— Назови хотя бы одного счастливого героя.
Я призадумался. Геракл обезумел и убил свою семью; Тесей потерял невесту и отца; новую жену Ясона и детей от неё убила старая; Беллерофонт поразил Химеру стрелой из лука, но стал калекой, свалившись с Пегаса.
— Не можешь.
Теперь он сидел, подавшись вперёд.
— Нет.
— Знаю. Тебе ни за что не позволят быть и великим, и счастливым, — он вскинул бровь. — Но открою тебе секрет.
— Какой? — таким я его любил.
— Я стану первым, — он взял меня за руку и приложил мою ладонь к своей. — Поклянись в этом.
— Почему я?
— Потому что это сбудется благодаря тебе. Поклянись.
— Клянусь, — сказал я, растворившись в румянце на его щеках, в пламени глаз.
— Клянусь, — эхом откликнулся он.
Мгновение мы сидели в тишине, руки наши соприкасались.
А потом он усмехнулся:
— Я мог бы съесть целый мир сырым.
«Песнь Ахилла», Мадлен Миллер
«Я хочу, чтобы ты завязала». Это прервало его беспокойный сон, подняло с постели, из-за чего голову Мериды пришлось сместить с груди — она, что-то пробормотав, перевернулась. Он уставился на её спину, дрожащей и липкой от пота рукой убрал с плеча пышную копну, рассматривая веснушчатый узор на коже. Она зарылась под тяжёлое покрывало, спрятавшись от его пронзительного взгляда, то ли потому что было холодно, то ли потому что стало щекотно, то ли от явного волнения. Он снова лёг и прижался к ней сзади, сглатывая желчь и вдыхая аромат её шампуня. Иккингу хватало ума, чтобы понимать: если он хочет дожить до завтрашнего дня, это желание озвучивать не стоит.***
«Я хочу, чтобы ты завязала». Это решило поразить его в момент открытия холодильника. Мерида, облокотившись о столешницу, смеялась над какой-то шуткой Юджина и неторопливо грызла яблоко. Мысль ошеломила своей настойчивостью, жестокостью, простотой. Она проникала в него, в его душевный покой, в безмятежные дни, требуя признания. — Иккинг? — Мерида склонила голову на бок. — Никак не решишь, что взять? Моргнув, он схватил с полки картонку с яйцами, захлопнул дверцу и натянуто ей улыбнулся. — Не мог найти, — потряс лотком для убедительности, хотя от непонимающих взглядов этим не отделался. — Тогда и мне заодно, — в конце концов сказал Джек приказным тоном, весьма эффектно перескочив на непринуждённую беседу, и благодарность ему трудно было описать словами.***
«Я хочу, чтобы ты завязала». Он был внутри неё, из кожи вон лез, чтобы сделать ей приятно, когда слова сдавили ему грудь и сердце забилось, как птица в клетке. Рыкнув, он резко отстранился, съехал с кровати и упал на колени. Мерида вскрикнула от неожиданности и возмущения и поначалу не произнесла ни слова. Помолчав ещё немного, она накрыла ладонью его вздымающееся от тяжёлого дыхания плечо. — Иккинг, какого чёрта?! Что с тобой происходит? — Прости, я просто… — хочу, чтобы ты завязала. Он подавил рвущийся на свободу крик. — Всё время кое-что вспоминаю. — О… Взрыв? Он закрыл глаза. — В котором ты… потерял ногу? Он натянул лежавшее на полу нижнее бельё и отошёл подальше. Хотелось накричать на неё, встряхнуть, воскресить мертвецов, как Локи в Рагнарёк, и отправить их на растерзание ночи. Под одеялом Мерида казалась совсем крошечной. Впервые за всё время их отношений она пряталась от него. — Хочешь об этом поговорить? «Я хочу, чтобы ты завязала». — Нет, — да. — Хочешь, чтобы я ушла? — Да, — нет. Ни разу за весь год, что они встречались, он её не выгонял, и сейчас в голубых глазах читалась искренняя обида. Она надела через голову футболку (его), потом трусики и вышла из его тёмной комнаты в свою дальше по коридору. Хотелось вернуть её, поговорить, закончить то, что началось. Но он не мог. Это съедало его, ожидало выхода через голосовые связки. «Я хочу, чтобы ты завязала». Выругавшись, он швырнул в стену первую подвернувшуюся под руку книгу и до белых пятен прижал кулаки к глазам. Он молил эту мысль исчезнуть, оборваться, оставить его в покое. (Мысль не послушала).***
— …что скажешь? — Хм? — то, сколько времени ушло, чтобы понять, что Рапунцель сейчас разговаривает с ним, Иккинга не очень-то радовало. Та покосилась на него: — Что скажешь? — А… О чём? Рапунцель со вздохом пропустила через пальцы короткие тёмно-каштановые волосы: — О двойном свидании. Юджин подумал, так будет веселее. — О, эм-м… да, конечно, мы с радостью… — он решил, что на этом всё, но не тут то было. — Отлично! Тогда, думаю, в восемь? Иккинг приоткрыл рот: — Восемь? — Нет, если это слишком поздно, можно и раньше, но аллея открыта до двух ночи! — Да… не вопрос, всё подходит. Если Джек не против держать оборону. — Он может позвать Эльзу, Анну и Кристоффа, если вдруг что. — Ну да… Хорошо. Рапунцель просияла. — Вот и прекрасно! Увидимся! Иккинг пошёл по коридору узнавать мнение Мериды насчёт боулинга, всю дорогу чувствуя себя полым.***
«Я хочу, чтобы ты завязала». Иккинг вздрогнул и едва не вскрикнул, когда Мерида, подкравшись со спины, выхватила шар из рук Рапунцель. Девушки захохотали, а владелец отругал их за шум и столь ребяческое обращение с тяжёлыми предметами. Знал бы он, кому это говорит… Тряхнув головой, Иккинг сфокусировал взгляд на мигающих огоньках. Мысль, которую он безуспешно пытался прогнать прочь, глодала его, как стервятник внутренности туши. — Ну? — подал голос Юджин. — Что у вас с Рыженькой стряслось? — Э-э, ничего, — он неловким жестом засунул в рот спиральную картошку фри. — Всё нормально. — Так смотреть волком у вас считается нормальным? Иккинг скосил взгляд в сторону: Мерида и правда смотрела на него волком, но когда их глаза встретились, отвернулась. Общались они пугающе редко, к тому же обрывисто, сухо и скованно. — Ну, вроде того… — Хм, ла-а-адно, — Юджин пожал плечами. — Я готов! Выбив красивый страйк, он принялся победно пританцовывать, а дамы завыли, как самые преданные болельщицы. — Вот, — Юджин вручил им мелочь. — Возьмёте нам ещё по пиву? Мерида выхватила купюры с одобрительным возгласом и вместе с Рапунцель, хихикая, ушла выполнять заказ. — Твоя очередь! Иккинг неохотно принял у друга шар и оба раза выбил ужасно. Настолько