Жизнь Софи

– Расскажи ещё! Требовательный детский голосок повторял эту фразу каждый вечер. И мальчик (ах, как он негодовал на это обращение, глупый братик, в его-то целых тринадцать!) снова и снова пересказывал историю... – … И тогда Джек Фрост схватил меня за руку, и мы полетели к моим друзьям. Мы катились по дорогам, а Джек, он же настоящий волшебник! Наша ледяная горка не заканчивалась! Софи, санки – это было так здорово! – незаметно для себя рассказчик увлекался, начинал прыгать по комнате, размахивать руками, хватал игрушечные сабли и показывал, как Санта-Клаус воевал с кошмарами, как Кролик кидал свои бумеранги, как Зубная Фея дарила Бугимену четвертак, носился по комнате... – Дети, хватит шуметь, спать пора! – наконец раздавался снизу мамин голос, и мальчик смущённо улыбался. – Мы и в самом деле засиделись, Софи, – ласково говорил он. – Пойдём, я уложу тебя. *** Девочка нехотя вставала со своего кресла и, прежде чем выйти, подходила к окну. Дышала на стекло, но оно не теряло своей прозрачности. За окном стояло лето. До зимы было ещё целых полгода. Сначала невыносимо жарких, а потом ещё сколько-то невыносимо дождливых месяцев. А ещё Софи исполнилось семь лет. И она всё помнила. Помнила, как друзья Джейми победили кошмары. Помнила, как оказалась в норе Пасхального Кролика, хотя тогда ей было всего четыре года. Помнила сама и не давала забыть Джейми. Ну, или ей просто хотелось жить с ощущением, что её глупый старший брат до сих пор верит и в Ника Северянина, и в Зубную Фею, и в Пасхального Кролика, и... И в Джека Фроста... – Джейми! Снежки! Джейми уже восемнадцать, и он думает, что совсем взрослый. Но с его мнением по этому поводу разве только в колледже считаются, да ещё мама вспоминает волшебную цифру, когда требует, чтобы сын вёл себя соответственно. Перед Куколкой и прочими брат возрастом не бравирует, и снежки остаются их любимой забавой. И каждый раз все втайне надеются, что к ним присоединится Джек Фрост. Или думают, что надеются. Джейми выскочил из дома. Софи грустно посмотрела вслед компании, которая хохоча бежала по улице, и отправилась догонять. Она знала, что сейчас все будут кидаться друг в друга снежками, веселиться ... И никто не заметит стоящего чуть в стороне босоногого седого мальчишку, с грустной улыбкой и пронзительным взглядом, будто и нет его, одетого в тоненькую ветровку с морозным узором и лёгкие штаны. Они повзрослели. Софи тоже. Но она-то его видела. *** – Мама, это моя невеста... Началась суматоха. Мама заметалась по гостиной, стараясь спешно навести порядок. Софи под шумок выскользнула на кухню и поставила чайник. У неё было несколько минут, пока он закипит, и она посмотрела в окно. В открытую форточку ветер доносил детские крики. Кто-то ругался из-за попавшего за шиворот снежка. Кто-то требовал продолжения снежной битвы. Изредка доносился девчачий визг. А седой мальчик сидел на заборе. Софи еле заметно улыбнулась, вспомнив, как лет в десять-двенадцать, в очередной раз слушая рассказ Джейми, твёрдо решила для себя, что вырастет, влюбится в Джека и обязательно выйдет за него замуж. Это был План с большой буквы. Шум в гостиной стал громче. Щёлкнул, выключаясь, чайник. Софи достала сервиз, заварку... Руки сами собой выполняли привычные действия, а глаза всё ещё были прикованы к сидящей на заборе фигуре. Софи взяла поднос и вынесла его в гостиную, чудом избежав столкновения с Джейми. Мама уже постелила на стол скатерть, брат бегал по гостиной и рассказывал родителям о том, какая чудесная девушка... Как же он её представил? – Извините, – тихо шепнула Софи и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Похоже, её ухода не заметили. В коридоре уже можно было не изображать из себя внимательную дочь хозяйки дома и невозмутимую сестру жениха. Софи напялила на себя... кажется, это была куртка Джейми. И выбежала