Преступление и наказание.

Трио сидело во Флюгиле. Энид пила горячий шоколад, а влюбленные терпкий кофе. — Вы объясните толком что вы делали и что даёт нам эта информация? — спрашивала женщина. — Что мы делали по-моему итак понятно, а вот, что даёт информация непонятно, но они копают под этих двоих и их родственные узы и нам нужно знать, что именно они узнают, может есть возможность отправить нас туда на зимние каникулы? — Лариса состроила скептическое лицо, давая понять, что договориться будет крайне сложно — в любом случае, нам нужно будет каким-то образом быть в курсе и в нужный момент подкинуть им наши улики, пока они не наткнулись на две могилы. — Это верно, я подумаю, что можно придумать — заключила директриса нежно поглаживая руку возлюбленной. — Я правильно понимаю, что мне не стоит спрашивать почему две могилы и откуда вы знаете, что они мертвы? — спросила оборотень, надев на себя максимально недовольное лицо. — Энид… — начала ее подруга. — Ничего я привыкла, но тем не менее я не отказываюсь вам помогать — девушка достала телефон из своего кармана и принялась отчаянно в нем что-то искать — пока мы были в участке, мне удалось сфотографировать вот это — девушка протянула фотографию дела объедененного Роуза и Галпина. — Вот это да… достойно, достойно. — заключила брюнетка. На обложке виднелись две их фамилии и крупная подпись красной ручкой обеденная в круг «братья!». А дальше какая-то неразбериха в самой папке, как будто чисто ключевые слова: сговор, Хайд, сбежали, Уэнсдей Аддамс. И куча- куча вопросительных знаков. Трио внимательно разглядывала небольшое колличество фотографий. Полицейские пытались восстановить их прошлое: семейные узы, детские фото, личная жизнь обеих братьев. Но стражи порядка топтались на месте, впрочем как и трио. Была идея, но не понятно куда двигаться. — Он знал, что я убила его с самого начала — заявила резко Уэнсдей, царапая что-то на столе. — Дорогая… — женщина сильнее сжала руку, девушку брала дрожь. — Знал с самого начала, он знал, Ларис! — вскрикнула младшая, чем привлекла внимание всего кафе. — Тише… — А если он знал о нашей встрече? Что если он знал все с самого начала? Черные глаза напротив накрывала пелена слез. Девушка отчаянно пытаясь ее сморгнуть, но все никак не выходило. Уэнсдей позволила себе заплакать в общественном месте… Женщина вывела девочек из кафе, усадила в машину и поехала прочь. Но ехали они не в сторону академии, а в абсолютно незнакомое место. Спустя сорок минут компания прибыла в живописное место. Утес. Под ним плещется буйная река. Воздух чист, словно слеза младенца, плавно наполнял лёгкие свежестью. Ветер ласково облизывает кожу, развивает волосы, пленит. Зелёная трава словно покрытая алмазами игриво поблескивает. Кажется она и не знает, что осень скоро заканчивается и наступит зима. Деревья нежно перешептываются, боясь нарушить покой присутствующих. — Что это за место? — Уэнсдей завороженно оглядывалась. — Это место моей силы. Лариса села прямо на траву, почти у обрыва, рукой показала, чтобы девушки присоединились к ней. Синклер села по левую руку. Аддамс села между ног старшей спиной облакачиваясь на нее. Женщина заключила ее в свои объятья. Энид решила, что парочке есть о чем поболтать, поэтому оставила их и пошла прогуляться по окрестностям. — В тот вечер мне поступил звонок с незнакомого номера — начала Уэнсдей загадочно смотря вдаль. — Аддамс? — наглый голос раздался в трубке телефона. — С кем имею честь разговаривать в столь поздний час? На часах время перевалило за 10 вечера. Хорошо, что девушка ещё не спала, а терзала своими душевными ранами виолончель. — Это шериф Галпин. — На сколько я знаю уже не шериф… — Заткнись маленькая дрянь и слушай сюда, через час мы встретимся у полицейского участка. — Это зачем это ещё? — мозг Уэнсдей начал активно работать. — Не задавай лишних вопросов, это касается Тайлера. Чувство самосохранения явно отсутствовало у юной