Моя мать, мой отец и мой будущий муж.

Тёплое свечение редких фонарей на улице освещает дорожку вдоль старых, захудалых домиков, тянущихся к самому горизонту. Каменная дорожка эта ведёт два силуэта к одному единственному, стоящему почти в самом конце улицы - туда, где свет в окнах уже погас, а печь давно не дымит. Армейские сапоги с характерным стуком жёстких каблуков уверенным шагом стремятся вперёд, позади - мягкая подошва белых кросс. Родной пыльный воздух и тёплый вечерний ветерок, - отголосок жаркого дня, - встречает ищейку со своей особой любовью, но его это не впечетляет. Всё, что чувствует мужчина, подходя к давно знакомой двери - остранённое чувство ностальгии, какую-то особую нежность и в то же время отвращение, перемешанное с тревогой. Он оборачивается на силуэт выше него на полторы головы, получает уверенный кивок и стучит - громко, чётко, чтобы услышали. Старая женщина, одетая в длинную ночную рубашку, - явно не ожидающая гостей в столь поздний час, - открывает и бледнеет, и страх, закрадывающийся в самую глубину её чёрствого пожилого сердца, заставляет потерять дар речи, а вместе с ним и способность двигаться. Она стоит, вглядываясь в некогда более молодое и родное лицо, и ей хочется закрыть дверь прямо перед носом этого засранца, но боязнь его власти и жестокости не даёт ей этого сделать. Она опускает взгляд вниз и открывает дверь полностью, встречая гостей покорным поклоном. —Прошу прощения, Великий Лорд и его Командующий, за столь неблагодарное гостеприимство. Я никого не ждала сегодня...—Тихий уставший голос звучит в тишине коридора и вскоре её дополняют всё тот же уверенный стук каблуков, а за ним и тяжёлый шаг Лорда. —Не стоит извинений, матушка. Конечно, ты никого не ждала,—Гляделкинс окидывает помещение взглядом, находит выключатель на том же месте, где он и был пару десятков лет назад, и щелчком заставляет свет пролиться в каждый уголок серого коридора.—Мы поживём у тебя недолго. На этой планете в каждом доме нас будут ждать гораздо более... Радушно, но я подумал нам с тобой стоит обсудить многое. Милорд, не стойте так испуганно, мой дом - Ваш дом. —Не нужно этих формальностей, Гляделкинс,—Злыдень заходит в дом, а за ним женщина закрывает двери, на руках он держит своё паукообразное чудище, которое испачкало бы всю мантию кислотой, если бы давно не видело десятый сон, - долгий путь утомил даже самую резвую тварь. —Прошу, не хотите ли вы есть? Навярняка устали и голодны,—Женщина заправляет неприятную прядь за ухо, борится со своим страхом и сдвигается с места, приглашая гостей на маленькую кухонку. За столом всего два стула, потому она стоит, пока гости усаживаются друг напротив друга. Женщина начинает хлопотать, - её движения рваные, резкие и нервные, - чайник начинает свистеть на плите, а в микроволновке крутится тарелка с супом. В комнате нет напряжённой тишины, - Лорд и Командир начинают шептаться в ожидании ужина, они расслаблены и, кажется, веселы. После еды они встают и покидают кухню. —Спокойной ночи, мама. Надеюсь, в моей комнате всё ещё осталась кровать?—Женщина молчит, прекрасно понимая, вопрос - риторический. И правда, её сын не ждёт ответа, ведёт своего Лорда с кухни в коридор, а там, по лестнице, на второй этаж. Когда дверь в комнату наверху закрывается с характерным щелчком, она оседает на ледяной пол и подтягивает ослабевшие ноги к груди, с её лица медленно текут слёзы, а из горла раздаётся тихое рваное рыдание. Когда Гляделкинс пропускает своего Лорда в комнату, некогда пренадлежаювшую ему, то выдыхает и прислоняется к двери. Его сердце стучит быстро, а остатки серьёзности стремительно исчезают, заменяясь таким родным беспокойством. Злыдень очень быстро находит кровать, покрывшуюся огромным слоем пыли, и укладывает на неё своё маленькое зубастое чудо, всё ещё мирно посапывающее от усталости. —Не понимаю, почему ты должен терпеть свою мать, если так её ненавидешь. Она же может отравить нас! О, или что хуже!