Исправить

      В жизни каждого наступает момент, когда тебя вынуждают переосмыслить все твои деяния. И это почти всегда происходит спонтанно, неожиданно для тебя самого. Шоколадное молоко перестаёт быть сладким, ты ощущаешь, как много вреда ты нанёс не только кому-то, но и самому себе.       Поле из белых цветов, где оказался Гастер, кажется таким до боли знакомым. Сколько времени прошло с тех пор, как он снова обрёл физическое тело? Кадры из прошлой жизни как в замедленной съёмке прокручивались в голове и с этим было почти невозможно совладать. Когда-то он хотел лишь счастья детям, но вылилось это в сумасшедшую погоню за “идеалом”, практически достигнувшей точки невозврата. Именно это место вызывает у скелета такие противоречивые его деяниям мысли. И здесь он был не один, а вместе со старым другом: Инк восседал на толстой ветке дерева, что было у Гастера за спиной, и смотрел ему в затылок.       — В последнее время ты не так воодушевлён, как раньше, — Инк спрыгнул с ветки и подошёл поближе к Гастеру. Его зрачки хаотично меняли фигуры в беспокойстве.       Гастер повернул голову влево и опустил её, чтобы взглянуть на художника.       — Никогда бы не подумал, что игра может так… утомлять, — монотонно проговорил Гастер, скрещивая руки на груди. — А что там с тем подарком?       — Ой, лучше тебе не знать, — Инк вздрогнул.       Инцидент с Фреш Сансом изрядно потрепал Инку нервы. Он впервые ощутил себя не в своей шкуре. Если быть точнее, в своей, но шкура одно, а тело – совсем другое. Видеть, как от твоего лица совершаются какие-либо действия – такое себе удовольствие. Словно он был марионеткой в чьих-то лапах. Собственно, по сути своей так оно и было.       — Вот как? — Гастер усмехнулся, слабо улыбнувшись.       Но помимо дезориентации в собственном теле Инк видел кое-что ещё. Флакон тех эмоций, что он выпил, заставил его на мгновенье остолбенеть и ощутить невыносимую боль в грудной клетке. У него, как и у любого скелета, нет как такового сердца, но создавалось ощущение чего-то доселе несуществующего, что упорно било по рёбрам.       — Да, но… Не только это заставило меня забеспокоиться, — Инк обошёл Гастера, чтобы встать чётко впереди него. — Так что ты дал мне? Ты сказал, что это какая-то диковинка, но не раскрыл её содержание.       Гастер поджал челюсть, слегка прищурившись. Это был тот случай, когда он не знал, что и ответить. Эта колба содержала в себе частичку его самого. Однажды он, конечно, уже доверил Инку часть своей души, но впервые – поглощающие его сомнения и боль, из чего он однажды создал марионеток. Хотя когда-то эти персонажи и не были марионетками вовсе, а были такими же членами созданной им семьи. Но безумие и желание достичь “порядка” порой ведут к непредсказуемым последствиям.       Инк фактически теперь знает о Гастере больше, чем кто-либо другой. Видел больше, чем кто-либо ещё. Содержал в руках жизненно важный пазл его личности, а потому он был первым, от кого вовсе не хотелось ничего скрывать. Странное чувство, наоборот не позволяющее и рта раскрыть, но заставляющее испытывать потребность с кем-то поговорить. Кор Фриск, конечно, уже пыталась вытянуть из Гастера хотя бы причину всего, но у неё это, при всём желании, не удалось бы сделать так быстро.       — Дай угадаю. Ты видел это? — задал Гастер вопрос в лоб в ожидании ответной реакции.       Инк выпрямился, а его пальцы на руках дрогнули и сжались сами по себе.       — Я узнал, что такое боль, — ответил Инк, заглядывая прямиком в белые зрачки собеседника. — Но почему ты скрывал это? Зачем ты давишь в себе такой огромный сгусток негативных эмоций, не позволяя им выйти?       Гастер снова замолчал. Но это не помешало Инку продолжить:       — Для чего ты это делаешь?       Вопрос, эхом раздавшийся в голове Гастера и заполонивший полностью его мыслительное пространство. Гастер тяжело вздохнул и закрыл глаза.       — Ты уже знаешь ответ, — сухо, но прямо ответил старик приятелю. Но этот ответ заставил Инка поморщиться.       — Но это неправда и ты это знаешь, — Инк забрался на собственную кисточку, подобравшись к Гастеру поближе. — Эта игра… Для чего ты на самом деле её затеял?       Чара уже пытался выбить из Гастера этот ответ, но у него ничего не вышло. Возможно потому, что Гастер попросту отказывается признавать правду. Ему это не нравится. Не нравилось и никогда не понравится. Однако его же подавление остатка человечности внутри себя в корне меняет ситуацию и заставляет двигаться вперёд, закапывать себя всё сильнее, пока чёрный грунт не достигнет подбородка.       Ком застыл в горле, от чего Гастер сглотнул и опустил руки.       — Я никогда не планировал достигать цели именно таким образом, — Гастер серьёзно посмотрел Инку в глаза.       Инк уже понял, что Гастер обманул его, назвав всё происходящее игрой. Он осознаёт, что вёл себя очень глупо, позволяя всему этому произойти. Отсутствие ответственности за всё незаметно подначивало вести себя больше ребячески, чем как обычно, действительно воспринимая события как импровизированную видеоигру. Он думал, что Гастер вернёт всё назад, но стало очевидным, что этого не случится.       И всё же если он и чувствовал толику ответственности, то именно за Гастера и за детей. Однажды он уже взялся помочь ему найти выход из забвения. И тревога внутри не позволит просто так оставить его, несмотря на всё, что он уже успел сотворить со своей силой.       — И я никогда не думал о том, чтобы разрушать чужие миры, — продолжил Гастер свою речь, сознавшись в изначальных намерениях. — Я лишь хотел найти код, который станет окончательным штрихом. Оригинальная вселенная – именно то, что мне нужно.       — И ты не хотел причинять им боль, так ведь? — с некоторой надеждой уточнил Инк. Он правда надеялся, что Гастер ещё не полностью потерян. Что ему не удалось полностью заглушить сочувствие в душе и в голове. Гастер ожидаемо нахмурился и отвёл взгляд, в очередной раз пытаясь избежать этой темы, и Инк это прекрасно заметил. — И я знаю, что тебе не нравится этот разговор. Но мы оба знаем, что тебе необходимо рассказать об этом кому-нибудь. И я готов побыть твоим психологом.       Эта инициатива удивила Гастера, заставив повернуть голову обратно.       — Моим “психологом”? — хмыкнул Гастер в улыбке сомнения.       — Да, а что тут такого?       — Ты не изменяешь своему нраву, — из уст Гастера выскочил смешок.       — Это не смешно! — Инк построил гримасу недовольства. — Я хочу помочь тебе, Гастер.       Столько искренности было в глазах Инка, что Гастер аж поёжился. Будь Инк в числе его марионеток, он бы уже давно заставил его заткнуться, но перед ним единственное существо, способное его понять. И даже простить за всё, несмотря на своё предназначение защищать вселенные.       — Хорошо, ты раскусил меня, — наконец признал старик, потирая вспотевшие ладони. — Я потерял контроль над разумом. То, что я делаю – неправильно. Но если я остановлюсь сейчас, я окончательно всё испорчу.       Инк поддерживающе положил ладонь на широкое плечо Гастера. Гастер посмотрел сначала на его костлявую ладонь, затем вновь ему в глаза. Всё тело обдало импульсом напряжения, которое так и рвалось наружу. Гастер попытался понять, что за способности Инк использует, что заставляют его говорить, но об этом было думать уже поздно.       — Я хотел, чтобы Фриск и Чара были счастливы. Я хотел создать мир, в котором не будет волнения и страха. В котором нет необходимости перезапускать таймлайны. В котором… — Гастер поджал плечи, прекратив хмурить брови, — в котором не будет борьбы.       — В котором не будет борьбы, — одновременно с Гастером проговорил Инк и улыбнулся чуть шире, словно читая чужие мысли. На самом деле он догадывался, что эта фраза прозвучит. И прозвучит в печальном контексте. — Ну же, дружище. Мы вместе сможем всё исправить, только позволь помочь мне.       — Уже ничего не будет прежним, — прорычал Гастер, но был тут же перебит.       — Может прежним и не будет, но у тебя всё ещё есть шанс вновь заслужить доверие. Создатель мира несёт за него ответственность. И лишь от создателя зависит дальнейшая судьба его созданий. Лишь от тебя зависят судьбы этих детей, Папайруса, Меттатона, Маффет, всех них. Тебе лишь нужно отпустить эту боль, выдохнуть, взять себя в руки и позволить мне направлять тебя.       — С чего бы тебе вообще это делать? — Гастер всё ещё в недоумении смотрел на Инка.       — Потому, что ты мой единственный настоящий друг во всей мультивселенной, — проговорил Инк на выдохе, кладя уже обе руки на плечи Гастера. — Ты важен для меня. И твоё состояние беспокоит меня всё сильнее с каждой секундой.       — Ты манипулируешь мной.       — Если только совсем чуть-чуть, — художник продолжал улыбаться, хотя его зрачки выдавали его стресс. — Пойдём. Нам многое необходимо сделать.       Инк спрыгивает с кисточки и протягивает Гастеру руку.       Лёгкий ветер обдал их двоих, заставляя свободные элементы одежды покачиваться, как и окружающие их белые и золотые цветы. Душа пульсировала в непонятном чувстве, но на секунду Гастер ощутил тепло.       Гастер протянул ладонь в ответ. Инк повёл его подальше от старого дуба, по пути создавая портал в реальный мир.       — Доверься мне снова. Как ты доверился в первый раз, — более спокойно прозвучали слова Инка, убаюкивающе.       Гастер слабо прищурился в улыбке.       — Я поверю.