особы. Поэтому без лишних сомнений девушка накинула объемное худи, черного цвета, джоггеры того же оттенка и выдвинулась в путь. Пешком до города идти минут 30, но за своими раздумьями она совсем не заметила этого пути. — Пошли — резко сказал мужской голос, когда младшая подходила к участку. От неожиданности Аддамс даже вздрогнула, но старалась бывшему шерифу этого не показать. Мужчина прятал шею в воротник своей кофты, периодически с опаской оглядывался, будто чего-то боялся. Спустя минут пять они оказались в каком-то то ли сарае, то ли заброшенной мастерской. — Что это? — оглядывалась девушка по сторонам. — Вопросы здесь задавать буду я — мужчина закрыл дверь сарая. — Какой-то вы слишком нервный… у вас что спермотоксикоз? — Заткнись, дрянь — по щеке ударила крепкая ладонь, которая накрывала пол лица. — Эй! — возразила Уэнсдей потирая щеку. — Замолчи и слушай меня внимательно — у мужчины были красные глаза, то ли от алкоголя, то ли от его безумства — ты вернешься к Тайлеру… — Что? Нет! — перебила его Аддамс. — Молчать! — по щеке прилетела вторая пощечина. Уэнсдей была не из робкого десятка и терпеть такого отношения к себе она не собиралась. Поэтому вскоре раздался второй хлопок, уже по щеке бывшего шерифа. Тот был очень оскорблен оплеухой от маленькой засранки. Он с силой сжал ее запястья. Прижал ее спиной к себе, буквально вжимая в себя. — А теперь все-таки послушай меня — рычал мужчина, обдавая ушную раковину жаром — ты вернешься к Тайлеру, он сам не свой, и ты должна помочь ему, уяснила? — Может быть он сам не свой потому что попереубивал кучу народу? — Молчать! Я знаю, что и твое рыльце в пушку, у вас изгое это видимо в крови — презрительно бросил тот. — Я не буду с ним встречаться! Во-первых, он мне неприятен, как в целом и ваша вся семья. Во-вторых, мне нравится другой человек. — Меня не интересуют твои проблемы, ничего не стоит такой потаскушке как ты вести несколько романов одновременно. — С чего интересно такие выводы? — У вас такой ужас твориться в вашей академии, что и страшно подумать чем вы там занимаетесь… — И вы решили, что мы устраиваем там оргии? — посмотрела через плечо Уэнсдей, одаривая старшего усмешкой. — Сучка, ты прям как мать. — Какие у вас обиды к моей семье? — Что ж хочешь знать? Ладно… — мужчина оттолкнул девушку, что та со звоном своих собственных костей упала на пол — тогда мы с Франсуа только начинали встречаться… я не знал кто она, если бы знал… — было видно, что мужчине эти воспоминания даются тяжело, Уэнсдей решила не перебивать, послушать — а она тогда все набивалась в подружки к твоей матушке и твоей обожаемой директрисе. Тогда я не знал кто и они. И что учатся они в Неверморе. Но мне уже тогда казались эти подружки странными, и я решил проследить за ними… в один день я застал их на кладбище у свежевырытой могилы. А в могиле был человек… живой… как я тогда думал… — мужчина почесал затылок — из могилы доносился смех, странно да? Там был закопан мужчина, который пытался выбраться. Меня это испугало. Испугали их игры. Но потом Франсуа мне объяснила, что тот парень оказывается вампир, твоя мать ведьма, директриса метаморф и это правда веселье такое, выкорабкиваться из-под земли. А моя девушка оказалась хайдом. Все мои мечты и надежды рухнули вместе с этими новостями… Я хотел с ней расстаться, но она была уже беременна… от вас изгоев одни проблемы… — От нас проблем не больше, чем от остальных людей — спокойно заявила Аддамс. — Ну-ну — задумчиво бросил мужчина и продолжил свой рассказ — она отчаянно пыталась сдружиться с этими чудовищами, хотела в какой-то их тайный клуб… — Беладонна… — Точно. И ты знаешь… но что-то внутри подсказывало, что она не такая как эти изгои. Я поставил условие либо они, либо я и наш ребенок… и знаешь что она выбрала? Она выбрала их этих монстров, а не нашу спокойную семейную жизнь. Мне пришлось ждать ее, пока она наиграется в эти игрушки… потом у нас родился Тайлер