во двор. На заборе было пусто. Внимательно оглядевшись, она заметила Джека на фонарном столбе. Помахав ему рукой, Софи вернулась в дом, поднялась в комнату и села на кровать. Ну, один пункт из своего Плана она выполнила, невесело хмыкнула Софи, закрыла лицо руками и повалилась на кровать, захлёбываясь смехом сквозь слёзы. Приготовления к свадьбе отнимали чёртову уйму времени. Софи искренне не понимала, чем отличается одна скатерть от другой, почему бокалы надо искать по всему городу, зачем на торте должно быть столько фигурок, и почему её мнением вообще интересуются так активно, но честно помогала в меру своих скромных сил. Подготовка к многочисленным экзаменам времени не прибавляло. У друзей хватало своих проблем, которыми они благородно делились со всеми окружающими, хотели того окружающие или нет. Софи научилась поджимать губы, недовольно щуриться и многозначительно кивать, храня молчание. Свадьба состоялась летом и полностью соответствовала ожиданиям всех участников событий. Лишь бы снег не пошёл, шутили гости, зная капризную погоду. Софи втайне от всех держала кулаки, чтобы снег всё же пошёл, но её мечты не сбылись. Какой снег посредине лета? Джек, наверное, тоже старался забыть, усмехнулась стоящая в задних рядах Софи, вполуха слушая приносимые братом и его невестой клятвы верности и прочего. Обиды на брата не было. Обиды на Джека тем более. Было грустно, не более того. Зазвучала музыка, гости потянулись в сад за угощением и танцами. Софи отправилась следом. Она не чужая на этом празднике, а это значит, что до окончания активных действий об отдыхе придётся забыть. Через месяц Софи убедилась, что поступила в университет. А ещё через неделю мама посчитала, что у дочки слишком бледный цвет лица, и решила отправить её на отдых. Софи настаивала, что ей не хочется никуда ехать. Джейми пожимал плечами и кивал. Софи заикнулась, что не против была бы посетить места, которые называют домом Санты. Джейми и мама на пару начали убеждать Софи, что ничего там интересного нет, вот на побережье... У них есть возможность отправить её во Флориду. Там серфинг, там море, там солнце, не то, что здесь и тем более не то, что в этой Финляндии. Сибирь? Великий Устюг? Что это вообще за названия? Софи слушала всех, кивала и думала, что брат стал взрослым. Совсем-совсем-совсем взрослым. Что он забыл всех. Что он думал, что ночь битвы с Бугименом ему приснилась. Он не стал менее любимым от осознания. Просто... Просто почему у неё так не получилось? Семья любимого брата ожидала пополнения. Софи улыбалась и расспрашивала маму обо всех подробностях, но ходить в гости было банально некогда. Где-то за пределами учебного заведения, библиотеки и родной комнаты, наверное, текла жизнь. Нет, Софи всегда знала, что будет нелегко. Но когда за учебники приходится садиться, как только приходишь из университета, и сидеть за ними до поздней ночи, забывая даже об обеде... В общем, само собой получилось, что из друзей у Софи остались одни сокурсники. Да родители время от времени встречались с ней на кухне и в гостиной и смотрели на дочь встревоженными взглядами. Мама утверждала, что у неё самая красивая дочь на свете, и что ещё немного – и отбоя от женихов не будет. Папа кивал и грозился, что не отдаст свою принцессу кому попало. Время шло, а женихов всё не было. И не сказать, чтоб она специально всем отказывала. Она даже пыталась встречаться с... с кем-то. Романтики хватило на два свидания. Ступив на лестницу, Софи замерла. – Меня тревожит наша девочка, – мамин голос дрожал. – Она ни с кем не общается. Она не хочет ходить в гости к брату и даже не видела племянника! – Ну, дорогая, – голос отца был гораздо спокойнее. – У неё переходный возраст. Такое бывает. Да и учёба... – Переходный возраст, чтобы ты знал, заканчивается к шестнадцати годам! – в голосе матери послышались визгливые