—Он заводит драму, начиная расплёскивать руками в разные стороны, подходит к окну, открывает его, чтобы впустить тёплый свежий воздух. А Гляделкинс лишь улыбается как-то грустно и открывает шкаф, - в нём всё ещё лежат пара его футболок и висят пустые вешалки, на которых он оставляет верхнюю часть своей военной формы. —Потому что она слаба духом, сэр. Моя мать очень меня боится, она ни за что не решится убить ни меня, ни, тем более, Вас. Она зашуганная и слабая, поэтому я решил, что у неё - безопаснее всего,—Гляделкинс ловит мантию Злыдня, кинутую ему через пол комнаты, и вешает её также в шкаф.—Она не посмеет нас тревожить, в ней, а точнее в её слабости, я уверен. К тому же, мой последний визит определённо произвёл на неё... Особое впечатление. Злыдень косо смотрит на Гляделкинса, который остаётся лишь в одной рубашке, одеваемой им под форму, и улыбается, - его сердце наполняется каким-то домашним уютом и теплом, отчего он не может сдержать поток чувств и приближается к Командующему сзади, оставляя на затылке лёгкий поцелуй. —Совсем немного, сэр, и мы снова будем дома. На нашем корабле. —Неделя, по-твоему, немного?—Свет в комнате тухнет, Гляделкинс кладёт ладонь куда-то Злыдню на бедро и ведёт его к кровати, отодвигает одеяло, стараясь не разбудить Тима, и ложится, утягивая Лорда за собой. —Она пролетит незаметно. Считайте это небольшим отдыхом,—Поцелуй в шею. Злыдень прикрывает глаза и кое-как укладывается на подушку, утыкаясь носом Гляделкинсу в щёку. Тим, всё-таки проснувшийся от движений рядом, сонно подползает к ним и ложится на грудь Командующему. Так, в тройных объятиях, они и засыпают, оставляя заботы о недавно сломавшемся доме-корабле в самом дальнем углу сознания. Есть только размеренное дыхание, тихий ветер, залетающий в комнату, и мягкий плед, накрывающий их всех на одной тесной кроватке. Надо сказать, что остаться на родной планете Гляделкинса - было вынужденой мерой. И, если бы не корабль-череп, который надо было срочно отдать в ремонт, то они бы даже и не прилетели сюда, - в этот дом, в эти стены, где всё Командующему напоминает о его детстве и о том, кем он вырос. Порой, он жалел. О том, что вырос отвратным человеком, - смерти для него ничто, но лишь удовольствие и услада для глаз и ушей, а деньги он не считает, ведь чем больше себе и Империи тем лучше, властью своей пользуется как ему только взбредётся - подумать только, любовник Лорда, без пяти минут Властителя всей галактики... Но все его сожаления заканчивались именно здесь, когда он думал о своём Лорде, о своём самом дорогом человеке во всей его преступной жизни. Он не мог представить себе другой жизни, он не хотел бы изменить своего прошлого, чтобы стать кем-то более лучшим... Он дорожил тем, что у него было, потому что было у него много - власть, знания и огромная любовь, наполнившая его сердце, все ещё слепо стремящееся делать зло. Порой он жалел и винил в этом свою мать, за что так сильно ненавидет её. Она никогда его не любила, а он в ответ перестал любить её. Она лишь кричала и нагружала его, мечтая сделать из него вундеркинда, который будет оплачивать ей хорошую старость в будущем. Каково было её удивление, когда сына не устроил такой расклад, когда свободного времени, времени на себя и на своё здоровье, осталось почти с горошину среди огромного поля стеблей. Когда сын стал стоить слишком дорого, когда не просто не смог оправдать её желания, но ещё и стал втягость со своим проблемным здоровьем, то она просто перестала в него вкладываться. Словно провалившийся заранее проект. Она ненавидет его за это, - за то, что не смог быть идеальным, за то, что тот внешне слишком сильно напоминает своего отца. И тогда Гляделкинс покинул родной дом, потому что иначе