Параллели и пересечения

Джедаю Оби-Вану Кеноби снятся странные сны. Он видит коридоры звездного разрушителя; видит ангары, видит мостик, видит огромные треугольные иллюминаторы. Все знакомое и все до боли неправильное. Коридоры, мостик, ангары наводняют мужчины в призрачно-серых кителях, гладко выбритые и странно одинаковые. Попадаются и клоны (или солдаты, похожие на клонов), но и они какие-то не такие: броня холодного, мертвенного белого цвета, совершенно чистая, без рисунков на шлемах и нагрудниках, без тени уникальности. По мостику шествует зловещая высокая фигура в черных доспехах. Плащ колышется за плечами сгустком беззвездной космической тьмы. Лицо скрыто жуткой маской, через ее фильтры вырывается свистящее дыхание. Походка знакомая, но Оби-Ван этого человека не встречал никогда. Хотя кто знает, что может скрываться под непроницаемым панцирем брони. Фигура подходит к иллюминатору — если бы не блики на шлеме и далекая россыпь звезд по ту сторону стекла, доспехи слились бы с чернотой космоса — и складывает руки на груди. Дежавю усиливается, будто память пытается сломать невидимую стену. Чернота за иллюминаторами, устав ждать снаружи, просачивается сквозь стекло темным дымом, затапливает мостик, скрывает все, кроме фигуры; загадочный человек не слился с тьмой, хотя его теперь почти не различить. Кажется, он разворачивается; это понятно по взметнувшемуся пятну плаща, которое темнее и плотнее дымной черноты вокруг. А потом слышится знакомый звук. С таким звуком включается световой меч. Зажегшееся лезвие не разгоняет тьму, только подсвечивает фигуру незнакомца. Подсвечивает красным. Ситх. Ну разумеется. — Вот мы и встретились, мастер Кеноби, — произносит ситх низким, гулким голосом, звучащим будто со дна колодца. Банальное, затасканное до дыр приветствие — сила, кажется он слышал его хоть раз от каждого заносчивого подонка с красным лайтсейбером, что ему доводилось встречать. Поражает Оби-Вана другое. Поражает, что в этом искаженном замогильном голосе слышатся почти родные нотки. Наверно, он сходит с ума. Мастер Кеноби. Мастер. Учитель. Дежавю ощутимо почти физически, невидимая стена дрожит под натиском, идет трещинами. Оби-Ван просыпается в холодном поту.

***

Генералу Оби-Вану Кеноби снятся странные сны. Он видит какую-то планету: низкое небо в желтоватой дымке, сухая потрескавшаяся земля. Перед глазами разворачивается битвы. Полководец, стоящий во главе армии, находится в авангарде и сражается наравне со всеми. Оби-Ван почему-то думает об Энакине. Лицо полководца, как и лица остальных воинов, скрыто костяной маской — узкой, с красными, будто кровью прочерченными стрелами символов. В прорезях маски сверкают желтые раскосые глаза. Острый приступ дежавю и ощущение дрожащей под натиском невидимой стены уже не застает врасплох. Оби-Ван почти привык. Врасплох застает приземлившийся прямо в гущу сражения корабль с гербом Республики на корме. Откидывается трап; выходят четыре фигуры в плащах. Джедаи. Полководец идет им навстречу. Воины с обеих сторон застыли; одни — нерешительно, другие — торжествующе. Один из прибывших (его лицо смутно знакомо Оби-Вану) выступает вперед, поманив за собой протокольного дроида. — Мы — рыцари-джедаи, хранители мира и представители Галактической Республики. Я приказываю вам прекратить сражение. Ваш народ и вы лично признаны виновными в нападении на земли Ям’ри, мирных колонизаторов, прибывших на планету Кэли в исследовательских целях. Как главнокомандующий и лидер, вы полетите с нами для дальнейшего разбирательства. Дроид начинает переводить. Язык Оби-Вану неизвестен. Внезапно в памяти всплывает имя говорящего. Т’чука Д’ун. Они не были близко знакомы, но Оби-Ван помнит, что Т’чука погиб, и не слишком давно. Как именно погиб? Стена дрожит, но не поддается. Загадочный полководец выслушивает дроида. Его глаза недобро сужаются. Он выплевывает короткую фразу; единственное, что можно разобрать — слово «джедай», произнесенное со странно знакомым тягучим акцентом. Д’ун хмурится. — Переведи мне то, что он сказал. Дословно. — Господин, я не думаю, что… — Переводи. — «Убирайтесь с моей планеты, джедайская погань.» Отчаянный приступ дежавю бьет Оби-Вана под дых. Стена дрожит. Джедаи тянутся к поясам. Неизвестно откуда взявшиймя черный дым стремительно застилает все вокруг. В сгущающейся тьме сине-зелеными росчерками загораются четыре лайтсейбера. Оби-Ван снова просыпается раньше, чем успевает рухнуть невидимая стена.

***

— Беспокоят тебя сны эти, Оби-Ван? Кеноби хочется тяжело вздохнуть. Иногда он не понимает Йоду. Конечно, беспокоят, иначе зачем он здесь сидит? — Я не могу понять их значение, мастер Йода. Они не похожи на видения, потому что ни о чем мне не говорят. Не похожи на воспоминания, разве что на чужие. — Но что-то в них не дает покоя тебе. Оби-Ван отводит глаза. — Во сне я вижу… кого-то. Двоих. Никто из них мне не знаком, но я не могу отделаться от ощущения…не знаю, как объяснить. Будто присмотрюсь внимательнее — и что-то вспомню. Что-то важное. Йода смотрит на него спокойно и пристально. — Прислушайся к чувствам своим, Оби-Ван. Известно тебе быть может больше, чем сам готов признать ты. Он замолкает, уходит в себя. Какое-то время оба магистра сидят в тишине. Оби-Ван снова подавляет рвущийся наружу вздох и уже готовится прощаться, но тут Йода начинает говорить снова. — Будь осторожен; коварны сны. Темная сторона часто туда проникает. Нужна ли на самом деле тебе разгадка? Можешь ты найти ответы. Но можешь и заплутать во тьме. На этот раз магистр точно закончил. Оби-Ван встает, почтительно кивает, коротко благодарит и выходит из комнаты.

***

Сны продолжаются. Тёмная фигура в плаще, источая смутную угрозу, шествует под сводами Храма; подросток с раскосыми золотыми глазами расстреливает врагов из допотопной снайперки; кто-то обгоревший, без рук и без ног, лежит на операционном столе; кто-то обгоревший, без рук и без ног, парит в бакта-камере. Джедай Оби-Ван Кеноби не знает, кого он видит во сне. Или лжет себе, что не знает.