Вернулся, пьяница?

      По квартире разносится хлопок входной двери, что оповестило временного её жителя о прибытии хозяина. Хозяином, собственно, являлся Михаил Московский. Обычно серьёзный, строгий,– как-никак, первопрестольная столица. Среди знакомых и друзей он, конечно, шутливый и болтливый.       По тому что он на ватных ногах вошёл в комнату, можно было понять, что сейчас Миша был пьян. Причём пьян достаточно сильно, чтобы не особо соображать.       Костя взглянул на него из-под полу-закрытых век, глубоко вздыхая и откладывая книгу на столик рядом. Миша падает лицом на кровать, будто бы без сил, но когда вспоминает что он не один в квартире, резко вскакивает и смотрит на Костю.       —Вернулся, пьяница?—вопрос прозвучал строго, хотя должен был, по-видимому, спокойно.       Миша несколько раз моргнул, потом зажмурил глаза и потёр переносицу. Голова ужасно гудела, будто об неё попытались разбить огромный камень.       —Таблетку от головы дать?       В ответ Уралов получил слабый кивок и встав с нагретого кресла, направился к тумбе. Из ящика он достал пачку таблеток, выдавливая одну и неся её Мише. На прикроватной тумбочке как нельзя кстати стоял стакан с водой, который как и таблетку парень протянул Московскому. Тот принял это всё и поблагодарив, положил таблетку в рот и запил её водой, сделав лишь один глоток. На языке остался неприятный привкус, но больше пить он не собирался, уже воротило от всего.       Костя забрал стакан и поставил его обратно на столик. Повернувшись в сторону кресла чтобы пойти и дочитать книгу, он не успел сделать и шагу как его схватили за рукав свитера. Вопросительно глядя на Московского, парень не стал отдёргивать руку, но всё же насторожился. Мало ли, что может прийти в голову пьяной столице.       —Ты сегодня такой красивый,—заигрывающе произнёс Миша.       Уралов закатил глаза, но ответил негромкое "ага". На обычных словах Миша не остановился. По-скольку Костя стоял, а сам мужчина сидел, он дёрнул его на себя, заставляя навалиться сверху. В итоге Костя навис над Московским, пока тот хитро улыбнулся ему одними уголками губ.       Положив руку на двухцветные волосы "товарища", Миша притянул его голову ближе к себе, касаясь своими губами его. Костя хотел отстраниться, но что-то внутри говорило ему продолжить это, и не став дожидаться дальнейших действий со стороны Москвы, он поцеловал его. Грубо, напористо, требовательно. На это мужчина с долькой удивление посмотрел на закрытые глаза напротив, после чего и сам закрыл их от удовольствия.       Костя всем телом придавливал Мишу к кровати, проникая языком всё глубже и глубже. Когда воздух начал покидать лёгкие обоих, то пришлось отстраниться. В глазах старшего читалось желание большего.       —Хочешь сегодня побыть моей шлюшкой, да, пьяньчуга?—ухмыльнувшись, спросил Уралов, вместо ответа получив ещё один поцелуй. Что ж, ответ принят.       Костя слегка приподнялся, стягивая одежду с уже разгорячённого тела. На животе не было шести кубиков пресса, только были видны их очертания. Смотря на мужчину под собой, Уралов не мог не признаться что он ему нравится, даже очень. Всё же примерно такого он и ожидал.       Стянув с самого себя свитер с рубашкой, он прильнул к мишиной шее, касаясь кожи губами и оставляя на ней дорожку поцелуев, идущей от шеи до плеча. Затем он аккуратно, стараясь не сделать неприятно, прикусывает кожу и немного оттягивает её, и на месте укусов остаются достаточно видные следы. От подобных действий у Миши ведёт голову, и во время того как Костя начинает кусать сильнее, видимо, войдя во вкус, он глухо стонет, что приходится по нраву Уралову.       Младший постепенно начинает спускаться ниже, покрывая поцелуями уже грудную клетку, намеренно задевая губами, пальцами и языком затвердевшие от возбуждения и, возможно, от холода, соски-бусинки, на что получал сдержанные стоны и участившиеся дыхание. Хоть это и было приятно, но Мишу буквально переполняла жажда дальнейших, более серьёзных, событий. Это Костя видел, но не спешил переходить к большему...       —Чёрт, Кость, ты можешь быстрее..?—голос был уже сбивчитым и слегка хриплым. Волосы Московского выбились из укладки и прядями спадали на лицо, некоторые падали на глаза, от чего он смотрел на парня только одним глазом, а второй был прикрыт.       Да Господи, как тут не торопить события когда тебя просит столица, которая сейчас полностью открыта для тебя одного?! Вот и Костя такого же мнения, так что перестав затягивать, приподнялся и быстрыми рывками стянул оставшиеся элементы одежды и с себя и с любовника. Да, любовника, хотя пары как таковой у Кости нету. Прежде чем кинуть мишины штаны на пол, как и другую одежду, Уралов достал из кармана смазку, ведь знал что тот всегда её носит там. Зачем? Просто так, на всякий случай, и этот случай настал.       Открыв тюбик и выдавив на пальцы прохладную субстанцию, младший пристроился поудобнее, взглядом прося Мишу раздвинуть ноги чуть шире. Тот выполнил немую просьбу и с ожиданием продолжил смотреть за действиями Кости. Поднеся пальцы к пульсирующему кольцу мышц, парень осторожно и медленно вошёл в него одним пальцем. Действие сопроводилось сдавленным стоном. Пальцы у Кости были длинными, рабочими, и идеально подходили для такого.       