нотки. – Хочешь сказать, что она сидит за учёбой всё время по своей воле? Софи хмыкнула – издевательское замечание мамы оказалось вернее, чем многочисленные предположения друзей про плохие компании. Какие компании, ей бутерброд порой сделать некогда. Повисла тишина. Софи подозревала, что отец ждал, пока мама сосчитает до десяти и успокоится, но тут мамин голос зазвучал вновь. – Я думаю, что нашей девочке пора к психоаналитику. Я... Я боюсь, что она слишком много времени сидит за книжками. Это неправильно. – Хорошо, я позвоню моему знакомому специалисту завтра с утра и договорюсь о встрече, – согласился отец. Софи тихонько прошла обратно в свою комнату и закрыла дверь. Вот, значит, какое впечатление она производила даже на родных родителей. Скорее бы пошёл снег. Осень затянулась безбожно, бесконечные дожди размывали дорогу, грязь чавкала под ногами одиноких случайных прохожих. На редкость мерзкая погода, похоже, не собиралась сдавать своих позиций. На душе после услышанного разговора было не менее мерзко. Психоаналитику, может, и позвонят по поводу Софи, но позже. А вот сама Софи твёрдо решила не назначать на этот день никаких встреч, кроме встречи с озером недалеко от дома. Раз вечерами времени нет, всегда можно запланировать прогулку на утро. Посмотрев вчера в зеркало и обнаружив лихорадочный блеск в глазах и общую бледность, как у вампиров в голливудских фильмах, Софи решила, что родители правы. Надо хотя бы иногда выходить из дома не в библиотеку или университет. Встав в пять утра, она с огромной радостью обнаружила, что за ночь погода всё же решилась на радикальные перемены, и снег медленно засыпал улицы. Пальто на плечи, ноги в высокие тёплые сапоги, и в лес! Какие мозгоправы, когда там такая красота? Лес встретил Софи почти полной тишиной и сумраком, и она порадовалась, что с детства знает здешние тропинки как свои пять пальцев. Завяжи глаза – всё равно найдёт дорогу. Изредка из-за туч проглядывала яркая полная луна, на востоке небо уже окрасилось багряным. Изредка поскрипывали ветки, да откуда-то доносилось уханье недовольной приближающимся рассветом совы. Чудесная картина. Почему она раньше не догадалась сюда прийти? По такому лесу Софи могла бродить, пока не надоест. Лесу. Самой Софи подобные прогулки надоесть не могли. Можно было даже представить, что она гуляет не одна... Скрип рядом заставил её вздрогнуть и оглянуться. Она и в самом деле была не одна. Джек шёл по своим владениям, вероятно даже по своим делам. Софи усмехнулась. Видимо, он считал, что одинокая девушка в зимнем утреннем лесу – это обычное явление, а взрослая девушка вообще не способна его увидеть. – Доброе утро. Судя по тому, как Джек вздрогнул, так он и считал. – Не понимаю, почему ты меня видишь, – говорил Джек через час их прогулки. – Обычно меня замечают только дети, и то нечасто. Софи пожала плечами, не желая философствовать и врать. Все усилия , моральные и физические, уходили на то, чтобы не вздрагивать. когда их руки соприкасались, не заикаться и не мямлить, отвечая на его односложные реплики. А уж как она благодарила высшие силы за то, что утром надела юбку – под ней не было заметно, как трясутся коленки. Ей, по крайней мере... Хорошо, что большую часть пути они проделали в молчании. Софи даже пару раз забыла о своих метаниях, отвлекаясь то на причудливые очертания теней, то на снежную пыль на стволах. Джек. в очередной раз заметив восхищение Софи, коснулся посохом ствола, по которому тут же поползло ледяное кружево. Софи ахнула и перевела восторженный взгляд на хозяина посоха... Она бы не заметила его смущение. Но Джек слишком поспешно отвернулся и слишком пристально начал разглядывать речку вдалеке. Софи, не придумывай лишнего, строго велела она себе. – Прости, мне пора домой. Родители будут волноваться... Если они в кои-то веки проснутся раньше восьми