Поцелуи против тревожности

Веномус вернулся. Его сожительство с Боксмэном продолжается уже несколько дней, каждый из которых страннее следущего. Сперва невозможно заострить внимание на том, что он изменился, ведь провести столько времени на другой планете. каждый станет другим. Но чем дальше, тем больше деталей накапливается. — ПиВи, ты в порядке? Послушай, тебе необязательно во всем угождать мне. Это праздник для всех нас, — Боксмэн осторожно присаживается на краешек кровати, где худое тело партнера скрутилось в плотный комок. Осторожно подцепив чужую руку, киборг перетаскивает профессора себе на колени и мягко вынуждает отвести колени от груди, дать обнять себя. Веномус дрожит и прячет лицо, Темная Фигура больше не посещает его даже во снах, но вина за все сказанное и сделанное душит. Сегодня он старался загладить это, как и всегда, подарками: принес Боксмэну чудесный свитер в уже огромную коллекцию и пару теплых носков в тон, Финк достались шерстяные гольфики и зимнее платьице. Попытался даже прибраться и приготовить ужин, но ни то, ни то не вышло достаточно хорошо, из-за чего и случилась истерика. Он лежал на постели и разрывал себя изнутри окончательно, не позволяя Боксмэну зайти. — Мне так жаль за всё, — выдавил из себя профессор, шмуря брови и осторожно объял руками крепкие теплые плечи Боксмэна. Тот только покачал головой и тихонько баюкал мужчину, уже не зная, как убедить его в полном и безоговорочном прощении. Извинения в качестве слов звучат редко, но Веномус всеми способами старается осчастливить то Боксмэна, то Финк. Последняя в силу своего характера однажды просто вспылила («Босс, сколько можно, если бы я злилась на вас, то не сидела бы здесь с этим Бо-окси!»), но киборг давно вырос из пеленок амбиций и импульсивности. Он хочет построить доверительные отношения с Веномусом, ведь тот не зря не говорил ничего о своем состоянии, пока не стало совсем худо. А Боксмэн не придал достаточно значения, поверил, что Веномус слишком устает. Нет, его истощенность и отсутствие сна, его осунувшееся посеревшее лицо и синяки под глазами не были просто усталостью. Вздохнув, Боксмэн осторожно упал вместе с самым дорогим сердцу подарком на подушки и завернул их обоих в плед. *** Поцелуй приходится на затвердевший сосок, змеиный язык оборачивается вокруг горошины и сжимает. Ведет вниз, к мягкому большому животу. Изящные ладони сминают округлые бока, спускаются к бедрам и царапают их. Губы Веномуса обхватывают внушительную плоть, язык помогает смазке распространиться по всей длинне, пока мужчина вбирает все больше длинны. — Ох, ПиВи, это хорошо. Не поранься, — Боксмэн сжимает длинные темные волосы, с сожалением перебирает в пальцах седую прядь и просто массирует. Даже с по-змеиному открывающимся ртом Веномуса тяжело управиться с огромным членом Боксмэна. Он, впрочем, очень усерден: расслабляет глотку, следит за зубами и терпит ноющее ощущение в челюсти. Дышит носом, старается не давиться и принимает рекордно больше половины, поджимает щеки. Слезы выступают на его глазах, подводка течет вниз, а сердце у Веномуса колотится быстро-быстро не только от страсти. Боксмэн смотрит с такой щемящей нежностью, с такой любовью, что больно в груди. Не заслуживает предатель такого взгляда, таких чувств. Крепко зажмурившись, Веномус с трудом проталкивает член дальше, придерживает одной рукой, вторую заводя назад и нащупывая между ягодиц туго сжатое колечко мышц. Пальцы входят легко, не зря профессор потратил больше часа в ванной, грубовато обходясь с собой ради нужного результата. В какой-то момент темп нарушился, Веномус подавился и закашлялся, стало даже тошнить, ведь он пытался пропихнуть головку в глотку. Прижав член к губам, он стал ласкать его ими, посасывая отдельные венки и вбирая в рот крупные яйца. — Что ты делаешь? Милый, Веномус, разве ты сможешь? Тебе же будет больно! — запричитал Боксмэн, заполошно пытаясь остановить любовника, когда тот вдруг с влажным чмоком выпустил член изо рта и пополз коленями вверх. С улыбкой Веномус неполностью обхватил орган и, напрягая бедра, опустился, направляя его в себя. Головка прошла без проблем, но остальное. Веномус правда почувствовал острую боль, но не опускаться не перестал, выгнув спину дугой и шипя. Киборг перестал глупо метаться и с легкостью перевернул их обоих, осторожно подаваясь назад и не позволяя Веномусу делать себе больно дальше. — Ты что? Мы же договаривались, что сделаем это