Дав любовнику привыкнуть к новым ощущениям внутри, Уралов вошёл вторым пальцем, а после и третьим, что вызвало тихое шипение со стороны Миши. Он начал двигать пальцами вперёд-назад, местами слегка разводя их в стороны, чтобы как следует подготовить мужчину. Со временем темп становился быстрее и быстрее, а стоны всё громче и протяжнее, пока Миша с особенно громким стоном не выгнулся в спине и Костя понял — попал. Попал в нужную точку. Теперь уже, поняв где она находится, он старался попадать только в неё, выбивая пошлые стоны. Конечно, соседи услышат, ну и пусть, не их дело чем тут занимаются эти двое.       Наконец, достаточно всё подготовив, Костя вытащил пальцы, на что получил грустный полу-вздох полу-стон. Вновь выдавив из тюбика немного смазки на ладонь, он растёр её по своему органу. Уралов закинул ноги мужчины себе на плечи, от чего нижняя часть того слегка приподнялась над простынью.       —Могу входить?—задал вопрос Костя, скорее чтобы немножечко помучать ожиданием Мишу.       Естественно, на это он получил кивок и, рукой направив член куда надо, вошёл в Московского сразу на половину, от чего из уст того вырвался вскрик. Снова дав ему привыкнуть, Костя начал двигаться, пока не входя полностью. Темп постепенно наращивался. Миша сжимал пальцами простыню, пытаясь тем самым зацепиться хоть за что-то. По началу его стоны были вперемешку с болью и удовольствием, ведь, как бы Костя его не подготавливал, секса у Москвы не было давно, а значит весь процесс был отчасти непривычен.       Со временем стоны перестали быть от боли и осталось лишь удовольствие. Тогда, резко поддавшись вперёд, Костя вошёл до основания, прижимая Мишу к матрасу, на что тот на секунду замер с раскрытыми глазами, но почти сразу вновь прикрыл их и застонал во весь голос, не пытаясь сдерживать себя. Екатеринбург набрал быстрый темп, втрахивая Московского в кровать, заставляя выгибаться под собой.       Через непродолжительное время на живот Миши, и частично Кости, брызнула горячая, вязкая, белая жидкость, от чего всего Московского пробило лёгкой дрожью. Костя продержался чуть дольше мужчины, последний раз толкнувшись и задержавшись на месте, изливаясь внутрь него. С усталым выдохом Уралов упал рядом на кровать, молча смотря в потолок. Оба пытались выровнять дыхание, что через пару минут окончательно получилось.       —В душ?—задал вопрос Костя, повернув голову в сторону партнёра.       —В душ,—ответил Московский, слабо кивнув.       В душ они пошли вместе, а после него надели чистую одежду и легли обратно в кровать, обнимая друг друга и мирно засыпая.       На утро Миша проснулся один, на часах было восемь утра, а с кухни тянуло чем-то вкусным, но вот чем — мужчина разобрать не мог, ведь сейчас он отчётливо почувствовал насколько же его тело болит. Особенно зад. Голова тоже раскалывалась, наверное, из-за выпитого вчера алкоголя. С чудом встав, он засунул ноги в домашние белые тапочки, медленно, покачиваясь, идя на кухню. Там уже во всю работал Екатеринбург, суетясь возле плиты. Слышалось шипение масла на сковородке, значит он что-то жарит.       Пока на него не обращали внимания, Миша прошёл к столу и присел на стул, поставив руку на гладкую поверхность и уперевшись в неё щекой. Спустя примерно пару минут Уралов повернулся к столу с двумя тарелками, на которых лежала яичница, и с лёгким удивлением столкнулся с усталым взглядом Москвы.       —Доброе утро,—уголками губ улыбнувшись, Костя поставил одну тарелку перед мужчиной, а вторую за соседним местом.       —Да какое тут доброе, когда и тело, и бошка болят?—хмуро произнёс Миша, беря вилку которую ему любезно протянул Костя.—Спасибо.       —Ну, знаешь, не я это начал,—спокойно ответил ему парень, садясь рядом и пододвигая тарелку немного ближе.       Московский хотел что-нибудь ответить, но решил промолчать, начиная завтракать. Так же поступил и Костя. Завтрак прошёл в тишине, а когда Уралов принялся мыть посуду, Миша подошёл сзади и приобнял его в районе талии, чтобы не сильно мешать мыть.       —Хочешь, как-нибудь повторим это?—Костя выключил кран и взял полотенце, вытирая посуду.       Миша на десяток секунд задумался.       —Ну...допустим хочу, только не когда я буду пьяным. Ещё раз я так просыпаться не намерен.       Уралов на это кивнул, убирая сухую посуду в навесные ящики. Повернувшись к Мише лицом, он крепко, но нежно обнял того, уткнувшись носом в шею. Московский переместил свои руки выше на спину парня, прижимаясь ближе. Было так спокойно и хорошо, что не хотелось заканчивать этот момент.       Всё прервал звонок на телефон Москвы. Сразу на него накатило сожаление за то, что вчера не отключил звук на гаджете.       —Вот черти...       Пришлось отстраниться от любимого и ответить на звонок. Хоть момент и прервался, но ничего страшного, сегодня в любом случае выходной, а это значит, что весь день они смогут провести вместе. И кто знает, что может случиться вечером. Возможно, они повторят то, что хотели, но как знать, как знать.