Второй

      Баки тяжело опирался на раковину, с трудом дыша. Очередной кошмар поднял его посреди ночи — дыхание с хрипами вырывалось наружу, сердце колотилось о грудную клетку и всё внутри скручивалось. Он едва добрался до ванной — рывками, запутавшись в одеяле и наткнувшись на дверной косяк. Люминесцентные лампы ярко вспыхнули над головой, освещая пространство вокруг него и заставляя болезненно щуриться. Он не привык к тому, что свет волшебным образом загорается сам. Или к тому, что одна лишь ванная комната может быть размером с целую квартиру.       Не привык к тому, насколько футуристично всё выглядит.       Он не помнил, что именно ему снилось. Может, война, может, плен. Может, то, как Зимний отнимает это тело себе. Баки, делая судорожный вздох и издавая этот позорный жалкий звук, склоняется ниже, торопливо брызгая себе на лицо водой и бесконечно повторяя, что всё в порядке, в отчаянии надеясь, что так и будет.       Они только-только прибыли в Ваканду. Та, которая родина вибраниума и всё такое. Которая шагнула в будущее дальше всех на планете (так говорят) и технологический прогресс которой заставляет ужасаться. Даже обычных, живущих в этом времени людей.       Баки чувствует себя здесь абсолютно беспомощным. Даже если бы было у него с головой всё в порядке, вряд ли бы он смог здесь быстро понять всё. Будущее… пугало. Вырезанные из памяти более полувека оказывали на него, так сказать, некоторое угнетающее воздействие. Хотелось биться в истерике и жаловаться всем подряд, но…       Баки сделал очередной глубокий вдох, пристально смотря на своё отражение в зеркале. Он в порядке. Он в полном порядке, находится на очередной ступени к избавлению от Зимнего, на очередной ступени к свободе. Он добился слишком многого, достиг за такой короткий срок просто поразительных результатов — дальше лучше. Он обязан в это верить.       Из зеркала на него смотрит некто, кого он не успел толком разглядеть раньше. До Ваканды элементарно возможности не было — да и приоритеты (жизненно важные, между прочим) другие были. По приезде тоже было немного не до этого. Аудиенция у, чёрт возьми, короля со всем его семейством — вот Бекки бы посмеялась, да? В тот момент он трясся от того, что Зимний только-только отошёл куда-то на задний план под его отчаянным, наполненным желания жить напором. Он не знал, действительно ли их примут тут, действительно ли им помогут — Стив был уверен почти полностью, так что опираться можно было лишь на это. В любом случае, ему сказали, что даже при рецидиве Зимний не сможет сбежать. Баки охраны особой за собой не чувствовал, за ним никто не следил, да и девушки во дворце (настоящий, мать его, дворец!) не внушали пока ему доверия в плане удержания суперубийцы с многолетним стажем.       Стив, живущий здесь, в будущем, уже какое-то время, заверил его, что всё в порядке. Баки… верил. Ему не оставалось ничего другого. Так что он отчаянно верил, что однажды — совсем скоро — всё это безумие прекратится. Баки жмурится, сосредотачиваясь на том, что слышит и чувствует.       Лампы едва различимо потрескивают — Баки не уверен, что услышал бы их, если бы не сыворотка. Вода с шипением вырывается из крана и, покружив по раковине, уносится в слив. Баки, спохватившись, дрожащей рукой торопливо её перекрывает, ругая себя за неэкономность и содрогаясь внутренне — вдруг за это следует какое-то наказание?       А потом… Какое наказание? Это же чёртов дворец.       Баки выпрямляется, решительно смотря на своё отражение. Лицо осунувшееся, небритое, окружённое копной длинных спутанных со сна волос. Баки дёрнул рукой, намереваясь их коснуться. Представил мысленно ножницы, как он прядь берёт и с щелчком отрезает её… Он пока не уверен. Не станет делать этого.       Он пострижётся в качестве доказательства самому себе, что его тело снова полностью его.       То есть, уже скоро.       Баки, кидая на зеркало последний затравленный взгляд, медленно поворачивается к выходу из ванной и.       И он снова стоит прямо перед зеркалом. Тело вздрагивает, Баки машинально хватается за раковину и поднимает взгляд.       А в следующий миг со вскриком, полным ужаса, отшатывается. У раковины на тумбочке валяется раскрытый, жутко смятый тюбик зубной пасты. Крышечка отсутствует, на тумбочке её нет. Стакан с щёткой опрокинут в том, что похоже было на судорожное проявление паники. И злости.       С только что идеально чистой, без единого развода, поверхности зеркала на Баки угрожающе смотрит выведенный пастой вопрос.       Тони жив?       Баки раскрывает рот, со всё нарастающим отчаянием смотря на доказательство. Сердце вновь начинает бешено колотиться, боль — распирать изнутри, а всё потому что Зимний здесь, Зимний только что был тут, он только что взял его тело под контроль…       А в следующий момент до него доходит.       Тони Старк. Зимний хочет знать, что с Тони Старком.       Баки закрывает рот рукой, чтобы не завыть от отчаяния, от того, что он лишён самого элементарного — контроля над своим телом. Он… Он, конечно же, знает, что произошло. Знает, что он и Стив бились с Железным Человеком. Только вот во время битвы Баки отключился, а значит, Зимний был последним из них двоих, кто того видел.       Тем не менее, Зимний не знает? Не знает ответа?       Чёрт возьми, даже сам Баки, набравшись сил, рискнул Стива спросить. Тот сказал, что Старк, несмотря на все обещания трупом своим им дорогу преградить в случае чего, живой и вполне себе целый остался — Стив просто ему броню вырубил. Ну и Зимнего увёл с помощью… Как это?.. Прямых приказов прежнего руководства. Баки… Баки издаёт позорный всхлип и кидается к недавно побывавшему в сжатом кулаке тюбику.       Если Зимний задал ему вопрос (чего раньше не бывало, но, с другой стороны, была ли у них возможность-то?), то тот факт, что Баки сейчас в сознании — это чужая уступка, позволение. Это значит, что сейчас Баки слабее, что он тот, кого за ниточки дёргают.       Он резкими движениями двумя пальцами выводит на зеркале «да».       Баки затуманенным взглядом упирается в раковину, цепляясь вновь за её бортики. Слёзы застилают перед собой всё, но в последний момент он гордо вскидывает подбородок, сжимая челюсти и уставившись на своё (их?) отражение.       Судя по тому, что приходит в себя он на кровати (и даже под одеялом), Зимнего его ответ очень даже удовлетворил. По крайней мере пока.       Баки медленно поднимается и с тихим отчаянием смотрит на следы метания по комнате — опрокинуты стулья, раздвинуты шторы. Возле двери в стене вмятина. Зимний, видимо, пытался выяснить их местонахождение. Возможно, выяснил и почему-то решил, что пока всё остаётся как есть.       Баки, делая судорожный вздох (пока может делать это сам), снова опускается на подушку и закрывает глаза.