он бы умер. Он не жалеет о том, кем стал, когда вспоминает, кто вытянул его народ на нормальный уровень жизни, когда вспоминает, кем он сейчас является для галактики. Да, злодеем. Но зато он состоялся, зато он жив, зато он умён и красив, а не впахивает в шахте за копейки и подыхает от голода. Зато его любят, и он любит в ответ, и когда он вспоминает это, - то все его сожаления сходят на нет. В комнате раздаётся тихий скрип двери, Мерелина заглядывает в комнату, где её сын Командующий, его Лорд и их питомец лежат в объятиях тёплых и спят спокойно. Она медленно заходит внутрь и садится рядом на полу, прислонившись к стене. Она не помнит, когда в последний раз видя по телевизору очередные новости про Командующего армией Лорда Злыдня, вспоминала, что это - её сын. Её мальчик, которого она родила и вырастила в ненависти, отчего он и стал таким. Она не любит думать об этом, она предпочитает считать, что у неё нет детей, и не было у неё никакого мужа. Но вот он - такой родной и близкий ей по крови человек, лежит в объятиях Лорда всея галактики, и он счастлив, несмотря на все трудности в своей жизни. Только сейчас, в свете луны, она видит, как же он похож на неё саму - тот же разрез глаз и волосы вьются в стороны также нелепо, сколько их не укладывай. И пальцы у него, кажется, такие же тонкие и длинные. И голос у него такой же скрипучий, разве что тон жёсче. И, возможно немного, но всё же - лицо... Как-то похоже... Она сожалеет? Возможно, только сейчас, когда видит, - несмотря на её отвратное воспитание, мальчик вырос успешным и состоятельным. Она сожалеет? Возможно, только сейчас, когда он под защитой Лорда и огромной армии, когда больше половины галактики будет склонятся к стопам его ног. Она сожалеет? Возможно, да, только сейчас, при свете луны и запахе трав. Она сожалеет прямо сейчас, и её сердце матери начинает стучать, наконец спустя столько десятков лет. Наконец она видит в нём сына, а не того, кто будет работать вместо неё. Наконец она видит в нём личность, того, кто если захочет, сможет ей пригрозить, и она не сможет ничто сделать в ответ. Она сожалеет. Но время ушло, и в его жизни ей места больше нет. Она знает это, но пока он рядом, она постарается сделать всё, чтобы исправится. Она сделает всё, чтобы он и его дорогой Лорд, которого он любит безмерно и чисто, чувствовали себя в этом доме отлично. Она хочет вернуться в прошлое и всё исправить, - ведь можно же было бы зажить иначе, лучше. Но она не может, и она сожалеет. Она сидит так недолго, затем уходит. И только отвратительно чувство ненависти и сожаления оседает в груди, когда она засыпает. Ранним утром, когда лучи яркой звезды мягко касаются оконной рамы дома и заглядывают в комнату стеснительно и осторожно, Гляделкинс открыввает глаза по военной привычке и тянется, высвобождаясь из тёплых объятий Лорда. Он садится на белую простынь, укутывая Злыдня в одеяло от прохлады раннего утра, и наблюдает за пылью, взлетевшей от его действий. Ему хочется чихнуть очень сильно, и он подумывает, чтобы сегодня же тут убраться. Он одевает лишь сапоги и брюки, оставляя мундир висеть на шкафу, приглаживает волосы рукой и выходит из комнаты, не забыв бросить взгляд на спящего Лорда. На кухне пахнет особенно тревожно, - так пахла еда в его детстве. Он помнит, в какой тишине проходили завтраки раньше, и потому заглядывает на кухню осторожно, словно ребёнок из того времени. Затем вспоминает кто он сейчас и без угрызений совести вламывается туда, руша идиллию и атмосферу своим грозным присутствием. —Твоя еда такая же, как я помню,—Ложка с утренней кашой отправляется в рот, он старается сразу глотать, нежели пробовать. —Ты помнишь?..