Освободи меня, любовь

      Давным-давно, когда люди даже не мечтали о том, чтобы полежать в тёплой кровати за просмотром телевизора. Когда добыча пропитания заключалась далеко не в походе в супермаркет. Когда из одежды чаще всего были шкуры животных. На Земле существовал могущественный род графов. Эти люди сильно опередили других в развитии и могли править всем. Получать всё, что хотели. И именно это они делали.       Они были прекрасны внешне. У каждого были чёрные, как ночь, волосы и сине-голубые, как самые чистые океаны, глаза. Их речи были плавными и спокойными, как реки, действия — бурными и решительными, как бурлящие ручьи, а влияние столь же могущественно и нерушимо, как великие горы. Жили они в тёмном замке, который ночью был почти не виден, а днём выделялся своей устрашающей атмосферой. И лишь прекрасные сады, что цвели там из года в год, смягчали зловещую ауру, исходящую от дома.       Их семья была небольшой. Муж, жена, их родители и ребёнок, который был не очень-то и желанным. Родился он не по воле его родителей, а по воле его бабушек и дедушек, которые настаивали на продолжении рода. Родители никогда не дарили этому ребёнку любви. Единственный человек, который заботился о нём — его бабушка по маминой линии. Она обучала малыша грамоте, законам природы и пыталась научить ещё не сформировавшимся, но уже зарождающимся нормам морали. Кроме бабушки, никто не дарил ребёнку заботы, ласки и любви. Но как бы она не старалась, он рос почти безэмоциональным. Когда родители издевались над ним по какой-то мелочи, он не реагировал — он всегда просто стоял с непоколебимым лицом, ничто не могло вызвать у малыша эмоций.       Малыш рос. Но он даже не имел своего имени. Он почти не разговаривал, только иногда с бабушкой, но когда её не было рядом, он тихонько лежал и смотрел на небо из окна своей комнаты.       Когда малышу исполнилось девять лет, он потерял своих дедушек и по папиной, и по маминой линии. Вскоре потерял бабушку по папиной линии. Спустя год начала умирать и бабушка по маминой линии, единственный человек, который был хотя бы немного дорог малышу.       Бабушка умирала, но ребёнка к ней не пускали. В один из дней он к ней пробрался. Бабушка выглядела ужасно. В её глазах почти не было жизни, её кожа обвисла, а в комнате, где она лежала, стоял ужасный запах. Малыш подошёл к бабушке, та взяла его за руку и еле-еле сказала: — Бедный… Бедный ребёнок, — её голос хрипел, но малыш старался всё понимать. — У тебя… Кха-кха… Даже нет имени… Кха… Ты прости всех нас за то, что не смогли дать тебе детства… Кха-кха… Которое ты заслужил… Кха… — изо рта бабушки текла кровь, но даже в этот момент на лице ребёнка не дрогнул ни единый мускул. — Ты всегда так мужественно и стойко себя ведёшь… Я назову тебя… Кха-кха… Арсений. Знай, малыш, что ты из великого графского рода. Ты — Арсений Попов. Что бы ни случилось, ты должен продолжить наш род. У нас много власти в этом мире, и ты во что бы то ни стало обязан! Кха-кха… Слышишь?! Кха… Обязан эту власть сохранить! — рука бабушки стала ледяной, её веки закрылись, а малыш, который в десять лет впервые получил своё имя, просто развернулся и ушёл.       В глубине души ему было больно, но как показывать эту боль он не знал. Он понимал лишь одно: из-за того, что он потерял бабушку, его ждёт ад. Ад, который обеспечат ему родители. Родители, которые не хотели, чтобы этот ребёнок появлялся на свет.       Бабушку похоронили. В эту же ночь Арсений понял, что его ждёт следующие несколько лет. Несколько долгих и мучительных лет.       Сначала к нему зашёл отец. Пока малыш спал, он связал его руки и ноги и привязал к перилам на улице. Когда малыш проснулся, он чувствовал ужасный жар. На улице была осень, он замёрз и заболел. Пролежал он так три дня. Но он ни разу не позвал на помощь, ни разу не заплакал, он просто лежал и ждал.       