Недосказанности

Проводив сонного парня обратно в кровать в загребущие объятия напарника, Сатору укрыл их легким пледом, и нежно потрепав в полумраке розовую шевелюру вернулся чтоб выключить свет в туалете. Ночные походы омеги в туалет стали новой традицией что учащалась все чаще, как и его бессонница — прелести беременности и легкой нервозности. Златоглазый нервничал перед приближающимся торжеством, но он умничка, и прекрасно отыграл на репетиции даже не смотря на переживания и бессонницу перед ней. Лишь покрасневшие глаза и подрагивающие пальцы выдавали его. Предвкушение шаловливо текло по венам, грея души мужчин. — Ты же помнишь что чтобы не случилось, все будет хорошо? — Угу. — И то что тебе нечего бояться? — Угу. — Что нужно сделать если почувствуешь себя не так? — Сказать вам, — уткнувшись носом в чужую шею, Итадори прикрыл глаза успокаивая тихо бурлящий страх внутри чужими феромонами сквозящими абсолютным спокойствием и тягучей радостью. — Погладь меня пожалуйста. Освободив руку, голубоглазый мужчина устроил ее на спине омеги сидящего у него на коленях, поглаживая ее и выпуская побольше феромонов. Довольно мурлыкнув, златоглазый благодарно потерся кончиком носа о шею мужчины, жмурясь от большой руки поглаживающей по лопаткам. — Мне немного страшно, Сатору. — Это нормально. Мы тоже немного переживаем, просто хорошо скрываем и верим что все будет хорошо, — отвев взгляд от бумаг, блондин повернулся к лицу Итадори, улыбаясь его легкой тревоге. — Главное, помни что все будет хорошо. Мы были вместе, и будем вместе, только полностью официально. Ничего не поменяется кроме нашего статуса и пары строчек в бумажках. — Я знаю, но всё равно страшно. — Это мандраж, мышка, у нас он тоже есть. Закончим с церемониями и банкетом, уединимся и отдохнем. Мне не терпится увидеть тебя уже как Годжо. — А есть сильная разница? — Что? Конечно. Ты станешь частью нашего клана, ты возьмешь наши фамилии, сладкий. Я в восторге от одной только мысли, знал бы ты как меня ведет от одной мысли о тебе в новом статусе. У меня встает от мысли о Юджи Годжо-Гето. Ты бы знал как мы счастливы что ты согласился взять наши фамилии. — Как по мне, было бы странно останься я со своей фамилией, я как бы выхожу замуж. За вас. Мне кажется, или ты сексоголик? У тебя встает на меня даже когда я беременный. Голубоглазый блондин нахмурившись ущипнул омегу за бок. — Никаких даже, а не то я не сдержусь и возьму тебя прямо в главном холле у зеркала, чтоб наверняка все видел. Мы с таким трудом откармливали тебя, а ты себя изводишь за сладкие бочка и ножки. — Я не извожу себя, неправда. — Да, потому что ты изводишь нас своей нелюбовью к себе, не смотря на то что у нас стоит от твоего малейшего движения. Юджи, — Годжо обхватил лицо парня руками, прекращая гладить. — прекращай страдать по пустякам, или мы оттрахаем тебя до заикания. — У меня сил не хватит дожить до заикания, или тебе нравится брать меня когда я устал и не могу даже на ногах стоять? — Твои ножки мило дрожат и разъезжаются. Я не могу устоять перед этим, — мечтательно вздыхающий блондин чмокнул в висок фыркнувшего парня, игриво пробираясь пальцами под шорты комбинезона, чтобы своими шершавыми подушечками пальцев погладить нежную кожу бедра, заставляя свести ноги вплотную. — Ну сладкий… — О мой белый крыс, у тебя работа и она не будет тебя ждать. — Ну один разочек… — мягко поглаживая бока омеги, мужчина осторожно касаясь губами уголка рта Итадори, прощупывая почву. — Я буду нежен и если что остановлюсь. Придержу тебя, и у меня есть тут подушки. — Я знаю, но не хочу тут, ладно? На столе…мне тяжело и неудобно сейчас. Альфа нежно погладил пальцы розоволосого на животе, ласково улыбаясь ему. Он обеспечит абсолютный комфорт своей любимой беременной паре. — Я понимаю о чем ты, но я не говорил о моем столе, хотя он тоже неплох, я на нем тебя девственности лишил, так что знаю что он тебе точно нравится. Я о прекрасном диване Сугуру, которого тут сейчас нет. — Ты знал что ты невыносим иногда? — Только если совсем чуть-чуть. Игнорируя