—С некой опаской в голосе спрашивает его мать, и он молчит долго, пока она не начнёт беспокоится, что обратилась на 'ты', а не на 'вы'. —Так же отлично, как и то, что я её ненавидел,—Наконец придумывает он колкость и с удовольствием смотрит на лицо Мерелины, меняющееся с надежды на скорбь. Пожалуй, это всё, что им остаётся, - ненавидеть друг-друга и жалеть о времени, что было так давно. —Обед готовить буду всё же я,—Он отодвигает тарелку пустую, хоть и съел всё с огромным трудом.—Иначе мой Лорд будет хмурым целый день, а я планировал провести этот день счастливым. Счастлив, её сын счастлив, хоть он и врёт, - он не мог быть счастливым ни тогда, не сможет быть и сейчас. Его счастье иллюзия, и всё из-за неё, - из-за её глупой ненависти. —Я ненавидела твоего отца за то, что он нас бросил. Ты был слишком похож на него, и за это я стала ненавидеть тебя. Ты тоже бросил меня, но в этом была виновата уже я сама.. —Я рад, что ты это поняла. И в тишине они продолжают разглядывать друг-друга так, будто никогда не были знакомы. —Знаешь, вчера ночью я наконец-то заметила в тебе свои черты. Гляделкинс предпочитает молчать, он не сможет поверить в эту глупую ложь. Но ложь ли это? —Не буду вам мешать. Дом в вашем распоряжении. С этим словами Мерелина покидает кухню и идёт в маленькую гостинную, где и собирается провести всё время, пока у неё в доме гости. Гости, которым каждый на этой планете был бы рад, но она ощущает лишь пустоту. Очень трудно осознавать, что твой родной человек - злодей. И ещё труднее осознавать, что это всё по твоей вине. В обед она слышит разговоры на кухне, и ей любопытно. За всю свою долгую одинокую жизнь она никогда не могла поверить, что в её доме снова появится её сын. Не один. Не один, а с самым дорогим его сердцу человеком. Ей очень трудно это осознавать, потому что её саму муж бросил, как только узнал о беременности. После ухода сына она никогда более никого не искала. И у неё дрожь в теле, когда она осознаёт, что Повелитель всей галактики её зять. Она прокрадывается к двери на кухню и слушает. Её отвратная черта - совать нос в дела, в которых ей нет места, - сыграет на ней плохую шутку однажды, она уверена, но ничего не может поделать, слишком сильно ей любопытно. Они общаются обо всём и в то же время ни о чём. О работе, наверное, и в большей степени о том, какую планету завоевать следующей. И шутят. Шутки колкие, грязные, где-то даже отвратно-пошлые, но ни один не обижается. Им хорошо вместе, и сколько бы Лорд не бубнил (кто бы мог подумать, что он такой ребёнок?) о том, что суп не досоленый, он всё же ел, стоило Гляделкинсу сделать замечание. Такое доверие и такая дружба поражают её. Насколько она знает, Гляделкинс поступил на службу тогда, когда Злыдень уже был Лордом. Ищейка и молниеносец, солдат и Лорд, - они не могли добиться такого уровня отношений, но оба оказались близки. Поразительно. Она не знает, что чувствует в этот момент. Гляделкинс целует Злыдня в лоб и убирает пустые тарелки, закидывая их в раковину. Первый день он планировал убраться в комнате, которая когда-то пренадлежала ему, но Злыдень тащит его на улицу, прочь из родного дома, где воздух душил его так сильно, что сложно было дышать. —Почему ты так её ненавидешь?—Внезапный вопрос застаёт его почти врасплох, приходится оторваться от разглядываний товара на витрине. —Простите, сэр? —Почему, я имею ввиду... У меня тоже отношения с родаками не сахар, но твоя мать выглядит вполне мило,—Гляделкинс тупит взгляд в пол, сводит брови и поджимает губы.