Весенняя хандра

Наступившая весна уже предвещала неладное. Мало того что очнулись наркоманы, педофилы и в общем у многих подобных обострились некие инстинкты, никак по-другому не назовешь, так еще и начался депрессивный сезон. У некоторых подготовка к экзаменам в учебных заведениях, а у некоторых завалы документов на работе. Что-то подпиши, что-то принеси, где-то печать поставь, а куда-то сходи, чтобы что-то там кому-то отдать и попросить какую-то чертовую подпись, и вот так бегай туда-сюда. Бегай и думай, как же хочется домой, ну или хоть на обед, на перерыв. У Нечаева, конечно, не было этих ваших депрессивных сезонов, до них просто не доходило, времени не было с этой работой. Но вот у Петрова еще как. До этого он справлялся с ними сам, каждую весну старался выбраться из этой нагнетающей тоски и тревоги, дабы успокоить свой бушующий разум и наконец, привести себя в порядок. Но в данный момент он не был один, в любой момент мог войти либо Сеченов со своими надоедливыми указаниями, либо Штокхаузен после Сеченова, что-то узнать, или майор Нечаев. С последним отношения вроде как наладились, и то хорошо. Работа как таковая у него в последнее время не намечалась, исправительные на выходных не давали, поэтому спокойно можно погрузиться в свои мысли, зазывающие к себе словно пучина, болото, откуда потом не вызволить. В камере особо ничем не займешься, ходи вокруг да около, изучая каждый уголочек своей ненавистной квартирки. Кажется, спроси его – в каком углу есть два скола, а в каком четыре? – он незамедлительно ответит, даже если ночью заспанного спросят – в правом на центральной стене, у которой стоит кровать, в левом на стене у которой стоит стол. – В общем, много факторов мешало оставаться наедине с собой, а если и оставался то занять себя было нечем, а вот думать становилось страшно. Обычный будничный день, обычное хождение по комнате, обычная суббота, пустая суббота. Очередной завтрак был пропущен, субботничная овсянка стояла поперек глотки, именно в этот день она выходила холоднее обычной. Комочки не давали проглотить ее без рвотного позыва, от чего весь аппетит вмиг пропал. Петров, наконец, остался сам с собой, надеясь что сегодня не дадут дополнительной работы или Шток не придет на “проверку по запросу Дмитрия Сергеевича”, своим акцентом заставляя буквально выть внутри от горя, от того как все надоели. Словно девушка в период пмс, негативные эмоции хлынули на Виктора с новой силой, да и ему самому уже надоело вечно истерить. Минуты двигались очень медленно, часы на стенке бесяче тикали под ухом, хотелось разбить. Стол, за который сел инженер, глупо шатался, хотелось сломать. Кровать громко скрипела, когда тот садился на нее, хотелось разобрать. Пол был слишком пустым, стены надоели, будничные лица новых работников, что всем своим видом выражали полное недовольство, надоели, еда, что, кажется, никогда не меняется, только ее количество и температура, надоела. Все надоело, хоть на стенку ползи, ничего не хочется и все надоело. Бесит и надоело – два слова, два составляющих Виктора Петрова на все ближайшие три, или может четыре, месяца. Дверь с громким скрипом открылась, господи только не снова. Он уже надеялся подбежать и закрыть ее перед носом того человека что пытался войти, но не успел. В проходе появилась массивная фигура, которая аккуратно прикрыла за собой дверь и вошла с мягкой улыбкой. Вошел тот человек, тот единственный кто пока что не надоел. Ключевое слово пока что, Виктору может надоесть даже любимый балет, что уж говорить о людях. Хотелось разрыдаться, неужели сам бог решил смиловаться и вручить такой подарок в эти, казалось, обреченные выходные. – Я уже было думал снова зайдет Сеченов, хотел перед твоим лицом закрыть дверь.. - честно признался, подходя поближе и сверля взглядом яркие глаза, цвета какого-то камня, или чего-то