ужасно, что счёт уменьшился. — Теперь расскажешь? — Юджин обвёл жестом ОЗЭ, давая понять, что никто их не подслушает. Он сглотнул: — Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы… чтобы Рапунцель не занималась тем, чем занимается? Чтобы у неё была какая-нибудь другая работа? Юджин тихо присвистнул: — Главные вопросы пошли? Ну… да, хотелось. Я как-то нашёл в интернете число психотерапевтов, покончивших с собой, и меня чуть не стошнило. Это пугает… Но знаешь, я всегда говорю себе: если ей хватает на это сил, то и мне, чтобы поддержать её мечту, сил хватит. А Мерида чем занята? Мозг быстро подкинул правдоподобную ложь: — Бармен. — Ясно, — Юджин скрестил руки на груди и одарил его усталым взглядом. — Брось, чувак, даже если она с кем-то и флиртовала, то только ради чаевых. Больше тебя её никто не привлекает, не позволяй ревности портить лучшее, что есть в твоей жизни… — Нет-нет, ничего такого, — прервал Иккинг. — Был один… случай. — Правда? Рапс мне ничего не говорила, а что за случай? Драка? — Угу… — легко согласился он. — Только с пушками. Мерида оказалась в эпицентре этого всего, её чуть серьёзно не ранили. — Ох, — поморщился Юджин. — А… Ага… — Да… — И ты хочешь, чтобы она уволилась? Иккинг тоже поморщился: — Да. — Не говори ей, — спокойно скомандовал друг. — Что бы ни случилось, что бы ты ни делал, не вздумай этого говорить. Не поступай так с собой и вашими отношениями. Советовать женщине чего-то не делать из-за своих страхов — особенно, если дело касается карьеры — не самая удачная идея. Просто… дай ей дубинку или, не знаю, составь список того, чем ещё она может заняться — пусть он будет наготове, если она вдруг решит попробовать что-то другое. — Угу… — Молодчага, — его ободряюще хлопнули по плечу. — Иначе получишь один негатив, уж поверь. Иккинг прикрыл глаза и попробовал улыбнуться, но тут вернулись их спутницы. Свежее холодное пиво на вкус было как кровь и пепел.***
То, как долго Мерида продержалась, по-настоящему впечатляло. — Так, всё, с меня хватит! Я тобой, парень, сыта по горло! Они тренировались, проскакивая между ударами и переключаясь с одной конечности на другую. — Я в порядке, — пропыхтел Иккинг, ускоряя движения. Надеялся использовать предыдущие тренировки в своих интересах, держать её в напряжении, заставляя игнорировать текущий вопрос. — Вот и нет! — взвизгнула Мерида, попытавшись нанести круговой удар ногой по лицу. — Не открывайся! — напомнил он, блокируя удар. Пригнувшись, она схватила его за руку, поставила на колено, и завела эту руку за спину. — Выкладывай! — она надавила сильнее, и он стиснул зубы от напряжения в суставе. — Живо! — Я твой парень, а не преступник, ты не можешь меня допрашивать! — Ты перестанешь быть моим парнем, если не расскажешь! Поразившись, как ему показалось, собственному заявлению, она ослабила хватку, что дало ему возможность вырваться и повалить её на бок. Она подскочила в мгновение ока, обнажив уже слегка большеватые и островатые для неё зубы. — Не позволяй эмоциям взять над собой верх, — посоветовал он, возобновляя стремительный темп неистовых атак. — А ты не веди себя как козёл! — акцент стал сильнее, доказывая начало трансформации. — Если не можешь драться холодно и рационально, то мы закончили, — Иккинг остановился, переводя дыхание. — Так вот чего ты хочешь, — ответила Мерида после небольшой паузы. — Закончить? — Возможно, это только к лучшему. (Речь шла уже не о тренировке). — А объяснить, почему, не хочешь? — сказала она севшим голосом. «Я хочу, чтобы ты завязала». Прикусив язык, Иккинг отвёл взгляд от навернувшихся на её глаза слёз, стиснутых челюстей, всклокоченных волос. Она была похожа на зверя, опасного зверя. Испуганного. Это пробудило ещё одно воспоминание, и он рвано выдохнул в попытке отогнать нежелательный образ. — Это… из-за того раза? В бункере? Он зарычал от одного упоминания. — Я не могу перестать… видеть тебя, слышать тебя, чувствовать… Кровь, ужас… Я не могу… забыть. «Не говори ей», — проиграл он в голове совет Юджина и до крови прикусил потрёпанную щёку изнутри. — Значит… в том, что я чуть не умерла, ты хочешь сделать виноватым себя и порвать со мной, я правильно понимаю? — Я не хочу порвать с тобой, но я… не знаю, как оставить это в прошлом. — Ну а я оставила! — ошеломлённо воскликнула Мерида. — А пострадала именно я, если ты не забыл! Я там уже с жизнью распрощалась! Но нет, тебе обязательно вести себя так, будто здесь ты жертва! — У нас была ментальная связь! Я ощутил это, все мы! И-и-и я чувствовал твой страх! И страх остальных: Рапунцель, Джека, свой! Когда я остался без ноги, мне повезло потерять сознание от боли, но твоя рука… — он бросил взгляд на теперь совершенно здоровую и целую конечность благодаря целительной силе Рапунцель. — Я всё прочувствовал, каждую клетку, нерв, кусочек кости… Я никогда ничего подобного не испытывал и не хочу больше. Мерида замигала, и одна слеза покатилась по щеке. — Я… я понимаю, что ты боишься снова познать боль, потерять меня… Но Иккинг, я не… не хочу с тобой расставаться… — Я тоже не хочу, — прошептал он. — Я люблю тебя… наверное, ещё с первой нашей встречи. Даже когда мы были врагами и сражались друг с другом. Каким-то образом я знал тебя, сердцем и душой. Она заплакала по-настоящему, от всхлипываний начав икать. — Тогда… почему? — Потому что… «Я хочу, чтобы ты завязала». — Потому что я трус. Он развернулся и сбежал, подтверждая сказанное.***
Это настигло его с аварийным звонком. В комнатах зажёгся мутный красный свет, все бросились надевать костюмы и спешить на задание. «Я хочу, чтобы ты завязала». Мерида колебалась, переводя взгляд с мотоцикла на его спину. Рапунцель перемещалась в пространстве через свет, Джека уносил ветер, но она всегда ехала позади него на «СКРИЛЛЕ». — Быстрее, Артемида, — раздражённо крикнул Иккинг через плечо. — Нет времени! Она с ворчанием перекинула ногу через транспортное средство, но обхватила рукой его талию, как обычно. Он надеялся, что, если нажмёт на газ сильнее обычного, чтобы вжать её в себя, получить прикосновения вне зависимости от её желания, она не станет задавать вопросов. Мерида устроилась поудобнее, а после все адресованные ему лестности заглушили шлем и порыв ветра. Однако не сумели заглушить словесное проклятие в голове, пока они мчались что было мочи навстречу опасности, новой угрозе, которая могла ранить её, искалечить, отнять навсегда. Он почти сказал это вслух, почти выпустил на волю. Но снова проглотил, затолкал подальше. Тор, как же это жгло.***