Спустя три дня мать развязала его, запустила в дом, обогрела и накормила, но уже через час он был избит ею и лежал на полу без сознания. Пока он пытался прийти в себя, он слышал разговоры, которые сложно было понять, но у него получалось. — Ты понимаешь, что если он сдохнет на холоде, ничего хорошего не выйдет?! — кричала мать на отца. — Я прекрасно понимаю! Но и ты пойми! Он меня ужасно бесит! Своим присутствием, своим безразличным взглядом! Ты же помнишь, что ведьма сказала! Он принесёт этому миру только несчастье! Он заставит всех страдать! Он уже нас заставляет это делать! Пусть лучше сдохнет! Если нам так уж и надо продолжить род, сделаем ещё одного, а это отребье здесь лишнее! — слова отца резали сердце, а в голове: «Что за идиоты… Какая ведьма? Это антинаучно…» После этого он окончательно потерял сознание.       Проснулся малыш в небольшой кровати на чердаке. На небольшой тумбочке стояла какая-то каша и стакан воды. Арсений вздохнул. Есть хотелось. Голод одержал верх, и он всё съел, хотя после этого мучился с болью в животе. Солнце уже светило над их домом, и он решил спуститься. Когда родители его увидели, он опять был избит. — Ты! Жалкое отребье! Как ты посмел попасться мне на глаза! — кричал отец, ударяя его с каждым разом сильнее по голове и телу. Мать стояла рядом и просто смотрела. Лишь иногда малышу казалось, что она отводит свой взгляд.       Так проходили его дни. Малыш уже совсем забыл, что такое разговоры, что такое улыбка в его сторону, что такое вкусная еда и что такое любовь…       Когда ему исполнилось шестнадцать, он решил уйти. Ему тут… Наскучило? Да, ему наскучило. Изо дня в день ничего не менялось: его всегда избивали, травили ужасной едой, устраивали ему разные кошмарные пытки, начиная простыми побоями, заканчивая выламыванием пальцев. Не забывали «любимые» родители и о привязывании Арсения к перилам, особенно они любили это делать зимой или поздней осенью. Иногда они устраивали ему праздник и вместо физического насилия «уничтожали» его психологически. Да. Просто словами. Но для Арсения это был рай, ведь в такие моменты он мог просто погрузиться в себя и отдохнуть. Несмотря на все эти пытки, он был непоколебим, он полностью соответствовал своему имени и был сильным, стойким и мужественным, за всю его жизнь он не проронил ни одной слезы. Ночью, когда он решил уйти… Он не мог не отблагодарить своих родителей за «любовь», которую те ему дали и, украв с кухни нож, он пробрался к ним в спальню. И нет, он их не убил. Он привязал их к кровати, так сильно как только мог, но, на удивление, никто из них не проснулся. Он поцарапал себе ножом палец, взял лист бумаги и написал прощальное письмо своей кровью.       «Мои уважаемые родители! Спасибо вам за моё прекрасное детство, благодаря вам я научился есть то, что не съест даже свинья, благодаря вам я перестал ощущать физическую боль, благодаря вам я перестал болеть, после недели, проведённой в сугробе привязанный к лестнице. Благодаря вам мои кости стали автоматически быстро срастаться, благодаря вам мои раны затягиваются быстрей, а кровь быстро останавливается. Но, к сожалению, я больше не смогу радовать вас своим присутствием, сегодня мне исполнилось шестнадцать лет, и я понял, что мне нужно жить дальше. К сожалению, когда ещё год назад вы перестали придумывать что-то новое для меня, мне наскучило с вами… Но не переживайте, я не огорчён, всё же… Вы мои родители… Что ж, желаю вам хорошей старости и смерти, а я с вами прощаюсь. Ваш сын Арсений».       Письмо он закрепил на люстре так, чтобы как только родители открыли глаза — увидели его.       Покидать двор он не спешил. Он подошёл к могиле своей бабушки, к единственному человеку, кто не издевался над ним, его мучило любопытство. — Почему же ты, старуха, никогда не била меня? Почему же ты меня защищала? — он сел на корточки рядом с её могилой. — Я ведь не сделал для тебя ничего… Почему же ты… Ммм… Как же ты это называла… Заботилась обо мне? — но в ответ тишина. — Я знаю, что ты мне не ответишь, но… Если всё же есть тот загробный мир, про который ты говорила, и если твоя душа меня слышит… Знай, я тебе благодарен, — он поклонился, встал, услышал крики тех тиранов и ушёл.