еще. Завораживают, Петров всегда смотрел на них с тоской и нежностью, чувствами, что раньше приходились лишь на Ларису, коей сейчас не было места в его жизни, лишь теплые воспоминания, что было больно вновь и вновь как книгу читать в своей голове. Господи, ну снова этот депрессняк. – Как видишь, у тебя не особо хорошая чуйка. – посмеялся, так сладко посмеялся что хотелось раствориться в этом звуке, что не был присущ самому Виктору. Ему казалось, что он смеется как злой ученый, или просто неадекватный, псих, в прочем так и было, но вот Сергея вполне устраивало. – Пойдем, я тебя кое-куда отведу, опережая все вопросы – нет, нас не отругают, не убьют, не заметят, нам дали полное право выйти. Пришлось повозиться с договоренностями и разрешениями, по плану мы идем в другой комплекс, у меня якобы проблемы с оборудованием, но я немного напиздел. – вновь глупо улыбается, как ребенок, счастливый маленький ребенок, берет за руку второго такого же, в надежде, что согласится пойти погулять. А инженер и не сможет отказать, как можно отказать в том, что приносит удовольствия больше чем дрочеру мастурбация? Никак, вот вам и ответ. – Да уж, с чуйкой явно проблемы.. Не ожидал, что меня сегодня вот так удивят. Я надеялся перечитать книгу со стихами в тысячный раз, спасибо что хоть такое держат в библиотеке, а тут прогулка намечается. – отшутился, не затрагивая тему что уже несколько лет гложет его трясущееся в агониях сердце. В надежде, что все забудется, он разрешил вести себя, вести туда, не ясно куда, и не ясно зачем. Ну, по крайней мере, на плохое Виктор не надеялся никогда, особенно рядом с Нечаевым. Коридоры сменялись один за другим, немного запутанны, но видимо оно и к лучшему для заключенных здесь. Вход и выход почти не запомнишь, а еще и дорогу к ним, кажется, тут даже не висит карты для аварийного выхода, мол, если пожар – сгорите, ничего страшного, сидите же здесь за что-то. В общем, Петров совсем не улавливал путей, куда-то шли и то хорошо, главное, что майор тут ориентировался, причем так хорошо, словно живет тут. Хотя отчасти так и было, он почти не вылезал отсюда, и каждый работник иногда задавался вопросом – а не спит ли он здесь? – Конечно, ночную смену никто не отменял, но все же, казалось даже после ночной никуда не уходит. Как-то рассказывал вроде, что даже с отпуска выдергивают, неужели у них нет других работников? Белесые стенки совсем не менялись, просто, кажется, какие-то были облеванные, какие-то оттирали от крови, а какие-то и вовсе не оттирали. Запашок в этом крыле стоял ужаснейший, видимо здесь были совершенно отбитые на голову, те, кто даже не способен вилку в руках держать. А может и эксперименты какие, тот же плющ могли взять под строгий присмотр, мало ли что там делают сейчас. Петров знать не знал, как сейчас все поменялось в комплексе, вели их с закрытыми глазами и в наручниках по таким же странным путям, на исправительные. Да даже если он захочет, прежде чем запомнить дорогу нужно еще раз десять пройти туда-сюда. Но сейчас все было прекрасно видно, даже слишком, не хотелось бы видеть если честно. Особенно не хотелось видеть лица работников, ладно те кто заходили за тобой, или просто по какому-либо делу, а тут абсолютно все. Поток людей заполонил коридоры, все были абсолютно разными и в то же время схожими. Схожими общей гримасой усталости, что буквально обременила каждого, ну или, по крайней мере, тех, кого заметил Виктор, пока они вместе с Нечаевым шли за руку к запасному выходу. Через главный выходить совсем не вариант, будет много вопросов и придется снова обзванивать Дмитрия Сергеевича, чем заниматься ну уж совсем не хотелось. На улице тепло, даже слишком, совсем немного жарковато, особенно в комбинезонах, которые им выдавали на работе. Совсем немного прела жопа, так скажем. Ну так-то это никак не обременяло и не мешало, оно и к лучшему. Птички