Мерида — или Артемида — всегда была зрелищем, достойным любования, когда сражалась. В других героинях было столько грации, взор, обрекавший на некий контроль; они танцевали, цвели, кружились, никогда не забывая о своих драгоценных конечностях, хотя могли и одной-двух лишиться. Так вот Мерида о таком даже не слышала. Трудно было сказать, знала ли она об этом и просто не придавала значения или просто не желала отвечать ожиданиям от своего пола. Мерида была настоящей дикаркой, всегда, но особенно — когда облачалась в свой костюм. Она ступала легко и целеустремлённо, находясь на тонкой грани зверя и человека. Её способности сияли во всей красе: чудовищная сила, заострённые зубы, которые рту были немного не по размеру, и разящие стальные когти. Иккинг любил смотреть, как она стреляет из лука — с такой поразительной точностью, что могла бы сбить Джека даже на высшей его скорости. Но когда обнажала ногти — крошечные лезвия, похожие на миниатюрные самурайские мечи, — и начинала пробиваться сквозь людей и машины, как валькирия на тропе войны, не направлявшая души, а забиравшая силой, он чувствовал себя как раз одной из брошенных на поле сечи душой, которая следовала за ней на протяжении веков. Он никогда не искал смерти, но если бы возникла острая нужда, не возражал бы против падения от её руки. После того, как роботы были уничтожены, сплошь валялись лишь груды останков из жужжащих предохранителей и трескающихся проводов, истекающих маслянистой жижей и страждущих, как Талос на побережье Крита. — Надо разделиться: одна команда двигается к комнате управления на последнем этаже, другая — спускается вниз и разбирается с лазером Дагура, — спокойно и чётко проговаривал Иккинг с колотящимся в груди сердцем. — Я пойду наверх и вступлю в бой, Мороз меня прикроет. Артемида, Фонарь, вы отключаете эту штуку. Наступила недолгая растерянная тишина, за время которой все приходили в себя. — Э-э, Фурия, — Джек, он же Мороз, слегка пошатывался, как и покачивался посох у его босых ног. — Хочешь сказать?.. — Я сказал точно то, что хотел сказать! — отрезал он, сдерживая рык. Уже больше года у них так дела не делались. Разумеется, они могли драться и все вместе, и в любой команде — плохая была бы из них группировка в противном случае; но у них имелись утверждённые пары. Мерида и Рапунцель образовывали неплохой дуэт в открытой местности, где стрелы и когти первой не оказывались слишком близко к живым золотистым прядям второй. Джек с Иккингом свободно чувствовали себя в бою на земле, но когда первый поднимался в воздух, второй мог оказаться открытым для атак, с которыми Рапунцель бы справляться не приходилось. — Вперёд! Под капюшоном Артемиды виднелась глумливая ухмылочка, но она добросовестно шла, куда было велено. — Ментальная связь установлена, — прогудел голос Рапунцель в головах. — Берегите себя, мы пошли вниз! — Артемида, используй стрелу, которую я тебе сделал, она… — …вызовет короткое замыкание в центральном процессоре, да, я помню. Существует ли на свете ментальное неловкое молчание? Иккинг просто сосредоточился на задаче, молясь, чтобы эта мысль во что бы то ни стало обходила его стороной. Дагур объявился в самый последний момент, требуя крови в отместку за очередную причину своего разочарования. Если Иккинг и был свирепее, чем в любой другой день, никто не осмелился сказать ни слова.***
«Я хочу, чтобы ты завязала». «Я хочу, чтобы ты завязала». «Я хочу, чтобы ты завязала». Я (Я хочу, чтобы ты была в безопасности). Хочу (Я хочу уберечь тебя). Чтобы (Я не хочу, чтобы ты пострадала снова). Ты (Я хочу, чтобы ты скрывалась от тьмы и боли). Завязала. (Я хочу, чтобы ты спрятала свой костюм, когти и лук). «Я хочу, чтобы ты завязала».***
Он тысячу раз заглатывал эти слова обратно. В душе, когда смывал кровь с глаз после удара, который впечатал его маску в лоб. Во время ужина, когда слышал её смех из коридора. За рабочим столом, когда занимался усовершенствованием их оружия, брони и её лезвий. Когда поливал цветы в садике на крыше. Когда чистил зубы перед сном. Когда выгуливал Беззубика. Когда брал кофе в забегаловке по пути. Когда сидел в офисе и перерывал документы в поисках зацепок и свидетельств. Когда программировал обновления для АСТРИД. Когда прибирал посуду и Джек проедал ему в голове плешь об Эльзе или своей новой картине (иногда это могло звучать и в одном предложении), а Рапунцель бежала на работу с пожеланиями хорошего дня. Когда собирался на миссии, во время миссий, когда возвращался домой с миссий. Он прожёвывал это в минуты неловкого молчания, в перерывах между напыщенными и по-прежнему сердитыми взглядами, когда она отворачивалась, а он уходил в тень. Он поглощал это, когда они оставались наедине и пытались найти подходящие фразы, чтобы заполнить вымощенную им площадь между ними. Иногда ему хотелось проорать это во всё горло, накричать на неё, встряхнуть, заставить её выслушать, потому что ей это было просто необходимо. А иногда хотелось прошептать это, как грязную тайну, услышать которую хватит духу только тишине. Он отмахивался от этого и уповал на то, что скоро избавится насовсем. Но всё это лишь нарастало, наваливалось друг на друга, заполняло его до отказа. Так что, когда это наконец всплыло, удивляться было нечему. — …хера ты сказал? У них было собрание, он должен был раздавать всем поручения, как сотню раз до этого. Он собирался сказать что-то другое, но рот был переполнен секретами. — Я хочу, чтобы ты завязала. Джек и Рапунцель смотрели на него с отвисшими челюстями, а он