Аватар Путь воды

Ао’нунг думает лишь о ней. Совсем как охотник, мечтающий об идеальной добыче. Сердце в груди с восторгом отзывается на мысли о том, как он будет дарить своему парню камень невероятной красоты. Он представляет то, как Нетейам будет рассматривать блики на перламутровой поверхности, как с восхищением будет смотреть на возлюбленного.… И эти картинки в его голове заставляют глупо улыбаться. «Добытчик хренов». Ао’нунг злится на собственную глупость и наивность. Разумеется, в его планах изначально был пунктик с возможными препятствиями, но тогда он даже не подозревал о том, насколько много их будет на пути к жемчужине. Уже через несколько дней стало понятно, что «охотник» сильно ограничен во времени. Искать моллюсков можно только в светлое время суток с учётом чистого неба. Без солнечного света за рифом находиться бессмысленно, да и попросту опасно. Сияющим лучиком света и тепла в бесконечной тьме занятости был Нетейам. Родной, самый любимый Нетейам. Нетейам не требовал особого отношения к себе, не предъявлял претензии и не обижался на то, что они мало времени проводят вместе. И всё же Ао’нунг видел, как в прекрасных жёлтых глазах отражается тоска по их совместному веселью и долгим разговорам. Старший из Салли отлично скрывал свои чувства, искренне поддерживал парня и верил в то, что со временем всё образуется. Однако та печаль, что на мгновение мелькала в его взгляде, не оставалась незамеченной и неизбежно давила на грудь. Как же это всё… – Надоело. – Неожиданно признаётся Ао’нунг, когда они вдвоём стоят по пояс в воде. Рядом кружат илу, ещё не успевшие уплыть после того, как их отпустили. Прошло три месяца. Он так и не нашёл жемчужину. Он нырял везде, где только можно и где нельзя, проплывал огромные расстояния, вдоль и поперёк изучал дно океана, но всё было тщетно. Синие моллюски как будто исчезли из природы! Словно само море против того чтобы рифовый на’ви связал свою жизнь с лесным… Эта мысль посетила будущего вождя около недели назад и теперь не хотела уходить из головы, как бы Ао’нунг не пытался от неё избавиться. – Нунг. – Нетейам осторожно берёт парня за руку. Проводит кончиками пальцев по «плавнику», начинающемуся на ребре ладони и уходящему к локтю. Юноша замирает, наблюдая за движениями тонких рук. Слишком разные. И Ао’нунг влюблён в каждое отличие, которое когда-то считал уродством. Теперь он видит в этом только красоту и особую изящность. Нетейам вновь зовёт юношу и задаёт вопрос, который уже давно беспокоит его. – Нунг, между нами… Нет никаких недомолвок? Ао’нунг хмурится, выдерживая паузу в несколько секунд. – Ладно-ладно, признаю. Ты меня раскусил. Давно должен был сказать… – Тяжело выдыхает, принимая наигранно серьёзный вид и мгновенно ощущая, как локоть сжимают тонкие пальцы. На лице тут же появляется лукавая улыбка и Ао’нунг делает шаг навстречу, смотря прямо в жёлтые глаза, в которых огоньками вспыхивает беспокойство. – Должен был сказать, что у меня есть парень.… И у него есть очаровательные косички, которые я хочу перебирать каждое утро вплоть до последнего дня. – Ты… – Нетейам на секунду задыхается от возмущения. Он, значит, беспокоится, а этот шутки шутит. Сказать или сделать что-либо ему не даёт быстрое прикосновение мягких губ. Ао’нунг ярко улыбается, улавливая каждое изменение в эмоциях парня. Слова пропадают. Остаются укусы. Лесной мгновенно кусает юношу за губу, а затем за плечо, чтобы в полной мере показать то, насколько он негодует. Рифовый забавно фыркает и крепко прижимает к себе, прислоняясь лбом ко лбу. – Я вижу тебя, ма' Тейам. – Тихий шёпот, проникающий под кожу и достигающий сердца за доли секунды. В голосе Ао’нунга столько любви и необыкновенной нежности. – Невыносимый. – Едва слышно выдыхает и тянется к губам рифового, оставляя невесомый поцелуй. Пока будущий вождь проводит ладонями по изгибам талии, Тейам просто закрывает глаза, растворяясь в этом моменте. – И я вижу тебя. – Между нами нет недомолвок, Нетейам. – Серьёзно произносит Ао’нунг, но через минуту всё же решается добавить интригующую фразу. – Кроме одной… Я готовлю для тебя подарок. – Подарок?.. – Да. И я хочу верить в то, что ты примешь его. – Не сомневайся. Я ведь принял вредного тебя. – Ах ты!.. Той же ночью Аонунг пришёл с просьбой к старшей дочери Салли. Аврора проснулась от того что её кто-то звал встав с кровати девушка вышла на улицу где стоял Аонунг. - Аонунг ты знаешь, который час? – потирая глаза сказала на,ви. - Прости мне нужна твоя помощь ты вить знаешь наши традиции?