позже, когда всё придет в норму, ты будешь спокоен. ПиВи, зачем ты калечишь себя? Это не стоит того, — Боксмэн сдерживает яростные трепыхания Веномуса, его лицо исказилось от недовольства и желания продолжить начатое, а уши густо покраснели. Он дергал руками, плотно прижатыми к телу весом Боксмэна, и пытался то ли отпихнуть, то ли сдвинуть его ногами. В итоге профессор устало рухнул на постель и прекратил борьбу вовсе. — Я хочу загладить вину. Как я могу. исправить всё, если ты не даешь мне сделать это даже так? — процедил сквозь зубы мужчина, а потом обмяк и задрожал. Поджал губы, отвел взгляд, и Боксмэн понял, что тот вот-вот заплачет. Стоило отпустить профессора, как тот свернулся в позу эмбриона и гулко завыл. Киборг успел заметить, что партнер не был возбужден, что расстроило его еще больше. Он дал проплакаться, тихо гладил по голове, закрывшись одеялом. Долго молчал, прежде чем начать говорить: — Я уже давно простил тебя, ПиВи. Прости и ты себя, ты не виноват в том, что не выдержал. Я люблю тебя любым, слышишь? Когда ты плачешь, злишься и даже когда не хочешь вставать с постели. Поверь мне, милый, я люблю тебя и не виню тебя. Финк тем более. Знаю, что ты не поверишь на слово, но просто. Посмотри и увидишь, ладно? Дашь себе время? — пока Боксмэн жил наедине с собой, он научился контролировать свои эмоции и многое понял. Словно прибавил несколько десятков лет, принял свой настоящий возраст и сумел урезонить капризного ребенка в себе. Осознанность чувствуется хорошо. Веномус же оказался настолько сдержан снаружи и изломан внутри, что личность его разделилась на две части, вторая оказалась сильнее, когда как первая могла лишь наблюдать. — Я хочу быть сильным. Непоколебимым, поднять голову и быть выше других. Но это всё только чтобы почувствовать себя. значимым. Занимать какое-то место, — его главенство на работе в любом из вариантов было лишь самоутверждением. Сейчас никто даже не знает о том, что профессор Веномус вернулся в родные места и живет у злодейского напарника из прошлого. Быть в этом уютном доме с роботами Бокси, с Финк, с маленькой лабораторией под землей и мастерской, с совместными завтраками и ужинами, с глупыми передачами по телевизору — комфортно. Веномус шмыгает и зачесывает волосы назад, потом потихоньку ползет по постели и укладывается под теплый бок партнера. Расклеился, рассопливился, не хватает сил, бывает, даже подняться. Надо что-то исправить, но профессор не имеет ни малейшего понятия, что именно. — Ты занял место в моем сердце, ПиВи. Я в восторге от твоих разработок! Тем более от новых. И даже просто от того, какой ты прехороший-прекрасивый тут лежишь. Ну и что, что заплаканный, не обзывайся. Хочешь просто поцелую тебя и мы ляжем спать? — Боксмэн коснулся губами лба мужчины, тот кратко кивнул и подался навстречу. Щетина на лице профессора чуть-чуть колется, он не всегда хочет справляться с ней, но Бокси даже нравится шкрябать по ней ногтями. Они лениво целуются еще час, минута за минутой тело Веномуса расслабляется и в итоге он первым проваливается в дрёму.

***

— Финк, расскажи мне об этом? Может, я не все пойму, но должен же знать об успехах своей.. дочери, — Веномус лежал на постели Финк и напряженно улыбался. Его дочь пряталась за компьютерными играми, когда была чем-то недовольна, но теперь это стало делом ее жизни. Профессор совершенно честно боялся снова потерять контакт, поэтому чаще проводил время с ней. Но сегодня причиной стало совсем не это, Веномус прятался от Боксмэна, решившего вытащить их всех наружу. Выйти означало бы услышать что-нибудь про Тень, а с него достаточно этого дерьма. Не так давно они гуляли в подлеске к югу от дома и это очень сильно улучшило состояние Веномуса, но город. Финк стала перечислять героев игры и их силы, попутно отбиваясь от удивительно реалистично прорисованного монстра, и то и дело оборачивалась на дверь. Послышался скрип и в маленькой щели между косяком и дверью показался горящий красным глаз. Потом целое лицо, похожее скорее на морду умоляющего щенка. Против такого профессор не имел никаких козырей. Все вместе они съездили в универмаг, где Веномус напряженно ждал издевок или насмешек, поэтому держался ровно и смотрел на окружающих свысока. Им повстречался Кей О с Кэрол и Гаром, голова бывшего суперзлодея сама собой опустилась, лицо обдало горячей волной, а водолазка прилипла к спине. Ему стыдно перед этими людьми. — Извините, — с трудом смог произнести