смотрел на Мериду, запоминая её лицо во всех деталях. Её глаза были не совсем голубыми — они были цвета яйца малиновки, цвета Средиземного моря, цвета самого дальнего северного ледника. Они делали её огненно-рыжие волосы ещё ярче, и те навевали мысли о сжигающем небеса и замораживающем земли Рагнарёке, который обрёл плоть. Повезло, что Рапунцель успела трансформироваться: живые волосы перехватили лезвие в полуметре от его лица. Но он бы, наверное, уклонился. Скорее всего. — ТЫ, НИЧТОЖНЫЙ СЫН ТРОЛЛЯ, ДА Я С ТЕБЯ ШКУРУ!.. Один из локонов потолще обвился вокруг туловища Мериды, прижав руки к бокам, чтобы не швырнула ещё чего-нибудь и не выбила всю дурь из его башки. — Успокойся! — перекрикивала поток брани и угроз Рапунцель. — Мерида, ти-ише! — …ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!. — А… А… А… — только и мог повторять Джек, который обычно сглаживал любую ситуацию, оборачивал всё в шутку. — Я хочу, чтобы ты завязала, — повторил Иккинг ещё раз. Как только впервые сказал вслух, остановиться уже было невозможно, и это всех добивало. — Эй, эй, Иккинг, Ик, мужик, дружище, — залепетал Джек, очевидно, уже успев перейти в следующую стадию. Он очень походил на парящую на ветру снежинку. — Ты-ты-ты же на самом деле не… это… имел в… виду? Он не хотел этого говорить, никогда не хотел, этому положено было сидеть под замком, но места больше не осталось, оно заполнило собой каждый дюйм, закуток, брешь. — Нет… именно это я и имел в виду. Я хочу, чтобы ты покинула наши ряды. Рапунцель повторно уронила челюсть, а Мерида, напротив, так громко клацнула зубами, что Иккинг задумался, сможет ли их знакомый дантист вылечить треснувший коренной. — Мерида, сделай глубокий вдох!.. — Хочешь, чтобы я свалила? Пожалуйста, вот, я завязываю, — она метнула в подругу испепеляющий взгляд: — Пусти. — Но… — Рапунцель с несчастным видом оглянулась посмотреть на остальных, но тут её волосы расслабились. Все, застыв, проследили за тем, как Мерида покидает комнату. — Иккинг, что ты наделал? — Рапунцель побледнела, её нижняя губа задрожала. — Что ты наделал? — Зачем ты это сказал? — спросил Джек без обвинения в тоне, только беспокойно. — Что творится в твоём огромном мозгу? — Я… Я… не знаю, — шёпотом отозвался он. — Не знаю. — Надо вернуть её, — Рапунцель тоже оказалась за дверями, на бегу повторяя имя, которое до Иккинга доносилось будто бы за много миль отсюда. — Ик? — Джек настойчиво сжал его плечо. — Я не знаю, я должен был. Должен был, — голос повысился от паники. — После… после бункера, когда она… мы… это засело в голове, грызло меня, и я-я-я не знаю, как с этим жить, Джек, я вижу это, чувствую и помню, а она… и вы с Рапунцель просто продолжаете жить и... — Хорошо, хорошо, спокойно, — Джек положил руку и на второе его плечо. — Дыши, друг, дыши! — И никто не хочет об этом говорить, — с рычанием продолжил Иккинг. — Она могла умереть. У меня на руках. Почему… Почему мне это снится? Я схожу с ума? — Нет, нет, — Джек пытался усмирить его, как строптивого жеребца. — Мне жаль, Ик, Мерида… Мерида это преодолела! И она не хотела с нами это обсуждать, да и как бы мы стали заводить об этом речь, когда она прошла через такое? — Но… мы все через это прошли… — Да, — Джек с содроганием вспомнил крики, ментальные муки, чувство, словно руку чуть не оторвало у него самого. Это длилось всего пару секунд, пока Рапунцель не взяла свои способности под жёсткий контроль и не отключила связь с Меридой. — Но мы не можем никого заставлять. Если бы Мерида хотела, поговорила бы. Но она сказала, что хочет идти вперёд, поэтому мы… можно сказать, игнорировали тебя. — Ей… — Иккинг снлотнул слёзы, нагнулся над столом и опять выпрямился. — Ей нельзя уходить! — Так, хорошо, притормози! — Джек поймал его за руку. — Пусть Рапунцель с ней разбирается, а я займусь тобой! — Нет-нет-нет, она не может уйти из-за этого, из-за меня! — едва не вопил он, вырываясь. — Прошу, дай мне с ней поговорить!.. — Сделай паузу! Нам всем нужно успокоиться! — А если она уйдёт? — еле различимо от ужаса спросил Иккинг. — Если я потеряю её в другом смысле? — И куда она пойдёт? Её братья здесь, в городе, с приёмными родителями. Она не может просто ткнуть в случайную точку на карте и податься бог знает куда, — Джек закатил теперь уже голубые глаза, хотя волосы остались каштановыми. — Максимум, куда она забредёт, это Метро Сити! — Но-но-но она собирает вещи!.. — Рапунцель над этим работает, — Джек вытянул руки перед собой. — Остановись. Дыши. Видимо, это очень долго было у тебя на уме, поэтому скажи мне, почему — помимо того, что произошло — тебе кажется, что Мерида должна отказаться от Артемиды? — Помимо того, что произошло, весомых причин у меня нет. Она одна из нас, настоящий герой, я не имел право такого говорить, — Иккинг потёр глаза. — Я не хотел этого говорить, не хотел даже думать об этом. Но после того раза это просто… появилось и всё. Как прилипчивая песня по радио, которая постоянно звучит в голове, преследует в любое время дня и не покидает… — Навязчивая мысль, — тихо и печально назвал термин Джек. — И ты… никогда никому не говорил? — Ну, я сказал Юджину, что боюсь за неё, что хочу ей сказать, но он меня отговаривал. И я знал, знал, что так будет, если скажу! — он уронил голову на руки. — Боги, какое же я ничтожество… — Самобичевание ни к чему нас не приведёт, ясно? — Джек вздохнул и запустил пятерню в теперь белоснежные волосы, с кончиков которых свисали маленькие снежинки. — Слушай, я не Рапунцель и не изучаю эти вопросы, но в моём понимании навязчивую мысль нельзя контролировать. Это как увидеть котёнка и захотеть отшвырнуть его на полквартала, а потом начать: «О, чёрт, я просто чмошник!». Но на самом деле твой мозг просто отключается, потому что ты не можешь даже осознать, какой он милый. Да? Нельзя винить себя в том, как мозг пытается преодолеть травму, верно? — он спрашивал больше у самого себя. — По-моему, верно… — Но я не могу просить!.. — Конечно нет, — заверил Джек. — Ты не можешь просить кого-то отказаться от