- спросил Аонунг. - Да Нэйфи рассказывала и как я понимаю, ты хочешь подарить голубую жемчужину? - Да я её уже три месяца ищу и не могу найти, а Нэйфи говорила, что ты с Нетейамом часто ныряете и можешь найти что угодно под водой. - Ладно, завтра в полдень выдвигаемся. Воды за пределами рифа встречают уже привычной отчуждённостью. Серые каменистые острова, тёмная поверхность воды и отчего-то побледневшее небо. Здесь всё кажется выцветшим, покинутым, неживым. Илу покорно замедляется, лавируя между скалами. В этот раз всё выглядит несколько иначе. Недавняя буря навела беспорядок не только на суше, но и в подводном мире. Постепенно дно отдаляется от поверхности, являя собой истинную опасность местных глубин. Чем дальше от неба, тем меньше света и тепла. Даже редкие рыбы выглядят устрашающе хищно, хоть и не спешат нападать на «охотника» и его животное. Сам илу спокоен и сосредоточен, как и его хозяин. Рептилия лишь изредка щёлкает зубами и издаёт рокочущие звуки, отпугивая от себя любопытных существ. Ао’нунг напряжённо вглядывается в песок, камни, колонии кораллов и прочую растительность. Проходит больше часа, в течение которого приходилось трижды подниматься на поверхность и восстанавливать дыхание перед новым заплывом. Промежуточные результаты не радуют от слова «совсем». Всё, что он видит, – это песок, растения и животные, в том числе редкие моллюски разных цветов. Парень видел невероятно красивые окрасы раковин, но среди них – ни одной синего цвета. «Как же бесит!». Очередной глубокий вдох, очередное погружение. Юноша замирает рядом с небольшим скоплением миллепор – жгучих кораллов. Взгляд цепляется за нечто синее, застрявшее ближе к центру колонии. Сердце пропускает удар и в следующее мгновение подпрыгивает от переполняющего восторга. Перед ним самый настоящий – акула его раздери! – синий двустворчатый моллюск. Вероятно, раковину занесло сюда сильным течением во время бури. Ай, да не всё ли равно, каким образом она здесь оказалась?! Это тот самый моллюск! Тот! Самый! Ао’нунг готов кричать от радости. Долгожданная, самая желанная добыча, на которую убито столько времени и сил.… Наконец-то.… Наконец-то! Парня не волнует то, что внутри раковины может не быть жемчуга. Он даже не думает об этом. Все его мысли сосредоточены на моллюске и на том, как бы выцепить его из кораллов. На решение этой задачи уходит добрых несколько минут. Очень важно просчитать все варианты. Вот только варианты пока не так радуют, как сам факт находки. Забрать раковину можно только собственной рукой. Пытаться ломать кораллы – долгое и опасное занятие. Пока он будет добираться до цели, солнце зайдёт за горизонт. Оставить её здесь и вернуться в другой день с каким-нибудь приспособлением – совсем бредовый вариант. А вдруг новая буря или другой охотник за драгоценным жемчугом? Ао’нунг не знал других «охотников» лично, но был уверен, что он не один такой герой на весь клан. Значит, решено. Свершаем поступок из разряда «героический дурак» и лезем прямо в миллепоры. Он даёт себе пару секунд, чтобы подготовиться. Закрывает глаза, мысленно переводя дыхание. Ну, всё. Раз. Два. Три! Обжигающая боль на мгновение парализует нервные окончания. Острые края кораллов впиваются в плоть, оставляя разной глубины порезы на бледной коже. Рука невольно дёргается, но всё же он успевает схватить злополучный моллюск. Обратное движение режет, словно по сердцу. Охренеть как больно. Нет, серьёзно! В солёной воде это прям охренеть как больно. Тут Аврора, вытащив его руку и жестом показывает, что сама достанет, что и происходит Аврора окурено хвостом доставала раковину, чем шокировала Аонунга. Надводный мир встречает неразборчивым шумом. Нет, секунду… Шум стоит в ушах самого парня. Он теряется, ощущая головокружение и резкий приступ тошноты. Поистине мерзкое ощущение. Приходится потратить пару минут на то, чтобы прийти в себя. Пальцы предательски дрожат, когда нащупывают сумку и прячут в неё моллюска, туго затягивая вязки и пару узлов покрепче. Осторожный вдох… Выдох. Тщетные попытки успокоить бешено бьющееся сердце. Илу всё чувствует. Начинает метаться, желая избавиться от пугающих ощущений. В одно мгновение яркая картина ликования сменяется холодной мрачностью, не обещающей ничего, кроме разрывающей боли и гонки со смертью. Сознание судорожно хватается за мысль об акуле, которая, вероятно, уже в пути. Эйва, ну почему всё не может быть просто? Почему нельзя просто найти раковину и просто вернуться домой? Без угрозы для жизни! Без опасных ожогов и ран! Без очередных упрёков от родителей! О да, самое время для мысли в духе: «Ха-ах, отец меня убьёт,… и матушка в этот раз ему поможет». А вот теперь самое время молиться, чтобы эта стража действительно стояла на своём месте и глаз не сводила с происходящего вокруг. Илу ловко проплывает между выступов острых скал и мелких островов, специально не погружаясь на большую глубину. Если обычно они стараются ускользнуть незамеченными, то сейчас Ао’нунг жалеет, что у него нет какой-нибудь сигнальной штуки. Эйва, их должны увидеть! К слову про увидеть… Парень быстро оборачивается и отчётливо видит нечто тёмное под водой. Ладони тут же сжимаю поводья, что вызывает тонкий писк со стороны рептилии. Одновременно с этим правая рука отдаёт неприятным жжением, напоминая о повреждённой коже. Уши дёргаются на трубный звук, разносящийся над рифом. Возбуждённое сознание с опозданием в секунду идентифицирует источник звука. Дозорные трубят в раковины, предупреждая клан об опасности в воде. Давно он не веселился так, что всю деревню на уши ставили. Навстречу им стремительно приближаются несколько на’ви на скимвингах. «Мощные парни». С одним из стражей успевает перекинуться парой коротких фраз. – Вы целы? – Да, порядок. Мужчина коротко усмехается и быстро направляет своего