утра. И спасибо, Господи, что я смогла выговорить это спокойно... – Да, конечно. Пойдём. Он дух Зимы. И он на триста с лишним лет меня старше. Он всё ещё юн. Он Хранитель Радости. Его не видят другие девушки. У меня нет конкуренток. Его вообще почти никто не видит. Родители в том числе. Он дух. Диалог с гласом рассудка у Софи вышел не слишком обнадёживающим, с врачом как-то лучше получилось. Родители всё же уговорили любимую дочь встретиться с психоаналитиком. Приятно побеседовав около часа, Софи убедила эскулапа человеческих душ, что перед ним просто не слишком удачно влюбившаяся девушка. Такое бывает, даже проходит, вежливо и с дурацкой сочувствующей улыбкой сообщил он сперва ей, потом и родителям. Софи не слишком вежливо фыркнула и отвернулась от внимательных взглядов, чем ещё больше убедила всех присутствующих в правоте доктора. В итоге решив отложить все вопросы на потом, хотя бы пока сама не разберётся в своих чувствах, Софи пробормотала, что сегодня неё был трудный день, и сбежала, чтобы не стать жертвой чрезмерной опеки. Две недели прошли, как в тумане. Туман в голове, а за окном буран. Софи казалось, что вокруг и внутри неё снежная взвесь, которая слепит и режет глаза, до слёз. Ветер за окнами наметал сугробы старательно, как дворник. Утренние прогулки проходили в одиночестве. Зато у Софи было достаточно времени на размышления. В итоге она прилепила на окно записку с указанием времени и места встречи, а также кем она будет его считать, если Джек не придёт. Что он явится, она не сомневалась. Более того, Софи даже догадывалась, с какими словами. Потому она не удивилась, в назначенное утро увидев худенькую фигурку на берегу покрытого льдом озера, которое днём служило катком для всего района. Джек обернулся, услышав скрипнувший под ногами Софи снег, заметил её и расплылся в ехидной улыбке, сжимая в руке злополучную записку. Девушка вспыхнула, вспомнив текст до последней буквы, и, не желая выслушивать насмешки, неожиданно даже для самой себя слепила снежок и швырнула его в Джека. Тот не успел увернуться. Или не пожелал... По рассветному лесу разносился смех. Противники прятались за деревьями, в спешном порядке лепили боеприпасы (хотя Софи всерьёз подозревала, что Джек подыгрывает ей, но поймать его на поддавках не могла), бегали и проваливались в сугробы... ...Если бы Софи спросили, как они умудрились навернуться в один и тот же сугроб, да ещё и друг на друга, да ещё и лицом к лицу, она бы не смогла ответить. Судя по испуганному взгляду Джека, он тоже не понимал, как всё случилось. Несколько мгновений время для Софи тянулось невозможно долго. Несколько мгновений она смотрела в невозможно голубые глаза и слушала прерывистое дыхание Джека, замечая невозможное: у него изо рта не идёт пар. Почти сразу Джек вскочил на ноги и протянул Софи руку, пряча за уверенной улыбкой недавнее смущение. – Признаю поражение, – нарочито весело сказал он. Софи почувствовала прикосновение прохладных пальцев и смутилась ещё сильнее, очень захотелось не то под землю провалиться, не то под лёд, или замёрзнуть насмерть. Лицо Джека исказила гримаса боли, и она с ужасом поняла, что произнесла это вслух. – Глупая маленькая Софи, – тихо произнёс Джек. Недавнее веселье было забыто в одно мгновение. – Я ведь так и стал духом зимы. Сестру со льда вытолкнул, а сам... Софи прижала руки к груди. Она ни разу не задумывалась о том, как становятся такими... Ну, такими, как он. Она не знала, как было истолковано её молчание, но напряжение не оставляло всю обратную дорогу. На пороге дома Софи оглянулась на Джека, застывшего у калитки. Седой мальчишка, опирающийся на посох. Оглянулась, спорхнула по ступенькам, долетела до калитки, коснулась губами его щеки и тут же умчалась в дом, сама испугавшись своего порыва. И только лёжа на кровати, в очередной раз вспоминая этот момент, Софи осознала, что именно этого она и опасалась, и ждала. Чертыхнувшись, спрятала пылающее лицо в подушку и расплакалась, уверенная в том, что больше она Джека не увидит. ...