части своей личности. Но закрывать чувства тоже не вариант. У тебя прав на психотерапевта или чего-то там не меньше, чем у Мериды, почему ты ни к кому не обратился? — По-потому что… — Иккинг старался не плакать. — Потому что я лидер. Если я покажу слабость… — Ой, вот только не надо. Мы оба знаем, что это не правда. Не перекладывай на нас своё искажённое восприятие. — Ладно! Да, я не хотел идти! Боялся того, что может из этого выйти или что почувствую себя неправым. И если я пережил потерю мамы и ноги с одним отцом, почему случай с Меридой должен был заставить меня пойти к кому-то в двенадцать раз образованнее? — Потому что у тебя тяжёлые времена, — мягким тоном продолжил Джек, пожав покрытыми синей тканью плечами. — Ты плохо ешь, плохо спишь и не должен проходить через это один. А они беспристрастны и обучены давать мнение со стороны. Это же врачи, чего они там не видели? Ты напугаешь их только, если будешь вести себя как настоящий Ганнибал Лектор! Иккинг испустил истерический смешок: — А напяливать на себя идиотский костюм и бежать драться с какими-то психами посреди ночи? — Пф-ф, обычный вторник! — Я просто… Их отвлекли звуки шагов в коридоре. В дверях появилась Мерида с закинутой на левое плечо сумкой, а справа от неё — Рапунцель с заплаканным лицом и тревожно вспыхивающими волосами. — Мерида, пожалуйста, — прохрипел Иккинг. — Я не то хотел сказать. Не уходи. — Ты сказал точно то, что хотел сказать. За последнее время ничего больше этого ты сказать не хотел. Так что у меня нет другого выбора. — Мерида?.. — Иккинг, давай не будем вмешиваться, так будет лучше, — Рапунцель прочистила горло и хлопнула в ладоши, переходя на профессиональный язык. — Мерида выразила желание взять что-то вроде академического отпуска, и я с ней согласилась. Нам всем нужно отдохнуть друг от друга, иначе захлебнёмся в истерике, — она утёрла слёзы, а Мерида потрясла головой. — Я думаю, что мы должны… — Ик, надо послушать Рапунцель, для совета она самая квалифицированная и печётся об интересах всех… Мерида, пожалуйста, давай нам знать, что в порядке. Я буду вызывать Эльзу в качестве подкрепления на миссиях. — Звучит неплохо, — коротко сказала она. — Но я не скажу, куда собираюсь. — Ты просто!.. — встрял Джек, прежде чем Иккинг успел заговорить, — береги себя. Для нас это самое важное. — Да… — Мерида задержала на Иккинге многозначительный взгляд. — Безопасность, видимо, здесь первостепенная вещь. Рыжие волосы всколыхнулись, как языки пламени, когда она развернулась и вышла. Иккинг в отчаянии бросился за ней, и Джек с Рапунцель преградили ему дорогу. — Отпусти её, — в унисон настояли они. — Она, наверное, пойдёт к Мулан, — предположил Джек с одной стороны. — Ей нужно перевести дух и подумать, Иккинг, — вздохнула Рапунцель с другой. — Я… правда этого не хотел, — шептал он, хотя сказать ей он хотел. — Не хотел, чтобы она вообще когда-нибудь узнала. — Ну и что в этом было бы хорошего? — Джек похлопал его по плечу. — Пойдём, мужик, это всё. Давай включим «Бэтмен: Начало» и постараемся ненадолго обо всём забыть. — Я никогда не забуду, — чуть не задохнулся он, по щекам скатились две горячие слезы. — И никогда не прощу себя за то, что разрушил команду. Мне жаль, ребята, очень, очень жаль… — Всё-всё, хватит, — утешала его Рапунцель. — Ничего не разрушено, сделанного не отменишь. Сейчас мы просто не можем оценивать ситуацию объективно. Нужно время. — Время лечит, — подчеркнул Джек нарочито позитивно. — Она вернётся к нам, она нас любит. Тебя любит. Всё наладится. Идёмте, идёмте. Он позволил себя увести, последний раз обернувшись к давно исчезнувшей фигуре. (Я не хочу, чтобы ты меня бросала).***
— Извини, — Иккинг вышел за линию утреннего солнца. — Я, э-э… — Не переживай, — улыбнулась моющая посуду Эльза. — Завтрак весь съели, но блинное тесто ещё осталось, если хочешь… — Нет-нет, спасибо, — он зашаркал к холодильнику и достал себе ещё один энергетик. В комнате уже собралась целая коллекция таких жестянок. — Всё нормально. Она впилась в него пронизывающим взглядом: апатия, тёмные круги под глазами, истощение. — Неужели? Иккинг ничего против Эльзы не имел, но временами она была слишком уж холодной и расчётливой, и ему казалось, что рядом с ней надо всегда быть начеку. Сейчас всё усугубляло нестояние, неуверенность в себе и во всём, что вокруг. — Да, конечно! — он потряс банкой. — Какую проблему не решит сахар с изрядной дозой кофеина? — Ну, для начала разбитое сердце, — Эльза опёрлась об отполированный кухонный остров. — Обычно я не лезу в чужие дела, но Джек… ты знаешь, любит поболтать. — Да, блять, ещё как, — не сдержался Иккинг. — Я, так сказать, не при делах, — пожала плечами Эльза, и с одного присполз рукав светло-голубого свитера. Иккинг еле сдержался, чтобы с отвращением не отвернуться от вида столь бледной и нетронутой, как яичная скорлупа, кожи — у Мериды на том же месте всё усыпали крапинки и точки. — Я закончила. Если ты хочешь об этом поговорить, хоть немного… — Ты не поймёшь, — грубо оборвал он. — Тебя… там не было. Ты этого не видела, не слышала, не чувствовала. Боль, кровь, запах обгоревшей кожи, обугленной кости. Это было как… как снова и снова терять ногу, только хуже. — Да, меня там не было, — Эльза отвела взгляд в сторону. — Но я чуть не убила сестру. Попала в грудь льдом и заморозила её. Да, мне удалось её спасти, но после этого я долго не могла ни к кому даже близко подойти... Температура тела — минус сорок два, одно прикосновение обжигало, мгновенный некроз. Я пряталась в горах, пока меня не нашёл Джек и не напомнил, что быть человеком — такой же выбор, как быть монстром. — Я им себя и чувствую, — признался Иккинг. — Потому что причинил боль человеку, которого очень люблю. Эльза сморгнула выступившие слёзы. — Это чувство мне хорошо знакомо. — И я не могу забрать эту боль. Не только потому что сам её причинил, — он опёрся об остров с противоположной стороны, — но и потому что в какой-то степени я хотел этого. — Чтобы она ушла? — Нет. Но я не хочу, чтобы с ней снова