***

      Время всё так же шло, вот ему уже двадцать лет. Во время своего путешествия он много всего увидел. Он понял, что кроме их рода есть ещё много умных людей, и со временем он смог научиться находить подход к любому. Он влюбил в себя множество женщин, многих он обрюхатил, как и хотела его бабушка. Но ни с кем надолго не оставался. Жизнь была просто прекрасной, у него было много денег, которые ему отдавали люди, как только тот к ним обращался, у него была слава, о нём слагали легенды. О красивейшем человеке, чьи волосы чернее ночи, чьи глаза заключили в себе навеки целые океаны.       Однажды он бродил по лесу и набрёл на странный дом. Постучал, и открыл ему какой-то старик. — Здравствуй, старче. Разреши у тебя ночь переждать, в долгу не останусь! — несмотря на то, что он бы спокойно мог переночевать даже на северном полюсе, его интересовала жизнь человека, живущего в одиноком домике. Чтобы старик уж точно его впустил, он показал ему мешок с золотом, которым мог спокойно поделиться. Старик же посмотрел на него хмуро и сказал: — Убери свои грязные деньги, они мне ни к чему. Проходи, но только на одну ночь, — старик пропустил графа, и тот начал осматриваться.       В доме всё было очень чисто, все вещи аккуратно стояли на своих местах, а в шкафах находились разные книги. — Чё застыл? Домов никогда не видел? — он постелил шкуру какого-то животного возле камина, показал пальцем на неё и сказал: — В кровать я тебя не пущу, будешь здесь спать, конечно, не идеально, но лучше, чем ничего, — старик не стал дожидаться ответа, сразу пошёл заваривать чай. — Спасибо вам большое… — Арсения поражала его доброта. — Садись за стол, что ли. Чай будешь? — Да, — Арсений кивнул, а старик протянул кружку. — Спасибо, — тот тоже кивнул и сел напротив. — Ты что здесь забыл? В Богом забытом лесу? — Не знаю… Я просто брожу по миру… Ищу что-то, но что, не знаю… — Ты, случайно, не из рода Поповых? — Да, я из этого рода, — старик ещё раз рассмотрел его своим жутким взглядом, немного помолчал и сказал: — Я расскажу тебе одну легенду, а верить ей или нет, решать тебе, — юный граф кивнул, и старик начал. — Эта история передавалась из уст в уста, от человека к человеку, а гласит она, что появится однажды на свет человек, что обойдёт полмира и однажды набредёт на две скалы, между этими скалами будет течь водопад, да не простой — вода там течёт не сверху вниз, а снизу вверх. Над скалами этими всегда огромные тучи, из которых, не переставая, сверкают молнии и грохочет гром. Человек этот проберётся сквозь этот водопад и попадёт в пещеру. В той пещере он увидит прекрасную деву. Эта дева — жена дьявола, его дьяволица. И если он сможет заинтересовать её, подарит она ему бессмертие, могущество и безграничную власть, — старик закончил свой рассказ и начал прожигать взглядом графа. — И как же найти эти скалы? — его, несомненно, заинтересовала эта история. — Нужно идти туда, куда ни один человек в здравом уме не пойдёт. Если перед тобой три дороги — выбирай самую опасную, в конечном счёте, когда-нибудь дойдёшь, если не умрёшь, конечно, — он выдержал паузу и продолжил. — Заинтересовал тебя мой рассказ? — Да. Заинтересовал. — Могу пожелать тебе только удачи. И помни, всякой силе есть своя цена, будь готов её заплатить. А сейчас давай ложиться спать, поздно.       Ночью граф почти не спал. В какой-то момент его настолько поглотил интерес, что он мог думать только об этом пути и только о той дьяволице.       Утром, пока старик ещё спал, он оставил ему приличную сумму и тихо ушёл. Да, именно такое приключение он искал.       