Сладкий плен

Иван сам не знает, зачем влетает в дом Ани, на ходу приглаживая взлохмаченные волосы рукой. Жан заходит следом за ним и тактично отводит глаза в сторону, не планируя становится свидетелем влюбленной драмы, для которой все они слишком стары. Даже молодой Иванко. Иван ожидаемо возмущён и угрожает затопить своим праведным гневом весь коридор, когда кричит Аннушке в лицо про обман, обхватывая её тонкое запястье своими грубыми пальцами. Она брезгливо пытается вырвать руку из его хватки, не планируя терпеть хамство ни от одного мужчины в этом мире, и уж точно не от того, который ей нравится.  С холодным лицом Аня слушает пьяные крики Вани, изредка наблюдая за тем, как Жан торопиться раздеться и сбежать. Подальше от разбора полётов. Он все тайны Аннушки изучил уже давно. Иванко, понимая, что ему не хватает слов, чтобы выразить свои чувства, прикладывает ледяную ладонь Ани к своему виску, всё ещё не веря, что эта полная жизни женщина на самом деле мёртвый вампир. — Ну, если ты не в состоянии поддержать разговор или выслушать меня, тогда читай мысли! Ну, читай! Аня закусывает губу и отводит взгляд в сторону, радуясь, что её собственные мысли капитан прочитать не в состоянии.  Ваня просит Аннушку хотя бы попробовать, шутит, что больше не будет доводить её до оргазма, чтобы не видить, как будущая жена превращается в монстра, и искренне весилится, не понимая, что поторопился с развитием их отношений у себя в голове. «Дорогой, это не ты будешь решать, когда тебе доводить меня до оргазма, а я тебя…» — смакует в голове Аня, позволяя Иванко прижать себя к плечу, целуя в макушку. Она старательно избегает его поцелая в губы, когда отстраняется от него, и властно ведёт рукой по его щеке вниз, а после обхватывает пальцами мужскую шею, лишь слегка сжимая на ней пальцы. Дыхание Вани в волнении прерывается, и он даже дёргается, на что Аннушка успокаивающе выдаёт: — Тише, мальчик мой, я не обижу тебя. Иванко тонет во льдах её голубых глаз и замирает, не понимая, почему полностью отдаёт контроль ситуации ей. Женщине.  Он чувствует её внутреннюю силу и не решается возразить. — Ты же хочешь меня? — Вдруг так же прохладно, но с интересом спрашивает Ваню Анна, свободной рукой спускаясь к поясу его брюк. Её ледяные пальцы рисуют восьмёрки в самом низу его живота, отмечая, как напрягаются его мышцы. Она решительно засовывает руку в штаны Ивана и через ткань трусов сжимает его член. — Я вижу, что хочешь… Иван бормочет что-то про деда и малого в ответ, но Анна закрывает его рот свободной ладонью, заставляя молчать. Чуть сильнее сжимает яйца в руках, причиняя Иванко небольшую порцию боли, и отмечает, как страстно тот выдыхает, покорно позволяя вампирше играть с собой.  — Закрой глаза, милый. — Приказывает Аня тоном начальника, и Ваня подчиняется, для большей убедительности зажмуриваясь. — Молодец, — хватит покорность Иванко Аннушка, и игриво кусает его в шею, избегая своих клыков. — А теперь будь послушным мальчиком и жди меня тут.  Иван хочет возмутиться её словам, напоминая, что он здесь мужчина, и это его право вести положение дел в паре, но голос и рука Ани в его штанах останавливают его. Он уверен, что дело не в её вампирских чарах, а в чём-то пошлом и другом, поэтому остаётся стоять на месте, не открывая глаз. Когда Аннушка отпускает его член, он отчаянно хочет последовать её примеру и самому довести себя до разрядки хотя бы одним прикосновением. Однако стоит ему только прикоснуться к молнии ширинки, как Аннушка шлёпает его по рукам, и произносит: — Нет-нет, Ваня, ты можешь потрогать себя только, если я разрешу.  Голос Аннушки звучит для Иванко сахарной ваты, и такой участливости он в нём, кажется, не слышал никогда, покорно опуская руки по швам. Аня довольно цокает языком, а после уходит в глубь гостиной, шумно роясь по шкафам. Она звенит каким-то металлическими штуками, и Ваня даже хочет пошутить про садомазо вечеринку, но прикусывает язык, не собираясь выглядеть извращенцем в глазах девушки, в которую влюблён. Однако стоит Анне вновь приблизиться к нему и вновь прикоснуться к его шее уже не руками, как Ваня дёргается, как ошпаренный, и широко открывает глаза.  — Ты что делаешь, дурная? — Восклицает он, замечая, что Аннушка остаётся в одном платье без пальто, а в руках сжимает узкий, чёрный ошейник с поводком.  — Пробую, — томно отвечает она, закусывая губу, как училка. — Или ты уже не хочешь? Ваня думает. Ему даже кажется, что алкоголь до конца выветривается из его головы. С одной стороны он решает не упускать шанс вновь трахнуть эту сексапильную красотку, а с другой пацаны его не поймут. «Ладно уж, — решает про себя он. — Вяжи, всё равно когда дойдёт до постели, я буду устанавливать правила и трахать тебя так жёстко, как захочу!». С этими мыслями он отвечает Анне: — Хочу. Он даже сам запрокидывает наверх голову,  чтобы Аннушке было удобно застёгивать на нём этот позорный рабский ошейник, не понимая, что слишком уж легко сдаётся Анне, не оспаривая ни одно её действие. Анна долго примеряется (только для виду), а затем, наконец, умеренно туго затягивает ремешок ошейника, и ловко цепляет к его кольцу в середине тонкую цепь поводка из секс-шопа. Ваня даже и знал, что в Смоленске таковые имеются. Аня наматывает цепь на кулак, и тянет на себя, заставляя Иванко податься вперёд, а кожу ошейника сильнее сдавить ему кадык. — Так вот для чего тебе это, Аннушка… — хрипит он. — Нет, милый. — Елейно рушит его надежды Анна. — И сейчас я для тебя не «Аннушка», а Госпожа Анна.  Она ещё сильнее тянет поводок на себя, вынуждая Ваню шумно засипеть, а после вновь приказывает: — Хорошие щеночки всегда ползут вслед за Хозяином. На колени, Принц. Анна думает, что «Принц» — прекрасная кличка для её нового питомца, и с удовольствием наблюдает, как Иванко опускается на четвереньки, явно сгорая от стыда. Он уже начинает мечтать поставить в это положение Аню, но держится и только ползёт за ней к дивану, повинуясь поводку в её руках. Коленях и рукам совершенно неудобно, но Ваня не сдаётся и со всем изяществом добирается до ковра, где, как он уже успел догадаться, сидеть ему предстоит долго. — Хороший мальчик. — Аннушка гладит Ваню по голове, словно настоящую дворнягу, и тот стискивает в ответ зубы.  Анна даёт Ване небольшой перерыв, наблюдая за демонами на дне его глаз. Она понимает, что хоть он и пассивно сопротивляется, в глубине души происходящее ему нравится. Иначе бы он давно ушёл.  — А теперь самое время поучить щенка хорошим манерам. Со лёгким смешком объявляет Аня, и берёт в руки давно заготовленную верёвку. Она приказывает Иванко развернуться к себе спиной, наблюдая, как тот корячится, отыгрывая роль пса, а после медленно и сосредоточенно вяжет узлы на его руках, сложенных за спиной, и груди. Так чтобы вредные руки капитана не мешали её игре. Проверяет не туго ли, просовывая два пальца между верёвкой и спиной Вани, а затем отстёгивает поводок, ногой толкая Иванко на пол. Тут удивительно удобно устроился, лежа грудью на полу, и стоя на коленях.  — Как удобно вы выставили зад, капитан! — Восклицает Аннушка, а после звонко шлёпает Ваню по попе через джинсы, вынуждая того покраснеть и мысленно проклясть блондинку. — Ваша задница так и зовёт с ней развлечься. Почему-то Иванко боится, что безумной Анне придёт в голову отстрапонить его, поэтому он возмущается вслух, едва не срываясь на самый настоящий щенячий визг: — Если ты засунешь что-либо в мой зад, клянусь, я убью тебя!  Аннушка в ответ только смеётся и принимается расстёгивать свой ремень. — Ну что ты, Ваня? Плохие щенки не получают награду. Они получают наказание. Капитан не успевает возмутиться этим словам, явно не считая анальные игрушки наградой, однако не успевает выдавить из себя ни слова, ощущая, как его джинсы вместе с трусами ползут вниз и замирают где-то у колен. — Ты охерела, Аня? — Вопрошает Иван, понимая, что связанными верёвкой руками прикрыть попу невозможно. Аннушка некоторое время молчит, думая, не закрыть ли капитану рот, и находит эту идею весьма привлекательной. Она вставляет ему в зубы кожану часть поводка и грозит Ване пальцем, намекая, что ему лучше не ронять его.  — Это ты охренел! — Сообщает капитану она, а после с удовольствием Верхней садистки бьёт его ремнём по накаченному заду, сразу же приклыдывая усилия. — Приезжаешь к нам в город со своими порядками! — Она ставит точку вторым ударом поперёк ягодиц Иванко, отмечая, как приятно его пороть. Капитан мычит и дёргается, но терпит, не пытается увернуться или завалиться на пол. — Угрожаешь мне и моей семье! — Снова удар, на этот раз по самому низу попы, в место, где ягодицы переходят в ноги, а боль от ремня становится ярче. — Напиваешься и пристаёшь к девушкам! — В этот шлепок Аннушка вкладывает всё своё недовольство, заставляя Ваню застонать и дёрнуться. Он даже и не думал, что когда-либо женщина сможет больно выдрать его ремнём, а сейчас под ударами Анны ему отчаянно хочется всхлипнуть и пообещать впредь быть хорошим щенком. — Шутки свои сексистские шутишь! Деда моего пугаешь! Аня методично