—Я, наверное, не должен был спрашивать. —Всё в порядке, мне давно плевать. Они идут, и все ищейки расходятся перед ними, смотрят восхищённо, - Гляделкинсу хочется уйти туда, где нет никого, здесь, на этой планете, они не злодеи, они герои, и это заставляет его чувствовать себя странно. —Мерелина - слабая женщина. Так начинает Гляделкинс свой рассказ. —Мой отец её бросил, и она ничего не могла сама. Ей нужен был тот, кто будет за неё работать всю жизнь. Она хотела всё, не делая ничего. Гляделкинса бросало в дрожь гнева и раздражения, когда он об этом говорил, - он ненавидел таких людей, потому что за всё в этом мире нужно бороться. Так он считал, так он считает и сейчас... —Её родители не смогли её воспитать, и она, в последствие, не смогла воспитать меня. Мы люди с травмами, которые привели к взаимной ненависти, и я не хочу что-либо исправлять. Злыдень рядом идёт молча, и командир не хочет нарушать покой тишины. Сад с цветущими кустами вокруг наполняет его силой и желанием идти вперёд. Он всегда считал, что если ты чего-то хочешь - сначала постарайся получить это сам. Если ты не можешь, то никто не обязан делать это за тебя. Наверное, поэтому у них со Злыднем есть проблемы в личной жизни? Они оба травмированы и не хотят что-то решать, - всё и так вовсе не плохо. Дома он всё же протирает запылённые полки, моет полы и встряхивает простынь. Становится легче дышать. Они ужинают, и весь ужин Гляделкинс по телефону пытается объяснить Дэниелю, что расслаблять дозоров - плохая идея. Капитан Тим прогрыз ножку одного из деревянных стульев, но Гляделкинсу было абсолютно плевать. Он из злорадства даже похвалил бы это чудище, если бы Мерелина могла его слышать из другой комнаты. Ночью он долгое время не может уснуть, хотя Лорд рядом вырубается сразу, устав от просмотра скучных роликов в интернете. Ночь выдалась облачная и ветреная, Гляделкинс несколько раз поднимался, чтобы открыть или закрыть окно, - то было слишком жарко, то слишком холодно. Он ворочался и всё никак не мог понять причины своей паники, а как понял, то даже сел на кровать от испуга собственных мыслей. Ему было жаль Мерелин. Ему было жаль свою мать. Он никогда такого не помышлял, но пожив с ней в одном доме понял, как она изменилась. Из молодой стервы, желающей использовать всех в своих целях в старую женщину, прожившую всю жизнь в одиночестве и страхе. Он никогда не жалел её и всегда хотел сделать ей колко, но почему-то в эту ночь ему стало совестно. Затем он вспомнил, что её отношение к нему не изменилось, и лёг уже со спокойной душой. Он проспал четыре часа после того, как над горизонтом взошла звезда. Его разбудило шипение возле уха, которому он не придаёт значения, - это был Тим, который, вероятно, тоже только проснулся. Обнаружив, что в кровати он один, Гляделкинс решает вылезти из-под шерстяного одеяла. Злыдень обнаруживается в ванной, а на кухне Мерелин пьёт чай и смотрит в окно, - туда, где счастливые семьи рассекают улицу. —Завидуешь? Он бесцеремонно усаживается напротив. —Нечего завидовать тому, чего не может быть,—Отвечает она и вздыхает.—И всё же, у командира зоркий глаз. Вы правы, я завидую. —Ты сама виновата, что у тебя этого нет. Нет ни меня, ни мужа. —Рей ушёл от меня сам. Он был не готов. —Ты была ему не нужна с самого начала. Он с тобой игрался, а ты поверила. —Я сожалею. —Нет. Не ври мне. Ты не сожалеешь, не можешь,—Он цедит сквозь зубы, переполненный горечью,—Если бы ты сожалела, ты бы...—И он не может подобрать слов. Она бы что?.. Он мечется, выражения его лица меняются быстро, он не знает, что сказать.—Ты бы меня любила. Она закрывает глаза и голову отворачивает в сторону. Большой палец её руки гладит край чашки. Она, кажется, совершенно спокойна сейчас. Думает. —Вы правы. Я вас не люблю. Не смогла,—Она поднимается, закутывается в платок, висящий у неё на плечах. Она низкая и хрупкая, её разрез глаз добрый и сожалеющий.—Но даже если вся вселенная откажется от вас, вы всегда можете переночевать в этом доме. Гляделкинс остаётся в ступоре. Его сердце колотится бешено-быстро, он долго смотрит туда, куда ушла его мать. Он даже почти не реагирует на то, что его Лорд вышел из душа, оставшись лишь в одной из своих длинных футболок с глупым принтом. —Вы поругались? —Нет, нет...—Взгляд цепляется за кружку с не допитым чаем.—Как раз вроде... Наоборот.