Граф сделал так, как сказал ему старик, и в конечном счёте, он смог найти ту дорогу, которая ведёт к другим. Его удивляло больше то, что, несмотря на то, что он был всё ближе и ближе к своей цели, всегда были ещё две дороги: нейтральная и олицетворяющая добро. Это означало, что он мог вернуться на «правильную» дорогу, но он этого не делал. Благодаря родителям, которые устроили ему дома ад, эти препятствия были для него простой щекоткой. Ничего страшного и душераздирающего для него не было, хотя, вспоминая тех пугливых людишек с деревень, он понимал, что любой из них уже после первого «препятствия» упал бы в обморок от страха.       На дорогу он потратил около месяца, но дошёл до того самого места. Оно было не таким мрачным, как себе представлял граф. Разные экзотические растения росли у подножия этих скал, а за теми серыми облаками виднелось что-то похожее на… Радугу?       Поднявшись на скалу, он увидел самую красивую женщину из всех, что когда-либо видел. Кожа её была чиста, как лотосы, волосы белы, как чистые облака. Девушка сидела перед зеркалом и расчёсывала свои локоны, а услышав шаги сзади, повернула голову. Взору графа открылись тёмно-красные глаза. В этих глазах было всё: желание, искушение, жажда, страх, смерть, ненависть, презрение и страсть. — Ого… — голос громкий, как гром, резкий, как молнии, но в то же время мягкий, как облака. — Неужели спустя столько лет… Кто-то смог меня найти… — она встала и подошла к графу. — Я наслышан о твоей красоте и хотел убедиться, не врут ли слухи, — спокойным голосом говорил граф, рассматривая деву. — И как? Не врут? — с пошлой улыбкой спросила дева, нарезая круги вокруг графа. — Врут, — дева удивилась и была готова выпускать когти в спину графа, пока тот не видит, как граф так же спокойно сказал: — Ты намного краси́вее, нежели описывают, — он повернулся к дьяволице, которая успела смутиться от столь неожиданного после стольких лет одиночества комплимента. Она не успела ничего сказать, граф прервал все её мысли страстным поцелуем. Он целовал напористо, жадно, соответствуя сущности партнёрши. — Ну как? Не хочешь восполнить дни одиночества? — сказал он, оторвавшись от её губ. Но ответ был не нужен. Дьяволица сразу же ответила на поцелуй и повела его на кровать, где они провели не одну страстную ночь. — Арсений… — почти пропевая имя того, кто доставил блаженное удовольствие, позвала дьяволица. — Да? — Хочешь, я подарю тебе бессмертие? — она лежала на его плече и рисовала на его крепкой накаченной груди воображаемые круги. — Хочу, — прямо ответил граф. — Ого, так честно… Значит, ты всё же за этим пришёл сюда? — в её голосе было небольшое разочарование. Она привстала на локти и посмотрела своими огненно-красными глазами на графа. — Нет, мне просто было интересно, правдива ли легенда. Но раз уж я прошёл все препятствия, и ты до сих пор меня не убила, значит, я достоин такой награды, — так же прямо сказал Арсений. Этот ответ порадовал дьяволицу, и она кивнула, давая понять, что даст ему эту награду. — Мне нужна твоя кровь для того, чтобы сделать это. Вся твоя кровь, до последней капли. Тебе будет очень больно на протяжении нескольких часов, ты сможешь вытерпеть? — Да, — он не врал, он был уверен — то, через что он проходил дома, не сильно будет отличаться. — Ты просто восхитительный! — со страстным смешком сказала дьяволица, страстно целуя Арсения.       В какой-то момент, во время их поцелуя, Арсений почувствовал ужасную слабость. Силы покидали его. Вот он уже не чувствовал своих ног, тела, рук, лица, он не понимал, дышит ли он вообще сейчас? Да, было больно, такое ощущение, как будто внутри него создавали вакуум. Но всё равно это всё можно было стерпеть. Удивление дьяволицы росло: те, кто проходил через эту процедуру, всегда вопили ужасно громко, разрывающе, так сильно, что было слышно в аду. И именно из-за их воплей приходил её муж и убивал всех этих «недобессмертных». Однако граф не такой, он не издал ни звука.       