тсурака вслед за остальными. Загнанный илу замедляется, а на лице Ао’нунга появляется победная улыбка. «И пусть они меня прибьют, но ЭТО. БЫЛО. ОХРЕНЕННО». Ноги касаются влажного песка и в груди поднимается волна детского восторга. Грандиозная шалость удалась! Ао’нунг падает на спину, проводя ладонями по лицу и счастливо смеясь. Он и не подозревал, насколько сильно соскучился по бешеному ощущению радости и дикому веселью. Но как же это было мощно! Настоящий взрыв мозга! Бум! Смех постепенно утихает, сердце в груди успокаивается. Только дурацкая улыбка не сходит с лица, заставляя щёки слабо болеть. В этот момент парня ещё ничего не смущает и не наталкивает на мысль о том, что нужно срочно идти к матери и показывать разодранную и обожжённую руку. – Ао’нунг! Вот ты где! – Окрик Ротхо вынуждает открыть глаза и приподняться. Лучший друг спешно идёт к нему в сопровождении явно недовольной Кири. – Ха-ха, так и зна-а-ал! – Ао’нунг вновь смеётся, опускаясь обратно. В присутствии друзей можно лежать и не дёргаться лишний раз. Да, Кири тоже можно считать другом. Спустя несколько месяцев она уже не казалась слишком странной. Они даже говорили пару раз. Не долго, но всё же говорили! Что не сделаешь и с кем только не попытаешься найти общий язык ради парня, в которого влюблён.… К сожалению или к счастью, у парня, в которого он влюблён была большая семья. Ну, хотя бы с Тук особых проблем не возникало. – Мы видели, как вы стрелой пронеслись в сторону берега. За апми будто стая акул гналась! – Будущий оло’эйктан не увидит, но уверен, что девушка закатила глаза в ответ на подобное «беспокойство» за друга. Ао’нунг слабо морщится и поднимает руку, показывая указательный палец. – Одна. Акула. – Юноша смотрит на небо, наблюдая за медленно движущимися облаками. Солнце прячется заодно из них и на землю опускается тень. Лучи так красиво пробиваются сквозь преграду… – Как ты умудрился?! А с рукой что произошло? .. – Чужой голос кажется приглушённым, словно сквозь толщу воды. Песок мягкий и тёплый.… И в груди внезапно разливается приятный жар, постепенно пронизывающий всё тело. Щелчок и мир погружается в абсолютную темноту. *** Ао’нунг приходит в себя так же внезапно, как и отключается. Пробуждение на редкость неприятное и- «АУЧ! Больно!». Он резко дёргает рукой, даже не особо понимая, в какую сторону идёт движение. Локоть быстро и крепко перехватывает чужая ладонь. – Прекрати, Ао’нунг. – Голос мамы больше похож на шипение. «Да что здесь происходит…». Зрение постепенно возвращается. У окружающих предметов и на’ви появляются чёткие контуры. Сознание отказывается работать в полную силу, воспринимая реальность как странную картинку, которая никак не поддаётся объяснению. Никакого песка. Никаких Ротхо и Кири. – Как ты себя чувствуешь? – Цирея выглядит встревоженной и немного уставшей. Ао’нунг мысленно радуется её присутствию. Хоть она и не может никак повлиять на родителей, но оставаться один на один с ними не хотелось. Демон! Он даже не успел подготовиться к осуждающим взглядам и этой гнетущей атмосфере всеобъемлющего разочарования! Честно? Спасаться от акулы приятнее, чем находиться здесь, сейчас и в такой обстановке. – Я в порядке. Не совсем понимаю, что… – Юноша хочет приподняться, но уверенная ладонь вновь не даёт двигаться. Что ж.… Если никто кричать и устраивать разборки не собирается, то можно осмотреться. Ао’нунг лежит на полу. Правая рука вытянута – над ней склоняется мама, старательно высматривая что-то. Она же и держит за локоть, не позволяя лишний раз дёрнуться. Отец стоит ближе к выходу, мрачно наблюдая за происходящим. Старший слишком хорошо знаком с этим взглядом. Как минимум, ничего хорошего он не сулит. – Лежи. Я не закончила. – Тса’хик злится, нервно дёргая уголком губ. Даже не смотрит на сына, полностью сосредоточившись на порезах. Парень с немым вопросом смотрит на сестру, но та лишь качает головой, отводя взгляд в сторону. «Неужели всё настолько плохо? Быть такого не может!». – Что ты делаешь?.. – Ао’нунг всё ещё не понимает, почему ему запрещают вставать и двигаться. Надбровные дуги сдвигаются к переносице, обозначая негодование. Ответом ему служит новая резкая боль в руке. Парень едва удерживает себя на месте, не желая ещё больше злить матушку. Остаётся лишь шипеть и терпеть.… Терпеть и шипеть. – У тебя в руке застряли частички коралла. Их надо достать, иначе загноится. – Аврора подходит ближе, отодвигая миску в сторону и опускаясь рядом. Мягко улыбается, когда Аонунг тщетно пытается разглядеть содержимое миски. – От ожогов. Их надо обработать, пока не появились волдыри. – Не знал, что от миллепоры бывают волдыри. – Наконец, старший успокаивается, искоса поглядывая на отца. В глазах мужчины мелькает нечто, что выражает немое обещание прибить сына при первой возможности. Ладно-ладно, он драматизирует. Оло’эйктан его не прибьёт. Наверное. Мысли об излишнем драматизме заставляют слабо улыбнуться. – Ожог сильный, яд попал в твоё тело. Не представляю, что ты забыл у огненных кораллов. – Ронал в последний раз осматривает руку и забирает у Авроры миску с мазью. По запаху – что-то крайне мерзкое. Разумеется, чем отвратительнее