Горим.

      Максим сидел на своей кровати, медленно перебирая струны гитары, подаренной ему когда-то отцом. Ну, как отцом, парень теперь не знал, как к нему обращаться, да и сомневался уже, был ли для него сыном хоть на миг. По-крайней мере, сейчас это всë уже не важно. Решительно отбросив в сторону злополучную гитару, брюнет облокотился спиной об стену. Его взгляд задумчиво скользил по комнате, подолгу задерживаясь на отдельных предметах.       Неожиданно дверь тихонько отворилась, и в комнату вошла невысокого роста девушка с тёмными волосами. — Ты чего пришла? Сейчас вроде как химия, — парень подвинулся, давая возможность однокласснице устроиться рядом с ним. — Неужели ты помнишь расписание? — выгнула бровь школьница, улыбаясь краешком губ. — Инга, я не такой балбес, каким ты меня представляешь. — нарочито весело проговорил Морозов, не желая грузить еë своими проблемами. Ведь он взрослый мальчик, и справится со всем сам. — Ты выглядишь расстроенным, — всë же его состояние не ушло от внимания брюнетки, — Что-то случилось?       Колчина обеспокоенно заглянула в глаза возлюбленного, пытаясь понять причину его переживаний.       Он несколько секунд смотрел ей прямо в глаза, будто думая, стоит ли ей рассказывать или нет. — Да так, ничего серьёзного, — в итоге выдал зеленоглазый, натянуто улыбнувшись, и наивно надеясь, что Инга поверит. — Макс, я вижу, что ты переживаешь, пожалуйста, не нужно скрывать... — начала брюнетка, попутно взяв его ладонь в свою руку, и немного сжав еë. — Инга, я... — Морозов перебил девушку, всë ещë не желая рассказывать ей о Петре Морозове. Не потому, что не доверял, а потому, что не хотел увидеть в её глазах жалость. — Я хочу помочь, Максим! — тихо проговорила девушка, пронзительно глядя в его глаза.       Тяжело вздохнув, Морозов-младший кивнул, сказав, что поделится с ней. — В общем, Морозов мне не отец. Я слышал, как он говорил кому-то по телефону, что-то типа :«Максим так и не поверил этой поломойке, а зря, на самом деле она его мать». А потом сказал, что рад, что события так складываются, ведь тогда я буду считать его единственным родным человеком и делать всë, что он попросит, лишь за каплю его родительской любви. — криво улыбнулся Максим, наблюдая за реакцией своей девушки.       Прошло не меньше пары минут, прежде чем она наконец заговорила. — Я рада, что он не твой отец. Ты совсем на него не похож. Ты добрый, заботливый, чуткий, ты один из самых лучших людей на этой планете, Максим, — уверенно произнесла Инга, всё ещё сжимая ладонь парня в своей, — Ты теперь знаешь, что Маша действительно твоя мама, так поговори с ней, не отталкивай ее, теперь она твоя семья. А ещё у тебя есть я, Андрей, Даша, Рома, Вика, мы все твои друзья и твоя семья, мы тебя любим! — с искренней улыбкой проговорила Колчина, и правда считавшая его своей семьёй.       Макс порывисто обнял девушку, сжимая еë рёбра чуть ли не до хруста, но казалось, будто бы ей не больно — Инга ещё теснее прижалась к Морозову, обвивая его шею руками. — Спасибо тебе, — шепнул парень, опаляя еë кожу горячим дыханием, отчего кареглазая вздрогнула, — Я так тебя люблю... — Я тоже люблю тебя! — в ту же секунду ответила она, чуть отстранившись.       Удобно устроившись на коленях возлюбленного, Инга обхватила его лицо обеими руками и приблизилась к его губам, нежно очертя большим пальцем линию от скулы до верхней губы.       Первым сдался Морозов, накрыв желанные губы жарким поцелуем. Крепче прижав к себе девушку за талию, он переместил одну руку на еë затылок, принуждая углубить поцелуй.       Брюнетка улыбнулась — всё-таки Максим неисправим, любовь в нём всегда горит ярким пламенем, которое невозможно потушить, когда рядом с ним Инга. Да ей и не нужно было что-то тушить — она сама горела не меньше.