Через пять минут он потерял сознание. Очнулся он, ощущая невероятную лёгкость. Но и невероятную злость, которая исходила изнутри. — Что ты сделала? — спокойным голосом спросил граф, сдерживая невероятную злость. — Почему я ощущаю себя так легко? — Хи-хи… Дорогой, я выпила все твои шесть литров крови и забрала твоё сердце, поэтому тебе намного легче… — голос был хитрым и коварно-радостным. — Понятно. Почему я испытываю сейчас злость? — Ох, дорогой, это побочка. Через время злость перерастёт в желание, подавить которое, я тебе помогу… — она потянулась к нему за очередным поцелуем, на который граф с радостью ответил. — Ой, совсем забыла. Если вдруг тебе захочется снова стать смертным, сними этот браслет. В нём твоя кровь и твоё сердце. — Но как это возможно? Это же антинаучно! — Арсений был в восторге. — Эту твою науку придумали те люди, которые боялись верить в нас, сверхъестественных людей. Вот и появился этот закон: не вижу, не чувствую, объяснить не могу, значит, не существует. А ведь на самом деле они просто глупы. И не могут осознать, что в мире есть много существ, которые не подвластны науке, но они всё равно есть, — дьяволица прижималась к графу всё ближе. Арсений кивнул, давая понять, что поверил. Но на самом деле он поверил в эти силы сразу же, как только увидел дьяволицу. — А если этот браслет кто-то украдёт? — Не украдёт. Его можем снять только ты или я. — Ммм… Ты умница, — сказал Арсений, начиная тянуться к губам дьяволицы. Она права, злость сменилась неудержимой страстью, что тоже было удивительно, учитывая, что в Арсении нет больше ни капли крови.       Шли месяцы, эта парочка наслаждалась друг другом, пока однажды свою жену не решил проверить муженёк.       Проснулся граф от ужасного шума каменной пещеры. Пол трясся и трескался, и оттуда вылез огромный монстр. Весь красный, с огромными чёрными крыльями, в накидке из каких-то шкур, а из головы у него торчало два рога. — КАСИКАНДРИЭРА! — прорычал грозный дьявол. — ЭТО ЧТО ТАКОЕ?! — Ммм? — дьяволица начала просыпаться. — О, муженёк. Привет. Как работа? — Какая работа, Каси?! Это что за человечишка?! — он присмотрелся к абсолютно спокойному человеку… Который уже был не человеком… — Аа-аа… Так значит пришёл к тебе очередной отброс за бессмертием… Удивительно, в этот раз я даже не слышал криков… — Муженёк, не трогай его, ладно? — Знаешь, Каси, я его не убью, я наведу на него проклятье, которое будет уничтожать его долго и мучительно, — с каждой мыслью в голосе дьявола слышалась радость. — Я использую твой подарок для него как проклятье… — он начал говорить какие-то странные слова на странном языке, а потом посмотрел в глаза графу и сказал: — Теперь этот браслет сможет снять только тот человек, которого ты ИСКРЕННЕ полюбишь! — прокричал он это слово. — И мало того, тот человек должен искренне полюбить тебя! И пока этого не случится, вместо твоего сердца у тебя в груди будет сидеть змей, который тебя, конечно же, не убьёт, так как ты бессмертный, но всё равно будет тебя пожирать. Ты будешь восстанавливаться, а он будет продолжать жрать тебя изнутри! Ха-ха-ха! — зловеще посмеялся дьявол. — Но муженёк! Ты же понимаешь, что с червём в груди он вряд ли сможет полюбить? — Да. Понимаю, но больно уж огорчила ты меня, жёнушка, пока я там сутками горбачусь на работе, ты находишь себе хахаля. Ты знаешь, что тебе я навредить не в силах, а вот на нём как раз отыграться я смогу. — Ммм… Какой ты жесто-о-окий, — соблазнительно, почти как кошка, промурчала дьяволица и бросилась в объятия к дьяволу. — Но