Горечь георгин

Мне не чуждо среди леса Пролетать в порывах ветра. Аромат такой же яркий, Птичий взор стремится жаркий. Образ так же романтичен: Цапля. В крыльях рыжие цветы. Голос сладкий, как клубника: «Вольность светлую узри». Я лечу всё так же в клине, Воспевая своё имя. Птицы в воздухе игрались, Пеньем громким восхвалялись. Прошлый был таков исход: Надела цапля роз венок. Журавли связали судьбы, Страсть былую позабудьте! И журавль с цаплей боле Не летали по ночам. Вы подумаете: «Горе». Цапля с яростью в глазах. Распушила гордо перья, Растворив печальный взор. Ей не нужно утешенья, Ту охватит злобный вздор. Снова сыпятся с веночка Розы. Цвет их золотой. Утаила заморочки, Но мотив слов слишком злой. Больно властна эта птица. И не видит в том преград, Да презрительно косится На влюблённых журавлят. Не находит себе места Цапля в страстях журавлей. Но себя она заставит Усмирить искру огней. Снова в небо та взмывает, А под ней зелёный лес. В горы птица улетает, Лишь бы был потише бес. Воздух горный отрезвляет, Ночь стелилась в свете звёзд. Клёкот храбрый различает. Под покровом был не дрозд. Исполинским взмахом крыльев Поразила в ночи птица. Образ сей не станет пылью - Красива в горах орлица. Я видала её раньше У подножия горы, Взгляд у птицы величайший. Щебетали до зари. Мы и прежде говорили, Помню, мчались средь полей Да упрёками бранились - Вида не было смешней. И теперь в усладе утра Мы парили у снегов. Небо льётся в перламутре, Горный снег всегда суров. И глядели мы на уток На хрустальной глади вод. Говорил со мной рассудок: «Грустный ждёт тебя исход». И пусть свободны стали мысли От влюблённых журавлей, Другие чувства в миг нависли. Сколько будет панацей? И в один день вскрылась правда. Мил орлице чёрный гриф. Знала цапля, снегопады Вряд ли вестники любви. Замечала за орлицей, Что далёк ей дикий лес. Не нужны ей шелковицы Что для цапли дар с небес. Да и может дело даже Было вовсе не в лесах. И не в горном том пейзаже. Нет внимания в глазах. И мне кажется, орлица Видит взгляды на неё. Меня странно сторонится… Может, разума враньё? И мне правда было в радость Смехом вздорить с горной птицей. Я - живая лучезарность, А она - ветров шутница. Снова мчится резво в горы Та, меня не пригласив. И не ждёт меня в озёрах. Значит, нам не по пути… Но попутно я летала В зеленеющих лесах. Уже тихо я давала Свою радость журавлям. И сверчки в лесу стрекочут, Светлячки горят в листве. Только птицы лишь хохочут. Был покой в их озорстве. И все вроде бы прекрасно… И, конечно, одно «но». Мы веник плели напрасно - Рвётся жёлтых роз цветок. Вереницами напасти Проявлялись в журавлях. Снова буду я у власти, Ведь судьба в моих словах. И сидели мы на склоне, В тени ивы молодой. И от слов моих в сон клонит Журавлицу. Что за вой?! Да в словах цвёл мой характер, И душа, как снег, искрилась! Только голос её гадкий. Нагло птица мне язвила. А журавль глядя в ссору, Лишь печально клекотал. И заметно мне по взору, Ему чужд всегда скандал. Да, я верю в его волю, Да, наверное, он неплох. Только он пойдёт по полю, Ведь её там будет вздох. Он её всегда прощает, Вечно много позволяет. Удивлялась, как нашли Друг друга птицы-дураки. Птичий омут безразличья В строчках нашего житья. Истина в таких обличьях. Может, мы и не друзья?… Но грядёт миг возрожденья В свежей, радостной поре. Будет цапля упиваться В апельсиновой заре. Этот день ей слишком важен. Даже воздух будет прян. И пусть им она не скажет, Что остался один шанс. Вида нет на свете краше. Это броская весна! Но им нету дела даже До цветного празднества. Как могли, терзали дружбу. Вяли светлые венки. Пенье их не буду слушать. Да, похоже, мы глупцы. И не чуждо среди леса Пролетать под светом звёзд. Аромат цветов чудесный, Жаль, не будет тех же грёз. Образ цапли романтичен: В крыльях горький георгин. Голос звонкий поэтичен: «Пролечу весь серпантин».