лекарство, тем лучше оно работает. «И представлять не надо, мам. Тебе это точно не понравится.» – Ао’нунг беззвучно усмехается и прикрывает глаза, стойко выдерживая манипуляции, от которых хочется выть. Словно тса’хик касается оголённых нервных окончаний, а не порезанной кожи. И ведь ранки не глубокие, а больно до звёздочек перед глазами! - Аврор можешь наклониться – попросил Аонунг. Девушка наклонилась к нему поближе, после чего парень сказал ей все на ухо. - Не переживай все будет идеально и он даже раньше времени не чего не узнает – сказала Аврора беря сумку в которой была ракушка. Проходит около часа. Мученика отпускают с условием – в воду ни ногой. Небо на западе уже потемнело, скрыв за линией горизонта пылающую звезду. Вокруг никого, кто мог бы стать свидетелем разговора. Ао’нунг ощущает себя не в своей тарелке – слишком привык к «публичному» суду. Привык к тому, что за ошибки нужно отвечать перед семьёй и кланом. Будущий вождь должен нести ответственность за принятые решения. Каждое действие должно совершаться с мыслью о последствиях для народа. – Сегодня тебе удалось разочаровать меня. Вновь. Тв подверг себя опасности так ещё и Аврору – Тоновари говорит тихо и спокойно, но каждое его слово отдаётся в голове мерзким эхом, от которого хочется спрятаться. Восприятие меняется, когда понимаешь, что с тобой говорит не оло’эйктан клана Меткайина в сопровождении своих верных советников и воинов, а твой отец. Сам Ао’нунг никогда не признается в этой слабости, но от осознания собственной никчёмности в глазах родного на’ви становится больно и страшно. Наверное, это единственное, к чему нельзя привыкнуть в подобных ситуациях. В глубине души всё ещё живёт желание быть поводом для гордости своих родителей. Что ж поделать, если в сущность он представляет собой ту ещё бестолочь, которую годы ничему не учат? – Прости меня, отец. – Парень не помнит, когда в последний раз его отчитывали лично, «один на один». Несмотря на то, что за ними никто не наблюдает, он смотрит строго вниз, как и положено провинившемуся. – Стоило оно того? – Вопрос, от которого перехватывает дыхание. Ао’нунг медленно поднимает голову, встречаясь взглядами с отцом. В груди что-то сжимается и с глухим хлопком взрывается, словно не выдержав внутреннего напряжения. Юноша чувствует прилив смелости и сил. Если за свои поступки нужно отвечать, то он сделает это, но своего мнения не изменит. Он не жалеет ни о чём, что сделано во имя любви к лесному на’ви. Стоит ли его улыбка десятка порезов и ожогов? Что за глупый вопрос? Определённо «да»! За счастье в сияющих глазах Нетейама можно отдать гораздо больше. За это счастье можно всё отдать. Ао’нунг жалеет лишь об одном – о том, что не может напрямую сказать об этих чувствах. Несмотря на это, он находит в себе достаточно смелости, чтобы говорить правду. – Стоило. – Ответ, от которого холодеют руки. – И что это дало тебе? – Счастье. Сердце замирает в груди. Ао’нунг готов поклясться, что не слышит и не чувствует его. Решится ли он на это? Хватит ли найденной смелости, чтобы рассказать о своей любви? Сделать это здесь и сейчас, уверенно смотря в глаза отцу и в полной мере осознавая последствия? – Счастье? Оло'эйктан ждёт объяснений. Ао’нунг поджимает губы на доли секунды, а затем тяжело выдыхает, вновь опуская голову с горькой усмешкой. С недавних пор он учится думать не только о своих желаниях, но и о том, насколько они могут быть опасны для близких. Совершить импульсивное признание сейчас – значит подставить Нетейама. И вовсе это не отмазка для собственной трусости! Он действительно думает о лесном парне! – Да, я хотел… – «Порадовать любимого на’ви». – Поблагодарить маму , Нэйфи, Цирею за поддержку и заботу а так же Аврору за то что она тогда спасла меня. Я хотел найти самый лучший жемчуг для них. Между прочим, это тоже, правда. У юноши уже около месяца в особом месте спрятаны жемчужины для них. За этим следует несколько вопросов о том, как пересекаются цель «найти жемчуг» и действие «залезть в огненные кораллы с осознанием всех последствий». К счастью, Тоновари воспринимает глупую выходку сына как данность и не начинает расспросов в духе «чем ты думал?!». Всё заканчивается на удивление мягко и благополучно. *** – Я нашёл синего моллюска. – Поздравляю, я рада за... Подожди, что ты нашёл?! После того, как все успокоились и вернулись к своим делам, Цирея вызвалась обработать ожог. Слово за слово они вернулись к событиям прошлого дня. Ао’нунг долго и испытующе смотрел на сестру, в итоге решив доверить ей свой секрет. Так они оказались здесь, на небольшом каменистом острове вдали от чужих глаз. – Нетейам?.. – Цирея затаив дыхание – Он… не знает об этом. Никто не знает кроме Авроры я ей отдал ракушку. - Аонунг Цирея Повернув голову, брат с сестрой увидели бегущую к ним Аврору – У меня все готово – сказала девушка, показывая ребятам жемчужины. – Они прекрасны. – Цирея тепло улыбается, с немого позволения забирая одну из жемчужин. В свете солнечных лучей она выглядит изумительно красиво. Недолго думая, Ао’нунг протягивает руку и сжимает женскую ладонь, в которой скрывается жемчуг. – Она твоя, Цирея. – Девушка в ту же секунду