что-то случилось. — Понимаю, — кивнула Эльза. — И в итоге я сам сделал ей больно. — Такое иногда случается. Физический ущерб я нанесла Анне один раз, но моральный — тысячу. Я всё время от неё закрывалась и надеялась, что так для неё будет безопаснее. Не верила, что сама могу её защитить. — Возможно, это правда. Я думаю… я знаю, что если бы возле взрыва был я, то умер бы. Почти сразу. А проклятие Мериды, колдовство её поддерживает, делает намного сильнее остальных. «Сила десятерых мужчин» — так она говорит. И всё равно я жалею, что не оказался на её месте. — Я знаю, — Эльза протянула руку и, помешкав, твёрдо сжала его запястье. Доказывала, что теперь может контролировать свою силу и не уничтожает всё, к чему прикасается. — Но не оказался. И, возможно, Мерида об этом тоже думала. — О том, что это случилось не со мной? — О том, что это могло случиться с тобой. — Мерида… ничего не боится. Она очень… очень сильная. — А я всегда была очень холодной, отстранённой. Но некоторые вещи правдивы лишь наполовину. Мерида сильная, но это не отнимает у неё страха. Может, она боялась того же, может, она чувствует то же, что и ты. Может, она считает, что бросить всё должен ты. — И что, уехать на север и завести ферму? — Может быть. Но ты это сказал, не она, — Эльза отошла от стола. — Это отвратное место, Иккинг. Единственное, что вам поможет, это быть открытыми, честными и спокойными. — Не думаю, что между нами ещё что-то есть. Только пустые обещания, понимаешь? — и для наглядности постучал пальцем по жестяной банке. — Не узнаешь, пока сам у неё не спросишь. Мерида не может бежать вечно, она для этого слишком… — Эльза пыталась подобрать не оскорбительный эпитет. Две девушки часто ссорились по пустякам, но такая у них была любовь. — Слишком конфликтная личность. — Так мне ждать? — Ждать, думать, принять решение. Знать, что сказать, когда она начнёт расспросы, и сказать правду. — А если ей не понравится правда? — Это лучше, чем жить во лжи. Уж в этом ты можешь мне поверить. Эльза исчезла в коридоре — вероятнее всего, вернувшись в холодную обитель Джека — и оставила его наедине со своими печалями. Закрыв лицо руками, он попросил о ясности. (Ясность не пришла).***
— Скорее, — бежал бок о бок с Меридой и одновременно подбадривал Иккинг. — Надо выбираться отсюда, пока!.. Он понятия не имел, как не смог всё рассчитать, ведь именно в расчёте он был хорош, все его машины и сканеры предназначались для этого, все его компьютеры были на это запрограммированы. Он не обладал магическими способностями, как остальные, все свои силы брал в лаборатории из решимости, цифр, кевлара да искусственных материалов. Но в данный момент ему бы очень хотелось променять всё это на что-нибудь другое. Самого взрыва он не помнил: вот он бежал со всех ног, а вот уже тело было наполовину завалено, а в ушах звенело. — Мерида, — во рту ощущался солоноватый привкус — прокусил щёку изнутри. Он не слышал своих слов, лишь как отдаётся в черепе гудение голосовых связок. Иккинг принял пронзительный звук за сигнал тревоги, но на самом деле это кричала она. — Мерида, — он вытащил из, благо, целой ноги кусок известняка. Трём пальцам правой руки повезло меньше. Она извивалась, выгибалась и панически кричала. В его сознании всё было точно так же, но перемежалось ругательствами на разных языках и чистым страхом. — Иккинг! — силы Рапунцель подавила боль Мериды. — Что случилось?! — Взрыв, — Иккинг учащённо заморгал и немного расчистил себе видимость от крови. — Мерида попала под удар. Она… Он подполз к её искорёженному телу в обожжённом костюме. Половина её головы обгорела до кости, губы и веки облезли, открывая кроваво-розовый цвет плоти. Но выбил весь воздух из лёгких вид её руки, а от запаха горелых мышц и того, что под ними, затошнило. От её паники не осталось и следа, когда Рапунцель отключила её разум от общей сети. Незнание её мыслей пугало вдвойне. — Ш-ш, ш-ш, Рапунцель уже идёт, она тебя вылечит, — поклялся Иккинг. Конечность держалась на паре оголённых нервов. — АСТРИД, — выдохнул он, вынимая из набедренных ножен компактный гель, который предотвращал дальнейшие повреждения. — Что произошло? — Я… Я не знаю, вы слишком глубоко под землёй. Сенсоры это не засекли!.. — Внедри Лигу, приведи их сюда, — сквозь пыхтения распоряжался он, вкалывая Мериде самую большую до смертельной дозу морфия. — Рапунцель, ты нужна нам, поторопись! — Мы спешим как можем, но нельзя рисковать кем-то ещё! — ответил Джек. — Мы в десяти минутах от вас! — Она так долго не продержится… — Мерида сильнее нас, — заверила Рапунцель. — Сила десятерых мужчин, помнишь? Кстати говоря, бледно-голубое свечение начало с гулом охватывать всё её тело. Вокруг вспыхнули и затанцевали огоньки. Не похоже было, что они хоть как-то исцеляют. Это больше напоминало салют, прощание, благодарность за службу в таких трудных условиях. Они мерцали, как угасающая жизненная сила, и сердцебиение Иккинга участилось втрое. — Держись, Мерида, держись. Sváss, милая, только не закрывай глаза, я здесь, Рапунцель скоро придёт, она скоро будет здесь, держись, держись… Она издала слабый булькающий звук, слёзы размазывали запёкшуюся кровь на остатках лица: — И… Ик… — Тише, — он подавился заполнившим воздух запахом обугленного костного мозга. Этот запах он помнил ещё со времён того несчастного случая, когда остался без ноги. Рот наполнила желчь, и он проглотил её. Дрожащими руками Иккинг потянулся к электродам, прикреплённым к ткани костюма магнитами как раз для таких ужасных ситуаций. — АСТРИД, проведи мониторинг жизненных показателей. — Тут всё… не очень хорошо, Иккинг… Огоньки замигали, словно помахав на прощание. — Чёрт, — прорычал он, доставая из другого отделения в костюме лезвие, чтобы разрезать покрывавший её грудную клетку кевлар. — Держись, sváss, держись. С тобой всё будет хорошо. Вены на её шее вздулись от боли. — Ик… Икки?.. — Не надо говорить, милая, просто расслабься, я рядом, я здесь, — отводя взгляд от первой, он взял её другую руку своей — той, которая не