всхлипы златоглазого, альфа вытащив пальцы протолкнул свой язык в мокрую тесноту, заставляя омегу простонать от неожиданного вторжения. Подбородок моментально измазался в ароматной смазке, а рот наполнился слюнями стоило сладкой жидкости коснуться языка, вылизывающего нежное нутро без стеснения. Черная кожа дивана неприятно скрипнула под рукой розоволосого, жалуясь на его непослушные пальцы ищущие за что можно схватиться, пока вторая рука переплеталась пальцами с мужчиной устроившегося между ног. Такое применение наглого языка было слишком приятно, и быстро выбивало из строя ослабевшего парня с упавшей выносливостью, оставляя его на скамье выбывших пока мужчины продолжали быть «в боевой готовности». — Сатору-у-у! Хватит, стой! — златоглазый попытался отползти, но мужчина не дал, удерживая его за бедра и добавил к языку пальцы, надавливая на комок нерв одними только кончиками. — Еще немного и я кончу, стой! Содрогнувшись от скользящих пальцев Годжо внутри по простате, омега проскулил кончая на свой живот и белую макушку мужчины, стиснув его руку и подушку подложенную альфой под поясницу, скуляще шепча срывающимся голосом имя мужчины. Оставшись довольным проделанной работой, а если быть точнее — разъехавшимися ногами осипшей омеги, наконец переставшими зажимать его голову. — Так намного лучше, — беловолосый якудза слизнул омежью смазку с губ, мурча от гордости и удовлетворения. — Я жалею что раньше не делал этого. Это вкусно и красиво. Мой умничка. Погладив подушечкой большого пальца трепещущее мокрое колечко мышц, Годжо поцеловал влажными губами колено дрожащего парня, собирая пальцами белесые капли с округлого живота златоглазого чтобы слизнуть их со своих пальцев. — Ты знал, что твой вкус поменялся, и продолжает меняться? Интересно, каким он будет до и после родов. Поменяется сильно или нет? Вернется к прежнему? — приставив два пальца к мокрому, дрожащему и сокращающемуся входу протолкнул внутрь, поглаживая бархатные стеночки и чувствительный бугорок. — Мой сладкий мальчик… — Сатору-у-у, — скулящий омега заерзал по дивану, пытаясь сбежать от блондина. — Я обещал быть нежнее, мышка, — альфа продолжил двигать пальцами внутри парня, срывая скулеж с чужих губ стимулируя разморенную омегу после оргазма. Внутренности изнывали от чужих пальцев и сладкой неги что они уже принесли раньше, не давая собраться и вернуть себе трезвость. Подрагивающая рука Итадори схватила чужую, лежащую на вспотевшем дрожащем бедре пытаясь отвлечь мужчину от своего тела. — Интересно, тебе понравилось бы, если бы я отсосал тебе с пирсингом языка? Хочешь, я проколю и мы узнаем? — Не-е-ет. Хватит, — попытавшись сомкнуть обессиленные ноги, Итадори захныкал, но мужчина предсказуемо не дал этого делать и развел ноги вновь, наказывая пальцами мокрое нутро. — Жаль конечно, но мы не закончили, — отпустив ногу парня, мужчина расстегнул свои брюки, освобождая томящееся в них возбуждение пока оно не сломало ширинку. — Закончим пальцами или у тебя еще есть силы? Вопрос риторический, по крайней мере для Итадори. Взгляд молящий, робкая улыбка и выжидающие пальцы готовые принять любое его решение — он бессилен. Он не откажет этому альфе, особенно когда тот готов принять его отказ чтобы не доставлять своей паре неудобств. — Иди ко мне, — рука потянула чужую руку, и сгорбившись, мужчина послушно навис над ним, ожидая. Притянув его к себе вплотную, златоглазый с нежностью коснулся приоткрытых губ, давая свое согласие. — Я буду аккуратен. — Я знаю. Омега приложив усилия приветливо раздвинул ноги перед своим альфой, давая ему найти время для того чтобы найти удобную позу, приподнимаясь на локтях чтоб все видеть. Нет, он абсолютно ему доверяет, но хочется увидеть все своими глазами. Устроившись, Годжо медленно толкнулся, следя за реакцией наблюдавшей пары, и получив одобрительный кивок толкнулся глубже, заведомо проезжаясь головкой по простате прежде чем сцеловать с его припухших губ довольный стон. Трепет и аккуратность так и сочились из блондина, выверявшего каждое