То, без чего не могу дышать

Уэнсдей, как обычно, без стука открыла дверь в директорский кабинет, громко захлопнув её. Девушка, со старым переплетом из библиотеки в руках, гордо прошла к креслу перед камином. Сев в него, она перекинула ноги через подлокотник, располагая книгу.  Со стороны стола послышались возобновляющиеся звуки клавиатуры и тихо произнесенное имя девушки на выдохе, она даже не повернулась. Недолго полистав переплет, Аддамс нашла нужную страницу и углубилась в чтение. Именно в кабинете директрисы Уимс она могла полноценно сфокусироваться, будь то чтиво, выполнение домашнего задания, написания эссе для урока Ботаники или просто небольшого самокопания и даже практически непрекращающийся звук компьютерной техники не бесил так, как это делал ноутбук Энид в их комнате, когда она использовала его для переписок со своим парнем. Тихо работающая женщина умиротворяла просто своим присутствием в своем же кабинете, без неё эта комната показалась бы мёртвой, даже если оттуда убрать чучела животных и откровенно страшные экспонаты, которые должны находится в музее, а не на столе директора образовательного учреждения, так считали многие родители и сами ученики. Сам дивный лик женщины украшал помещение, заселял туда уют и тепло, а приятные солнечные лучи заката обрамляли его, выставляя Уимс святой. Прошло не мало времени, когда часы позади Уэнсдей пробили восемь вечера, она оторвала взгляд от чтения, переводя на огонь. Мозг требовал смены деятельности, а затекшее тело разминки.  — Мисс Аддамс, я считаю, что Вам пора к себе, мисс Синклер будет переживать по поводу Вашего отсутствия. — голос директрисы прозвучал устало, немного хрипло из-за долгого молчания. Уэнсдей так и не посмотрела на Уимс, наблюдая за поясками огня.  — Я так не считаю, директриса Уимс. Не получив вразумительного ответа, Лариса изучающе просканировала профиль ученицы и также не получив ответной реакции, встала, впервые за несколько часов, направляясь к небольшому стеллажу у зеркала, достав из него с тихим звоном бутылочку вина, бокал и поставила на него, отвлекаясь на немного подтекшую алую помаду на губах. Отпрянув от зеркала, женщина подхватила одной рукой и полупустую бутылку и бокал, разворачиваясь, возвращаясь к столу. Её взгляд зацепил старая книга в руках Уэнсдей, пошатанный переплет которой она, скорее всего, узнает из тысячи.  — Никогда не думала, что кто-то из Вашего семейства, кроме Вашей матушки, станет читать Брэма Стокера, — Лариса обошла стол, садясь в кресло, бережно закрыла ноутбук, убрала бумаги в ящики стола и открыла начатую бутылку, наливая содержимое в бокал. Девушка в кресле впервые за вечер посмотрела на Ларису, когда она поставила бутылку на стол с небольшим стуком. — Никогда не думала, что Вы пьёте на рабочем месте. — Уэнсдей захлопнула книгу, положив ее на кофейный столик перед собой и полностью меняя положение, разворачиваясь к директрисе, глаза Уэнсдей изучающе посмотрели на бутылку, слегка сощурившись, она читает надпись на этикетке и едва заметно морщится. — Смею предположить, что это, — указательный палец лениво махнул на бутылку, — Вам подарили мои родители.  Директор отпила напиток, вспоминая откуда у неё именно эта бутылка, признавая правоту младшей, эту бутылку на какой-то праздник, точно Лариса вряд ли вспомнит, отправили Мортиша и Гомес, чисто символически. Помнится, Лариса хотела выкинуть презент с размаху в окно, когда увидела на прилагающейся открытке подпись Мортиши, но передумав, посчитав, что бутылка может быть выпита, а не быть разбита под окнами ее комнат в Неверморе.  — Вы правы, мисс Аддамс, эту бутылку действительно подарили Ваши родители, — она демонстративно отпила еще вина, смотря на ученицу. Уэнсдей обожала такие вечера, когда она после угрызений со стороны Синклер ссылалась что ей нужно побыть одной, уходила сюда. Изначально это был балкон, на одной из отдаленных башен Невермора, но когда её заметила приезжающая со стороны Джерико на машине директриса, которую не увидела Уэнсдей, она получила выговор и на зло Уимс приходила не на тот балкон, а к ней, обычно Лариса не возмущалась: уж лучше так, чем Аддамс будет сбегать или сидеть на балконе, в отдаленной части Академии. Такие вечера редко проходили не молча, единственные слова произносила директриса Уимс, когда Уэнсдей пару раз с ноги открывала дверь, немного шокируя и пугая своим появлением женщину, обычно Лариса сидела и работала допоздна, а Уэнсдей не отставала, занимаясь своими делами, это стало некой обыденностью, не приводящей ни к чему, так продолжается около полугода, два, а то и три раза в неделю, Аддамс навещает подобным образом директрису. Были и выбивающиеся из обычных таких вечеров, например, когда Уимс только вернулась после месяца реабилитации за пределами городка, вызванными, как не удивительно, уколом Белладонны в шею директрисы, оставив Невермор на никудышного заместителя, наведшего свои порядки. Тогда директрисе Уимс пришлось дать вполне серьезную клятву взбешенной Уэнсдей, что она не бросит Академию больше, чем на неделю и не погибнет, не найдя перед этим себе достойную замену. Клятву Уэнсдей хотела закрепить её на крови, на что Уимс, выдав свою блистательную улыбку, мило отказалась. Оо, в тот вечер они знатно наговорились, Уэнсдей в конце призналась, что ей практически понравилось так сплетничать с директрисой. — Вы проверяли её на наличие ядов? — Лариса подняла глаза на ученицу, сводя брови к переносице. Уэнсдей на этот взгляд широко раскрыла глаза и похлопала глазами, немного склонив голову вбок, — у моего отца есть такая забава: в шутку подмешивать немного яды в напитки, у меня и Пагсли родители выработали иммунитеты, или их подобие, к некоторым их видам,— директриса продолжала вопросительно смотреть на девушку, — а вот на не подготовленный организм может среагировать по разному, —  Уэнсдей ухмыльнулась и перевела взгляд на огонь, — вплоть до летального исхода.  — Не думаю, что доводить вино до кипящего состояния хорошая идея. Аддамс повернула голову обратно в сторону женщины, едва ли подняв брови в немом удивлении. Увидев удивление, что так не свойственно для Уэнсдей, редко кто видел вообще какие-то проявления эмоций на лице брюнетки, а Уимс - особенная, она видела множество из них, начиная от злости, заканчивая слезами, точнее слезой, которую пустила Уэнсдей после возвращения директрисы, узнав от бестолковой заместительницы, что Уимс уже в Академии и завтра официально всем объявят о её возвращении ученикам. Тогда Уэнсдей практически сломала палец заместительницы, которая не хотела ее пускать в кабинет Уимс. Уэнсдей вошла в помещение и увидела знакомый силуэт. Она выглядела не как обычно, не было того консервативного образа статной директрисы. Лариса стояла с распущенными волосами, без макияжа, с ужасным, красным пятном на шее, удивительно, что след от тонкого шприца оказался таким огромным, в обычных свободных брюках, и какой-то кофте. Да Уэнсдей едва ли смутилась такому виду, когда увидела ее живой, стоящей около своего же рабочего стола, с сумкой для ноутбуком на плече, рассерженно что-то строча в телефоне, пока не услышав звук закрывшейся двери не повернулась на звук. Их взгляды пересеклись, у Аддамс затряслись руки и она задержала дыхание. Человек, которого она последний раз видела мертвым, как позже оказалось, без сознания, сейчас стоял перед ней живой. Этого банально не передать словами.  — Здравствуй, Уэнсдей, — Лариса первая нарушила тишину, выводя из транса ученицу. Уэнсдей не успела сморгнуть, не зная откуда появившуюся влагу в глазах и тонкая мокрая дорожка прошла по щеке девушки. Дверь резко распахнулась и в кабинет зашла разозлённая заместитель. — Мисс Аддамс? Мисс Аддамс! Вы меня слышите? — Уэнсдей мотнула головой, возвращаясь в реальность. Снова в момент глубоко задумалась.  — Да, я слышу, — она сфокусировала взгляд на директрисе, которая успела подойти к креслу, в котором сидела младшая и слегка наклониться, положив свою руку на плеча Уэнсдей. — Видение?  — Нет, просто предалась воспоминаниям и тяжелым думам на мгновение, — Лариса тяжело выдохнула и выпрямилась, возвращаясь к столу, на ходу подхватила бокал и подошла к окну, смотря на двор Академии. Сегодня был выходной и многие ученики предпочли не сидеть по комнатам, а собраться во дворе и набраться сил для новой учебной недели.  Теперь уже Уэнсдей наблюдала за Ларисой, её профилем, редкими, красивыми движениями и взглядом, устремленным на учеников. Уимс поднесла бокал к губам, выпивая остаток вина в бокале. Она развернулась и Аддамс перевела взгляд на стеллажи возле камина, якобы интересуясь ими. Несколько секунд была тишина, ни шагов директрисы, ни звука горящих поленьев в камине, снова задержавшая дыхание Уэнсдей насторожилась. Раздался звонкий звук бьющегося стекла, Аддамс мгновенно посмотрела на Уимс. Директриса стояла, устремив пустой взгляд в точку где-то на столе. Разбившийся бокал осколками поранил ей ноги.  Все произошло в один момент, Уэнсдей начала вставать с кресла, когда Лариса начала неистово трястись, падая на пол. Уэнсдей сорвалась с места, подбегая к директрисе, хватая рефлекторно ее за руку, взгляд бегающих глаз был направлен куда-то в потолок, а судороги не отпускали тело. Всё как в тот раз. Почувствовал, как холодные пальцы обхватили ладонь, Уимс попыталась посмотреть на размытый силуэт девушки. Во рту была кровь, женщина захлебывалась собственной кровью, продолжая трястись. Ощущения были другими, Уимс ощущала только приближающуюся кончину и сжимающие руку пальцы её ученицы, которая, кажется, рыдала навзрыд, в ушах нереально звенело, но были слышны звуки из вне. Уимс не могла совладать со своим телом, она чувствовала как в конвульсиях бьется об пол, в глазах слишком размыто, а в ушах был звон. В последний момент послушался крик, принадлежавший Уэнсдей, Лариса была уверена, что крик именно её, а потом наступила полная тишина. • Уэнсдей проснулась из-за укачивающих движений и непонятного бормотания над ухом. Открыв глаза, она сморгнула влагу. Влага быстро скатилась по мокрым щекам девушки, пока она тяжело и рвано вздыхала, не имя возможности вздохнуть полной грудью из-за накрывшей во сне панической атаки на фоне кошмара. Её трясло, Уэнсдей провела ладонью по щеке, только сейчас осознав, что она находится в объятиях. Теплая женская рука придерживала её за талию, а вторая прижимала голову к своей груди. Отстранившись от женщины, Аддамс посмотрела на пытающую успокоить саму себя женщину, вытирающую собственные слезы. — Ты кричала во сне, звала меня, — судорожный вздох, и Уэнсдей перевела взгляд на женщину, — у тебя снова начались кошмары? Уэнсдей слабо кивнула, возвращая контроль над собой. Глубоко вздохнув и громко выдохнув, она посмотрела на сидящую возле неё женщину, глаза которой были на мокром месте.  — Малышка, — тихо сказала Лариса и не выдержала, мягко притянула к себе девушку, обнимая и прижимаясь к ней. Успокаивая её и себя. Уэнсдей на мгновение отстранилась, вставая на колени на кровати, вновь обнимая Уимс, которая все не могла успокоится. Женщина прижимала девочку к себе, тихо всхлипывая.  — Лариса, со мной все в порядке. — Я не могу смотреть, как тебя терзают твои кошмары, — она погладила девушку по волосам, Уэнсдей отстранилась, смотря на неё, — что тебе приснилось?  Уэнсдей взглянула на шею старшей, где до сих пор виднелся небольшой шрам, который Лариса либо закрывала волосами или шарфом, либо маскировала косметикой. Уимс положила руку на щеку Аддамс, нежно поглаживая, ожидая ответа. Она вздохнула и заговорила: — То, что я пришла к тебе в кабинет, — Лариса слегка наклонила в голову, заглядывая ей в глаза, — все было хорошо, но потом тебя хватил приступ, как тогда, — Уэнсдей не договорила, из-за подкатившего кома в горле. — Я поняла. Малышка, ты же понимаешь, что это сон, — Уэнсдей кивнула, прижимаясь щекой к руке директрисы, — я с тобой, не поддавайся этому, скоро это пройдет, — она слабо улыбнулась. Подобные сны перестали часто беспокоить Уэнсдей, но когда они снова настигали её Лариса всегда была рядом, поддерживала, ждала, успокаивала, хоть и сама проливала множество слёз, видя свою девочку в таком состоянии. Это было пыткой для обеих, Уимс предлагала сходить к специалисту, но Уэнсдей отказалась, ссылаясь на то, что это просто надо пережить, хотя самой было стыдно изводить Ларису ночными криками в подушку. Каждый такой сон заканчивался успокоением обеих, но не сразу.  