обрабатывает ягодицы капитана ремешком, указывая щенку на его ошибки, пока Ваня не сдаётся и не выплёвывает поводок изо рта с громкими обещаниями измениться. Он изо всех сил старается смаргнуть слёзы с глаз, соблюдая образ сурового мужчины даже в таком незавидном положении, стоя на четвереньках под ударами тяжёлого Аниного ремня. И этот образ ему это не удаётся. Аннушка довольно замечает его мокрые щёки, когда обходит Иванко, останавливаясь перед его лицом, и откладывает ремень в сторону. К его ужасу он понимает, что эта ситуация его возбуждает. Ему нравится находиться в подчинённом положении Аннушке и преданно смотреть на неё снизу вверх. В ореоле света люстры над головой Аня выглядит, как ангел, но капитан знает, что эта женщина — демоница, которая заставляет плясать внутри и его чертей. — Что нужно сказать, щеночек? — Аннушка присаживается на корточки перед капитаном и крепко стискивает его подбородок в пальцах. — Руки затекли, — то ли жалуется, то ли дерзит Иван, словно забывает, что у него всё ещё горит и ноет зад после порки, а по лицу стекают неприглядные редкие капли слёз. — Значит придётся пройтись по твоей попе ремешком снова, — якобы сожалеет Анна, поднимаясь на ноги. Ване стыдно признаться, что он боится продолжения порки, и отчаянно хочет трахнуть Аннушку, потому что от её игр член давно стоит и ноет, требуя разрядки, либо успокоения. — Нет, нет, нет, — умоляет он Анну, пытаясь вырваться из верёвок, которыми она его опутала. — Простите, — Ваня понимает, что во взрослых играх к этой Леди лучше обращаться на вы. — Простите меня… — Простите — кто? — Подсказывает Аня, наслаждаясь паникой и скрытым удовольствием Иванко. Ваня хрипит что-то нечленораздельное, явно пытаясь послать Аннушку к чёрту, но так и не решается это сделать: — Простите меня, Госпожа Анна! Ване даже удаётся произнести эту фразу чётко. Он рассчитывает, что Аня тут же отпустит его, и он грубо уложит её на чёртов диван за своей спиной, а потом жёстко оттрахает в ответ, возможно, так же надавав ей шлепков по зданице, но рукой, однако Аня не собирается заканчивать. Она усиленно мнёт выпоротые ягодицы Вани, доставляя ему новую порцию боли и жжения, а так же очередной прилив крови в члену, вынуждая капитана задышать чаще. — Хороший щеночек. — Хвалит Ивана Аня, а после легко поддевает пальцем один из узлов на верёвке и отпускает его на волю, наблюдая, как Ваня брыкается, высвобождая руки. Иванко растирает руки, отмечая, что ему нравится этот затейливый узор, который оставляет на нём верёвка, однако с колен подняться не решается. Сам того не замечая, он ожидает либо приказа, либо разрешения Госпожи. — Принц, — Анна вспоминает кличку, который недавно наградила своего «щенка». — Поднимайся. Ваня неловко встаёт на ноги, морщась от неприятных ощущений в затёкших коленях, и с вызовом смотрит Аннушке в лицо, думая, что теперь его очередь доминировать. Однако стоит ему самовольно схватить Аню сзади за шею и притянуть к себе для поцелуя, как он получает сильный толчок в плечо. Анины руки вновь хватают его за слабое место — член, и начинают грубо его ласкать, останавливая бунт капитана. — Хорошие щенки не прикасаются к Госпоже без её разрешия, Ваня, — с этими словами она до боли сжимает в руке его яйца, отчего капитан стонет и шумно дышит. Он готов пообещать Анне всё, что угодно, лишь бы та, наконец, позволила ему прикоснуться либо к себе, либо к ней. Так долго сдерживать сексуальное удовольствие и потребность в оргазме для Иванко слишком. — Думаю, угол закрепит твоё понимаение, — Аня отдаёт приказ полунамёком, но Ваня её понимает. Он пытается натянуть на себя трусы со штанами, которые так и болтаются на уровне его лодыжек, но Аннушка сильно шлёпает его по рукам, запрещая одеваться со словами: — Стыд — это тоже часть твоего наказания. Ваня недовольно хмыкает, но в угол плетётся без дальнейших возмущений, путаясь в штанах. Аня приказывает ему расставить ноги на ширине плеч и убрать руки за голову. И он с искренним неудовлетворением подчиняется, слыша за спиной её звонкий смех. — А потом мы, наконец, потрахаемся? — Неожиданно для самого себя молит Аннушку Иван, надеяясь, что страдания его задницы и задетая гордость не пройдут даром. — А плохим мальчикам секс не полагается, — отрезает Аня и вновь ухмыляется, принимаясь наводить порядок в гостиной, и убирать девайсы. Она кидает самодовольные взгляды на голопопого капитана в углу и строит в голове дальнейшие планы для его наказаний и их предстоящей, бурной, сексуальной жизни, и улыбается этим мыслям.