Крах субординации

Они совсем непохожи. Заметить разницу просто, достаточно посмотреть на них. Всегда собраный, рациональный и внимательный Аарон в идеальном костюме, с неизменной стрижкой. И светлая, лучистая, приветливая Дженнифер, такая разная, но неизменно прекрасная. Часто они оказывались рядом, на теж же брифингах. Девушка внимательно слушала указания начальника, впитывала информацию, которая могла оказаться полезной. Потому что сама хотела быть полезной, знать, что благодаря её решениям удалось спасти жизнь человека. Мужчина видел в ней это стремление и всясечки поощрял. Может, не так часто и громко, как хотелось бы, но всё же. За глаза их называли "кофе и сливки". Хотч — горький кофе, Джеро — нежные сливки. Оба соответствовали шуточному сравнению, подыгрывали. Когда стояли рядом, параллель проводилась автоматически: девушка в светлой одежде, с лучами Солнца в волосах, а мужчина в тёмном костюме, с покрывалом ночи, которое подчёркивало оттенок глаз. Хотчнер не хотел брать Дженнифер в число активных агентов. Слишком мягкая, уязвимая, она бы стала лёгкой мишенью для ублюдков, с которыми отдел работал каждый день. Но он видел, как девушка старалась. Отчаянно желала доказать что-то окружающим и самой себе. Долгое время начальник не подпускал девушку слишком близко к расследованиям, однако та оказалась упорной. Прилежно выполняла свою работу, с упорством противостояла тем, кто вставлял палки в колёса. Таким рвением напоминала Хотчу его самого много лет назад, когда он только заступил на работу в ФБР. Время шло, и мужчина принял тот факт, что в их команде стало на одного участника больше. После смерти жены Аарон изменился до неузнаваемости. Его сдержанный характер был выведен в абсолют. Допоздна оставался на работе, лишь бы не возвращаться в тихий дом, не отвечать на вопросы маленького Джека: "Когда мама вернётся?" "Всё хорошо, пап?" "Давай на выходных останемся у мамы?" А он не мог объяснить сыну, что произошло на самом деле. Каждый день ловил преступников и закрывал их на пожизненное, однако не мог найти в себе силы сказать правду. В отделе анализа считали, что Эмили хорошо влияла на Аарона. Такая же, как он: тёмные волосы, спокойный взгляд, всегда настороженное поведение. Но всё было иначе. В компании Прентисс состояние мужчины ухудшалось. Он становился более замкнутым, чем обычно, нелюдимым, а порой неоправдано жестоким. Ровно до момента, пока в кабинет не заходила Джей-Джей. Тогда ситуация менялась будто по взмаху волшебной палочки. И хмурые брови расслаблялись, и взгляд становился теплее. Мужчина не мог объяснить подобные изменения даже самому себе, но точно знал, что присутствие Дженнифер помогало ему быть более спокойным и открытым, чем всегда. ... Джеро хорошо помнила день, когда Эмили подначивала её поговорить с Уиллом, спросить о серьёзности того, что происходит между ними. Но Дженнифер думала об обратном. Она хотела сделать всё возможное, чтобы не иметь ничего общего с невзрачным юношей. В то же время не первый раз ловила себя на мысли, что с бóльшим интересом проводила время с начальником. Обсуждение нового дела, редкие, но такие необходимые слова поддержки — всё это подсаживало чувствительную душу Джеро на иглу серьёзного характера Аарона. И она желала новую дозу так часто, как представлялась возможность. Старалась занимать место поближе или напротив, чтобы периодически ловить взгляд внимательных почти чёрных глаз. Идти рядом, нога в ногу, и чувствовать аромат строгого, как сам мужчина, одеколона, тайком мечтая о том, чтобы почувствовать его ближе дозволенного. Дженнифер восхищалась тем, насколько Хотчнер осторожен и сосредоточен. Когда их группу направили в Майями, даже тогда мужчина не снимал пиджак. Не менял классическую рубашку на другую одежду. Завидный проффесионализм. Дерек спокойно щеголял в футболке, сама Джей-Джей и Прентисс ходили в одеянии без рукавов. Все спасались от жары, как могли. Все, кроме Аарона — лучшего в своём деле при любой погоде. Дженнифер отдала бы многое, чтобы увидеть начальника