поворачивает голову и с непониманием смотрит на брата. Тот лишь смеётся в ответ. – Будет ли это Ло’ак или любой другой на’ви… Не важно. Она понадобится тебе, когда ты почувствуешь, что он тот самый. – Нет, я не могу… – Даже не пытайся. Она твоя и это решено. Пусть это будет моей благодарностью за то, что ты всегда рядом. – Цирея шумно выдыхает и тянется к брату, попросту не находя слов и потому порывисто обнимая его. Ао’нунг утыкается носом в мокрые волосы, приобнимая её в ответ. – Спасибо! Я не знаю… – Не начина-ай. Ты счастлива и этого более чем достаточно. – Порой я восхищаюсь тобой. – Только порой? – Тихо хмыкнув, Ао’нунг отстраняется и возвращает внимание к жемчужине в своей ладони. – Перестань. – Девушка слабо толкает брата в плечо, на что он лишь мягко усмехается, мол, «ладно-ладно, больше не буду (вообще-то буду, но потом)». – Я говорю о твоих поступках. Тебе не бывает страшно за себя? Ты месяцами искал раковину за рифом, полез в огненный коралл, уплывал от акулы… чуть Аврору не погубил… Всё это кажется безумием. – Я влюблённый дурак. Безумие – это моя работа. – Юноша всё никак не успокаивается, но в этот раз его собеседница обходится осуждающим взглядом. – И тебе не страшно за своё будущее? Ты ведь знаешь, что, выбрав Нетейама, ставишь под удар свой титул оло’эйктана. – Как и ты ставишь под удар своё будущее как тса’хик, когда укрепляешь отношения с Ло’аком. – Я много думаю об этом в последнее время. Я не хочу расстраивать родителей и обесценивать их старания. – О, ну… Ты хотя бы с парнем, а не с девушкой. Если что, все шишки мне. – Ао’нунг безразлично пожимает плечами. Его эта тема давно перестала волновать в полной мере. – Я своего выбора точно не изменю и не отступлюсь от него. Нетейам – мой смысл. Все эти испытания, месяцы поисков и прочее – всё это стоит того, если он будет рядом. – Кто будет рядом? – Голос Ло’ака заставляет резко вздрогнуть. Они настолько увлеклись своими душевно-взрослыми разговорами, что не заметили лесного на’ви, бесшумно подплывшего верхом на илу. Цирея быстро сжимает жемчужину в кулаке, а вот до Ао’нунга доходит не сразу. Зато Аврора успела вовремя положить на жемчужинку кисточку хвоста. Наконец, настало время встречи с Нетейамом. От предвкушения невольно поджимались уши и едва заметно покачивался хвост. У рифовых на’ви хвосты не отличались такой активностью, как у лесных, а потому даже эти почти неуловимые движения были ярким проявлением эмоций. Эмоций было более, чем достаточно, и каждая из них с оттенком счастья. Желание близости со своим парнем превысило все допустимые нормы. До щемящей боли в груди хотелось прижать лесного к себе и не отпускать; затем склониться над ним и целовать до жжения в лёгких от непривычной нехватки воздуха; касаться кончиками пальцев сияющих точек на тёмно-синей коже и тонуть во взгляде ярко-жёлтых глаз. Эйва, если он в ближайший час не осуществит свои намерения, то просто взорвётся от тоски по родному на’ви. *** Долгожданная встреча состоится на закате, когда яркая звезда приближается к линии горизонта и мир приобретает тёплые оттенки. Нейтири исполнила обещание, рассказав о визите Ао’нунга. Нетейам при первой возможности направился в единственное место, где они могли оставаться незамеченными, – их особое место, хранящее в себе воспоминания о каждом новом этапе их отношений. Ао’нунг едва не сбивает парня с ног, эмоциональной бурей обрушиваясь на него. «Изголодался» – вот то слово, которое идеально описывает его состояние. Сотни прикосновений в минуту и жадные, настойчивые поцелуи. Широкие ладони слабо сжимают талию, притягивая ближе к себе, а после перемещаясь на спину и ласково поглаживая. Касания губ переходят к линии нижней челюсти, шее, ключицам, груди… К груди, в которой бьётся сильное сердце, – бьётся вопреки всему. Ещё немного и рифовый потеряет всякий контроль. Усталость, злость, обиды и прочие неприятные моменты – всё это выливается в бесконечный поток нежности. Нетейам едва успевает отвечать. – Ну чего ты? – Лесной тихо смеётся, когда чужие губы вновь касаются его лица, явно преследуя цель зацеловать каждый миллиметр нежной кожи. Тёмные руки мягко ложатся на крепкие плечи и несильно сжимают, чтобы привлечь внимание. Это действие не только не успокаивает, но и ещё больше раззадоривает юношу. Вновь прижимает ближе, вновь утягивает в поцелуй – на этот раз долгий и почти сладкий. Как только отстраняется, Нетейам прерывисто зовёт его. – Нунг, прошу… Ао’нунг прислоняется своим лбом к чужому, заглядывая в ярко-жёлтые глаза. Грудь сводит едва уловимой судорогой. – Я вижу тебя… – Хрипло выдыхает, бережно устраиваясь ладони на тонкой талии. – До боли соскучился. На мгновение устанавливается тишина. Лесной на’ви осторожно поднимает руки, кончиками пальцев касаясь щёк, почти невесомо поглаживая. Молчание прерывает уверенный голос рифового. – Сразу после икнимайи выберу тебя и буду добиваться строительства нашего маруи. Чтобы каждый день – каждую свободную минуту – быть рядом. – Ао’нунг говорит на удивление спокойно, не отводя взгляда от возлюбленного. Приторно сладкое слово, которое когда-то вызывало приступ тошноты, откликается в сознании теплом и