– Милая, завтрак! – раздался снизу мамин голос. Софи несколько минут боролась со сладким утренним сном и с трудом открыла опухшие от слёз глаза. За окном шёл снег. Воспоминания о ранней прогулке дождались этого момента, чтобы нахлынуть с новой силой. «Дура», обругала себя Софи, тысячу раз пожалевшая о своём поступке. Ведь ещё несколько часов назад у неё была хоть какая-то надежда, что это утро будет первым из многих. «А теперь выдыхай и иди завтракать», хмыкнула она и отправилась в ванну. Следующие две недели утренние прогулки Софи проходили в одиноком молчании. Если Джек и был рядом, то никак себя не обнаруживал. При желании он мог быть незаметным и для неё... Ну, или он просто улетел. Куда-нибудь. Знакомить со снегом тех, кто ещё его не видел. По телевизору недавно говорили о снеге, который выпал... Софи не запомнила, где именно, но запомнила, что там снега не ждали вообще. Тогда она только вздохнула и вернулась к учебникам. А сейчас ходила по лесу, долго, молча, и возвращалась замёрзшая, остывшая, ледяная. Когда Джек снова появился, свалился, как снег на голову почти в прямом смысле, время утренних прогулок стало заканчиваться гораздо стремительнее. – Милая, когда ты познакомишь нас со своим кавалером? – участливо улыбнулась мама. Софи ошарашенно посмотрела на родителей, которые взирали на дочь с энтузиазмом детей перед витриной кондитерской лавки. – Но у меня никого нет, – растерянно сказала она. – Не притворяйся, дочь. Я знаю тебя с рождения. Дочь перевела взгляд с мамы на папу и задумалась. У неё действительно никого не было. Джек... Ну, это же Джек. Он не мог считаться её кавалером в том смысле, какой в это слово вкладывали родители. Да они его даже не увидят... Софи еле сдержала усмешку, представив, как Джек оживляет нарисованного на заледеневшем стекле Пасхального Кролика, и их уютная гостиная оказывается припорошена снегом. Она решительно встала. – Когда буду уверена в его ко мне отношении. Родители обменялись понимающими взглядами и дружно кивнули. Джек каждое утро встречал её в лесу, и провожал домой. Не сговариваясь, оба делали вид, что ничего такого не происходит, и то, что их руки соприкасаются слишком часто – случайность, не более. Софи отчаянно краснела, а Джек этого старательно не замечал, и сам почему-то отводил взгляд, если она смотрела ему в глаза слишком пристально. И то, что они сидят слишком близко друг к другу – всего лишь повод для шуток. Не отодвигаться же в самом деле? И к середине января брать друг друга за руку во время прогулки стало самым обычным делом. В середине февраля Джек вдруг перестал появляться. Софи понимающе вздохнула и снова с головой окунулась в учёбу, стараясь не забыть ощущение прохладных пальце в своей руке, еле слышное дыхание рядом и снежный узор на синей ветровке... А ещё через неделю пришла весна. Родители переглядывались между собой, с радостным ожиданием подшучивали над дочерью, пока не поняли, что та снова замкнулась в себе. Не так глухо, как раньше, но замкнулась. Списав всё на неудачную влюблённость, они перестали её дёргать, только помогали в делах и поддерживали по мере сил. Несмотря на переживания, Софи не могла не оценить попытки мамы расшевелить собственного ребёнка. Мудрая женщина то и дело подсовывала дочери её любимые книги, билеты в кино, водила по музеям. Папа каким-то образом умудрился взять отпуск и повёз семью по стране. Софи даже постаралась снова завести роман... Как будто это что-то значило, мрачно думала она после встречи,старательно намыливая плечи, словно заляпанные слишком настойчивыми прикосновениями слишком уверенного в себе кавалера. Как будто это могло что-то изменить. Плюхнувшись на кровать, и