всё же смягчи его наказание… Любимый, ты же знаешь, что всё равно я люблю только тебя… — прижимаясь к дьяволу, просила дьяволица. Дьявол растаял от таких действий и смягчился. — Ладно… Пока змей будет бушевать в твоей груди, ты будешь обладать огромной силой, — дьяволица посмотрела на него просящим взглядом. — Но нет, даже не смотри на меня так, Каси, он будет его пожирать! Только любимый человек сможет избавить его от змея и от бессмертия! У него осталась душа, поэтому шанс, хоть и ничтожный, у него есть. Всё. Это решение неизменно. Скажи спасибо, Каси, что я так… — он скривился, как будто съел лимон. — Добр… Сегодня. — Спасибо, милый, — после страстного поцелуя они оба исчезли.       Арсений же хотел было встать, чтобы пойти дальше, но не смог это сделать. Резкая боль накатила на него. Ощущение, что горят все органы, не покидало его. Всё горело, он горел. Он чувствовал, что теперь там, где стучало его сердце, ползало что-то противное и склизкое, но достать это не получалось. От переизбытка этой боли он потерял сознание и неделю не мог даже пошевелиться. Когда всё же проснулся, ужасный гнев, как пелена, застелил его разум, с каждой секундой боль становилась сильнее и сильнее.       Сквозь эту боль он ощущал невероятную силу: он чувствовал, что мог уничтожить эту пещеру одним щелчком пальцев, что он и сделал. Пещера была разрушена, камни завалили его, но эту боль он не чувствовал, скинув с себя груду камней, он встал и отправился к себе в замок, разрушая всё на своём пути.       Добравшись к себе в замок, он не увидел своих родителей, они исчезли, не оставив ни следа, что было странно, зная их, они уже на следующий день должны были освободиться. «Ну и ладно, наверное, ушли», подумал граф и начал обустраивать для себя свой замок. Через неделю его обитель наполнили летучие мыши, с которыми граф заключил сделку. И теперь до конца их дней они должны были ему служить, а он должен защищать их от сов — главных врагов любой летучей мыши. После заключения контракта с бессмертным мыши тоже получили необычные силы. Теперь они могли соединяться в других животных, например, в коня, на котором граф мог скакать по полям и лесам, или в огромного орла, на котором мог покорять небеса.       Шли годы, люди развивались, они стали возводить свои дома, появлялись города и страны, но они всё равно жили в страхе, ожидая прихода графа, который будет искать себе очередную жертву, чтобы заставить её полюбить себя. Многие смелые мужчины пытались победить графа, но никто из них не смог даже прикоснуться к нему.       Шли столетия, люди смирились, что победить графа у них не получится, поэтому они просто жили, стараясь не думать о возможной смерти, а если понимали, что она близка — просто принимали её. Со временем у них не было времени бояться, людей тоже поглотила жадность, злость и зависть, и они начали устраивать войны между собой. Граф видел это всё, но никаких чувств это не вызывало. Некоторые смельчаки приходили к нему за помощью, приносили самых лучших девиц, обещая отдать ему всё, что он захочет, лишь бы тот помог им победить их врага, но граф лишь забирал их девиц и убивал тех наглецов. Никто не мог полюбить графа, и граф не мог полюбить никого. Всю свою злость он переводил в насилие над всеми, кто попадался ему под руку.       Шло тысячелетие, боль, которую ощущал граф, продолжала расти. Он устал от этой боли, и, возможно, именно эта усталость, которая появилась спустя тысячу лет, смогла усмирить графа. Каждый раз, когда он убивал очередную жертву, змей в груди становился сильней и сильней. Граф это понимал, он смирился, что не сможет найти здесь спасение, поэтому решил отправиться в путешествие по своему миру.