён, чтобы не перетерпеть какие-то десятки минут до дома, но парень сделал только хуже, так что действительно доехать не выйдет.       Гитарист сгибает руки в локтях, ставя их вместе, утыкается лицом в сжатые ладони, сдавшись. Сама мысль о том, что его только что так резко и нагло опустили к столу, заставляя стать чуть ли не раком, вызывала будоражащее всё внутри ощущение и переворачивала с ног на на голову шаткое, почти детское, мировоззрение Джисока, который и интим называл завуалировано, а после краснел, как нашкодивший ребёнок. Он полностью нагибается над столом, чувствуя, что распаляется всё сильнее.       И это все в маленькой гримёрке. В которую могут зайти в любой момент. Перед зеркалом. Гаон готов выть, насколько ему нравится эта идея, ведь ровно настолько же она ему и не нравится вовсе.       — Нет, правда, давай не будет этим здесь заним… — последнее слово он не договаривает, потому что прикусывает свою кожу на внешней стороне руки, ведь кое-кто оттягивает резинку боксеров, слишком быстро минуя штаны на шнуровке.       Ку проводит по уже вставшему члену рукой и берет его в кольцо из пальцев, медленно ведя по всей длине, слушая чужое мычание, являвшееся сдержанными стонами.       Квака захлёстывает долгожданное удовлетворение во всю жаждущего юного тела. Хочется стонать и кричать, но ситуация не позволяет подобной роскоши. Да в целом нигде такую роскошь парни позволить себе не могут, поэтому младший постоянно сдерживает своё неумолимое желание быть громким.       Гониль приближается к затылку и оставляет короткие поцелуи на загривке, доходя до ворота футболки, оттягивает её вниз, открывая чуть больше пространства для нежных поцелуев, что не сочетались с беспорядочными движениями рукой. Дыхание гитариста перехватывает, он давится собственной слюной, когда ладонь сжимается сильнее.       — Помню… — старший делает голос ниже, шепча на ухо. — Ты говорил, что хочешь заняться сексом перед зеркалом… Зря я подумал, что это шутка.       — Это и так была шутка.       — До того, как ты реально столкнулся с этим, — Гониль тянет красные волосы вверх, поднимая голову Джисока, заставив смотреть на своё отражение. — Посмотри, какую охуительную картину я вижу каждый раз.       Гаон, не отрывая глаз, смотрит на своё изумительно похабное лицо. Пухлые покусанные губы обрамляют приоткрытый рот, он сжимает зубы и выдыхает воздух сквозь них, чтобы громкие стоны не вырвались из груди. Это всё ощущается слишком странно. Смотреть, как кривишь своё лицо в наслаждении и одновременно с этим видеть улыбающегося партнёра.       Поза заставляет выгнуться и столкнуться с бёдрами позади. Лидер даже не возбудился, что не удивительно. У него всегда были проблемы с тем, чтобы быстро захотеть кого-то, даже если это Гаон, так что он обожал издеваться над уже во всю горящим под ним партнёром, говоря развратные вещи, при этом совершая не менее пылкие действия.       Из-за задранной головы сглотнуть слюну не получается, и она копится во рту, самолично стекая по горлу и по уголкам губ, блестя в ярком сиянии светодиодов на зеркале. Так мерзко от своего вида, но оторвать глаз невозможно.       Рука всё ещё мучительно медленно водит по члену, оттягивая кожу на головке, надавливает на неё, и, спускаясь к основанию, дразнит легкими касаниями, заставляя задержать дыхание.       — Блять… — его волосы ещё сильнее тянут, глаза не произвольно закатываются. Тянут настолько сильно, что на чужих пальцах остаётся красная краска с ярких локонов.       Приятная тянущая боль с головы разливалась по телу, вызывая миллионы мурашек. Ноги начинают подкашиваться, разводясь сильнее, но старший услужливо придерживает, не давая и подумать о том, чтобы упасть.       Квак бегает глазами то по своему искажённому лицу, то по довольной ухмылке старшего, который успел подвернуть рукава водолазки, открывая предплечья, что были изполосаны видными капиллярами из-за долгое время напряжённых рук. И Гаон соврал бы, сказав, что его не заводит физическое превосходно над ним. Даже не явное, просто сам факт того, что лидер может без проблем поднять его и трахать на весу.       Какой же Гониль до одури восхитительный, когда в этой сраной чёрной водолазке, надменно усмехаясь, смотрит через зеркало на Гаона. Юноша ненавидит стилиста, который решил, что обтягивающие вещи пойдут Гонилю, и одновременно с этим готов его расцеловать за эту прекрасную идею, ведь от одного вида на партнёра, он был готов постыдно кончить. Ну что поделать, если он и правда выглядит слишком… Просто слишком.       Ку обхватывает стояк ладонью, действуя быстрее, чтобы не пришлось разбираться ещё и со своим, мучая парня неритмичным темпом. В его голове вдруг вспыхивает ужасно плохая идея для их данного положения, и не воплотить её он не волен, потому что разум уже плывёт, подначивая на дерзкие действия.       Он отпускает волосы Джисока, и тот валится на свои выставленные руки. Отдышаться и даже проглотить слюну ему спокойной не дают, потому что Гониль разворачивает его к себе лицом.       Руки Гаона дрожат, и он уже из последних сил упирается в стол, чтобы не свалится на него спиной, но лидер опускается перед ним на колени, придерживая и сжимая худые бедра, смотря тем же взглядом, что и на фотосессии и буквально всё время нахождения с ним наедине.       — Ты меня взглядом уже пять раз выебал, хватит, пожалуйста… — мученик тихо скулит, стараясь хоть немного дышать, откидывая голову уже по своей воле, не в силах смотреть на это умопомрачительное лицо дольше пары секунд.       Барабанщик хмыкает и берет в рот головку, обводит её языком, проталкивая член дальше себе в рот, тщательно проходит влажной мышцей по каждой выступающей вене, наслаждаясь рваными вдохами сверху, наслаждаясь чужим удовольствием.       Гониль берет больше половины, и конец упирается в стенку горла, он специально перестаёт крепко держать парня за ягодицы, переводя руку за спину, кладёт её на прогибающуюся от холодных рук поясницу, трогая позвоночник где может дотянуться, чувствуя мурашки и мелкую дрожь по чужому телу.       Самоконтроль Квака давно сошёл на нет, и он начинает самостоятельно толкать бёдрами. Тело и мозг от тепла, влаги, что окутывают орган, и хаотичных движений языком по нему разёбывается о происходящее. Гаон чуть сгибается, зарывается пальцами в ранее уложенные лаком волосы, растрёпывая их.       Джисок ещё несколько раз толкается в чужой рот, позволяя головке задеть чувствительное к рвоте место, и, не сумев сдержать гортанный стон, кончает, не дав парню отстраниться, заполняет рот вязкой спермой. Перед глазами темнеет, и тело содрогается в нежном оргазме.       Младший чудом не валится на пол, но его успевают поймать надёжные руки, и, когда звезды перед глазами наконец проходят, он уже сидит на стуле, пытаясь привести дыхание в норму и осознать происходящее полностью.       — Знаешь, куплю себе водолазку.       — О, нет, Господи, нет! Это запрещённый приём в мою сторону!