уткнувшись лицом в подушку, Софи провалилась в сон, не замечая, что всхлипывает и дышит лихорадочно. Мама как-то услышала через закрытую дверь и натянутое до макушки одеяло, пришла и ещё долгое время гладила по волосам уже спящую дочь. На следующее утро Софи умылась, посмотрела на своё отражение задумчивым взглядом и с новыми силами взялась за учёбу, работу, домашние дела. Мама взволнованно следила за ней и время от времени подливала успокоительное в чай. Софи делала вид, что не замечает. Делать вид получалось просто отлично. Натренировалась, хмыкнула она, поняв, что мама действительно не в курсе её познаний. ...– звучит безумно, да, мам? – проговорила Софи за чашкой горячего шоколада в тесной кухоньке. Можно было выйти в гостиную, но там был Джейми, приехавший погостить вместе с семьёй. – Ты всегда очень любила сказки, и этого вполне можно было ожидать, – к удивлению Софи мать не кричала, не удивлялась, не переходила на спокойный тон, которым разговаривали с помешанными. – Подумаешь, воображаемый любимый. Вот если бы у тебя была толпа таких воображаемых любимых и ещё одна толпа воображаемых друзей, я бы отправила бы тебя к психиатру. Правда, думаю, это не помогло бы. Не с тобой. – Он не воображаемый, – всхлипнула Софи и уткнулась в материнскую грудь. – Ты верь, доченька, – шепнула мама. – Верь. Из тебя получился бы отличный Хранитель Веры. Софи всё же разревелась. Навзрыд и совершенно позорно. Мать гладила её по голове и, кажется, шептала что-то успокаивающее. Вчера Софи получила диплом, завтра её ждали на собеседовании. Ей было двадцать семь, а она всё ещё верила в Санта-Клауса. И не только в него. Зима. Это время года Софи любила нежно, а с тех пор, как Джейми помог Хранителям, ждала с нетерпением. Как много лет уже прошло! А если считать с её четырнадцати, когда она поняла, что сидящий на фонарном столбе седой худенький паренёк в одной ветровке не просто зимняя диковина? Тоже немало. К началу зимы этого года Софи всё ещё жила с родителями, хотя ещё летом нашла работу. За окном начинался снегопад, и она провожала парящие хлопья долгим взглядом. Записка на окне, нацарапанная по инею, заставила её засмеяться. Весело, радостно, счастливо, словно ей снова было три года, и она оказалась в норе Пасхального Кролика. Софи присмотрелась к стеклу. Стекло цвело ледяными цветами. Утренние прогулки превратились в ежедневный ритуал. Руки привыкали к холоду, щёки становились всё румянее. Никто лучше неё не играл в снежки, и Софи не упускала случая побегать в саду с парой племянников, которых Джейми время от времени оставлял у родителей. Джек регулярно занимал пост на фонарном столбе и улыбался, глядя на возню в снегу. Дни текли своим чередом. Прогулки становились частью жизни Софи, и весьма приятной, очень ожидаемой частью. Как будто не было этих невероятно долгих лет одиночества и ожидания. Как будто не высматривала она каждый день зимы тонкую фигуру с седыми волосами среди снегопада. Снова и снова Софи ждала каждое утро как новую жизнь. В пять – подъём! Умываться и на улицу! Вот только зеркало в ванной комнате не собиралось приукрашивать реальность, стирать морщинки из уголков глаз и губ, делать нежнее кожу... И Софи всё чаще и чаще посещали невесёлые мысли. Февральская погода была под стать февральскому настроению: за окном взвесь то ли дождя, то ли тумана, с крыш ночами съезжал оттаявший за день снег, намекая, что весна не за горами, а Джек всё чаще прятал глаза. Софи не задавала вопросов. Только понимающим взглядом смотрела на снежинки на синей ветровке, улыбалась в ответ на его слишком уверенную и радостную улыбку... ...