и я молился, чтобы он был нормальным, но и тут судьба была не благосклонна… его как магнитом манило к тебе… их всех манит к вашей чертовой семейке… — Наверно потому что мы классные… — Я пытался мешать вам, но тут условие поставил он… либо он спокойно встречается с тобой и я вам не мешаю, либо он уходит… я не мог потерять его, понимаешь? Но в итоге все равно потерял его из-за тебя… из-за вашей гребаной семейки я потерял жену и сына! И меньшее, что ты можешь сделать это быть с ним, чтобы он перестал мучится… — Да знаете он как-то не в моем вкусе. — То есть раньше был в твоем? А теперь нет? Ты его буквально подсадила на себя, а теперь заявляешь это? — мужчина закипал. — Послушайте, я правда полюбила вашего сына, но он выбрал другой путь… — А у вас у изгоев нет другого пути, он один единственный на дно. Хотя бы переспи с ним — чуть тише добавил мужчина. — Что? Вы серьезно? За кого вы меня принимаете? — За ту кем ты и являешься. — Так все, мне это надоело — Аддамс попыталась выйти из помещения, но Галпин схватил ее за горло притягивая к себе своими лапищами. Дыхания катастрофически на хватало. Мужчина буквально вжал младшую в себя. Провел другой рукой по бедру поднимаясь к резинке джоггеров, медленно заводя пальцы под нее. — Будь хорошей девочкой — в ухо шипел Донован. Уэнсдей в какой-то истерике, что есть мочи ударила того в пах. Мужчина согнулся, но буквально на несколько секунд. Аддамс не успела сбежать, тот схватил ее за косы снова притягивая к себе. — Любишь по жестче? Значит так тому и быть — полицейский завел руку под кофту, нащупывая девичью грудь — не переживай тебя хватит на двоих, знаешь в чем прелести секса с изгоем? — мужчина пробрался под лифчик грубо сжимая сосок, из глаз младшей хлынули слезы — с вами все происходит совершенно по другому… Мужчина говорил пошлости младшей, а рука от груди спускалась по животу к резинке штанов. Ту горечь, что испытывала Уэнсдей она еще не скоро забудет, если сможет забыть… Брюнетка предприняла еще одну попытку сбежать, но крепкая рука надежно держала косы, накручивая их на кулак. Рука прошмыгнула под ткань трусиков и принялась ласкать клитор, но вот удовольствия это не доставляло никого. С каждым прикосновением было все противнее и противнее… Мужчина отвлекся на то чтобы стянуть свои собственные штаны… Но тут руки Аддамс, на свое счастье, нашли прут арматуры… Лариса сидела обнимала и целовала младшую, пока по ее щекам катились слезы. — Я не дам тебя больше в обиду, слышишь? Никогда — женщина чередовала хаотичные поцелуи и слова — я убью любого кто к тебе притронется, слышишь? Голубые глаза старшей наполнялись слезами. А Уэнсдей сидела словно тряпичная кукла без каркаса и рыдала, рыдала во весь голос. Наверное только тут на утесе она может позволить выплакать и выорать всю свою боль. Крики эхом разносились по поляне. — Моя девочка… — все не успокаивалась старшая. Она уже баюкала ее словно ребенка. А та надежно сжимала руку директрисы, словно ее заберут от нее. Лариса понимала, что вот теперь младшая полностью открылась перед ней, а значит пора и ей открыться в ответ. — Ты спрашивала убивала ли я… — девушка повернула свою голову и смотрела своими заплаканными глазами в океаны напротив — убивала и не раз… уважение и статус не дается просто так… жалею ли я? О чем-то да, о чем-то нет, не все убийства были как я выразилась гуманными… Уэнсдей заткнула женщину своим поцелуем. Она не хотела, чтобы та терзала себя, свою совесть. Этот поцелуй длился целую вечность. Когда воздух в легких кончался они отстранялись, но лишь на секунду, чтобы взять воздуха и продолжить снова. Энид стояла неподалеку. Из ее глаз тоже текли слезы. Она слышала абсолютно все и не составило труда сложить два плюс два. Но это не оттолкнуло ее от дам. Она поступила бы точно так же. Она не собиралась отрекаться ни от подруги, ни от директрисы. Она с ними заодно. В их компании вопреки всему… в том числе и здравому смыслу…