безмерной нежностью. Это любовь. Любовь, которая имеет бесчисленное количество форм и оттенков: от трепетной заботы до воспитательного подзатыльника. К слову о заботе и подзатыльниках... – Ао’нунг. – В тоне парня слышатся стальные нотки. Не успевает рифовый что-либо ответить, как больную руку резко перехватывают. Ао’нунг невольно издаёт судорожный вздох – то ли от боли, то ли от удивления. Нетейам внимательно осматривает повреждения. Он благополучно снял раздражающую повязку при первой возможности, за что, вероятно, получит дополнительную порцию осуждения. К счастью, «осмотр» длится недолго. Следом звучит запоздалое требование. – Я жду объяснений. – Я могу всё объяснить! Это не то, о чём ты подумал! – Будущий вождь пытается увести разговор в сторону, однако быстро умолкает под холодным взглядом. Уши прижимаются в голове. Юлить не получится – от него ждут чёткого ответа. – Я обещаю, что подробно расскажу обо всём. Как только придёт время. Не сейчас. – Глупо надеяться, что я забуду об этом. – Ао’нунг не любит, когда его парень ругается. Каждый раз он чувствует себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывают старшие. – Я не надеюсь, правда! Я сам ни за что не забуду об этом. – На лице юноши намечается улыбка, мол, «ну не злись, я знаю, что накосячил». Нетейам непреклонен. – Не ты ли мне сотни раз говорил о том, что нужно быть осторожным? – А вот этот злой тон уже совсем ничего хорошего не предвещает. Ао’нунг предполагал, что за историю с потерей сознания и ожогами его по голове не погладят, но всё же в глубине души надеялся замять эту тему или хотя бы как-то ослабить праведный гнев Нетейама. Несмотря на то, что ругают его заслуженно, он всё ещё ни о чём не жалеет. В истории с голубой жемчужиной цель оправдывает средства. – Ма’ Тейам, ты всё поймёшь. Просто поверь, что это стоило того. – Стоило ожогов, – Да. Это меньшая плата. – Придурок. – Философски заключает Нетейам, прикрывая глаза на доли секунды и прерывисто выдыхая в тщетной попытке успокоиться. Как вообще можно сохранять спокойствие, когда Ао’нунг берёт и делает... то, что культурным словом назвать язык не поворачивается?! – Ты хоть… Да, ты ведь понимаешь, что я чувствовал! Только всё начало налаживаться и тут тебе сообщают, что твой парень по неизвестной причине теряет сознание. – Твой парень думал только о тебе! Всё это время! Каждую секунду! – А ещё он думал про акулу, отца … Судя по скептичному взгляду, Нетейам тоже сомневается в собственной власти над чужими мыслями. Однако рифовый на’ви чувствует, как ураган утихает, толком не успев разбушеваться. Самое время попробовать извиниться и, быть может, его простят просто потому, что он его любит. – Прости, ма’ Тейам. Я бы не стал подвергать тебя беспокойству, если бы не... обстоятельства. – Я всё ещё жду объяснений. – Ты их получишь. Позже. – Какой же ты… – Нетейам тихо рычит, отпуская чужую руку и отворачиваясь. Он хочет верить. Он верит. Жаль, что одной веры недостаточно, чтобы перестать беспокоиться о любимом на’ви и его безумных поступках. – Я знаю. – Ао’нунг добродушно усмехается, пожимая плечами. В следующее мгновение лесной ощущает родное тепло, окутывающее его вместе с объятьями. Закрывает глаза, опуская голову на крепкое плечо. «Через несколько лет будет совсем как оло’эйктан. Такой же крупный и мощный» – Нетейам едва заметно улыбается, думая о том, как дотянуться до губ взрослого Ао’нунга, если уже сейчас он выше на полголовы. Как бы не пытался – избавиться от мечты рядом с будущим вождём невозможно. Это всё равно, что закапывать океан, – глупо и бессмысленно. – Всё-то ты у меня знаешь… – Наигранный обречённый вздох сливается с тихим смехом. Ао’нунг смотрит на любимую улыбку и думает только об одном. Собственно, о чём думает – о том и говорит. – Не всё. Я знаю только то, что ты считаешь меня невыносимым… А я считаю твою улыбку самой красивой среди всех народов Пандоры. Нетейам смеётся. Ао’нунг снова влюбляется в его смех. Почти перед началом праздника к Ао’нунгу пробирается мастер, которому была отдана жемчужина. Он бережно возвращает заказчику крохотный мешочек с бусиной. – Мы сделали всё так, как ты просил. – Мастер добродушно улыбается, наблюдая за реакцией приятеля. Без слов понятно, что тот в абсолютном восторге. – Теперь я могу отдать её без сомнений. Ты повзрослел и волен сам выбирать, кому преподнести её. Но всё же пообещай мне, что это не будет скандалом века с угрозой изгнания будущего вождя из клана. Парни смеются, но старший таки настаивает на обещании. Если оло’эйктан останется недоволен выбором старшего сына, то ничто не помешает ему добраться до автора работы. Ао’нунг быстро находит в толпе Нетейама. Как только их взгляды пересекаются, рифовый ярко улыбается и показательно подкидывает копьё в воздух. Лесной на эту выходку беззвучно усмехается, но всё же коротко кивает, признавая новый статус своего парня. Теперь Ао’нунг искренне желает лишь одного – как можно скорее украсть Нетейама и завершить то, что было задумано много месяцев назад. Время пришло. Дождавшись, когда повышенное внимание к его персоне утихнет, молодой воин вылавливает Цирею с просьбой придумать что-нибудь