Уэнсдей снова привстала на коленках, потянувшись к Ларисе, прикасаясь к её губам своими. Не было страсти, похоти и сильного влечения, в этом поцелую была боль и успокоение, страдание и облегчение. По щеке Уимс скатилась слеза, которую сразу смахнула Уэнсдей, отстраняясь от женщины.  — Я безмерно тебе благодарна, — Аддамс взяла руку Ларисы в свою, переплетая пальцы, — спасибо тебе за всё. Я готова испытывать тысячу кошмаров, если буду знать, что проснусь на утро с тобой, знать, что меня успокоишь ты и будешь со мной рядом, — она поднялся их сплетенные пальцы к губам, поцеловав руку Ларисы, которая нежно улыбнулась и наклонилась, поцеловав Уэнсдей в лоб. — Малышка, я готова каждый раз просыпаться из-за тебя, неважно, будь то плохой сон, бессонница или что либо ещё, готова каждый день целовать твои щеки и глаза, чтобы по ним больше никогда не текли слезы, готова находится с тобой каждую секунду своей жизни, чтобы ты не чувствовала себя одинокой. — Лариса… — впервые за немалое время девушка позволила себе улыбнуться, она никому не позволяла видеть свою улыбку, обращенную только одной женщине, Лариса всегда говорила, что ее улыбка прекрасна и радовалась, когда видела её. Каждая клеточка существа Аддамс была отдана Ларисе, которая приняла её такой, какая она есть, со всеми кошмарами, странностями и изъянами, приняла такой, какой она была, не пытаясь поменять или перестроить. Меняться Уэнсдей начала сама, не осознавая, все больше и больше открываясь Ларисе, а она в ответ делала тоже самое. После того ужасающего случая в Неверморе, они нашли подход друг другу, медленно и спотыкаясь, мучительно долго находя точки соприкосновения, что и привели их в последствии туда, где они находятся сейчас. — Скоро рассвет, — Лариса вздохнула, — как ты? — спросила она, смотря на макушку Уэнсдей, которая склонив голову смотрела на их переплетенные пальцы. — Бывало и хуже, — подняв голову и встречаясь с Уимс взглядом, ответила девушка. Лариса в ответ тепло улыбнулась, с её девочкой все хорошо: она рядом с ней, в одной постели, такая красивая, с черными слегка растрепанными волосами, с покрасневшими глазами и закусанной нижней губой. Голубые глаза встретились с темно-карими, Лариса заправила прядь угольных волос за ухо, притягивая девушку для поцелуя. Запечатлев на ее губах поцелуй, она нежно целует девушку в шею, оставляя небольшой след на ней. Когда Лариса отстранилась, Уэнсдей перехватила её руку и поцеловала, едва ли углубив поцелуй.  За окном начинало светать, комнату неторопливо заполнял свет. Женщина неторопливо встала, развернулась и протянула руку девушке, когда та поднялась, она повела их на кухню.  Уэнсдей приостановилась в дверях, не отпуская руку. Лариса развернулась, снова занервничав, из-за задумчивого лица её девочки.  — Лариса, я никогда не хочу тебя покидать, хочу всегда быть с тобой, — Аддамс подняла голову, смотря в взволнованные глаза, она невероятно редко говорила о своих чувствах, чаще показывая это действиями, но сейчас что-то изменилось, они заново открывались друг другу, со всё новой стороны. Уимс, улыбнувшись, склонилась к Уэнсдей, снова поцеловав: она готова целовать каждый миллиметр Аддамс, если она того захочет. Уэнсдей закрыла глаза, когда Лариса обхватила её лицо руками, соприкасаясь лбами и негромко, но четко произносит: — Уэнсдей, я каждый день люблю тебя все сильнее, — девушка задержала дыхание, боясь открыть глаза и не увидеть перед собой её, — хотя мне кажется, что больше не бывает. Сердце Ларисы на секунду остановилось, когда Уэнсдей отстранилась и попросила открыть глаза, руки женщины все еще были на щеках девушки, которая едва слышно произнесла, чтобы это услышал это лишь один человек: — Без тебя нет меня, Лариса, — Уэнсдей медленно набрала воздух, — я люблю тебя. Лариса улыбнулась, по её щеке скатилась слеза.