хотя бы в рубашке. Без пиджака-брони, который он не снимал даже в тридцатиградусную жару. И, как подарок судьбы, однажды ей представилась такая возможность. *** В один из вечеров участники группы собрались, чтобы выпить после тяжёлой недели. Знакомый бар с распростёртыми объятиями принимал у себя гостей. Атмосфера довольно спокойная, почти семейная: никаких пьяных дебошей, разборок. Только заводная музыка, приглушённый свет и посетители, которые иногда беспокоили входную дверь. Команда заняла отдалённый столик. Морган с Прентисс иногда наведовались к барной стойке, чтобы повторить напитки. Гарсия весело обсуждала с Росси коллекцию фигурок на своём рабочем месте. Рид, с присущей ему любознательностью, расчитывал точное количество выпитого, которое должно было вывести из равновесия каждого участника группы. Пока получалось успешно. После длительного перерыва на танцполе многие разошлись по помещению. Аарон занял место почти в самом углу. Там его могли не заметить, а значит, не трогать. Но Дженнифер была бы не Дженнифер, если бы не обратила внимание на мужчину и его слабую попытку исчезнуть из виду. Подошла к начальнику. — Как себя чувствуешь? — спросила сразу главное. Хотчнер не любил, когда говорили не по делу или долго подбирались к сути. За время работы Джей-Джей запомнила такую особенность характера, потому умело пользовалась знаниями. — По-твоему, как я могу себя чувствовать? — ответил вопросом на вопрос. Девушка поджала губы. Рядом не оказалось свободных стульев, и она позволила себе больше, чем в рабочей обстановке. Стараясь не встречаться с мрачными глазами-озёрами, опустилась на кожаный подлокотник кресла, которое занял собеседник. Аарон удивлённо взглянул на подчинённую, но возражать не стал. Дженнифер поудобней обхватила бокал с вином, глядя на тонкие ножки напитка. — Если бы сказал, как себя чувствуешь, облегчил бы задачу и нам. Ты начальник, Хотч, мы — твои подчинённые. Один слаженный механизм. Когда кому-то из группы плохо, остальные чувствуют это особенно остро. Теперь представь, каково нам: мы знаем, что начальник страдает, но не можем помочь, потому что он не делится своими переживаниями. Мужчина ещё раз посмотрел на Джеро. Она сидела совсем близко, но взгляд смотрел куда-то в сторону. Как будто девушка намеренно говорила очевидные вещи, ожидая, когда собеседник сделает выводы. Впрочем, в руках Дженнифер держала не третий, и даже не четвёртый бокал, так что, возможно, он переоценивал смысл её слов. — Ладно, Джей-Джей. Я постараюсь делиться с вами. — Спасибо. Надеюсь на тебя. Девушка повернула голову, улыбнулась в своей обворожительной манере, и сразу отвлеклась на новую песню. Но Аарон уже был заколдован. Задерживал взгляд на утончённом профиле, сияющих волосах и игривой лодыжке, которая двигалась вверх-вниз в такт музыке. Убедил себя, что подчинённая не разорвала зрительный контакт, нет. Она по-прежнему глядела на своего начальника проникновенными голубыми глазами, анализировала негласные сигналы, подмечала мелкие детали. Например, тот факт, что Хотч рассматривал её дольше минуты. Смотрел, и не мог наглядеться. Возможно, приглушённый свет так играл с фантазией, или алкоголь стал тому виной, однако разумом он понимал: без чар светловолосого агента не обошлось. Музыка стала чуть громче, и мужчина решился сказать: — Джей-Джей, мне спокойнее, когда ты рядом, — тихо, мимолётно. Будто расчитывал, что девушка не услышит, зато сам он выразит чувства, что всегда казалось до нелепого сложно. Дженнифер и бровью не повела. Лишь на секунду тонкая лодыжка замерла в воздухе, чтобы вскоре продолжить движение. Ответа не последовало, и Аарон утешил себя мыслью, что фраза так и осталась в воздухе меж двух непохожих людей. Через какое-то время девушка начала мёрзнуть из-за кондиционера. Кожа покрылась мурашками от запястья до самых плеч, светлые волоски встали дыбом в попытке удержать тепло, но всё без толку. Спасительная куртка была далеко, в шумной компании выпивших коллег, и почему-то Джеро не торопилась с тем, чтобы