punishment for hani‐hyung.

Чонину и Минхо явно не понравилась сегодняшняя выходка Джисона. Такая глупая игра, где вряд ли что-то зависит от тебя, но Хан победил во всех раундах. Мало того, он ещё успел поиздеваться над Ли и Айэном, говоря о том, как же они плохи в этой игре. Джисон лежит на кровати, закрывает глаза, в очередной раз прогибаясь в пояснице под ласками, и, похоже, сожалеет о своих поддразниваниях. Футболка лежит где-то рядом, медовые волосы разбросаны по подушке, а ресницы подрагивают от прикосновений. С двух сторон такие разные действия и температуры, что Хан буквально дрожит от возбуждения и предвкушения, что с ним сделают в следующую секунду. Он ничего не может, кроме как лежать и почти кричать. Руки обхватывают подушку, на которой он лежит, хотя хотел бы сейчас нежно гладить макушки своих парней. Светлую с одной стороны и темную с другой. Но стоило Джисону протянуть руку к одному из них, Минхо чуть ли не прорычал: — Хани, что мы говорили насчет рук? — Ли замедлил свои действия, ожидая ответа, пока Чонин свои продолжал. — Мне нельзя их использовать, потому что это мое наказание, — Минхо снова опускается к соску, всасывая его губами, и довольно мычит устраивающему его ответу, а Хан тихо стонет и вздыхает так глубоко, что грудь слишком приподнимается. Пока Джисон все так же лежит, его грудь будто вылизывают два кота. Чересчур сильное влияние на него оказывает этот вид, поэтому он предпочел оставить глаза закрытыми. С каждой секундой он всё больше сомневается, что, во-первых, выдержит хоть ещё немного, и во-вторых, что он имеет что-то против происходящего — кажется, ему очень нравится. (Кроме запрета на использование рук, слишком он любит прикасаться к ним, чтоб запрещать себе такую роскошь.) Ли положил ладони на грудь, иногда будто впиваясь в нее ногтями, как самый настоящий кот. Когда он с чмоком выпускает изо рта уже набухший сосок, то щекочет вокруг него этими же коготками. После чего снова опускается и облизывает весь ареол. Заканчивает облизывания нежным и мокрым языком, затем обязательно возьмет в теплый рот истерзанный сосок и чуть прикусит его, отчего Хан снова прогнется в спине с громким стоном, а член будет пульсировать сильнее, прося разрядки. От укусов и царапин вся грудь словно горит. Минхо задерживается на одном месте, оставляя тепло надолго. С другой стороны Чонин, подобно котёнку, что так изголодался по тарелке с молоком, вылизывает всю грудь Джисона, изредка играясь языком с менее набухшим соском. Язык медленно проходит по каждому ребру, оставляя след из слюней, которых Ян явно не жалеет. Следы сохнут и заставляют тело покрываться мурашками от холодка, после прохладного дыхания на мокрые места. — Хани-хён сегодня слишком обидел нас. Как хорошо, что он у нас послушный мальчик, — Айэн наконец-то берет сосок в рот и тут же выпускает; после оборота языка вокруг, за ним тянется ниточка слюны, что в эту же секунду разрывается и снова отдает холодом. Тело потряхивает, Джисон открывает глаза и смотрит на Чонина, что слишком редко обращался к нему так. У Джисона глаза сердечки и разум, что теперь весь заполнен одним "Хани-хён". Руки сильнее сжимают подушку. Всё больше хочется нарушить правило и прикоснуться, показав свою любовь через прикосновения. — Йени, повтори, — Ян поднимает голову, оторвавшись от своей сладости, и озорным взглядом смотрит прямо в душу, он знает как это обращение влияет на старшего. — Хани-хён самый лучший, — На лице возрастает ухмылка, а глаза блестят, как у хитрой лисицы. Минхо решает помочь и опускает одну руку на выпуклость домашних штанов, потирая промежность и давая долгожданное трение. Хана добивают слова Чонина, пальцы ног сжимаются, а бедра потряхивает. Он кончает в штаны без какого-либо позора. Уж слишком любит своих парней, чтоб долго продержаться в таких сладких муках. Разум становится пустым, пока парни снова проходятся языками по груди, выдавливая из Джисона последний уставший стон. Они укладываются щёчками на эту же грудь, исподлобья смотрят невинными кошачьими глазками и шепчут о любви. Наказание закончено, значит Хан может наконец обнять своих чудесных возлюбленных. Он прижимает их сильнее к себе и чмокает в макушки, отвечая, что тоже любит их.