движение. Осторожно, не грубо толкнуться, пробежаться влажными губами по округлой груди чтобы поймать твердый сосок, склоняясь над расслабленным парнем, держащимся за бледные шрамированные бока не зная куда деть ослабевшие руки. Остановившись, голубоглазый якудза ласково погладил щеку сморщившегося парня, переживая за его самочувствие. — Тяжело? — Нет, неудобно. Скажи он ему другое, и блондин бы остановился, чтобы не причинять неудобства в его положении. В заботе он немного перебарщивает, в принципе как и второй альфа, и стоит не так выразиться и он прекратит и унесет в спальню отдыхать, так что нужно подбирать слова. Не дав лечь на бок чтоб поменять позу, альфа усадил его к себе на колени спиной к себе меняя позу что выбрал сам. Они сейчас ограничены в них, но и из оставшихся мужчины постоянно перебирают, предпочитая те где омеге комфортнее и легче, да так чтоб было больше возможности доставить ему удовольствие. Они учатся любить. Не только получая удовольствие, но и ища новые способы принести его своей паре, особенно после образования союза, когда эмоции и чувства преумножились, открывая что-то новое, более серьезное и глубокое. Эгоизм таял, и из утоления голода секс перерос в любовь, по другому не назвать то чем они занимаются. Сейчас, когда парню тяжелее, когда он не такой маневренный и гибкий как ранее, но не менее желающий близости, они проявляли всю свою любовь, помогая по максиму, хоть это и превращалось «в игру в одни ворота» по словам омеги, но на другое альфы согласны не были. Стоит только почувствовать розоволосому неудобство и они могут все прекратить, беспокоясь о его самочувствии. Подхватив златоглазого руками под бедра, голубоглазый мужчина медленно усадил его на свой член, и дав привыкнуть, начал двигаться, помогая себе руками насаживать парня. — Тебе не тяжело? — Я сильнейший, сладкий, так что удержать тебя точно не проблема, — мужчина потерся носом о висок, подставляя губы под смазанный поцелуй счастливой омеги. — Я так тебя люблю, Сатору, — заплаканный розоволосый уставился на лицо улыбающегося голубоглазого альфы в своих ладонях, подавляя всхлипы. — Ты такой хороший. Годжо закрыв глаза покорно принимал все соленые поцелуи орошавшие его лицо, на ощупь вытирая влажные после душа розовые волосы сухим полотенцем чтобы парень не заболел. Такие эмоциональные приступы златоглазого он любил больше всего. — Хочешь, я поделюсь своим йогуртом? Ух-ты! Вот это точно царский жест — угостить своей любимой вкусняшкой что была припрятана от остальных. Мужчина согласно кивнул. Не то чтобы он прям хотел, сам себе купить он точно мог, и запасы сладкого позволяют не объедать беременную омегу что сейчас тащилась по сладкому безумно и была под контролем дабы не превысил установленную норму. Но откажи — и может заплакать, подумав и придумав себе что-то нелепое, но грустное и расстроиться. Вообще, на сегодня было не мало бумажной работы, но оставить парня нельзя было, альфа внутри тянулся к паре, уговаривая разум остаться с ней сегодня рядом, не в кабинете, а где нибудь в уютной спальне, в зоне комфорта, а еще лучше подтолкнуть к созданию гнезда. Сначала парень притих, и Годжо уже успел пожалеть о своем предложении, но что-то отметив для себя, омега согласился на предложение. Получалось не очень — не смотря на разнообразие, парень не смог выбрать достаточное на свой взгляд количество подушек и прочих мягкостей что накупал сам и что все это время приносили по чуть-чуть мужчины в их крыло с мыслями что это пригодится для постройки розоволосым своего уголка безопасности. Забравшись в их общую гардеробную, златоглазый придирчиво уставился на содержимое чужих шкафчиков и полок. — Тебе не обязательно делать все за раз, можно же постепенно. Поедем, посмотришь что еще хочется и купим. Выудив с полки те самые розовые комбинезоны мужчин что должны быть парными с его, отправил их на кровать к сидящему блондину с интересом наблюдавшем за происходящим. Почему он решил их использовать для гнезда? Потому что они ему жутко нравятся. Но есть одно но — он уже не