одеться теплее. Только сидела на подлокотнике кресла и с завидной упрямостью дрожала всем телом. Аарон заметил, как кожу подчинённой из-за прохлады усеяли мурашки. Тогда он без лишних объяснений снял пиджак и накрыл им худые плечи. Задержал руки на несколько секунд, а затем спешно убрал, словно боялся, что агент подумает лишнее. Дженнифер посмотрела на него изумлённо, прокручивая в голове разные мысли. Ведь Хотчнер не просто проявил заботу: он избавился от своих доспехов, позволил себе быть уязвимым рядом с другим человеком. А такое бывало совсем нечасто. От осознания чего-то столь личного девичье сердце забилось быстрее. — Спасибо, Хотч. Она торопливо отвернулась, чтобы не светить румянцем, и поплотнее укуталась в пиджак. Обоняние уловило аромат. Тот самый... Строгий и вместе с тем бодрящий одеколон с нотой бергамота и влаги после дождя. В нём хотелось забыться, спрятаться от всего мира. Джеро не поняла, как это произошло, но через несколько секунд прижалась к воротнику одеяния и тайком вдыхала запах, надеясь запомнить его. Алкоголь позволил ей зайти дальше. Позволил спихнуть вину на себя и не заботиться о последствиях хотя бы до утра. Девушка поставила бокал на столик и, возвращаясь в исходное положение, прошептала: — Мне тоже спокойнее, когда рядом ты. Наклонилась, оставила короткий поцелуй на выбритой щеке, неспешно отдалилась. Украдкой глянула на лицо начальника и наткнулась на взор чёрных радужек. Он смотрел внимательно, уверенно, с толикой решимости, на которую был способен только агент Хотчнер. Но в следующую секунду взгляд едва смягчился. Джеро, точно прохладный источник, успокоила огонь, который бушевал внутри долгое время. Каким-то волшебным, необъяснимым образом. Тогда мужчина обхватил её предплечье, потянул на себя. Сопротивления не последовало: тогда оба поняли, что пути назад нет. Веки опустились, ресницы дрожали в нетерпении. Их губы соприкоснулись, кротко и нежно, почти боязно. Аарон целовал аккуратно, потому что осознавал хрупкость девушки, а Дженнифер вся дрожала от осознания, что сладкие грёзы о поцелуе с начальником воплотились в реальность. Как глупо... Она столько выпила, наверняка мужчина посчитает действия происками алкоголя. Но ведь она действительно хотела этого. Хотела, и получила. Музыка заиграла громче, а разговоры, наоборот, притихли. Или это произошло только в воображении двух людей. Дженнифер переместила ноги правее — коснулась брюк Аарона. Тогда же осмелилась протянуть руку и тронуть гладкую кожу щёк. Оба почувствовали жар в точке соприкосновения, оба выдохнули, разорвав поцелуй. Зрачки расширились из-за полутьмы, исступления и прекрасного чувства, что разливалось по телу. Хотчнер сократил расстояние первым. Не в силах был расстаться с той, что вызывала в нём сильные, живые эмоции. Его рот казался обжигающим, но движения сохраняли плавность. Верхняя губа, нижняя, мягкий уголок девичьего рта — ничего не осталось без внимания. Затем мужчина обхватил стройные ноги, усадил подчинённую на свои колени, не разрывая поцелуй. Она буквально перетекла с подлотника в его объятия. Такая поддатливая, мягкая, просящая. Тонкие руки сомкнулись на мужской шее, заигрывая с волосами на затылке. Синхронно они изменили угол поцелуя, и вместе сдержали рвущийся стон. Неприличный, непрофессиональный, дурманящий. Руки изучали тело партнёра, губы ласкали чужие, делясь своей пылкостью, а опущенные веки были зажаты с такой силой, что, казалось, их хозяева мечтали задержаться в сонной реальности как можно дольше. Дженнифер думала о том, как хорошо пахнет от мужчины, как она рада, что смогла забраться под его доспехи. Аарон же ловил себя на мысли, что никому бы не позволил вести себя так откровенно. Никому, кроме Джей-Джей. Оба не знали, как будут смотреть друг другу в глаза на утро, не знали, как объяснить порыв любопытным коллегам, что вскоре обратили внимание на их слишком тесное общение. Но одно понимали совершенно точно: на вкус поцелуй напоминал горячий кофе со сливками. Наконец, горечь и нежность слились воедино.