поют, шелестит трава, деревья еще голые, к сожалению. Лишь некоторые чуть покрылись своей красой, остальные же еще даже не пытались. В целом выглядело неплохо, давно Петров не бывал на улице, здесь, в этих переулочках, парках, так приятно вновь ощутить прохладный ветер, что лишь слегка шелестит твои волосы, так же как и траву. Снова шли в непонятном направлении, напрягало, конечно, чуть-чуть. – Может, хоть намекнешь, куда мы идем? – тихо пробубнил, тупя взгляд в сторону и хмуря брови. Все еще вольно шел под руку с Сергеем, хотелось иметь хоть какое-то представление о том, куда держат путь, такой расклад его совсем не устраивал. – Если намекну – сразу поймешь, пусть это останется секретом. Осталось идти совсем недолго, потерпи. – так же тихо проговорил майор, оборачивая голову и заглядывая в глаза, снова улыбается. Смущает, собака. Щебетанье птиц не было замечено Петровым, все отошло на второй план ровно в момент, когда они вышли из-за каких-то кустов, пролезая меж которых Виктор недовольно бухтел, что неудобно и сейчас поранится. Что если в итоге вид будет совершенно ужасным, Нечаев получит пинок под зад и останется там один. Огромное поле, в некоторых местах будто намеренно усаженное красивыми ромашками, лишь парочка деревьев и немного кустов, в остальном огромное пространство, в котором можно почувствовать себя свободным словно птица. Петров невольно засмотрелся, сжимая руку майора в своей еще крепче, вдохновленный, кажется, писать песни и стихи, причем несколько сразу, настолько здесь было красиво и спокойно. По всей видимости, единственное о чем думал сейчас инженер – господи, ебать, пиздец, как упасть лицом в траву, а можно? Пожалуйста, скажите что можно, я сейчас умру. – Эмоции перемешались между собой, он потянул за руку Нечаева, ведя к ближайшим цветочкам, господи как же их здесь много! – Ну как тебе? – с улыбкой интересовался майор, снова с этой улыбкой заставляющей щеки пылать, а губы трястись, в надежде не улыбнуться в ответ. Отношения между ними, конечно, хорошие, даже можно сказать неплохие такие, но Виктор все еще делал вид что он весь такой из себя злой и грубый. Сегодня сдержаться не вышло, уголки губ сами полезли кверху, заставляя Нечаева улыбнуться еще шире, а Виктора истерически засмеяться. – Спрашиваешь еще? Мне кажется, я не был на свободе вечность, спасибо тебе.. – подошел поближе, запустил руки образовывая кольцо, обнял? Виктор способен на такое? Удивительно. Нечаев обнял в ответ, прижимая еще ближе и хихикая. – Да не нужно благодарности, я же не от смерти тебя спасаю, просто погулять вышли. Хочешь, можем почаще выходить? Правда, замотаюсь с этими бумажками, но что уж.. Лучше видеть тебя таким, нежели подавленным. – Спас, еще как спас, сам не подозревая об этом, да и Виктор особо не уловил, когда вся тревога пропала, просто стало легче, в какой-то момент все пошло так легко, диалог завелся сам собой. Сидели на траве и говорили обо всем и ни о чем сразу, фраза, описывающая буквально каждый их диалог. Никогда не было чего-то серьезного, того что затронет или обидит, все было слишком обыденно, будто их дружба была самым крепким что существовало во вселенной. И неважно уже, сколько времени прошло, за весь их разговор у Петрова образовалась целая башня из венков на голове, и как Сергею удалось сплести так много и так красиво? Он пообещал научить, Виктор запомнит, обязательно попросит еще раз, если тот забудет. Все венки он унесет с собой, будет хранить до того момента, пока те не превратятся в прах, или то что даже нельзя назвать существующим. Все равно они будут лежать у него на столе до последнего. И когда срок Виктора закончится, когда Нечаев с гордостью вынесет его из этой ужасной клетки, не обошлось и без его помощи, когда пройдет еще около года, они снова вернутся в то поле, но только на этот раз венки будет плести Петров.