И подставила губы в очередное утро, когда он на прощание собрался поцеловать её. В тот же день Софи приняла одно из регулярно поступавших ей рабочих предложений и подписала десятилетний контракт. Это было не самое лучшее в плане условий и дохода место, зато весьма неплохое в плане географии. Вещи были собраны за полчаса, и уже днём Софи с чемоданом отправилась в аэропорт. В той жаркой стране, куда лежал её путь, про снег слышали только по новостям кабельного канала, который был только у самых богатых людей. *** – Расскажи сказку. – Да! Сказку, сказку! – наперебой загомонили дети, окружая любимую тётушку. Софи села в ставшее любимым кресло и прикрыла глаза. – Хорошо. Я расскажу вам сказку. Но недолго. Полчаса – и вы идёте спать! – Конечно, тётушка! – дети сели кружком и обратились в слух. – Хорошо. Слушайте. В одном далёком-далёком городе зимой с неба сыпется снег. Он мягкий, белый и очень холодный. Он идёт так долго, что покрывает собой всю землю, словно одеялом. И не только землю, но и дома, деревья. Когда гуляешь по лесу, там на ветках целые шапки этого снега, заденешь и она упадёт тебе за шиворот. Это всегда неожиданно и почти всегда очень неприятно... *** В этой стране зимой шёл дождь, но весть о смерти мамы была похожа на рухнувший с дерева сугроб. Так же холодно, так же нечем дышать, так же кажется, что ничего вокруг нет – только белая, колючая, ледяная пыль. Пока Софи срочно заказывала билеты и ехала в аэропорт, позвонил Джейми и сказал, что отец последовал за матерью. Не сумел пережить ухода той, кто всегда была рядом. Похороны прошли тихо. Софи не плакала, слёзы закончились ещё в самолёте. Кто-то подходил, выражал дежурные соболезнования, получал в ответ дежурную благодарность. Жена Джейми дрожащей рукой протянула какой-то свёрток Софи. – Она передала тебе письмо. Сказала, ты всё поймёшь. Софи только кивнула. Через день, снова в самолёте она достала конверт из сумки и расправила небольшой листок. «Моя маленькая Софи, ты была бы хорошей Хранительницей Веры. Не теряй её, верь в лучшее. Люблю. Целую. Мама». С трудом положив листок обратно, Софи снова залилась слезами, хотя только недавно была уверена, что выплакала всё. – Вот так, Луноликий, – пробормотала Софи под нос. Она гуляла ночными, но душными, словно в полдень, улицами. – Сегодня новичка привезли, семья в город перебралась, молодая, да резвая. Только не в том она резвая. Детей много, старшему десять, а он даже букв не знает. Так что не только лечить, но и учить придётся. А у нас тут вчера зима началась. Непохоже, да? Забавно, – она подавила тяжёлый вздох. – Тут всё совсем по-другому. Поначалу трудно было, а потом привыкла. Когда много дел, время тоже торопиться начинает. Зимой тут дожди, а снега нет совсем. А я... Луноликий, знаешь, я ведь... – она остановилась и пристально посмотрела на луну. – А, ладно. Прости. Это моё дело. Несколько шагов она прошла в тишине. – Я тут созванивалась с Джейми. Говорит, у них всё хорошо. Я-то даже приехать уже не могу. И детей не с кем оставить, да и возраст уже не тот, чтобы мотаться по миру... Хотя, кому я вру? Боюсь я просто. Боюсь, что приеду, а в городе станет холодно... – Софи всё-таки вздохнула, оглянулась и пошла назад. Вдалеке дюны еле слышно шептали друг другу свои истории, а лунные лучи плясали на песчинках замысловатые танцы. *** Софи, тяжело опираясь на трость, опустилась в кресло. К ней на колени тут же влез ребёнок. Остальные уже разошлись по палатам, а этот боялся и всё не желал уходить. – Давай, я расскажу тебе сказку. Хочешь? – малыш закивал, но тут же замер, боясь, что Софи замолчит. Она обняла его и продолжила. – В одном далёком–далёком городе зима совсем не похожа на нашу... – раздался её тихий голос, и малыш обратился в слух. Софи всё реже и реже рассказывала сказки, и то после долгих уговоров. А тут вдруг сама предложила. Через несколько минут Софи окликнула свою молодую помощницу, и та унесла спящего ребёнка в палату. С трудом поднялась с кресла, прошла по длинному коридору на крыльцо, поёжилась у двери, сделала ещё пару шагов и застыла. Над её