Парга

      "Зачем, о Аллах, я только вошла в эту комнату..."       Сильные руки, по всей видимости, Ибрагима-Аги, крепко держали за талию почти над самым полом. Его лицо, искажëнное морщинкой между бровями, задумчиво еë осматривало. Руки Мерьем как-то инстинктивно вцепились в широкие плечи, затянутые в дорогой кафтан. — Аминь, хатун. Аминь. — с этими словами мужчина аккуратно поставил еë на ноги, продолжая держать за талию и смотреть в глаза. — Сиди здесь, не выходи. Я сейчас приду и мы... Поговорим. — он отстранился, подхватил какие-то бумаги со стола и вышел. — Ах, да. Как тебя зовут?       "Что, сидеть и ждать, пока ты придëшь и казнишь меня? Ну уж нет." — Айсу, господин. — соврала Мерьем, глядя аге прямо в глаза. — до ислама звалась Николетта. — продолжила свою ложь некогда Теодора. — Я с венецианских земель, господин...       Окинув взглядом хитрую гречанку, ага быстро удалился. Едва Мерьем услышала, как за ним закрылась дверь покоев султана и в коридоре настала тишина, она выскочила наружу и помчалась в сторону гарема. Чтож, пусть еë наругают, зато не придётся больше видеть этого агу. Им, вроде, нельзя в гарем заходить.       "Я оттуда не выйду больше. Никогда. Проживу как-нибудь эти девять лет, потом замуж отдадут, потом на родину уеду и об этом месте не вспомню ни одного раза."       Нащупав под платьем украденный свиток, хатун задумалась. Что теперь с ним делать? Украсть легко, а хранить в тайне не так уж просто. Если найдут, она головы лишится. А найдут обязательно, хоть всю жизнь его под платьем держи.       "Значит, надо обратно незаметно отнести. Эх, я ведь только пообещала себе не выходить из гарема ближайшие девять лет... Но чтобы остаться в нëм, мне точно нужно избавиться от улик."       В голову пришла мысль, что можно бумагу порвать и выбросить, но куда? В хамаме утопить — не сделаешь так, чтоб не заметил никто. В огонь бросить — где же взять камин? — Ты что тут делаешь, хатун? — Мерьем испуганно подскочила. — Нигяр-Калфа... — коротко поклонившись, девушка подошла чуть ближе. — Я услышала звук и пошла посмотреть. Ничего не нашла и потерялась...       "Да, врать — это моë призвание. Чтобы сказала мама?.." — Звук она услышала! А ничего, что в гареме тебя обыскались, а? Пойдëм-ка, успокоим Сюмбюля. — и, схватив за локоть сбежавшую воровку и лгунью, калфа повела еë обратно в ад, что на земле...       Ибрагим ничего не понимал. Кто эта Айсу-хатун, почему она оказалась в его покоях? — Ибрагим! — подозвал раба своего Повелитель. — Будь так добр, принеси мирный договор с Венецией, да переставай витать в облаках. — Как скажете, господин. — и удалился к себе. Хатун, ожидаемо, там не обнаружилось, но не это было самым страшным: куда-то пропал мирный договор, что султан желал видеть в своих покоях. — О Аллах, да где же ты? — он перерыл всë, что было на столе и в шкафу, глянул коробку с письмами, под кровать, даже прополз по ковру вдоль окна. Облегчение пришло тогда, когда сам падишах велел немного отдохнуть и вышел в сад, приказав лишь подготовить ему лошадь. Отдав короткое распоряжение конюху, ага вернулся во дворец и решил во чтобы то ни стало отыскать договор.       