для прикрытия. Девушка хмурится с видом а-ля «и что мне им сказать, если они потеряют виновника торжества?!». Неожиданно на помощь приходит Ло’ак, у которого уже был приготовлен план для отвлечения внимания от исчезновения Ао’нунга. С этим феноменом рифовый разберётся позже, а сейчас ему надо спешить. Наконец, обо всём договорившись, рифовый вновь пробирается через собрание празднующих на’ви. Уже через пару минут ему удаётся поймать и «украсть» старшего из детей Салли. Кири закатывает глаза, но, к счастью, никак не комментирует происходящее. Туктирей лукаво улыбается, явно догадываясь обо всём и своей улыбкой как бы говоря «а я всё знаю!». – Идём. Хочу показать тебе кое-что. – Да, Ао’нунг так и не смог придумать адекватный предлог для похищения Нетейама. К тому же, обманывать не хотелось даже ради сюрприза. – Куда? Эй, это вообще-то твой праздник! – Лесной только и успевает, что в удивлении вскинуть надбровные дуги и последовать за воином. – Мой. Поэтому я делаю то, что хочу! А хочу я… – «Тебя». – Показать тебе кое-что! Так что давай, поплыли. Улизнуть с собственного праздника – та ещё задачка, но только не тогда, когда вас окружает вода. Зайти за ближайшую маруи, почти бесшумно нырнуть и отплыть на небольшое расстояние, чтобы позвать илу, – всё проходит даже лучше, чем можно представить. – Напомни, почему это нужно делать сейчас? – Нетейам устанавливает связь с животным и направляет его следом за вторым илу. Сбегать вдвоём с торжества – не самая удачная затея для тех, кто скрывает свои отношения. Кажется, у Ао’нунга есть какой-то план, но он не спешит посвящать парня в его подробности. – Потому что это идеальный момент! Другого такого уже не будет! – Рифовый игриво подмигивает и уходит под воду, ловко избегая любых вопросов и тем самым выигрывая несколько минут для подготовки. У него всё ещё нет никакой речи. Есть только давно известная цель, к которой он так долго и упорно шёл. Они добираются до Бухты Предков. Точнее, до ближайшего к ней острова, где произрастает множество биолюминесцентных растений. Неизвестно, влияет ли таким образом близость к Эйве или у их свечения есть другие причины. Это всё не важно. Важно лишь то, что в сочетании с луной они дают достаточное количество света. Ао’нунг бережно обхватывает чужое запястье и ведёт их в глубину острова, где растений значительно больше. Если честно, то он все окрестности клана прошёл и проплыл, чтобы найти лучшее место. Наконец, они здесь. Только они наедине друг с другом и никого больше. Где-то в груди бешено бьётся сердце, с каждой секундой ускоряясь от накатывающего волнения. Здесь и сейчас начнётся новый этап их отношений. – Нетейам… – Тихо зовёт, вставая прямо перед парнем. «Вдох-выдох, Ао’нунг, ну же! Ты шёл к этому полгода! Соберись!». – Тебе идёт. Очень красиво. – Нетейам отлично видит состояние своего парня, а потому решает первым начать разговор с относительно нейтральной темы. Кончиками пальцев свободной руки он касается чужого лба, очерчивая тёмные узоры над левым глазом. Ао’нунг удивлённо выдыхает, а после слабо улыбается. Совсем забыл и про татуировку, и про новую одежду, и вообще про всё на свете. Пока вспоминает, тёмно-синяя ладонь скользит по груди, задевая перевязь. – Настоящий воин. «Нет, стой, не продолжай, пока я окончательно не потерял всю свою храбрость и не поплыл от твоих рук…». – Спасибо, но… Я украл тебя не для этого. – Нетейам чуть склоняет голову вбок, смотря на юношу с готовностью преданного слушателя. В этот момент он до боли похож на свою мать. Такой же мягкий взгляд и лёгкая полуулыбка. Красивый до невозможности… «Так, возьми себя в руки!». Может быть, если начать издалека, то подойти к главному вопросу будет легче?.. – Помнишь, я обещал объяснить тебе ту историю с ожогом и акулой? – Да. Хоть и смирился с тем, что ты ушёл от ответа и больше не возвращался к этому. – Лесной на’ви осторожно укладывает ладонь поверх места, где всё ещё виднеются следы травмы. Вторая рука остаётся на чужой груди. Словно следит за ударами сердца, но на деле лишь невесомо, успокаивающе поглаживает подушечками пальцев. – Эй, я ведь обещал рассказать! – Возмущению нет предела. – Рассказывай. – Нетейам кивает, мол, «давай, мне очень интересно послушать и, возможно, ты будешь прощён». Разумеется, никакой обиды нет и быть не могло. – В нашем клане есть старинный обычай, связанный с жемчугом. До встречи с тобой я был уверен, что это меня не касается. А потом я увидел тебя и… Всё изменилось. Тогда я впервые задумался об этом, хоть это и было в духе «можно было бы потом когда-нибудь». Затем… случились небесные люди. – Ао’нунг чувствует, как тонкие пальцы чуть крепче обхватывают его запястье. И он определённо благодарен за этот неуловимый жест поддержки. – Я помню ту ночь, когда решил, что буду искать жемчужину для тебя. Тогда я сказал, чтобы ты выздоравливал, чтобы я смог поднимать тебя и обнимать. – Хитрый наглец, будущий оло’эйктан. – Нетейам поразительно точно цитирует свои собственные слова и от этого по спине рифового бегут мурашки. Ну и кто из них хитрый?.. – Ты помнишь! – Ао’нунг ярко улыбается, после вновь собираясь с мыслями. – Я нашёл её в огненных