городом, над её исключительно жарким даже зимой городом висели тяжёлые тучи. Еле заметный, но абсолютно непривычный морозец уже заставил местных закрыть двери и ставни. – Джек, – прошептала Софи, подставляя лицо падающим снежинкам. – Ты сбежала. Зачем? Софи не обернулась. В голосе Джека не было злости, которую можно было ожидать, недовольства, презрения. Только печаль. – Я всего лишь человек, Джек, – тихо шепнула она тени на крыльце. Тени юнца с причудливо изогнутым посохом. – Мне было почти тридцать. – Хочешь сказать, влюбилась и отправилась за... Софи не выдержала и засмеялась, услышав мелькнувшую в голосе обиду. – Неужели ты ревнуешь? – она всё ещё не оборачивалась. Хотелось засмеяться ещё сильнее, но вместо этого она спрятала лицо в ладонях, заметив, что он встал перед ней. – Не смотри на меня. Я ужасно выгляжу. Старость никого не красит. – Глупая... – И совсем седая, – она усмехнулась, не отнимая рук от лица. – Твои волосы похожи на... – Ты живёшь уже несколько веков, Джек, – перебила его Софи и вздохнула. – Нет, не смотри на меня, – она отвернулась и вздрогнула, оказавшись в его объятьях. Повисла пауза, и Софи продолжила говорить, прерывая слишком ласковое молчание. – Я сбежала не потому, что кого-то встретила. Я никогда не обманула бы тебя... – голос чуть не подвёл свою хозяйку. – Работала среди волонтёров. Катались по Африке, лечили больных детей. Потом осела здесь. Не самое лучшее место для европейцев. У аборигенов жизнь тоже не сахар. Всю жизнь с чужими детьми провела... Правда, думаю, недолго мне осталось с ними возиться. Тогда мне было под тридцать, у меня появлялись морщины и седые волосы. Вот так, вечный мальчик. Наша жизнь коротка по вашим меркам. А юность и того короче. – Прекрати говорить ерунду. Ты и сейчас... – Я хотела, чтобы ты запомнил меня... Не такой, – Софи перебила его. Боялась поверить в то, что он пытался сказать. – А теперь мне уже много лет. Наверное, даже слишком много. Я... Извини, я очень устала, – Софи опустилась на ступени и только потом поняла, что Джек сел рядом, так и не выпустив её из рук. – Я искал тебя. Столько лет искал... – он уткнулся лбом ей в плечо. – Я постаралась, чтобы тебе было сложно меня найти, – Софи вздохнула и потрепала его по растрёпанным волосам. – Но я всегда хуже тебя играла в прятки. – Глупая маленькая Софи, – в голосе Джека послышались слёзы. Софи мягко опустила его руки, опёрлась спиной на балку. – Джек, пожалуйста, принеси одеяло. Кто-то постарался, чтобы здесь стало весьма прохладно. А мне тяжело вставать... К её радости Джек промолчал. Когда он скрылся в доме, Софи улыбнулась, глядя на луну. Забавно: звёзды были скрыты тучами, а луна всё равно нашла место для наблюдения за глупой старухой. Лунный луч коснулся щеки, отразился в слезинке, непонятно, её ли, Джека, и перебрался на седую косу. – Вот так, Луноликий. Я честно пыталась избавиться от него. Не вышло, видишь? Твой друг упрям, как стадо баранов, и добивается своего с подозрительно знакомым рвением... – Софи помолчала, не отводя глаз от ночного светила. – Ты заботься о нём, договорились? Не думай, я очень счастлива, что у меня были все эти чувства... – Женщина еле заметно улыбнулась и продолжила. – До сих пор есть. Всегда будут. Она заправила за ухо непослушную прядь и снова подняла взгляд на луну, такую большую и такую яркую. Софи сощурилась от ослепительно ярких лунных лучей, а потом запрокинула голову и закрыла глаза. – Софи, я не нашёл одеяла... Софи? Луна разгоняла тьму, вместе с ней уходил и страх. Луна отражалась от барханов вдали, не желала скрываться за тучами. Окна цвели ледяными цветами, снегопад заботливо укутывал пески не то в саван, не то в подвенечную фату. Игривый лунный луч продолжал вплетаться в седую косу, перекрашивая её в бледно-золотой. Его товарищ старательно разглаживал морщины на умиротворённом лице.