пострадала. Он сделает ей новую. Даже лучше, чем из плоти и крови. Её пальцы зашевелились. — Иккинг… Я люблю… Я люблю тебя… — Проклятье, Мерида, — он поцеловал её растерзанный рот. — Я тоже тебя люблю. — Будь сильным, — почти беззвучно наставляла она. — Будь сильным, как… десять мужчин. — Твоей силы хватит на нас двоих, просто расслабься. Рапунцель придёт и вылечит тебя, слышишь? Её рваные веки затрепетали и опустились, он снова позвал её по имени. — Пульс падает! — прокричал голос АСТРИД в ухе. — Восстановить ритм, — скомандовал Иккинг, радуясь, что не нужно было делать расчёты, а компьютер выдерживал напряжение. — Сохраняйте ей жизнь. Мягкий удар заставил её дёрнуться, глаза закатились. — Мерида, прошу, не уходи, sváss, останься. Останься со мной навсегда. — Иккинг, она!.. Открылся портал из снежного шара Северянина, оттуда выскочили Джек, Рапунцель и Пасхальный Кролик. Целительница тут же обвила Мериду своими волосами, а Джек оттащил Иккинга в сторону. — Солнца яркий луч, путь найди во мгле!.. Он обмяк в объятиях друга и отдался во власть теней. Кошмары придут, но во сне он с ними как-нибудь справится.***
— Подъём, Иккинг! — дал указание резкий анимированный голос АСТРИД. Застонав, он перевернулся на другой бок и посмотрел на часы: цифры за светом аварийных огней едва можно было различить. — Проводится вооружённое ограбление. Шевелись! Запрыгнув в свой костюм и закрепив броню, он надвинул на лицо ослепительный шлем. — Что мы имеем?! — крикнул Иккинг, влетая в главный зал, где Джек уже бешено стучал пальцами по клавиатуре. Его синий костюм контрастировал с белым облачением Эльзы. — Химическая лаборатория. Большая операция с кучей заложников. Всё будет очень плохо, если не примем меры сейчас. — Кто за этим стоит? Вздохнув, Джек что-то напечатал и показал крупный план униформы, на которой изображался яркий лазурный след от когтей. — Морду. Рапунцель выбросила воздух сквозь зубы: — Нам?.. — Не… неактивные члены команды — не наша забота, — сглотнул Иккинг. — Личные счёты в сторону. Мороз, Ледник, несите бурю. Надеюсь, замораживание остановит химические реакции, если что-то пойдёт не так. Фонарь, за тобой заложники. Проникни туда и выведи их, но будь осторожна. Будут раненные — лечи, но не переутомляйся. — Если… появятся посторонние, не позволяйте этому повлиять на миссию, а она заключается в том, чтобы Морду не получил того, чего хочет, — напомнил он больше себе, чем другим, и мысленно сказал спасибо своему шлему. — Защищаем невинных и самих себя. Как только добираемся до места, Фонарь, установи связь. Выступаем. Все кивнули и принялись выполнять. Фонарь для перемещения воспользовалась световыми способностями, Джек улетел с помощью ветра, а Эльза унеслась на вызванном ледяном коне из мифа. Иккинг на своём «СКРИЛЛЕ» чувствовал себя глупо, но во время манёвров между автомобилями у него, по крайней мере, было время подумать, пока товарищи сияли над крышами. Он отказывался признавать, что невольно высматривает среди них ещё одну фигуру — слишком быструю для человека и слишком тихую, чтобы быть реальной. Территорию плотно окольцевали уже подвергшиеся нападению полицейские. В машинах зияли дыры от пуль, одна загорелась (Мороз потушил всё резким ударом льда). Ночная Фурия подошёл к лейтенанту: — Мы пришли помочь, офицер. — Что-то долго вы в этот раз, — ощетинился мужчина. — У меня в двоих дырки проделали, если Фонарь не затруднит… — Понял. Фонарь, здесь раненные. — Будет сделано. — Верните всех назад. Эти люди опасны, у них наверняка есть план побега, а внутри много не менее опасных материалов. Мы заморозим здание насколько возможно, так что советую вам всем отойти. Вы понадобитесь нам, чтобы проводить их в тюрьму, но в остальном попрошу держаться подальше от линии огня. — Быть на линии огня — наша работа, сынок. Мы отойдём, но прятаться не будем. — Спасибо, — Иккинг нажал на кнопку, и засветившаяся маска показала движущиеся тела. — Мороз, Ледник, я захожу. Как только попаду внутрь, замораживайте. — Один? Ни за что! — возмутился Джек. — Одному будет проще, к тому же АСТРИД сможет взломать… — Я тоже должна там быть, чтобы помочь заложникам, — парировала Рапунцель. — Никто никуда сам не идёт. Иккингу это не нравилось, но она была права. Температура начала стремительно падать, и костюм автоматически приспособился к леденящему холоду. — АСТРИД, составь карту комплекса. — Готово. Отправляю оцифрованные данные команде. — Сколько внутри? — шлем засветился и зажужжал, когда через него вылезли очки. — Я насчитал под тридцать. — Тридцать два, — всезнающим тоном поправила АСТРИД. — Два входа над этим, я бы сказала, чистые, идти лучше туда. — Слышали? — Да, — уверенно ответила Эльза, и Иккинг сразу заприметил её начавшее движение холодное тело. — Я за тобой, — он расстегнул лётный костюм, подскочил к тому же окну и проскользнул внутрь. Эльза остановилась и хмуро посмотрела на него: — Мне не нужна нянька. — Нет, — он приблизился к дверной раме с другой стороны и убедился, что там пусто. — Но суть команды в числе. Плюс, мой костюм может дать нам нужную информацию. Она нахмурилась, но кивнула. — Заложники? — напомнила Рапунцель. — Первый этаж, — экран переключился на план этажа. — Придётся подождать, пока мы не выведем из игры нескольких ребят. Большинство, судя по всему, там. — А остальные? — спросил Джек. — Ниже. Я уверен, что отсюда есть секретный выход, иначе они бы всё добро выносили наверх, чтобы его доставляли по воздуху. АСТРИД, верни мне очки ещё на минуту. Найди здесь подземный выход. Она направила его, показала туннели, служившие, скорее всего, канализацией. — Они собираются у двери, — комментировала АСТРИД. — И у них взрывчатка. — Что они берут? — тихо произнёс Иккинг, не сводя глаз с коридора. Эльза еле заметно шевелилась на месте от нетерпения. — Коррозийный химикат, плавиковую кислоту. — Плавиковая кислота — это фтористый водород, смешанный с водой, она крайне опасна. Её пары могут повредить лёгкие, она настолько токсична, что использовалась в химической