влезает в свой из-за располневших бедер и попы, и теперь смысла носить их мужчинам самим не было, и лежали они без дела до этого момента. К комбинезонам отправилась и новая, надетая всего пару раз черная рубашка отсутствующего сейчас Гето, старая стальная рубашка наблюдающего блондина и вытянул из самого дальнего угла зимних вещей когда-то носимый им самим вязаный шарф, ставший общим у мужчин отжавших его у него в одну из зим. Годжо хотел уж было возразить, но увидев как омега наглаживает и укладывает откопанный шоколадный шарф в свое гнездышко, промолчал. Шарф был негласным сокровищем за которое велись бои и споры каждый раз между ними. Чем он их так зацепил не ясно, возможно то что сам Итадори его любил и относился к нему с трепетом, что вызывал неясную ревность, но отдавать его обратно старому хозяину они точно не планировали. По крайней мере до этого момента. Интересно, как на это отреагирует второй альфа, чью новую рубашку что так запала ему в душу утащили из гардероба на постройку гнезда. Сам Годжо был доволен выбором омеги и примерно понимал причину. В этой рубашке он не раз виделся с розоволосым наедине, в те не частые личные свидания, который не упускал возможности ее примерить и пощеголять в ней по старой спальне, как-то он упомянул что она похожа на жидкое серебро, особенно когда блондин был в белых брюках. Или дело в самом шелке рубашек надетых на них? — Пока все? — альфа оценивающе оглядел основу гнезда, прикидывая как им прийдется спать в дальнейшем. — Не нравится? Я могу перенести его в другое место если что. — Нет, все прекрасно и никуда его переносить не нужно. — Ты правда так думаешь? — неуверенно помявшись, Итадори закрыл дверцы гардеробной, вернув все на свои места. — Вам возможно будет неудобно спать так. — Нормально. Нам главное чтобы ты ощущал себя в гнезде комфортно, и раз уж ты построил его тут, значит ему тут самое место. Приятно что именно тут ты чувствуешь себя комфортно для постройки. После случившегося тут. — Не убирай его, хорошо? Златоглазый кивнул, и устроившись рядом с альфой обнял его, утыкаясь лицом в его грудь, благодарно мурча. Скажи ему альфа что гнездо мешает, он бы его убрал, но перенеси гнездо, то вероятней что и он сам переедет спать, но не смотря на собственные слова спать в одиночку не хотелось, да и не смог бы. — Скоро Сугуру приедет с Гуми. Полежим и наведем потом порядок? Покачав головой, златоглазый увел мужчину на кухню, кормить йогуртом. Он еще не готов знакомиться с гнездом, не сейчас. Голубоглазый якудза сделал вид что купился и не заметил порозовевших от смущения кончиков ушей, нервозности и стеснения омеги при виде готового гнезда. Нужно немного времени, и кажется, уединение. У каждого есть свои страхи: серьезные, несуразные, легкие и глупые, глубинные и детские, и даже у таких людей как Сугуру и Сатору они есть. Сатору Годжо боится отказ. Отказ его омеги. Отпечаток на память после течки. Их первая проведенная течка закончилась самым кошмарным образом, оставив неприятные, болезненные воспоминания. Не то чтобы он представлял что омега будет летать от счастья в течку получив метку, но к такой реакции он не был готов. В их клане редко их ставили, в принципе как и в других, брак по расчету был базой, и при случае мог быть расторгнут и заключен с другим, это как брачный рынок — не порть свой товар ради одного пользователя. На его памяти метки ставили или под действием гона, или по личным причинам — выгода, и в редких случаях чувства. Да, без нее сложнее зачать потомство, что иногда было очень важно и выгодно, но и отдавать свою свободу и возможную выгоду в будущем мало кто хотел в их жестоком мире, с предательством поджидающем за углом. Но эту омегу он отпускать не собирался, все естество тянулось к нему, а дикий альфа, погрязший в чужой крови и боли тянулся как маленький щенок к розоволосому, желая получить все его внимание, поглотить без остатка, но не причиняя боли, не убивая тот свет что нес в себе этот омега. Находил и создавал причины для встреч, а после и для свиданий, делил его