кораллах. Я уплыл от акулы, получил от отца и много чего ещё, но я нашёл её. Всё для того, чтобы… – Дыши, Ао’нунг. – Лесной всё ещё держит ладонь на крепкой груди, но уже несколько секунд не ощущает характерных для дыхания движений. Ао’нунг быстро вдыхает и выдыхает, будто для галочки, мол, «а я что, не дышу что ли?». Удивительно, но это действительно помогает подобрать нужные слова. Сознание учтиво подсказывает, что он так и не рассказал про суть обычая. – Голубая жемчужина – клятва вечной верности. Её преподносят в дар тому, с кем хотят связать всю свою жизнь, кому посвящают себя… – Парень тянется к мешочку, закреплённому на поясе набедренной повязки. Осторожно достаёт жемчужину, протягивая её на раскрытой ладони. Уши плотно прижимаются к голове, но голос внезапно приобретает уверенность. – Всего себя, Нетейам. Без остатка. – Ма’ Нунг… – У Нетейама перехватывает дыхание. Сердца влюблённых должны биться в унисон, но прямо сейчас они оба забывают о том, что должны работать, – безответственно пропускают удары, сбиваются с ритма, гулко бьются о грудную клетку. – Ты… Нетейам лучше других умеет правильно излагать свои мысли? Вас кто-то обманул. Нет, ничего он не умеет. Вот прямо сейчас стоит и изображает рыбу, которая не знает ни единого слова. – Я думал, что сойду с ума, когда молился о тебе. Но это неправда, потому что… Я сошёл с ума в момент, когда увидел тебя. Ао’нунг осторожно заглядывает в родные глаза и едва не впадает в панику, когда замечает выступившие слёзы. Прежде, чем он успевает что-то сказать, Нетейам тянет его к себе, крепко обнимая. Игнорируя мешающую перевязь, утыкается носом в любимое место на плече и… О Эйва, это что, хвост?! Да, это совершенно точно хвост, который обвивает его бедро. Кажется, будущий вождь впервые в полной мере осознал смысл фразы «держаться за тебя». – Тейам… – Едва слышно шепчет, касаясь губами чужого виска и бережно приобнимая за талию. – Ты примешь её? – Да. – Чёткий и уверенный ответ. Нетейам целует изгиб шеи, крепче сжимая своего парня в объятьях. Однако в следующее мгновение он тихо смеётся, немного отстраняясь. – Только пообещай, что в следующий раз ты не будешь пытаться убить себя ради какого-нибудь обычая. – Я постараюсь не убивать себя ради своего мужа. – Ао’нунг хитро улыбается, наблюдая за более чем красноречивой реакцией. На лице лесного на’ви отображается красочная палитра эмоций: от удивления до наигранной злости. – Ты что, только что женил меня на себе? – Можно сказать, что… начал процесс? Там ведь ещё «нас благословила Эйва» и «меня не убила твоя мать». – Рифовый заливается смехом, когда Нетейам слабо ударяет его по плечу. – Хитрый. Наглец. – За каждым слово следует удар ладонью. Какой же он невыносимый, вредный… Самый любимый. В голове будто что-то щёлкает. Тейам замирает, смотря в глаза напротив. Он давно знал, но впервые воспринял эту мысль полностью, «без остатка». Спустя несколько секунд собственный голос звучит неожиданно тихо. – Я хочу сделать это. Теперь они смотрят друг на друга. Ао’нунг – с лёгким замешательством, Нетейам – с уверенностью. – Прости?.. – Вместо ответа тонкая рука тянется назад, чтобы поймать и перекинуть через плечо косу. Рифовый издаёт многозначительный вздох. Кажется, он не решался даже мечтать об этом. – Только если ты готов. – От столь серьёзного тона тело пробивает мелкая дрожь. То есть они сейчас… сделают это? Великая мать, спаси и сохрани влюблённых детей своих. – Не смею отказать своему будущему мужу. – Ао’нунг тепло улыбается и опускается на колени, повторяя чужие движения. Точно так же перекидывает косу и ждёт, когда Нетейам сядет рядом. В ладони по-прежнему зажата жемчужина. Весь мир блекнет в момент, когда их нервные отростки переплетаются и образуют связь. Собственные чувства смешиваются с чужими, путаются, словно меняясь местами. Уверенность Нетейама сливается с волнением Ао’нунга, успокаивая и будоража одновременно. Это нечто, что выше, чем небо, и глубже, чем океан. Это не имеет границ. Тела на мгновение парализует. Сердце сжимается, будто ощущая биение второго, такого же сильного, такого же родного.… Когда Ао’нунг открывает глаза, он встречается взглядом с улыбающимся Нетейамом. – Я вижу тебя. *** Они возвращаются неприлично поздно, когда большая часть на’ви завершили празднование и отправились отдыхать. Нетейам хотел войти в маруи как можно тише, но у мелкого явно были другие планы. – Всё, женишок? Украли тебя из семьи? Ло’ак с тихим смехом мастерски укорачивается от праведного гнева Нетейама, выраженного в первом, попавшемся под руку фрукте. К сожалению, «снаряд» пролетает ровно над головой брата и глухо ударяется о пол. У беспокойно ожидавшей старшего сына Нейтири много вопросов… Кажется, этап «меня не убила твоя мать» начнётся раньше, чем они думали. - Нетейам о чем он?- спросила Нейтири переводя взгляд с младшего сына на старшего. - Аврора выручай – попросил Нетейам вставая за спиной сестры. - Мда чувствую я с вами двумя до своего совершеннолетия не доживу. - Нетейам о чем говорил Лоак? – спросила Нейтири. - Мам я тебе все объясню только дождёмся папу ладно – сказала Аврора, выставив руки вперёд и закрывая собой брата.