войне. Уверен, что её хранили для исключительно горнодобывающей промышленности, обработки металлов, камней и нефти. Она вступает в реакцию практически со всем, на что попадает, кроме некоторых видов пластика… — Охренеть, это та штука из «Во все тяжкие», да?! — от крика Джека болезненно зажмурились и Иккинг, и его ненаглядная. — Если опираться на популярные СМИ, то да, Джек, это кислота, которая использовалась в сериале для растворения трупов. Неудобная пауза дала Иккингу передохнуть: — Вещество очень едкое, оно прожжёт нам и кожу, и костюмы. Или, по крайней мере, те, что шил я. Магические наряды — вы меня услышали. Что-нибудь ещё, АСТРИД? — В основном галлоны с кислотными компонентами, но ещё, похоже, они несут спецодежду и оборудование для переработки. — Так, вот наш план!.. Эльза вскрикнула, когда всё вокруг встряхнул взрыв. Оба выругались и покинули позиции, чтобы заглянуть в главный зал. — Мерида, — прошептал Иккинг, завидев ослепительную бирюзовую вспышку её магии. — Морду! — взывал её голос, пока когти целились в чужое горло. — Покажись, трусливая тварь! На спине висела новая катана с красной кисточкой — знак тонкой работы Мулан, а у бедра он увидел старый магнитный лук. Она вооружилась до зубов и пришла сражаться не на жизнь, а на смерть. — Чёрт, чёрт, чёрт, — зашипел. — Так, вот новый план… Это был шаг в сторону катастрофы, но Иккинг не мог побороть дрожь в конечностях, стоя у неё за спиной. Благодаря льду Джека и Эльзы, его складным «Жутям» и некоторой удаче ни в кого не попали. Мерида всегда немного теряла контроль с заклятым врагом, но она явно убила и нескольких из их врагов. — Придётся привлечь совет, — шепнул Джек, удерживая всех льдом. — Убийство обычно… — Она — неактивный член команды, — вздохнул Иккинг. — Не знаю, лучше от этого или хуже. — Ей могут вернуть статус злодея. Она исчезла столь же быстро, сколь и появилась. — Я… — Ты у нас главный, Ик. Поступай, как считаешь нужным. Когда спрашивали, он лгал. Всё же она пришла сама, без посторонней помощи и готова была навредить другим, чтобы спастись самой. Пришла без приказа, потому что думала, что вовремя они не успеют. Он будет лгать и защищать её, потому что ещё мог хоть как-то помочь, даже если она этого не хотела. Он всегда будет помогать ей, несмотря на цену.***
Подчищать после дела было тяжелее всего: бумажная волокита, заседания совета, город — это были частички их мира. Когда ночь отступила и на горизонте начинала показываться красная дуга, Ночная Фурия стоял на противоположной рассвету высотке и смотрел на дымящийся после резни завод. — Теряешь хватку, — сказал он не оборачиваясь. — Или я слишком хорошо тебя знаю. — Мне нравится думать, что мы с тобой связаны, — легко ответила она. — Именно поэтому я так много схватываю, а ты всегда знаешь, где меня найти. — Я не знал, где ты, куда отправилась… — Никогда не интересовался? — Я попросил Джека с Рапунцель не рассказывать. — Могу я узнать, почему? — Я… не хотел навязываться. Я тысячу раз хотел пойти к тебе, тысячу раз попросить прощения, объяснить, пообещать. Но тебе нужно было время… вдали от меня. — Это правда, — Мерида подошла и стала с ним плечом к плечу. — Мне нужно было подумать. О том, чего я хочу, кто я есть. Чем могу пожертвовать, а чем нет. — Я бы никогда не попросил тебя пожертвовать частями своей личности. Я люблю тебя. Люблю как Артемиду. Ты видишь меня насквозь: и Иккинга, и Хенрика, и Ночную Фурию. Ты знаешь всё обо мне, а я — о тебе. Ты самый близкий мне человек. Его пальцы робко задели её, но она сжала его ладонь крепко, бесстрашно. С дрожащим выдохом он сжал в ответ — просто от радости осознания того, что она взяла его за руку. — Я люблю тебя, — прошептал Иккинг. — Прости меня. — Но ты этого хотел. — Ну… разве что в определённый момент. — О, правда что ли? — она выгнула бровь. — Знаю, звучит глупо, Мер, но впервые это пришло ко мне после того, что случилось… Я был противен сам себе, ненавидел себя. Я запретил себе думать об этом впредь, но оно возвращалось. Я прогонял, но оно не уходило. Она молчала, поглощая его живьём своими чересчур ясными глазами. — Я хотел отпустить, правда хотел. Прости. — Я тебя не виню… Тяжёлая тогда выдалась ночка. Он закрыл глаза и вновь вспомнил её крик в ушах, в горле, в голове каждого из них. — Худшая в моей жизни. — Серьёзно? — с деланой бодростью поддела Мерида. — У меня даже не в первой десятке. Иккинг фыркнул. — Это было хуже, чем лишиться ноги. Она поморщилась: — Надеюсь, это просто гипербола… — Не надейся. — Но я в порядке! Нельзя позволять тому, что могло случиться, разрушать то, что ещё не случилось! — Я знаю. — Я могла умереть, ты тоже мог. Мы оба это знаем, но это не должно ломать нас. — Я знаю. Я не хочу, чтобы нам пришёл конец. Чтобы нашим отношениям пришёл конец. — Я тоже не хочу. — Но… — Но? — Настанет день, когда выпадет шанс отойти от дел. Я хочу, чтобы мы оба им воспользовались. Хочу, чтобы однажды мы начали жизнь без масок. Я хочу жить где-нибудь возле океана, где тепло и миллион туристов каждый год. И ещё маленький заборчик, за которым будет мой садик с перцем и огурцами! Мерида рассмеялась, вогнав его в краску. — Я могла бы найти себе новое хобби. Учить детей ездить на лошади, например, водить их тропами вдоль берега… — Нам бы не надо было больше драться. — Проклятие было бы снято. — У нас была бы нормальная жизнь. — Я всегда считала, что нормальность означает отсутствие храбрости, — усмехнулась она. — Но, может, это для нас нормально, а тишина и спокойствие — не нормально. — Мне нравится. Я хочу этого с тобой. — Но мы не можем получить это прямо сейчас. — Нет, разумеется нет. — Но, может, когда-нибудь потом? — Да? Ты согласишься на домик у моря ради меня? С садиком? — Да хоть с двумя. Солнце взошло, и новый день засиял многообещающим золотым светом. — Проведёшь меня до дома? — спросил он у ощутимой тишины, дёрнув уголком губ. — Думала, уже и не спросишь. Её улыбка была точно сам рассвет, в лучах которого он от души грелся. Однажды… «Я хочу, чтобы мы завязали».