с единственным близким и родным, с Сугуру, что помогал сблизиться с ним, зная что не обидит и защитит, зная что не он один тянется к нему как ревнивый ребенок к чему то интересному и любимому, желая не допустить чужих рук к своей любимой игрушке. Разрыв сильно ударил по нему, подкосил, возвращая к образу безжалостного убийцы, то же произошло и с черноволосым, но тот больше верил и знал, был более здрав и помог очнуться, выбраться из ямы обиды и агрессии, спас. А омега вновь зацепил за живое, ранил своим страхом и болью, не намеренно, но ощутимо. Сатору не винил его, он то точно не виноват, но страх отказа и сожаления поселился где то в душе, поджидая момента чтобы подкинуть картинок, и сюжета с чужим отказом. Редкие сны схожие на кошмары с его отказами и уходами, и хуже того — смертью, полученные у Ремена шрамы неприятно ныли, но эти сны были редки, и быстро выветривались стоило проснуться и увидеть сопящего на своей груди златоглазого, стягивающего с Гето покрывало. Не ушел, защитили, рядом и ждет их ребенка. На удивление, у такого жестокого и своенравного альфы душа была нежна и беззащитна перед ним одним, его парой. Кажется, он всегда был на попечении у Гето, черноволосый был холоден, и с более толстой броней, с малых лет защищая его не только физически, но и морально, готовя к жестокости мира. И так до сих пор — длинноволосый помогал, лечил их души мастерски, помогая, не тонул в эмоциях и мыслях, знал и направлял. Спасал, зная что сам под их защитой. Украдкой обернувшись, омега нерешительно забрался в неоконченное гнездо, в смущении пристраиваясь в нем. С гнездами он не дружил, как-то не складывалось у него с ним, даже во время течек хватало скомканного пледа. Гнездо ощущалось чем то смущающим, интимным и чем-то что было не его, казалось что вот-вот из угла кто-то шепнет что такому как он позорно таким заниматься, не имеет права, и каждая попытка построить его заканчивалась горящими от стыда за попытку щеками, да разбросанными вещами чтоб невидимый некто не подумал что это было попыткой гнезда и не пристыдил, и свернувшись в калачик на привычно скомканном покрывале розоволосый безмолвно отдавался боли и обиде, ожидая когда отпустит и течка закончится как и порывы, и невидимка исчезнет, забудутся попытки и все вернется в норму. Один раз, поддавшись порыву и своему телу он построил гнездо — в последнюю течку, и альфы его одобрили, правда ли или для виду не особо ясно, но было приятно. Приятно как омеге. Но это гнездо, хоть пока и не полноценное, ему помогал строить его альфа, тут были вещи его пары, обоих альф, и не смотря на горящие уши и щеки он не разрушит это гнездо, даже если невидимый некто ткнет носом в его попытку быть омегой. Он не разочарует своих альф своими тараканами. Ощущения странные. Приятный аромат чистых вещей и подушек, мягкость вызывали какие-то приятные чувства, а оставшиеся феромоны мужчин на постельном грели душу, и кажется, тот самый комфорт все же получилось добиться закрыв глаза, представив что альфы рядом и не будут стыдить за его действия, хоть тело и готово вскочить чтоб сделать вид что он не при чем, не он тут лежал вовсе, так, поправлял постельное, вовсе не пробовал свое гнездо, нет, что вы. Омега внутри, кажется, познала дзен приютившись. Время шло, но никто не сказал и слова, никто не шептал в углах, никто не пристыдил, не посмеялся над ним, над его попытками, положением. Тело непроизвольно расслабилось, а руки сами устроились на животе ласково поглаживая. Бешено бьющееся сердце затихало, переставало выпрыгивать из груди. Хотелось плакать, безумно хотелось, но кажется, на сегодня слез уже не осталось. Оказалось, что в гнезде и правда можно расслабиться, почувствовать себя полноценным, нормальным, таким, которого не осудят, не посмеются над несуразностью. И ощущение защиты альф, их близость, безопасность. Своя территория. Личная. Безопасная. Слезы все-таки нашлись, неожиданно капнули на шелковые рубашки не смотря на блаженную улыбку на лице. Приятное счастье, которым хотелось поделиться с мужчинами.