он. Изрядно вытянувшийся мальчишка похлопал его по плечу и тихо произнес: «Я знаю, как это сложно, но вы оба одно целое. Хорошо, что ты смог это пройти, мы все не злимся». Веномус долго стоял у стеллажа, дрожащий от облегчения и пережитого напряжения, пока его не нашел Боксмэн. В машине царила тишина, Финк слушала музыку, а двое взрослых раздумывали каждый о своем. В тот день случился грандиозный ужин, Веномус помогал с готовкой и с профессиональным интересов наблюдал за изобретением «Соусов от Боксмэна». Роботы, присоединившиеся к трапезе, ради забавы подбрасывали свои болты в блюда и еще долго бегали от разъяренной Финк, наткнувшейся на шестеренку в пюре. Стол опустел, остались только они вдвоем. Боксмэн очень заметно стал переживать, затеребил повязанный на шее платок, заелозил ногами и запыхтел, но ничего не говорил. Глубже вдохнув, взял себя в руки и поднялся со своего места, утирая вспотевшие ладони о брюки. — Дорогой ПиВи! Ох, слишком громко, ну ладно. Я. бесконечно могу говорить о любви к тебе, всегда был тобой очарован, а после ты стал открываться мне с новых сторон. Были и сложности, но сейчас ты снова тут. Я очень люблю тебя и больше не могу ждать. Я могу просить твоих руки и сердца, дорогой мой Веномус? О, и конечно, предлагаю свои, — киборг смешливо и неловко, как и всё, что он делал, упал на колено и открыл маленькую коробку. На его лице изображалось и счастье, и испуг сразу, а когда Веномус закрыл лицо ладонями и засмеялся, то всё сменилось перманентным непониманием. Длинные пальцы зашарили по карманам пиджака, профессор сполз со стула на пол и явил миру похожую коробку с тем же содержимым. — Я так трусил тебе ее дать, что ты опередил меня! Я согласен любить тебя вечно, Бокси. Только колба яда разлучит нас, — он подмигнул, чтобы скрыть блесящие от навернувшихся слез глаза (как часто он стал проливать их по поводу и без), и приблизился для поцелуя. Так они и сидели на полу с двумя кольцами и незаконченным ужином, а их робото-крысиное семейство столпилось у дверей и едва слышно дралось за лучшее место для подглядывания. — Я счастлив сегодня. Давно. я так давно этого не чувствовал. Спасибо, Бокси, — Веномус лежит на спине, раскинувшись по постели. Боксмэн поднял голову и рассмеялся, мол, ты говоришь это именно сейчас? Профессор прикрывает лицо ребром ладони и чувственно выгибается в пояснице. Внизу киборг, закинув худые отливающие фиолетовым ноги на плечи, осторожно растягивает любимого. Исцеловывает его бедра, колени и живот, вонзая уже три пальца во влажное подрагивающее нутро. Профессор дрожит от желания, приглашающе раздвигает чуть шире ноги и откидывает голову назад. Боксмэн продвигается вперед и приглашает партнера в трепетный поцелуй, одновременно направляя член внутрь. Очень медленно, миллиметр за миллиметром твердая плоть продвигается внутрь. Слабый спазм вынуждает напрячься, распирающее ощущение захватывает внимание Веномуса, он дышит как выброшенная на берег рыба и спазмически сжимается. Поцелуи отвлекают от ощущений внизу, профессор растерянно глядит вниз и понимает, что в нем длинны-то всего половина, и с разочарованным стоном падает обратно на постель. — Не болит? Нет? Точно? Ну же, дыши вместе со мной, расслабься, ПиВи, — киборг нежно баюкает партнера, мелкими толчками продвигается все дальше. Прочесывает длинные взмокшие у корней волосы, глубоко целует и не останавливается, пока не сталкивается бедрами с ягодицами Веномуса. Тот задушенно сипит, рассеянно щупает чуть взбугрившийся низ живота и жалобно стонет, когда Боксмэн после долгой паузы совершает первый настоящий толчок. Член каждый раз из-за своих размеров трется о простату и это так великолепно, что Веномусу только и остается что закрыть глаза и стенать. Мысленно благодарит шумоизоляцию в их комнате, чувственно изгибается и подается навстречу фрикциям. Руки сцепляются в замочек, окружая шею Боксмэна, а губы с трудом находят губы. Профессор мычит, закатывает глаза и соединяет ноги за спиной Боксмэна, сливается с ним в одно целое. Жарко, пóлно, близко. Веномус кончает, но киборг еще долго остается «на коне» и изводит его ласками, заставляет возбудиться снова и еще раз достигнуть оргазма, прежде чем изливается сам глубоко внутри. Лёжа на постели абсолютно вымотанным и сотни раз прощенным самыми важными людьми (или не совсем людьми), профессор в самом деле чувствует себя самым счастливым. Еще не конец их бед, но очередной шаг к их решению.