Но его не было. Ни на балконе, ни под кроватью, ни в хамаме, ни даже в сундуке с одеждой. Знал бы он, что в эту самую секунду названная Айсу-хатун размышляет, как бы избавиться от столь важного документа... — Сюмбюль-ага! — прокричал Ибрагим куда-то в коридор, и через несколько секунд в комнату просеменил евнух. — Я вас слушаю. Случилось что-нибудь? Так я сейчас же велю... — но не успел он договорить, как был остановлен рукой хранителя покоев. — Приведи-ка ко мне Айсу-хатун. — Как? Провинилась она в чëм-то? — удивлëнно вскинул брови Сюмбюль, уже наверняка придумывая наказание. — Провинилась, не провинилась, тебе какое дело?! Иди и приведи, говорю! — будущий паша раздражëнно махнул рукой. — Да, конечно, Ибрагим-Ага... Только... — Что? Говори. — сложив руки, увенчанные крупными перстнями в замок, Ибрагим уже был готов вскочить от злости. — В гареме... — промямлил евнух — В гареме нету девушки... По имени Айсу...       Мерьем снимала старое бельё со своей постели — сегодня назначили день стирки.       Свиток лежал в рукаве, отчаянно провоцируя страшные мысли. Но больше всех беспокоила одна — надо вернуть его на место.       Но как подгадать момент, когда выйти из гарема, да ещë и так, чтобы в комнате не оказалось аги?       Наконец, закончив, Мерьем побежала с корзиной в прачечную, но никак не ожидала, что за поворотом...       По коридору уверенной походкой шëл тот самый Ибрагим ага, за ним обеспокоенно семенил Сюмбюль. Моментально развернувшись и кинувшись в противоположную сторону, хатун неожиданно запуталась в подоле, затем споткнулась и... — Мерьем-хатун, ты как, не ушиблась? — главный евнух подбежал к девушке и помог подняться. Из еë носа лилась кровь. — Ну-ка поклонись, перед тобой хранитель султанских покоев Ибрагим-Ага!       Мерьем, испуганно закрыв лицо окровавленными руками и вжав голову в плечи, поклонилась так глубоко, как могла, что чуть не села на пол. — Сюмбюль-ага, оставь эту растяпу. — небрежно бросил Ибрагим и махнул рукой, как бы позволяя ей уйти. — Говори, ты уверен, что Айсу-хатун нет?       Кровь похолодела. Поспешно завернув за угол вместе с бельëм, девушка обратилась в слух, хотя прекрасно знала, что сейчас услышит. — Среди всех девушек, особенно обращëнных в Ислам, нет ни одной Айсу, господин. — Как это — "нет"?! Ты мне врëшь небось?!       Стало до ужаса жаль Сюмбюля, но сделать ничего уже было нельзя. — Нет-нет, господин! — Подумай хорошенько. Она такая темноволосая, глаза зелëные... Родом из Венеции, до мусульманства звалась Николетта. Довольно высокая, кудрявая, худощавая. — а следущая фраза далась аге ценой отразившегося на лице смущения и чуть пониженого тона. — Очень красивая, нежная...       На этих словах и у Мерьем непроизвольно зарделись щëки. — Н-нет, господин... — чуть не плача ответил евнух. — господин, если прикажете... Поставлю перед вами всех темноволосых и зеленоглазых девушек... — Да, так и сделай. Я жду. — и Мерьем убежала в прачечную, вытирая с лица кровь.       "Если я зайду к лекарю, то задержусь и меня не найдут. Хоть бы не нашли..."       С такими мыслями девушка оставила в прачечной окрасившееся красными пятнами бельë и забежала в хамам, чтобы умыться.       Но лишь один шаг по мраморному полу, как скользкая туфля, ступив в маленькую лужу и подводя хозяйку, резко съехала в сторону... Каменные стены отразили истошный женский крик.       Ибрагим вглядывался в лицо каждой девушки, но ни в одной не мог разглядеть ту самую. Красавица за красавцей, зелëные глаза за зелëными, но нет тех самых, что сегодня утром были так близко к его собственным. Постепенно начинало казаться, что ему Айсу-хатун приснилась или он просто сошëл с с ума от разлуки с родными, потому и выдумал девушку.       А может, она не из гарема? Например, дочь какого-нибудь повара или конюха, которая лишь ходит во дворец с отцом.       Теперь это казалось самым разумным объяснением, потому Ибрагим коротко кивнул евнуху и стремительно удалился восвояси, всë равно невольно раздумывая над тем, может ли эта хатун быть сном. И если всë же сон, то просыпаться он определëнно не желает.